Глава 3. В огромном магазине между стеллажами с товаром бродило не так уж много покупательниц

 

В огромном магазине между стеллажами с товаром бродило не так уж много покупательниц. Я подошла к стайке продавщиц, весело щебетавших около кассы, и, улыбнувшись, попросила:

- Покажите средства по уходу за лицом. Девчонки примолкли, потом одна, с беджиком «Алиса» на груди, лениво протянула:

- Какие хотите?

Я попыталась вспомнить название серии, которую рекомендовала Макаркина, но оно, как назло, выпало из головы.

- Французского производства, - начала я прояснять ситуацию.

- Тут все из Парижа, - пожала плечами Алиса и повторила:

- Уточните название фирмы.

- Э… э… а какие они бывают?

На густо накрашенном личике Алисы появилось выражение легкого презрения.

- Разные, - снисходительно пояснила она. - Есть ведущие бренды типа «Диор», «Ланком», «Шисейдо», «Шанель» и малоизвестные. Есть Польша… из Китая, только мы такими не торгуем. - Потом Алиса окинула меня взглядом и довершила выступление:

- Если хотите продукцию типа ширпотреб, идите к метро. Там, в переходе, ларьки стоят.

- Знакомая посоветовала купить крем у вас, - терпеливо ответила я, решив не обращать внимания на явное хамство юной торговки.

Эх, видно, сегодня не мой день! Сначала на пустом месте поругалась с Олегом, потом столкнулась с пещерной нахалкой Галкиной, и вот теперь пожалуйста - встреча с девушкой, которая по манерам поведения была копией Анны. Откуда у продавщицы такой снобизм? По какой причине она считает малообеспеченных покупателей ниже себя? Сама‑то, между прочим, не сидит сейчас у бассейна на собственной вилле, а торгует пудрой и губной помадой. Хотя, может, именно поэтому она ненавидит женщин, одетых не в фирменное пальто и не обвешанных брильянтами? Наверное, Алиса вынуждена кланяться богатым бабам, завидует им до зубовного скрежета и вымещает плохое настроение на таких, как я, обычных москвичках без особых признаков благосостояния.

Правильнее всего было бы сейчас развернуться и с гордым видом уйти прочь. Но мне, с одной стороны, очень хотелось заполучить волшебный крем, а с другой - не собиралась я оставлять Алису победительницей, и все! Ей придется обслуживать клиентку!

- Так что порекомендовала вам подруга? - снизошла до меня Алиса.

- Большая банка розового цвета, на крышке нарисован цветок, похоже, роза, - стала я описывать упаковку.

Брови Алисы поползли вверх. Она быстро шагнула к одному из стеллажей, взяла оттуда баночку и продемонстрировала мне крем.

- Этот?

- Точно! - обрадовалась я. - Он самый!

Алиса еще раз пробежалась по мне оценивающим взглядом и спокойно продолжила:

- Одно питательное средство брать бессмысленно.

- Почему?

- Оно лишь завершает процедуру ухода.

- Да? А что еще понадобится? - оживилась я. - Понимаете, хочу слегка помолодеть.

Продавщица вздохнула:

- Нужны гель для умывания, сливки, снимающие косметику, скраб, лосьон, маска - вам лучше из глины - и два крема. Один на лицо, второй исключительно под глаза.

Я заколебалась. Не предполагала приобретать такую кучу банок.

- А если куплю только крем? Мне что, станет хуже?

- Хуже, чем сейчас, уже не будет, - заявила продавщица. - Охота вам неухоженное лицо мазать - нет проблем. Только никакого эффекта не получите, работает лишь комплекс.

Меня стали терзать сомнения. Конечно, очень хотелось снова превратиться в свежий персик, но деньги издательство перечислит мне лишь первого числа, а сегодня пятнадцатое. Больше двух недель ждать!

И тут в магазин влетела симпатичная девочка лет четырнадцати по виду. Продавщицы начали издавать приветственные возгласы, и мне стало понятно: в зале появилась постоянная любимая покупательница.

Девчушка притормозила около одной из витрин, ее пронзительный голосок зазвенел колокольчиком:

- Губную помаду, вон ту! Впрочем, розовую тоже, и коричневую, и фиолетовую…

- А блеск? - воскликнула побежавшая за девочкой продавщица.

- Ага, и его. Еще пудру, румяна. Вон тот кремчик, два лосьона, карандашик и лаки. Всю гамму! И не забудьте положить тени… да… те самые… Нет, другие, фу! Неужели не видите! Впрочем, давайте и первые тоже.

Я тряхнула головой. Если уж этот цыпленок, явно не заработавший за свою жизнь ни копейки, позволяет себе столько косметики, то и мне нечего жадничать для самой себя. В конце концов, я не прошу денег у мужа, являюсь популярной писательницей, можно сказать - звездой. Ну ладно, подзвездком, но все равно ведь лично получаю гонорар, можно и о себе подумать.

Я повернулась к Алисе:

- Беру все.

- Правильный выбор, - закивала продавщица, - суперсредства, великолепные, восхитительные, хай‑класс, самые престижные…

Чем дольше Алиса расхваливала продукцию, тем тревожнее делалось у меня на душе. Сколько же стоит отобранный товар?

- Сейчас выпишу чек, - щебетала растерявшая всю злобность девушка, - и отнесу корзиночку к столу упаковки. А вы оплатите покупочку вон там, на кассе, и подходите туда же. Кстати, вам в подарок положен шампунь.

- Супер! - пробормотала я.

- Вот, - сунула мне в руку бумажонку Алиса- Ну, я побежала, а вы к кассе.

Мои ноги сделали несколько шагов, потом глаза скользнули по цифрам суммы, четко написанной яркими, оранжево‑красными, чернилами - 3, 5, 8, 2…

Ну что ж. Конечно, три с половиной тысячи за косметику - неимоверно дорого. Можно сказать, почти недоступно для большинства наших женщин. Но у меня в кошельке лежат двести долларов, и неужели я не имею права потратить на себя раз в жизни…

Огромная жаба навалилась на плечи. Пытаясь сбросить мерзкое существо, я ползла к кассе и боролась с собой, словно древний грек с роком. Если поразмыслить, то три с половиной тысячи - это не так уж и много, там ведь не один крем. Ну‑ка, почитаю, что получу за немалую сумму…

Я остановилась и принялась внимательно изучать листок, заполненный очень аккуратным почерком девочки‑отличницы:

"Гель для умывания - 5.725 руб.;

Лосьон - 4.624 руб…."

Однако как странно! 5.725 рублей? Наверное, Алиса ошиблась, точка оказалась не на том месте, должно было получиться 572.5 руб, и 462.4 руб. Но уже через секунду у меня по спине потек холодный пот - в самом низу, после слова «итого», виднелась общая сумма 35.820 рублей 07 копеек, а потом она же была указана прописью: тридцать пять тысяч восемьсот двадцать рублей. Тут о копейках Алиса легкомысленно забыла.

Ноги приросли к полу. Ужас! Из чего делают эту косметику? Какие ингредиенты намешивают в крем? Икру лосося‑альбиноса по цене несколько тысяч долларов за сто граммов? Или туда впихивают плоды дерева куру‑куру, произрастающего в единичном экземпляре на одном из островов Полинезии? Может, лосьон налит во флакон из чистого золота? Да уж, ответа на вопросы нет, но одно ясно точно: мне столь замечательная косметика не по карману. Да и не купила бы я ее никогда, даже если бы имела сейчас такие бешеные деньги в кошельке!

Что же теперь делать? Хорошо хоть магазин наполнился посетителями, и все продавщицы оказались заняты. Я поднялась на цыпочки, увидела Алису, стоявшую за столиком, и заскрипела зубами. Выскочить незаметно на улицу не удастся, товар тут упаковывают у самого выхода. И куда деваться? Попытаться просочиться через служебное помещение? Но дверь с надписью «Только для сотрудников» стережет шкафообразный парень, сильно смахивающий на бультерьера, стоящего на задних лапах.

Подойти к Алисе и честно признаться: «Извините, для меня косметический набор непомерно дорог, найдите средства подешевле»? Нет, не смогу, отчего‑то стыдно расписываться в собственной бедности.

Но есть же какой‑то выход из идиотской ситуации? Пожалуй, дождусь, когда Алиса отправится на обед, и тогда с гордо поднятой головой выберусь из лавки. А пока посижу за стеллажом!

Я снова осторожно глянула в сторону продавщицы. Теперь Алиса стояла с выражением нетерпения на мордочке, перед ней на столе красовались два пакета.

Я пригнулась и впала в задумчивость.

- Девушка, - прозвенел над ухом звонкий голосок, - вы масками интересуетесь?

Я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял паренек.

- Нет, - попыталась я отделаться от юноши, одетого в темно‑синий халат. На пластиковом квадрате, прикрепленном к нагрудному кармашку, надпись «Консультант».

- У нас суперское предложение, - настаивал тот.

- Спасибо, не надо.

- Две упаковки по цене одной.

- Благодарю.

- Вытяжка из смолы американской сосны.

- В мои планы не входят покупки.

- Можно просто попробовать. Бесплатно.

- Вы предлагаете мне съесть маску? - разозлилась я.

Паренек захихикал:

- Конечно, нет! Отчего вам в голову такая глупость пришла? Садитесь на стульчик, нанесу вам на лицо нашу новую разработку, пятнадцать минут посидите, смоем, увидите потрясающий эффект. Знаете, все, кто попробовал, потом просто ломали стенды от восторга.

Я хотела было отойти к другому стеллажу, но тут увидела, что юноша, добыв невесть откуда мисочку, начал выдавливать в нее из тюбика густую темно‑коричневую субстанцию, и спросила:

- Это маска?

- Да, из смолы американской сосны, как я уже говорил.

- А на лице она какая будет?

- Не волнуйтесь, - заулыбался консультант, - смоется без следа.

- Но я на некоторое время стану похожа на негритянку?

- Скорей на шоколадку. Мы проделаем всю операцию вот тут, в укромном уголке, за ширмой, вас никто не увидит. А вообще‑то люди привыкли, что в нашем магазине делают бесплатно процедуры.

- Отлично, - кивнула я, - начнем.

Только паренек усадил меня на высокий стульчик, как из зала донесся спокойный голос:

- Первая смена может идти обедать.

- Ирина Владимировна, я останусь, - ответила одна из девушек.

- В чем дело, Алиса? - спросила невидимая мне начальница.

- Покупка неоплаченная лежит, клиентка по залу ходит. - сообщила продавщица.

Я глубоко вздохнула и поежилась.

- Холодно? - забеспокоился паренек, уже успевший обмазать мое лицо клейкой массой. - Хотите, плед принесу?

Я кивнула.

- Айн момент, - заверил консультант, - живо сбегаю.

Едва юноша исчез за ширмой, я соскочила с неудобной одноногой табуретки без всяких признаков спинки, стащила с себя куртку, вывернула ее, повесила на руку и, стараясь не дрожать, прошествовала мимо маявшейся у столика Алисы.

Продавщица не издала ни звука. То ли она просто не обратила внимания на женщину, выходящую из магазина, то ли, скользнув глазами по темной коже лица, приняла меня за мулатку. О чем думала Алиса, мне неинтересно, главное, я сумела избежать тягостного признания в собственной некредитоспособности.

У моей куртки имеется большой, глубокий капюшон. Надвинув его на голову, я спокойно дошла до машины. Повезло и в родном подъезде - навстречу не попалось ни одной души. Дома я проскользнула в ванную, старательно умылась, вытерлась полотенцем, уставилась в зеркало и ахнула. Маска осталась на лице! Вернее, клейкая масса с водой стекла, но… оставила цвет. Нет, справедливости ради следует отметить, что мои лоб, щеки, нос и подбородок после водной процедуры слегка посветлели, и если до нее я походила на мулатку, то после умывания напоминала квартеронку[1]. Теперь мое личико имело колер кофе со сливками, и на его фоне шея казалась просто снежно‑белой. Впрочем, на лице цвета «крем‑брюле» резко выделились голубые глаза, а мои пепельно‑русые волосы стали похожи на крашеную мочалку.

Сцепив зубы, я вновь умылась, но особого успеха не достигла. Мне не помогли ни детское мыло, ни масло для очищения кожи младенца, ни даже пемза, которой я потерла щеки, ни… вообще ничего.

Спустя часа полтора, ощущая, как горит все лицо, я, чуть не рыдая, разглядывала себя в зеркале. Интересно, как долго продлится эффект? И что скажет Олег, увидав экзотический вид супруги? Кстати, почему Куприн не звонит?

Тут, словно подслушав мои мысли, ожил домашний телефон. Я кинулась на звук. Где же трубка? Почему мы никогда не кладем ее на базу! Ага, вот она…

Звонок захлебнулся, я топнула ногой. Нет, сегодня точно день неудач!

Из сумочки, брошенной в прихожей, заныл сотовый. Вот его я успела выхватить сразу, без задержки.

- Алло, - хмуро сказал Куприн, - ты где?

- Дома, милый, - залебезила я.

- Чем занимаешься?

- Э… сначала в душе мылась, теперь хочу пирог испечь. Понимаешь, такая ерунда приключилась…

- Я уезжаю, - перебил меня Куприн.

- Куда?

- В командировку.

Нет, совершенно гениальный ответ! Олег вообще мастер красноречия. В особенности меня бесит его манера на вопрос «Где ты находишься?» лаконично отвечать:

- Еду по городу.

Ясно же, что он не летит в космосе. Но ведь можно сообщить, по какой улице катишь, куда направляешься, зачем. Нет, «еду по городу», и все. Вот и сейчас: просто «в командировку».

Я набрала полную грудь воздуха, готовая возмутиться, но затем медленно выдохнула его через нос. Спокойно, Вилка, ты уже сегодня поругалась с мужем, не стоит сейчас обращать внимание на ерунду. И потом, в любом скандале, который вспыхивает в нашей семье, виноватой все равно оказываюсь я, так как именно я делаю первый шаг к примирению, поскольку Олег не способен произнести слова: «Прости, любимая, был не прав».

Поэтому сейчас, для обретения спокойствия, я лучше проигнорирую идиотское заявление, а попросту уточню ситуацию:

- В командировку? Ой, как жаль! В какой город? Куда?

- В Питер.

- Надолго?

- Не знаю.

- Один летишь?

- Мы на поезде.

- Значит, с кем‑то?

- Ага.

- С Витей Кротовым?

- Не‑а.

- С Гришей Пауковым?

- Не.

- С Леней Забельским?

- Нет.

Я удивилась. Вроде перечислила всех коллег, кого Олег может взять с собой.

- Так кто он, твой попутчик?

- Вы незнакомы.

- А‑а! Как же звать неизвестного мне парня?

- Да зачем тебе?

- Ну, просто интересно!

- Потом, сейчас некогда, - телеграфным стилем сообщил муж.

- Милый, - заныла я, - постарайся побыстрей вернуться, без тебя плохо…

Вообще‑то у меня неоднозначное отношение к отлучкам Куприна. Если его отъезд занимает пару дней или максимум неделю, я испытываю радость от отсутствия супруга. Никто не отнимает ночью одеяло, не храпит над ухом, не смотрит в спальне до глубокой ночи телевизор, отмахиваясь от моего нытья: «Выключи, спать охота». Но уже через семь дней вольной жизни мне делается тоскливо и некомфортно. Сейчас же я испытала большое облегчение: если Олег задержится даже на десять суток, не стану расстраиваться, авось за это время «квартеронка» трансформируется назад в белолицую женщину.

- Хорошо, попробую живо разобраться с делами, - почти по‑человечески ответил Олег.

Я обрадовалась и сказала:

- Я тебя люблю.

- Угу.

- Я тебя люблю.

- Угу.

- Я тебя люблю. А ты меня?

- Ага.

- Что значит «ага»?

- Да.

- Олег!!!

- Извини, опаздываю.

- Нет, ответь, ты любишь меня?

- Точно.

- Что «точно»? Неужели трудно сказать жене: «Милая, я тебя обожаю, ты самая лучшая»?

- О гос‑споди… - прошипел Куприн. - Между прочим, я нахожусь на работе. Нельзя же быть такой дурой!

- Значит, сидя на службе, обозвать супругу дурой можно, а произнести вслух слова любви никак? - возмутилась я. - Мне не хватает твоего внимания!

- Все! - рявкнул Олег. - Пока. Устроюсь в гостинице - звякну.

Из мобильного полетели прерывистые гудки. Внезапно мне стало так обидно, что и не передать словами. Из глаз полились слезы. Я снова побежала в ванную, опять старательно умылась, увидела, что «кофейность» кожи не пропала, и решительно набрала номер сотового Куприна.

«Абонент находится вне зоны действия сети, попробуйте позвонить позднее», - сообщил вежливо‑механический голос.

Я повторила попытку. Может, мой майор еще не покинул служебный кабинет?

- Кротов слушает! - рявкнуло в ухе.

- Ой, Витя, привет.

- Это кто?

- Вилка.

- А! Здорово!

- Олег на месте?

- Не, они с Анастасией в Питер укатили.

- С кем?

- С Волковой.

- Это кто такая? - удивилась я.

- Новенькая, - охотно пояснил Витька. - Только неделю работает, она из Новосибирска переехала.

- Спасибо, - дрожащим голосом ответила я и швырнула телефон на пол.

Теперь понятно, отчего Олег не пожелал сказать жене ласковых слов и по какой причине он столь радостно обозвал супругу дурой. Рядом с ним, наверняка глупо хихикая, стояла новенькая сотрудница!

В голове начали ворочаться совсем тяжелые мысли. Конечно, служебная инструкция категорически запрещает сотруднику МВД сообщать жене о своих делах, но Олег, как, впрочем, и другие женатые мужчины, сплошь и рядом нарушает предписание. И правда, кто еще сумеет дать хороший совет, кроме второй половины? Поэтому я частенько оказываюсь в курсе проблем Куприна и знаю обо всех передвижениях в его отделе. Слышала, естественно, о вакансии, муж жаловался на трудности с поисками знающего специалиста. Но о том, что тот в конце концов нашелся, Олег отчего‑то промолчал.

Значит, новенькая, из Новосибирска… Раз новенькая, то молоденькая девушка. Новосибирск у нас в Сибири, следовательно, эта Настя - высокая блондинка с большой грудью, за Уральскими горами все такие. И она не замужем, иначе не согласилась бы на переезд. Карьеристка! Не успела прибыть в Москву и уже пытается охмурить начальника!

У меня зашумело в ушах. Сейчас еще светло, а все поезда на Питер уезжают в районе полуночи. Куда же отправился Куприн с сочной красоткой? Отчего он отключил мобильный? И он еще смеет упрекать жену в глупой ревности!

Кстати, а вещи? Он что, поедет налегке? Не прихватит даже рубашку на смену? Или эта Настя уже собралась ухаживать за МОИМ мужем по полной программе - станет стирать и гладить шмотки шефа?

Из прихожей внезапно исчез воздух. Мне стало холодно, потом жарко, следом снова пришел озноб. Уж и не знаю, сколько времени я тряслась в лихорадке, из неприятного состояния меня вывел требовательный звонок в дверь.

Ноги побежали к ней. Ага, это Олег - он снова забыл дома ключи, а сейчас заехал за сумкой с вещами. Настя небось сидит в кафе неподалеку. Ну, Куприн, погоди!