Операция «Бункер». 5 страница

- Тань, не тупи! Пока ты дотуда доберёшься, тут уже никого не будет. Это раз. Во-вторых – у нас теперь один полицай на всё село, да и тот сейчас в Заречье.

Таня потупила глаза, будто стыдясь бессмысленности высказанной идеи, и тут страшная догадка отразилась на её личике.

- А вдруг… - подняла она на брата полные паники глаза. – Вдруг те люди… Пропали из-за них?.. – она кивнула в сторону полуострова.

Гришка снова окинул взглядом разворачивающееся действо. В его представлении ритуалы, приводящие к исчезновению людей, должны были сопровождаться чем-то вроде отрубания курам голов, и проводиться с использованием таких ингредиентов, как крысиные черепа, засушенные хвосты ящериц и жабьи глаза. С другой стороны, он не знал, что лил в огонь их, так скажем, главный. Может это была кровь или что-то в этом роде. Но вот фрукты и цветы с отрубленными головами как-то мало вязались…

- Что будем делать? – прошептала Таня.

- Сидим здесь и смотрим, что будет дальше… - скомандовал брат.

Ждать пришлось прилично – по меньшей мере, полчаса. Действия людей на берегу были довольно однообразными. В какой-то момент Гришка отвлёкся от них, скосив глаза в сторону лесхоза, пытаясь определить, видит ли это ещё кто-нибудь. Хотя, вряд ли. С лесхоза не увидят точно – слишком далеко… Таня вдруг энергично затрясла его за плечо. Брат взглянул обратно на полуостров – странные люди уже обходили очаг по кругу, что-то хором декламируя (ритм показался мальчику смутно знакомым, но разобрать слова по-прежнему не получалось). Человек с папахой из волос нагнулся к погасшему костру, коснулся вымазанными в пепле пальцами лба каждого из участников обряда, выдал каждому по обгоревшему банану и, сняв с себя цветочную гирлянду, бросил её в реку. Та заскользила, покачиваясь на волнах, вниз по течению, в сторону лесхозовского участка. Остальные в считанные минуты разобрали очаг, сгрузили в пакет фрукты, закопали в песок кирпичи на некотором расстоянии друг от друга и с некоторой поспешностью удалились. Выждав, для верности, ещё минут пять, брат с сестрой тихонько выскользнули из-за скрывших их кустов и спрыгнули на узенькую песчаную полоску между «заливом» и высоким берегом. Над рекой, умиротворённо крича, парили чайки, далеко слева по-рабочему шумел лесхоз, и происшедшее здесь всего несколько минут назад казалось сном или причудливым видением.

Гришка вошёл в воды залива, держа пакет с их вещами высоко над головой. Вода приятно щекотала тело и убаюкивающе журчала, обнимая сучья торчащей из неё коряги, слева по курсу. Таня негромко вскрикнула, не найдя под ногой дна, и пустилась вплавь. Течение было довольно сильным, девочку понесло влево, казалось, ещё чуть-чуть – и она налетит на корягу… Но, не тут-то было! В мгновение ока Таня оказалась впереди брата, преодолев опасный участок.

Песок на бывшей арене ритуала был разноцветным от сухих порошковых красок, усыпан зёрнами, а в районе кострища – влажным, словно ровно над этим местом прошёл короткий, но сильный дождь. Дети раскопали несколько кирпичей, но те не сказали им ровным счётом ничего – кирпичи были самыми обыкновенными, вроде тех, что используют в строительстве. Одним словом – расследование принесло больше вопросов, чем ответов и его решили прекратить – в конце концов, брат с сестрой пришли на Косу не за этим.

Они потеряли счёт времени, загорая, погружая с головой соскучившиеся по влаге тела в водную стихию, устраивая брызгательные баталии, играя на суше и в воде в догонялки и в «пиратов» - один был «торговым судном» и пересекал залив, курсируя между берегами, в то время как другой, плавая вдоль берега, пытался перехватить его. Таня, несмотря на столь юный возраст, отлично плавала и Гришке далеко не всегда улыбалась удача в качестве пирата, что его весьма раззадоривало.

Они, наверное, пробыли бы на Косе до самой темноты, если бы природа внезапно не внесла в их желания свои коррективы.

Гулкий рокот раскатился над рекой, словно перекатились далеко в небесах исполинские камни, устремляясь эхом в далёкие поля. Дети, как раз обсыхающие после очередного «абордажа», заозирались, пробуждённые от блаженной неги.

Над буро-зелёными стенами бора, воздвигнувшимися на высоком берегу с глубокой стороны Косы, пронзившими небеса башенками сосен, клубилась синева.

- Ой, Гриш, побежали! – воскликнула Таня.

Хотя у них с сестрой частенько случались разногласия по разному поводу, сейчас Гришка был с ней согласен. Быть застигнутым грозой в пути – удовольствие ниже пояса…

Возвращались они в задумчивом молчании. Увиденное ими, отодвинутое на второй план наслаждением рекой, снова попало в объектив их сознания. Мысли и версии растревоженными ульями роились в их умах.

Как будто проснувшийся после недели знойной дрёмы ветер подул гораздо увереннее, то и дело прохладно и упруго касаясь спин. Клёны, яблони, берёзы, кусты сирени и черёмухи шумно шептались друг с другом на ведомом им одним языке шелеста, взволнованно размахивая ветвями в предчувствии непогоды. По улицам села проносились колесницами и змеились вихрями облака пыли…

Ещё ни одна капля вожделенного дождя не упала на измождённую жарой землю, когда они, запыхавшись, торопливо вошли в сени.

- Йес! Успели! – Гришка победоносно и озорно глянул на грозно приближающуюся чёрно-фиолетовую громаду, отозвавшуюся глухим ворчанием.

Мать сидела на кухне, подперев голову рукой, и пребывая не в самом радужном расположении духа. Синоптики опять ткнули пальцем в небо, наобещав сегодня чуть ли не самый жаркий день за последнюю неделю. С утра всё шло к тому, что так оно и будет, и хозяйка дома усердно вылила на грядки двойную норму. Но тройной, несомой надвигающимся дождём, огород мог не выдержать и урожайность политого становилась под вопрос.

Гришка вообще сомневался, стоит ли рассказывать ей о том, что они видели на полуострове, тем более - сейчас. Но он был уверен, что сестра не удержится. И он не ошибся.

Мама помянула недобрым словом и проводивших странный ритуал, и «этих ментов», которых вечно не оказывается в селе тогда, когда они там больше всего нужны.

Грише подумалось, что она сама наверняка побежала бы за «этими ментами» хоть в самое Заречье, если бы увидела нечто подобное. Он внезапно задался вопросом: а хочется ли ему быть похожим на неё? И неужели каждый человек, взрослея, становится таким, что кроме своего огорода и мелких бытовых проблем его перестаёт интересовать что-либо ещё?

Его философский настрой, впрочем, быстро прошёл, сменившись более приземлёнными заботами, например – подготовкой почвы для завтрашнего похода. Дождь начал отбивать на окнах ритм, сопровождаемый гулкими грозовыми аккордами, Таня ушла в гостиную, откуда уже слышались тоненькие голоса мультгероев, мама гремела посудой на кухне. Условия были идеальны.

Погода на следующий день не обещала быть столь же жаркой и Гришка, распотрошив шкаф в своей комнате, выбросил из него на кровать несколько тёплых вещей. Затем, достав из комода карманный фонарик, проскользнул в сени, а оттуда – в кладовку. Найти что-либо в этом склепе отживших своё, либо готовящихся к тому вещей, безмолвно повествующих о бренности материального бытия, было проблемой и в ясную погоду, когда солнце заглядывало туда через единственное крохотное оконце. Ценой больших аскез и нервов Григорию всё-таки удалось выудить искомое из сваленного в неимоверно беспорядочную кучу, покрытого вековым слоем пыли хлама. Это были крепкие резиновые сапоги с отогнутыми голенищами – верные хранители ног в суровом походе.

На обратном пути он поставил их у входа так, чтобы они не бросались в глаза, заглянул на веранду, снял с крючка одиноко висящую там сетку-накомарник, которая несколько мгновений спустя заняла место рядом с содержимым шкафа.

Одно дело было сделано. Но это было только начало.

Улучив момент, когда мама вышла из кухни, Григорий стрелой влетел туда, выхватил и з холодильника пару рыбных консервов «на всякий пожарный», схватил с полки коробок спичек, на той же скорости прыгнул через коридор в свою спальню, захлопнул ногой дверь и шумно перевёл дух. Впереди был последний и самый сложный этап. Но сначала нужно было дождаться папу.

Сложив провиант в свой школьный, по совместительству походный портфель, Гриша прошёл в гостиную, взял с дивана популярный еженедельник – сборник сплетен о звёздах кино, анонсов и обзоров новых фильмов, несерьёзных психологических тестов и ещё менее серьёзных астрологических прогнозов. Он изучил программу передач на сегодня, отметив, что на центральном телевидении, похоже, решили устроить неделю старых голливудских фильмов. Сегодня после вечернего выпуска новостей показывали «Спуск» - фильм ужасов о группе девушек-экстремалок, спустившихся в пещеру и атакованных монстрами-людоедами. Гришка понадеялся, что кино его не разочарует и что сегодня он сумеет оценить его по достоинству. Вчера он был в таком расстройстве, что даже «Неудержимые» не смогли развеять его.

Ритм дождя ускорился, разбег между молниями и их звуковым сопровождением стал короче.

В сенях послышались шаги – вернулся отец.

- Не сильно промок? – спросила супруга Гришина мама. – Впрочем, это было видно и так – тёмные следы дождевых капель виднелись лишь на бежевой футболке и угадывались на ёжике коротких седеющих волос.

- Петрович на машине довёз – ответил Милодаров-старший и подхватил на руки бросившуюся ему на шею дочь.

- Пап, ты нас видел? – спросила Таня. – Мы на Косе были.

- И чуть не напоролись на каких-то езуитов, – ворчливо вставила мать.

Судя по интонации, ничего хорошего она в это слово не вкладывала.

- На кого? – не понял отец.

- Это они тебе пусть сами расскажут, – сухо сказала жена, видимо не желая развивать эту тему. – Давайте лучше за стол, всё стынет!

За обильным ужином, в то время как мама пыталась сосредоточиться на стоящем напротив стола маленьком квадратном телевизоре, вещавшем об одной африканской стране, заявившей о себе как о ядерной державе и об очередном упавшем где-то самолёте, дети наперебой рассказывали удивлённо качавшему головой отцу о своём сегодняшнем приключении. Кормилец семьи Милодаровых воздержался от комментариев, что его сын счёл достаточно разумным.

«Спуск» показался Гришке довольно сносным фильмом. Сидя с папой перед экраном (Таня, плохо переваривавшая ужасы, предпочла их компании компанию недавно купленной в райцентре компьютерной бродилки) в густеющей, вспыхивающей, громыхающей темноте, наблюдая, как выбывают одна за другой участницы экспедиции, он не раз подумал: «Не хотел бы я оказаться на их месте!».

Завершающий штрих операции по подготовке к экскурсии был сложен чисто психологически, но затягивать с ним было нельзя. Григорий уже перебрал не один десяток возможных объяснений, но теперь все они виделись недостойным доверия детским лепетом, а от их качества и правдоподобия зависело его участие в походе… И тут его осенило. Он подсел к отцу и, прилагая титанические усилия, чтобы сохранить невозмутимость, сказал:

- Пап… Мы с ребятами собрались завтра с утра… по лесу походить…

Отец улыбнулся. Время для Гришки остановилось…

- Идите, кто вам не даёт?

Радость прорвала плотину страха как ревущий всесметающий речной поток, и сердце взмыло на его волнах выпущенной из силков птицей. Гриша готов бы расцеловать своего родителя.

- Спасибо, пап! – произнёс он с чувством.

Папа засмеялся, обнял сына и любовно потрепал его вечно взъерошенным волосам. Боже! И это он считал самым сложным! И как только эта простая мысль не посетила его раньше?

«Ну, совесть моя чиста, я ведь не соврал» - убеждал он себя, уже лёжа в постели – «Это ведь правда, а подробности сообщать не обязательно. Мы сходим и вернёмся, никто ничего не узнает…».

Дождевой ритм, похоже, достиг апогея своей интенсивности, а гром обрёл новое качество, как будто слышимости добавилась ещё и осязаемость. Его раскаты ударяли по земле как гигантский молот.

Монотонный стук дождя действовал убаюкивающе, но охватившее мальчика возбуждение не давало Морфею подступиться к нему.

В его голове словно поселилась тысяча шепотов, и на устах у всех был один вопрос: «Каково оно, это убежище?»…

… И он увидел его – мрачную старую арку, похожую на въезд в железнодорожный тоннель, уходящую в непроглядную темноту вглубь высокого крутого холма и забранную чёрной толстой металлической решёткой. По обеим сторонам, будто сторожащие вход недоделанные статуи, встали квадратные, уходящие под тупым углом к земле колонны.

Решётка на арке тоннеля казалась нереальной, сотканной из царящей внутри темноты и растворяющейся в ней, стоило чуть отвести взгляд.

Но что было странно – хотя была ночь (Гришка не мог понять, почему он так в этом уверен), вокруг было светло как днём. Мальчик обернулся и понял всё.

Он был не один. Позади, чуть поодаль, стояло огромного роста существо. Оно было поистине удивительно – это был громадный человек с головой льва. Заполняющее лес сияние исходило именно от Него.

Казалось, сияли самые когти на Его стопах, похожие на бриллианты в тысячи карат. На Нём были жёлтые свободные шёлковые штаны, которые иногда можно видеть на мужчинах в индийских фильмах. Талия Его была перехвачена великолепным поясом из чистого золота, а на шее висели многочисленные драгоценные украшения. У этого поразительного существа было бессчётное количество сильных когтистых рук, чьи запястья были украшены многочисленными золотыми браслетами. Гришка увидел, что во многих из них человеколев держит разнообразное оружие – топор, меч, лук, стремительно вращающийся сияющий диск… Львиную голову венчала высокая сверкающая корона, над которой балдахином взмывали бесчисленные капюшоны исполинского змея.

Лик получеловека-полульва (назвать это мордой просто не поворачивался язык) был искажён страшным гневом – Его пылающие глаза напоминали два солнца, испепеляющие своим жаром всё живое…

Странное дело - несмотря на устрашающий вид существа, у Гриши не было пред Ним страха. Почему-то он был уверен, что Тот не причинит ему вреда.

В мгновение ока человеколев оказался рядом с тоннелем и оглушительно заревел. Милодарову показалось, что этот рёв взрывной волной обогнул Вселенную от края до края (хотя на природоведении им объясняли, что Вселенная бесконечна и не имеет границ, впечатление складывалось именно такое).

Гигант, между тем, молниеносно выбросив вперёд одну из безоружных рук, без особы усилий вырвал решётку, преграждающую вход в убежище и выбросил её далеко за частокол сосновых верхушек на вершине видневшегося отсюда далёкого холма, затем вновь издал оглушительный рык.

Закрыв уши и пригнувшись, Григорий начал движение в сторону бункера. Свет, исходящий от неведомого существа изгнал оттуда темноту и походник мог различить, что тоннель уходит ступенями куда-то вниз. Он уже начал удивляться, куда подевались Руся и Илья, как его размышления были прерваны тем, что его стопы оторвались от пола, и какая-то сила вынесла его обратно в лес.

Гриша опять обернулся, и у него перехвалило дыхание. Он был подвешен за ручку портфеля на кончике острого, как клинок, когтя львиноподобного исполина.

Человеколев осторожно опустил перепуганного мальчика на землю, строго глянул на него и погрозил ему когтистым пальцем.

В тот же миг ярчайшая вспышка разорвала небесный свод, на мгновение ослепив Гришку, раздался грохот, от которого, казалось, раскололось земля… Гриша вздрогнул и проснулся.

Никогда ещё над селом не бушевала такая буря! Вода обрушивалась на окна как из пожарного шланга. Небо исходило огненными трещинами в буквальном смысле каждую секунду, так что создавалось впечатление, что снаружи беспрестанно работает сотня фотографов. На землю рушились уже не удары молота, но бомбы. Казалось, что дом качается в такт деревьям на улице и стонет в страхе перед невиданным разгулом стихий.

- Что за сон! – сказал себе Гришка, откидывая одеяло и покидая своё ложе.

Он сел за стол и какой-то время любовался атмосферным неистовством, думая о том, что могло послужить основой того, что ему приснилось.

Вроде он не был поклонником передач о дикой природе и уже тем более – индийского кино. Откуда тогда в его сны мог проникнуть этот небывалый образ получеловека-полульва? К тому же у него никогда не было таких «реальных» снов, когда ты абсолютно уверен, что бодрствуешь…

«Ещё одна загадка, этот сон! Сегодня прям какой-то день загадок!..» - подумал он, бросаясь обратно на кровать. Объятия сна снова начали смыкаться вокруг него, и ему не хотелось, чтобы разразившаяся гроза разбила их сейчас, заставив проспать завтрашний сбор у резиденции Большакова.

Ближе к рассвету буйство природы начало стихать, как успокаивается человек, сполна изливший свой гнев. Грозная армия главного громовержца Вселенной, подгоняемая штормовым ветром, двинулась дальше, оставив в небе над областью гарнизон плотной, сырой, серой облачной завесы.

 

 

Пётр Чапин, кинолог из областного УВД, в который раз вышел на постылую поляну с наполовину заваленным входом в бункер вместе со своим подопечным – «немцем» Мухтаром.

День был хмурый, пасмурный – единственный пасмурный день за последние полмесяца. Было зябко и свежо – тело радовалось возможности наконец вдохнуть полной грудью живительный воздух.

Но кинолог был не в духе. Природа, похоже, решила в полной мере выплатить людям компенсацию за все дни иссушающей духоты и вылила всю норму воды в одну ночь. Крыша дома, который он делил со вторым собаководом и ещё парой сотрудников, протекала, его кровать намокла, что не способствовало ни крепкому здоровому сну, ни прекрасному настроению при пробуждении.

Пётр воткнул в зубы сигарету и принялся нервно мерять поляну шагами.

Пять дней! Пять дней и нулевой результат. Они не только не продвинулись в поисках, но и потеряли пятерых полицейских. Все эти дни они каждое утро убивались, продираясь через дикую чащобу к этим треклятым, точнее даже стокляктым тоннелям, просто чтобы беспомощно покрутиться возле них, питая беспочвенную надежду на то, что в один прекрасный момент оттуда кто-нибудь вылезет…

Филипп всё говорил о прибытии каких-то «компетентных людей», но ни разу не соизволил сообщить подробности. Начальство подтвердило, что уже отправили запрос в Москву и ждут ответа от специалистов.

Что это были за специалисты, оставалось только гадать. Возможно, это были одни из этих «экспертов по борьбе с нечистой силой», этаких «воинов из народа», которые ходили по квартирам, обвешанные замысловатой аппаратурой, и молитвами, заговорами и прочими эзотерическими методами изгоняли оттуда барабашек.

Ладно, пусть приглашают кого хотят, хоть чёрта лысого, только когда они приедут, его, Петра Чапина тут уже не будет.

Не то, чтобы он имел что-то против «экспертов». Просто он уже решил для себя, что если сегодня же они не попадут внутрь, он плюнет на всё это дело и укатит домой, где его ждут молодая жена, маленький сынишка, горячая ванна и хороший сбалансированный обед. И плевать, что его могут выкинуть с работы за самовол… Что он, взрослый мужик, не найдёт себе другого применения?..

Кинолог, однако, не мог не отметить, что сегодня в проходе было что-то неуловимо странное, чего не было прежде. Изничтожая уже и без того закопченые лёгкие хорошей затяжкой никотиновой отравы, полицейский приблизился к завалу. Петру сразу бросилось в глаза, что он был сильно выщерблен, словно некая чудовищная сила расколола его верхушку. Учитывая то, что творилось ночью, Чапин не нашёл более разумного объяснения, чем удар молнии. Но почему он пришёлся именно сюда, а не в одно из стоящих рядом деревьев, было выше его разумения, ведь он ещё с детства усвоил, что молния ударяет в самое высокое место…

Однако не эта выбоина навела его на размышления, но что именно это было, полицейский никак не мог понять. Рядом деловито обнюхивал камни завала Мухтар. Пётр, что называется спинным мозгом чувствовал, что это как-то связано с его собакой. И тут взгляд его упал на чернеющее бездонной чёрной глоткой окаменевшего монстра входное отверстие. И словно медленно прокручивающаяся плёнка, перед его глазами проплыли детали их первой вылазки сюда, и самыми крупными кадрами шла первая реакция Мухтара на бункер. Плёнка оборвалась и сверкнула молния. Но не в небе, а внутри Петра. То была молния понимания…

…Полный радости вопль, взмыл в холодный, напоенный ароматом сырого леса воздух, переполошив скучающих рядом коллег кинолога. Следом за ним взвился негодующий собачий лай.

- Петруха, ты чё?! Петруха, ты норм? – к застывшему на завале собаководу с оружием наизготовку подбежали оперуполномоченный Титов и омоновец Скалин.

Чапин повернулся к соратникам и произнёс:

- Мужики!.. Страха нет!.. – голос его дрожал. – Эта хренотень… Она ушла!

Те недоумённо переглянулись.

- Чего? – не понял Скалин.

- Иди сюда! – рявкнул Пётр, задаваясь вопросом, является ли его случай иронией судьбы или в ОМОН специально отбирают людей с уровнем интеллекта как у неандертальцев.

Дюжий омоновец вздрогнул и покорно скакнул на камни завала, вставая рядом с Чапиным.

- Ну, что чувствуешь? – крикнул ему в ухо хозяин Мухтара.

- Ничё… - пробормотал всё ещё ничего не понимающий Скалин.

- Ну и вот! – победоносно воскликнул Пётр.

- Блинский ёж! – поражённо протянул у них за спиной оперуполномоченный. Его лицо начало озаряться пониманием происходящего…

- Так, собираем всех и двигаем внутрь! – отдал приказ командир группы Тимур Тарасович Великов, когда ему сообщили потрясающие новости.

Через час полицейские в полном составе, полном обмундировании и полной боевой готовности просочились в убежище.

 

 

Сразу после проникновения внутрь, объединённые силы областного УВД и сельской полиции в лице единственного человека – капитана Щитова, разделились на две группы. Одна вместе с Чапиным и Мухтаром отправилась на поиски сержанта Петрова или, если смотреть на вещи более трезво, того, что от него осталось. Другую вёл по следу Нечипоренко кинолог Кирилл Девяткин со своим четвероногим напарником, «кормиссаром» Рексом.

В состав первой кроме Петра и его «немца», входили Щитов, капитан оперативно-розыскной бригады Дмитрий Хальдов, а также Борис Скалин, Горислав Суровый и Евгений Каменьев со стороны ОМОНа.

Порождённые фонариками светлячки время от времени плясали по тёмно-бурым стенам с множеством дверей, но в-основном вились вокруг обратившегося в нюх Мухтара, бегущего по коридору уверенной рысцой. Под ногами сухо похрустывали изъеденные коррозией разнокалиберные железки.

- Боже, что это за казематы? – промолвил, содрогнувшись, Щитов.

Хальдов ухмыльнулся в густую бороду.

- Это, по идее, мы должны у Вас спросить. Вы же всё-таки, местный… местный старожил.

- Старожил-то старожил, так ведь я не такой энтузиаст, каким был Стёпа Нечипоренко. Я ходил, конечно, в эти края, но не забуривался так далеко. На зверьё тоже, знаете ли, нарываться неохота.

Коридор резко забрал вправо. Мухтар сменил трусцу на методичный шаг, по-прежнему не отрывая носа-радара от следа.

Пользуясь тем, что темп продвижения чуть снизился, Борис решил осмотреть один из бывших жилых отсеков.

- Ни фига, тока койки… и стол какой-то - сообщил он товарищам.

Капитан ОРБ задумчиво поскрёб затылок.

- Смотрел тут намедни один фильмец документальный, – промолвил он. – Про Советский Союз. Ток вот, при «совке» всё пытались вывести сверхчеловека, типа как, для борьбы с гнилым западом. Ну и проводили эксперименты всякие над людьми в закрытых лабораториях. Я вот что думаю – может это как раз одна из таких… лабораторий?

- Что-то многовато здесь койко-мест, – хмыкнул Каменьев.

- Ну… Мож чтоб массово экспериментировать? – предположил Хальдов.

- А столы зачем? – спросил Скалин.

- А что тут непонятного? Операции всякие делать… Кстати, – вдруг осенило капитана. - – Мож все эти исчезновения людей… Это, типа, новая волна?..

- Чего новая волна? – не понял Евгений.

- Экспериментов. Мож снова начали эксперименты над людьми ставить. Вон как, я по новостям сморел, отношения с Америкой накаляются… Того гляди бомбу кинут. Тут уж без сверхчеловека никак… Вот они и повадились…

- Кто «они»? – поинтересовался Каменьев.

- Спецслужбы…

- Фигня! – тряхнул длинными до плеч волосами Горислав.

- Звучит дико, да…

- Абсолютно! Какие спецслужбы в медвежьем углу? Да и какие там, к чертям собачьим, суперсолдаты? Из кого их варганить? Из работяги и средненького полицая?

При упоминании о средненьком полицае Щитов нахмурился.

- К тому же, – яростно продолжал Суровый. – Бункер заброшен незнамо скоко лет назад, да ещё – легче построить новую лабораторию, чем задействовать старую, не по-русски это как-то. У нас ведь как обычно бывает – вбухивают немеряные кучи бабла в какой-нить проект по оборонке, потом бросают ржаветь и вбухивают куда-нить по-новой…

Мухтар поднял голову – первый раз за время их пребывания в УГООН. Опытный взгляд Чапина сразу отметил в поведении собаки следы беспокойства.

- Вперёд, Мухтар, давай, мальчик! – приободрил своего подопечного кинолог.

Пёс послушно затрусил вперёд.

- Ладно, ладно, – проворчал в ответ на замечание омоновца Хальдов. – Понимаю, что бред… Плин!

Бородач затряс внезапно отказавшим фонариком. Верный изгонитель тьмы несколько раз беспомощно моргнул и погас окончательно.

Мухтар подал голос – столь неожиданно, что полицейские чуть разом не подпрыгнули.

- Наконец-то! – облегчённо сказал Щитов.

Ему уже не терпелось на Божий свет. Пётр посветил в ту сторону.

- Не хочу Вас огорчать, товарищ капитан, но, боюсь, это не то, что Вы думаете…

Ничего похожего на сержанта там не было. Мухтар стоял на очередном повороте (опять-таки налево) и надсадно лаял куда-то в темноту.

Чапин направил в туда луч фонарика. Причиной возбуждения животного оказалась массивная с виду дверь, в которую упиралась эта часть коридора, с неразличимой из-за ржавчины табличкой, на которой ещё можно было различить лишь первую букву – «С…».

Лай с каждым мгновением становился всё более отрывистым, частым и тонким.

Темнота сгустилась ещё больше и тут же послышалась словесная тирада в три этажа, возведённая Суровым – его фонарь тоже забастовал.

- Кажется, в нашей конторе наблюдается склероз, – флегматично заметил Каменьев. – Все массово забыли сменить батарейки.

Излияния Мухтара достигли пика своей высоты, он коротко взвизгнул, поднялся на дыбы и с максимальным ускорением вдарил в обратном направлении.

- Мухтар! – воскликнул кинолог, бросаясь вдогонку.

- Петро, я с тобой! – крикнул Евгений и сорвался следом.

Дальнейшие события были воплотившимся в реальность сценарием фильма ужасов.

Едва шаги бегущих растаяли вдали, разом погасли остальные фонари, утопляя работников правоохранительных органов в пучине темени. А потом… Скрипящий, с железным призвуком, воющий скрежет отворяемой двери, проходящий по ушам, словно напильник, завершающийся леденящим кровь коротким лязгом, похожим на шум захлопывающегося огромного капкана. Буря возмущения поведением фонарей в мгновение ока сменилась гробовым молчанием.

- Стоять! – вскинул Скалин автомат «Вихрь» больше для самоуверенности, которая стремительно убывала, как вода из прохудившейся фляги. А в ответ – тишина… Горислав готов был поклясться, что в её чёрном стекле до него доносилось чьё-то глухое хриплое дыхание. Ощущение, которое испытывал Борис, обычно описывается словами «волосы на голове зашевелились», только на его голове, лысой как колено, шевелиться было нечему.

- Стоять! – вновь крикнул он, целясь наугад в темноту, и тут на него обрушился удар. Перед глазами мелькнула белая полоса, омоновец пошатнулся. Агрессор ударил снова – в его атаках не было системы, били наобум. Удар пришёлся на защищённую бронежилетом грудь.

Скалин решился на контратаку. Отскочив назад, он нанёс по невидимому противнику прямой удар ногой (что называется в народе «пробить пыром»). Нога врезалась в чьё-то тело, послышался короткий выдох, но неизвестного недоброжелателя это не остановило – он продолжал напирать на сотрудника ОМОНа с упорством танка.

Рядом вскрикнул Суровый – нападавший был не один. По щетинистой щеке Горислава будто царапнули три-четыре тупых ножа – боец отряда милиции особого назначения почувствовал, как по ней побежали тонкие струйки.

Прицелившись в то место, где предположительно должна была находиться голова агрессора, омоновец с размаху ударил рукояткой пистолета. Расчёт оказался точен – послышался сухой стук и звук падения тела. Не дожидаясь, пока враг поднимется, сотрудник ОМОНа высадил в него половину обоймы из автомата АКСУ (укороченной версии автомата Калашникова). Тело нападавшего, на мгновение проявившееся в свете автоматного огня, отдавало болезненной бледностью и худобой, не соотносимыми с его силой.

Из-за спин представителей ОМОНа донеслись крики Щитова – незамеченный в кромешной темноте третий злопыхатель добрался до стоящего на повороте капитана, не решившегося пройти дальше, не имея опоры для глаз. Грянуло несколько выстрелов из пистолета, шальная пуля, чиркнула по рукаву спешащего на помощь Горислава и, высеча сноп искр, замерла в металлическом косяке не понравившейся Мухтару двери, прежде чем раздался новый звук падающей плоти.

- Смотри куда стреляешь, капитан! – ругнулся Суровый.