ГЛАВА 22. Чем ближе становилась пора разлуки с детенышами, тем чаще Камио и О-ха заводили разговор о том, чтобы подыскать себе другое жилище

Чем ближе становилась пора разлуки с детенышами, тем чаще Камио и О-ха заводили разговор о том, чтобы подыскать себе другое жилище, подальше от людей. Свалка в последнее время сильно разрослась, и это тревожило Камио. Того и гляди, думал он, владельцы свалки заведут для охраны овчарку или добермана. И так уже по ночам здесь дежурил сторож. К тому же у лис существует обычай — вслед за детенышами родители покидают нору, где они вскормили потомство. Хотя эта традиция была не из тех, следование которым О-ха считала обязательным, лисице тоже не давала покоя мысль, что на свалке может появиться сторожевая собака.

— Ты знаешь ж и в о п ы р к у лучше, чем я, — торопила она Камио. — Где начнем искать?

— Я слыхал, вблизи от города строят железную дорогу. Давай устроим нору под насыпью. Железнодорожные пути — это самая настоящая о т д у ш к а. Людей там немного.

— По-твоему, это разумно? — с сомнением спросила О-ха. — А помнишь, ты рассказывал мне о железнодорожном лисе, которого встретил в городе? Он ведь был какой-то ненормальный?

Камио покачал головой:

— Ну, это совсем другое дело. Нам такая участь не грозит. Мы ведь поселимся около новой, чистенькой железной дороги. Вокруг там полно зелени, цветов, кустов, деревьев. Все, как ты любишь. В о т д у ш к е люди не будут нас беспокоить. Есть только одно неудобство — нам придется привыкнуть к шуму поездов. Но наверняка они там будут проходить нечасто. И вообще, это пустяки.

— Что пустяки?

— Привыкнуть к поездам. Вскоре ты и замечать перестанешь, как они грохочут. Занятно, наверное, сидеть у путей, наблюдать, как мимо проносятся вагоны, набитые людьми, и знать, что люди ничего не могут нам сделать, даже если заметят. Ты же сама говорила, тебе нравятся рельсы, их четкие прямые линии, убегающие вдаль. Вот и будешь любоваться ими сколько душе угодно. Или весь день прохлаждаться, бабочек ловить. Или развлекаться своими обожаемыми ритуалами.

— Сколько можно тебе твердить, ритуалы — это вовсе не развлечение, — сердито перебила О-ха. — Это необходимая часть нашей жизни. И относиться к ним надо почтительно. Скажи лучше, что мы будем там есть, на твоей железной дороге?

— Так ведь город рядом. Без отбросов не останемся. Устроим кладовые прямо в насыпи, уж там-то до них никто не доберется. Да и крыс, мышей у путей наверняка полно. Ну и червей, конечно.

— Тебя послушать, на земле лучшего места не сыскать.

— Так оно и есть. Знаешь, пойду-ка я прямо сейчас, поброжу около путей, посмотрю, как продвигается работа. А ты как, пойдешь со мной?

— Нет, думаю, мне стоит подождать здесь. Вдруг вернутся О-миц или А-сак... или А-кам... — пробормотала лисица.

Камио выбрался из норы-машины и отправился в путь по улицам ночного города. Слова О-ха разбудили воспоминания о пропавшем сыне, которые камнем лежали на сердце у лиса. Он видел, как тоскует О-ха, но помочь ей был бессилен.

Конечно, он пробовал искать сына, но мир слишком велик. Даже если А-кам жив, вполне возможно, он оказался от родного дома так далеко, что и за несколько дней не доберешься. А то и за несколько месяцев! Людям расстояния нипочем, им ничего не стоит завезти дикого зверя неведомо куда, так что ему потом уже не найти тех мест, где он родился и вырос. Камио испытал это на собственной шкуре.

Лис легкой рысцой двигался к центру и вскоре добрался до главной улицы, по обеим сторонам которой тянулись витрины магазинов. Иногда, проходя мимо, Камио останавливался, глазел на выставленные за стеклом диковины и недоуменно размышлял, на что людям подобная ерунда Но этой ночью он не стал терять время.

Из-за угла появился другой лис, Камио слегка кивнул ему. В городе трудно было установить четкие границы между владениями. Некоторые участки вокруг закусочных и ресторанов были признаны нейтральными территориями — никто не предъявлял на них особых прав. Конечно, теперь лисам приходилось чаше сталкиваться друг с другом, и поневоле они относились к нарушению границ более снисходительно. Конечно, грубое вторжение, когда чужак намеревался отбить у законного обитателя подругу или выжить его из собственных владений, по-прежнему встречало решительный отпор, и все же в с в о е м лисы оберегали свои участки намного ревностнее, чем здесь, в ж и в о п ы р к е.

Камио пересек лужицу света под уличным фонарем и юркнул в темную аллею. В конце аллеи в картонной коробке спал человек, от которого исходил столь резкий, неприятный запах, что у лиса закружилась голова. Подобные существа, изгои человеческого общества, на редкость шумливы и, заметив лису, зачастую поднимают крик. Но Камио знал — опасаться их не стоит, так как они совершенно не способны к погоне. Поэтому лис не стал изменять маршрут и приблизился к жителю коробки. Тот оглушительно храпел. Несомненно, он вылакал немало той дряни, которая делает дыхание вонючим и противным.

Камио перескочил через изгородь и оказался в квартале небольших особняков, окруженных садами. Он едва не наступил на ежа, который моментально свернулся в комок и грозно выставил иголки. Рядом лис заметил блюдечко с молоком и накрошенным хлебом, оставленное хозяевами дома специально для колючего ночного гостя. С удовольствием попив молока, Камио отправился дальше, миновал еще одну улицу, обогнул стройплощадку. Путь ему преградило шоссе, по которому изредка проносились машины, свет фар разрезал темноту. Низко опустив голову, Камио торопливо пересек дорогу. Ему было известно: если смотреть прямо на эти слепящие огни, они способны заворожить, лишить способности двигаться. А лис не имел ни малейшего желания превратиться в х а н ы р а, размазанного по асфальту.

Ветер, прилетевший из-за болот, с моря, принес терпкий солоноватый аромат, и Камио вспомнил о тех долгих днях, что они с О-ха провели на старом катере посреди бескрайних топей. С тех пор они ни разу не встречались с Хватким, даже не знали, жив пес или умер.

Внезапно, при мысли о собаке, Камио остановился и принюхался. Запасай принес не только свежий запах моря и благоухание спелых фруктов из окрестных садов. Что-то зловещее ощущалось в его дуновении. Нервы лиса моментально напряглись, подчиняясь тревожному сигналу. Доводилось ли ему слышать этот запах раньше? Почему он кажется таким знакомым и внушает страх? Лис быстро перебирал в уме все известные ему запахи, связанные с опасностью. Нет, такого он не знает. Или не может припомнить.

Камио сморщил нос. Возможно, он становится чересчур осторожным и мнительным Спору нет, бдительность не бывает излишней и держать ухо востро никогда не помешает. Но впадать в панику из-за пустяков тоже не к чему. Ясно, это запах собаки, ну так что с того? Здесь, в ж и в о п ы р к е, от подобных запахов не скроешься. Город кишмя кишит домашними собачонками, и им не запретишь оставлять свои метки где заблагорассудится — на столбах, на углах домов, в водосточных желобах Все вокруг провоняло собаками, и с этим ничего не поделаешь. Разве что дождь зарядит на несколько месяцев кряду и смоет эту пакость.

Камио вскинул голову, но в ночном небе, темнеющем над крышами, увидел лишь изменчивые отсветы городских огней. Если он собирается ждать знамения, сказал себе лис, придется проторчать здесь до утра.

Как видно, ему просто померещилось. Иногда это случается со всяким. Вдруг издалека донесся пронзительный вопль, — как видно, кричавший был за несколько улиц от Камио. Потом до лиса долетел звук, подражающий птичьему щебету. Двое, лис и лисица, звали друг друга. Но почему их голоса полны такого беспокойства? И вдруг в ночи громом разнеслось слово, вселяющее страх в лисьи души, слово, от которого шерсть на загривке у Камио встала дыбом.

— Собака! — крикнул лисий голос вдали.

Значит, он не ошибся и действительно почуял собаку, подумал Камио. Но чего здесь бояться? По городу разгуливает несколько бродячих псов, это верно. А может, кто из домашних сбежал со двора. Конечно, эти недотепы не прочь поймать лису, да только всем известно — кишка у них тонка. Почему же...

В тишине вновь раздался вопль, и на этот раз его подхватило несколько голосов:

— Собака на свободе!

— Та самая собака?

— Да! Да! Да!

А потом над улицами прогремел долгий, леденящий кровь крик. Это кричала собака, охотничья собака, которая идет по следу жертвы. Но здесь, в ж и в о п ы р к е, охотникам делать нечего, они не могут мчаться по улицам на лошадях. Значит, пес преследует добычу один. Но что это за пес? Откуда он?

Вновь громовой голос собаки, и вслед за ним лисий вопль:

— Спасааайтесь! Сейбр на свободе!

Сейбр! Исполинский риджбек разгуливает по улицам! Значит, он выбрался из-за стены, окружающей усадьбу, и теперь в городе охотится за лисами, своими излюбленными жертвами.

«О-ха? — пронеслось в голове у Камио. — Я должен немедленно вернуться к ней!»

Камио сразу понял, что и О-ха, и ему самому, и их детям угрожает смертельная опасность. Сейбр прекрасно знает их запахи — его и О-ха. Стоит псу уловить знакомые запахи в дуновении ветра, он выследит лис. Сейбр люто ненавидит все лисье племя, но те двое, что перехитрили его и выставили на посмешище перед людьми, — его заклятые враги. Конечно, он горит желанием поквитаться с ними. А ведь собаки, как и они, лисы, ориентируются в мире именно по запахам, запахи помогают им распознавать других животных, различать друзей и врагов. Раз услышанные запахи отпечатываются в их мозгу навеки. Камио давным-давно позабыл, как выглядела первая собака, с которой ему довелось встретиться, но запах ее он узнал бы моментально. Глаза могут подвести, но чутье — никогда. Сейчас Сейбр наверняка носится по лисьим тропам, вдоль и поперек пересекающим город, вынюхивает запахи тех двух лис, что опозорили его в глазах хозяина. Он может поступить и по-другому — поймать любого городского зверя и терзать его до тех пор, пока не выведает, где жилище О-ха и Камио. Да, О-ха в опасности, в страшной опасности!

Камио очертя голову бросился к дому. На протяжении всего пути его сопровождали лисьи крики, полные ужаса. Все городские собаки тоже переполошились. Некоторые из них яростно вопили:

— Прикончи побольше лис, Сейбр! Задай им!

Но большинству собак ночная паника пришлась не слишком по душе, а может, они не особенно радели о чести собачьего племени. Так или иначе, многие собаки кричали:

— Хватит валять дурака, Сейбр! Возвращайся домой!

Тут и там в окнах зажигался свет, и люди начинали раздраженно лаять, утихомиривая своих псов. Потом они принимались перелаиваться друг с другом. Внезапно душераздирающий визг перекрыл какофонию звуков. Весь город замер, словно в оцепенении. Вслед за визгом послышался хруст костей, переламываемых мощными челюстями, и торжествующий рев:

— Одна рыжая каналья готова!

В домах поднялась новая волна шума.

Камио прибавил шагу. Вскоре центр города, сотрясаемый криками, визгом и лаем, остался позади. Лис думал лишь об одном — как найти кратчайший путь к дому. Он решил избегать привычных троп. Следуя инстинкту, Камио вскакивал на крыши гаражей и сараев, пересекал дворы и сады. Конечно, там ему могли встретиться другие собаки, но это его нимало не заботило. Он знал — городским псам за ним не угнаться.

Наконец лис оказался на свалке и юркнул в узкий коридор между грудами железного лома. К своему великому облегчению, он обнаружил, что О-ха дома, жива и невредима.

— Что случилось? — вскинула она голову ему навстречу. — Что там за переполох в городе? Неужели опять Неизбывный Страх?

Камио так запыхался, что долго не мог выговорить ни слова.

— Нет, кое-что менее приятное, — ответил он, с трудом переводя дух. — Сейбр на свободе. Носится по улицам.

У О-ха подкосились лапы.

— Детеныши! Мои лисята! — выдохнула она.

По спине у Камио пробежала дрожь. А-сак и Миц ушли подыскивать себе норы. Где они сейчас? Он вспомнил душераздирающий крик, разнесшийся над городскими улицами, — предсмертный крик лисы, шею которой сдавили неумолимые челюсти. Нет, нет, пытался успокоить себя Камио, он знает голоса своих лисят. Это не они. Они не могли так кричать. Это взрослая лиса. Своих он узнал бы сразу. Но мучительное подозрение не отпускало Камио. Близость смерти способна изменить голос до неузнаваемости, пронзила его тревожная мысль. Однако он не стал еще сильнее расстраивать О-ха. Она не могла слышать крик, сюда, на свалку, доносился только неясный шум.

— Я сейчас пойду в город, — сказал Камио. — Найду их и приведу домой.

— Нет!

Отчаяние, прозвучавшее в голосе О-ха, заставило лиса замереть на месте.

— Нет, — повторила она. — Я не хочу терять тебя. У нас будут другие детеныши...

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — мягко возразил Камио. — И за меня ты боишься совершенно напрасно. Мне случалось попадать во всякие переделки. Помнишь, я рассказывал тебе, как, убегая из зоопарка, вырвался от двух громадных овчарок.

— Сейбр может прихлопнуть сверху одной лапой.

— Да ведь дело не в силе. Ты сама прекрасно понимаешь: побеждает тот, кто умнее и хитрее. Меня ему не поймать. Уж это я тебе обещаю. Я должен спасти лисят, О-ха. Иначе какой же я отец? Хорошо еще, А-сак отправился в с в о й — искать какой-то курган в болотах. Так что за него тревожиться нечего. А вот Миц...

— Я тоже пойду.

Камио не нашел что возразить и несколько мгновений помолчал, соображая, как убедительнее отговорить О-ха. Лис вовсе не считал себя умнее и проворнее подруги, но он знал: если Сейбр почует О-ха — ей конец. Однако, взглянув на лисицу, он понял — она настроена не менее решительно, чем он сам, и все доводы для нее пустой звук. Что ж, в конце концов, ей уж дважды удавалось ускользнуть от огромного пса-убийцы. И если бы все сложилось по-другому и большая опасность угрожала бы не О-ха, а ему, Камио, разве подруге удалось бы его удержать? Нет, конечно. Он все равно отправился бы на поиски детенышей.

— Хорошо, пойдем. Только запомни — мы должны все время быть рядом. А вот если увидим его, тут уж бросимся в разные стороны. Помнишь, как мы сделали тогда, в усадьбе? Опять собьем его с толку. Поняла?

— Еще бы. Незачем тратить зря столько слов.

— Знаю. Но на всякий случай не лишнее все уточнить.

Если Сейбр бросится за ними в погоню, подумал лис, он, Камио, сделает все, чтобы пес выбрал своей жертвой именно его. «Зачем такие черные мысли?» — тут же одернул себя Камио. Вовсе не обязательно кому-то из них соваться в пасть к риджбеку. Они сообразительные, ловкие лисы, знают множество уловок и заставили не одну собаку ловить свой собственный хвост.

— Идем, — сказал Камио. — Сначала двинем в самый центр ж и в о п ы р к и. Держи ухо востро и нос по ветру.

Они вылезли из норы-машины. О-ха, покидая жилище, даже не стала проделывать необходимые ритуалы.

Принюхиваясь и прислушиваясь, лисы потрусили к главной улице города. Переполох продолжался, но собаки, подчинившись грозным людским окрикам, постепенно угомонились. О-ха и Камио оказались в квартале, который насквозь пропах Сейбром. В свете фонаря они заметили лежащую на земле лису. В позе ее было что-то неестественное, и они издалека уловили запах смерти. По рыжей шубе оба сразу поняли, что это не их сын-альбинос, а подойдя поближе, вздохнули с облегчением — то была не Миц. Лисы беспокойно осмотрелись по сторонам, — быть может, громадный пес, порождение Тьмы, притаился сейчас в тени к готовится к прыжку.

Нет, Сейбр не будет сидеть в засаде, спохватился Камио. Он ведь не лиса, не в его привычках тихонько подкрадываться к добыче. Наоборот, он всполошил весь город, своими криками на всех нагнал страху.

— Совсем лисенок, — пробормотала О-ха, обнюхивая труп.

— Идем отсюда, — поторопил ее Камио. Они принялись методично обшаривать город — методично, разумеется, лишь по лисьим понятиям. На самом деле они, петляя и кружа, бродили по улицам, садам, бульварам и дворам. И везде, везде ощущалась близость исполинского врага, запах Сейбра проникал повсюду. Вдруг О-ха замерла.

— Что такое? — прошептал Камио, но прежде, чем О-ха успела ответить, он все понял. — На крышу! Живо!

О-ха не потребовались долгие разъяснения. Она вспрыгнула на крышу стоявшей во дворе машины, а с нее перескочила на ближайший гараж. Камио не отставал от нее. Крыша гаража вплотную примыкала к дому, и обе лисы, забившись в угол, притаились в тени. Они так тесно прижались друг к другу, что Камио чувствовал, как колотится сердце О-ха.

Внизу, в дальнем конце улицы, в свете фонаря стоял Сейбр. Лисы видели, как он поднял голову и принюхался. Но ветер дул в их сторону, запах пса ударял им в ноздри, и они надеялись, что враг их не почует.

Мгновения, когда пес не двигался, рыская взглядом вдоль по улице, показались лисам вечностью. Наконец он неторопливо двинулся по направлению к гаражу, обнюхивая фонарные столбы и изгороди. Камио затаил дыхание. Если Сейбр дойдет до того места, где они вскочили на машину, он, без сомнения, услышит их запах. И тогда ему останется только взглянуть вверх и увидеть их воочию. Да, тогда им несдобровать. Хотя, конечно, вряд ли этому громиле удастся вслед за ними вскарабкаться на машину и перескочить на крышу гаража. «Ну а если дойдет до этого, — думал Камио, — я наброшусь на него первым. Я в более выгодном положении. Тяжелому псу будет трудно удержаться на крыше. Вдруг мне удастся перекусить ему горло прежде, чем он доберется до моего?» Лис напрягся в ожидании смертной схватки. Однако он сохранял спокойствие. Он понимал — другого выхода нет, придется вступить в неравный бой. И как только Камио принял решение, весь ужас перед врагом улетучился. Конечно, лис по-прежнему боялся за свою жизнь и жизнь О-ха, но был страх, не затмевающий, а обостряющий разум, помогающий быстрее соображать и действовать. Подобный страх в минуты опасности служит добрую службу каждому животному.

Риджбек приблизился. В свете уличного фонаря Камио разглядел напряженные мускулы огромного пса, которые перекатывались под шкурой, как валуны под водой. Сейбр все ближе. Совсем близко. Последняя надежда исчезла. Теперь он обязательно почует лис, они знали это.

Пес остановился. Повернулся. Поднял голову.

Лисы теснее прижались к стене. В эту ночь ветер помогал им — он все время относил их запах прочь от врага.

Внезапно в дальнем конце улицы мелькнула тень — кто-то несся стремглав, одержимый паникой. В ноздри Камио ударил запах кошки. Как видно, она долго пряталась где-то в саду, на лужайке, потому что запах ее смешивался с ароматом чабреца и базилика.

Из глотки пса вырвался сдавленный рык, и он бросился на очередную жертву.

Лисы не стали упускать момент и, соскочив с крыши, кинулись в противоположном направлении. Они долго мчались во весь опор, пока не убедились, что опасность миновала. Тогда они продолжили поиски своих детенышей. Но перенесенный страх притупил их чувства, и им было трудно сосредоточиться на своей цели.

Наконец они поняли, что обрыскали весь город, по-прежнему сотрясаемый грозными криками Сейбра. Оставалось лишь вернуться к себе, на свалку. В пути оба надеялись, что детеныши поджидают их дома.

Но в норе-машине было пусто.

Над свалкой уже забрезжил серый, туманный рассвет, а О-ха все сидела у входа в машину и ждала. Лисица умела ждать. Несколько часов подряд она не двигалась с места, напряженно принюхиваясь и прислушиваясь, не крадутся ли по узким проходам ее ненаглядные лисята. Утром воробьи, рассевшись на обломках машин, проржавевших паровых котлах и старых газовых плитах, подняли гвалт. Воробьи как блохи — везде их полно. Вот только поймать их куда труднее, чем блох, и О-ха приходилось терпеливо сносить их пошлую болтовню. В машине спал изнуренный Камио, и она не хотела тревожить его сон, разгоняя надоедливых пичуг.

«Долго ли еще это чудовище будет носиться по улицам?» — размышляла лисица. Скорее всего пройдет не меньше двух-трех дней, прежде чем люди сумеют поймать пса. Сам он, похоже, вовсе не имеет намерения вернуться домой. Возможно, голод прогонит его назад, в усадьбу, но это вряд ли. Уж кто-кто, а Сейбр сумеет добыть себе пропитание охотой. Конечно, люди, городские жители, увидев такого громадного пса, обязательно обратят на него внимание. Без сомнения, им не понравится, что злобный зверь свободно разгуливает по городу. Но кто осмелится хотя бы приблизиться к Сейбру, не то что водворить его назад, за глухие стены усадьбы!?

Ей оставалось только надеяться, что поблизости раздадутся легкие шаги ее детенышей и ветер принесет ей родной запах.

Позднее, днем, на свалку явились люди. Как обычно, они принялись копошиться среди куч ржавого железа, негромко перелаиваясь друг с другом. Пришел грузовик, сбросил очередную порцию хлама, рабочие стали разбирать его и подняли оглушительный грохот. Солнце светило все ярче, тени становились темнее и короче.

В полдень из машины вылез Камио.

— Ну что? — уныло спросил он.

— Пока ничего.

— Не будем отчаиваться. Вспомни, я сказал им обоим, чтобы они приглядели хорошие норы, не спешили и, если понадобится, потратили на поиски два-три дня. А-сак, тот вообще заявил, что скорее всего больше к нам и носа не покажет.

— Я не отчаиваюсь.

— Вот и правильно.

На один из обломков, подальше от лис, опустилась ворона и заорала:

— Fuchs! Was fehlt Jhnen?

О-ха и Камио даже не удостоили ее взглядом. Стоит у кого-нибудь случиться беде, любопытные вороны тут как тут, они словно предчувствуют несчастье. Но сострадания от них не жди, чужое горе для них лишь повод для веселья. Кажется, чем хуже другим, тем больше они радуются. Заметив, что лисы не собираются за ней гоняться, ворона совсем обнаглела. Негромко бормоча какие-то насмешки, она перепархивала с обломка на обломок, едва не задевая крыльями по головам О-ха и Камио. Наконец, испустив презрительный крик, птица поднялась в воздух.

В ту ночь О-ха приснился сон, кошмар, который мучил ее уже давно. Ей снилось, что она на залитой солнцем пустоши, пытается бежать. Внезапно на пути ее вырастают черные преграды. Это железные решетки, о которых ей рассказывал Камио. Она знает, за ней гонятся, но лапы ее проваливаются в глубокий снег... Вдруг перед ней падает чья-то тень, она поднимает глаза и видит...

После беспокойной ночи, когда он ворвался в город и убил молодую лису, Сейбр решил отдохнуть и нашел укромное местечко. То был один из только что построенных домов, в который еще не въехали люди. Пес был вне себя от досады. Он надеялся, что прикончил отродье той, ненавистной лисицы. Однако, подойдя к трупу несколько часов спустя, он не почувствовал запаха О-ха. Значит, он ошибся и вновь не сумел отомстить. Вот если бы он сломал шею отродью той рыжей твари, это была бы настоящая победа. Во-первых, он, Сейбр, наконец поквитался бы за свое унижение. Во-вторых, лисица наверняка явилась бы к телу своего детеныша — поскулить над ним.

Не обнаружив на трупе меток О-ха, Сейбр понял, что тут ждать нечего. Он долго носился по городу, надеясь, что где-нибудь на улице почует ее запах. Пару раз так и случилось, но запах был слишком слаб, и псу не удалось определить, в каком направлении скрылась проклятая лисица. Но он знал, что найдет ее, рано или поздно.

Не зря он так долго и терпеливо трудился над подкопом. Теперь, оказавшись на воле, Сейбр твердо решил не возвращаться, пока не уничтожит врага. На этот раз О-ха не спасется. Сейбр прекрасно понимал: если его поймают, наказание будет суровым. Но его это не заботило. К побоям ему не привыкать. Еще когда он был щенком, стоило хозяину отвернуться, дети его награждали Сейбра пинками и ударами. Дети частенько вымещают на домашних животных свои обиды, и, когда хозяин отправлялся на охоту в пустыню, щенку доставалось особенно крепко.

Завтра поиски будут успешнее, пообещал себе Сейбр. Ей не уйти от возмездия.