Пожар. Последнее убежище

Осенью 1962 года в избенке случился пожар. Она рассказывала, что "кошечка прыгнула и свалила керогазу, а потушить я не смогла". Избенка сгорела дотла. Тогда пожалели ее все те же Яковлевы, приютили до весны. Сначала жила она в избе на печке, а потом вышла на холодную веранду, жила там за сундуком. О судьбе затворницы думали даже руководители Скворчихинского сельсовета и колхоза, все хотели ее устроить потеплее, попокойнее. Звали в Уфу, в Оренбург в однокомнатную квартиру, но она отказывалась. Верующие, собрав по копеечке деньги, в складчину купили избушку в Ишимбае на берегу Белой, мечтая перевезти туда Варвару Васильевну. Затворница даже согласилась съездить посмотреть. Тогда те, кто столь великую жертвенную любовь проявили к угоднице Божией, получили и великое духовное утешение и радость - увидели ее.

Блаженная была маленькая, худенькая, прямо как девочка; лицо ясное, приятное, голос чистый; одета в старенькое пальто, одна пуговица была оторвана, а на ногах обувь разная: на одной ноге сапог, наполовину оторванный, а на другой что-то еще. Вспоминает М. Маслова: "Посадили ее в кабину, приехали в этот домик, а там уже женщины постарались выбелить, как можно красивее цвет сделать. Коврик положили, коечку установили, на койку мягко все настелили. Кругом все чистенько. Чайник, блестящий литров на шесть из нержавейки кипит - уже ждут, вдруг решится, переедет. Она приехала, посмотрела. Когда увидала такую красоту: дорожки расстеленные, газ шумит, теплота, чайник кипит - да разве такой человек может в такую благодать пойти! Вздохнула: "Ну что ж, спасибо, спасибо за старание. Всем до свидания, простите, до свидания".

Лишив одного убежища, Господь вскоре Сам указал другое. Люди, жившие на самом краю села, решили перебраться к центру. Дом разобрали и перевезли, а полусгнивший сарай оставили затворнице. Сарай, сплетенный из тонких стволов и веток деревьев, был совершенно бесхозный, старый и гнилой: крыша почти раскрыта, летали голуби, на перекладинах местами лежала гнилая солома, везде дыры и только три стены, одно небольшое оконце высоко от земли, печки не было. Стоял он на пригорке, на самом ветру. В него блаженная и перешла 3 мая 1963 года, на Пасху, со всем своим скарбом, который удалось спасти от пожара. Пытались привести сарай в порядок - затыкали травой и бумагой дыры, обшили три стены рубероидом, сделали из подручных материалов четвертую стеночку. Купили ей керогаз (тот, что был, сгорел), керосинку, привезли керосин. Блаженная сердечно благодарила за заботу, но уже не пользовалась в последнем своем земном пристанище ни керогазом, ни керосинкой. Так и провисели новые эти вещи, привязанные к перекладине, так и простоял керосин во флягах нетронутым - обнаружили их после кончины блаженной.

Носила она старенькую фуфайку, хлопчатобумажное платье и чулки, на ногах - калоши, а в сильные морозы валенки (некоторые говорят, что валенки надевала и летом, в жару). Ей нанесли одежду, подушки, одеяла, матрасы, - все лежало возле сарая нетронутым. Федор Маслов привез шубу. Вспоминает его сестра: "Брат Федор тогда работал инженером на катализаторной, на комбинате, привез шубу китайскую с капюшончиком и говорит: "Варвара Васильевна, я ее одел всего три раза, новая, чистенькая. Ведь хоть стены обшили, а под стреху снег летит и сквозняк от крыши". Она говорит: "Нет, Федя, возьми, пожалуйста, потому что я все равно ее не одену. Она тебе нужна, будешь ты ее носить, тебе надо - там по объектам где-то ходить, нет". - "Вот я сейчас уеду, сяду на автобус, в тепло, приеду в теплую квартиру, ну как же вы? А вы-то остаетесь день и ночь, день и ночь постоянно на таком морозе? Ну, как вы можете?" - "Да, Феденька, тебе холодно". - "А вам?" - "Да, Федя, тебе холодно", - строже повторила она с ударением на слове "тебе".

Все ходившие к блаженной в эти годы единогласно свидетельствуют о необыкновенной высоте подвига - чудесном житии ее в снегу, терпении холода и такого мороза, какой своими силами не может человек ни выдержать, ни пережить, а только помощью Божией, силою Святого Духа. Рассказывает К. Шибиркина. "Как-то зимой пришла я к ней в этот сарай. Она приоткрыла дверь и говорит: "Ой, как холодно на улице, а у меня ведь здесь в комнатке как в Ташкенте". А на самом деле сарай есть сарай: на полу солома, сугробы вдоль стен. Жизнь в сарае, открытом всем ветрам и вьюгам, без тепла и света, летом в духоте, осенью и весной под дождем, в грязи и холоде, зимой в снегу на морозе - вот какой оказалась новая высота подвига угодницы Божией. Вот какую участь уготовал ей Господь, попустив пожар в избенке. Как она там жила, особенно зимой - один Бог знает. Ощущала ли она мороз или согревала ее непрестанная молитва, и в ангельском хоре славословила она Бога? Несомненно, своей жизнью, являла блаженная полноту бытия человека в Духе Святом.

Чтобы нашему плотскому разуму охватить величие сего чуда, обратимся к разъяснению преп. Серафима Саровского, сделанному в его беседе с Н. Мотовиловым: "Заметьте же, ваше Боголюбие, ведь вы сказали мне, что кругом нас тепло, как в бане, а посмотрите-ка, ведь ни на вас, ни на мне снег не тает и под нами тоже. Стало быть, теплота эта не в воздухе, а в нас самих. Она-то и есть именно та самая теплота, про которую Дух Святый словами молитвы заставляет вопиять к Господу: Теплотою Духа Святаго согрей мя!" Ею-то согреваемые пустынники и пустынницы не боялись зимнего мороза, будучи одеваемы, как в теплые шубы, в благодатную одежду, от Святаго Духа истканную. Так ведь и должно быть на самом деле, потому что благодать Божия должна обитать внутри нас, в сердце нашем, ибо Господь сказал: "Царствие Божие внутри вас есть". Под Царствием же Божиим Господь разумел благодать Духа Святаго. Вот это Царствие Божие теперь внутри нас и находится, а благодать Духа Святаго и отвне осиявает и согревает нас...".