Quot;Открытие" затворницы

"Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное" (1 Кор. 1:27). Зимой 1952-53 года попустил Господь затворнице претерпеть великое искушение. Нашлись "премудрые" головы, которые увидели в блаженной американскую шпионку: живет, закрыто, а все знает. Можно сказать, что это официальное свидетельство ее прозорливости. Тогда по распоряжению "сверху" местные власти создали комиссию по "открытию" блаженной, в которую вошли уполномоченный из Уфы и скворчихинские - председатель сельсовета, зав. клубом, врач местной больницы, два бригадира и кто-то еще из местных. В назначенный день пришли уполномоченный, оба бригадира и еще кто-то к избенке, начали стучать.

Варвара Васильевна рассказывала: "Пришли, пили из бутылок, потом начали стучать: "Откройте, Варвара Васильевна!" - "Я не открываю". – "Откройте!" - "Не открываю". Выломали оконца, попытались влезть - не вышло. Тогда разломали крышу и влезли через нее внутрь. Блаженная спряталась в печку, закрылась заслонкой и спиной уперлась в нее. Незваные гости заявили, что просто так не уйдут, мол, "вылезай, мы выйдем, а ты вылези, оденься". Блаженная отказалась, и тогда ее стали вытаскивать из печи насильно. Она не давалась, упиралась изо всех сил, кричала от боли, - тело-то ее царапалось о кирпичи, - просила оставить ее в покое. Вытащить затворницу не смогли. Тогда разобрали печные своды, печь порушили, и блаженную все же извлекли на свет, что-то на нее накинули и босую, в одних чулочках повели к саням, по колено в снегу. Сани стояли на дороге, так как к избенке трудно было подъехать, а мороз под 40 градусов. По дороге члены комиссии ее всячески оскорбляли, а она все просила их: "Что же вы делаете? Хоть не оскорбляйте меня такими словами! Я же девица, я вас прошу". Особенно злобствовал "уполномоченный" - исщипал блаженной руки до синяков.

Затворницу привезли в сельсовет. В первую очередъ решили поручить врачу, Е.М. Рябцевой, привести ее в "подобающий" вид, расчесать ей волосы, помыть в бане. Однако волосы блаженной свалялись как войлок, расчесать их не было Никакой возможности, пришлось остричь блаженную наголо (волосы ее, похожие на шапку, несколько дней потом валялись около сельсовета). Врач подстригла блаженной ногти и повела ее в баню. Однако здесь Варвара Васильевна попросила: "Ты меня не мой, давай только я умоюсь и руки вымою".

К сельсовету собралась толпа. Гадали, что будет. Большинство сочувствовали Варваре Васильевне, жалели. Вспоминает жительница Скворчихи Е.Ф. Новикова, которой тогда было 15 лет: "Я видала Варвару Васильевну тогда, когда ее извлекли из жилища, помыли, привели в порядок, она сидела в сельсовете, а мы из школы бегали посмотреть на нее как на сверхъестественное чудо, а увидели очень милую женщину, и еще не пожилую". В сельсовете блаженную спросили: "Где вы будете жить? В вашей хибаре мы вам не разрешим жить, мы к вам будем приходить, когда нам надо будет". - "Ну, хорошо, тогда я буду жить у хозяев".

По выбору затворницы поселили ее вновь у Яковлевых. Там ей на печи загородили угол, занавесили занавесками. Рассказывает Е.К.Меженина: "Когда ее вытащили из избенки, мы пришли с тетей Груней Никаноровной к Варваре Васильевне. И Варвара Васильевна посадила нас на табуретки, а сама возле нас встала на колени, и все рассказала нам первым. И синяки показывала... Этот щипал, уфимский". Очень скорбно было ее душе. Попросила принести отрезанные волосы, которые, пока не отросли новые, пристегивала булавочками к платочку.

Избенку блаженной тем временем осмотрели другие члены комиссии и обратили внимание на аккуратно заправленную постель с пышной периной. "Ну вот, а говорили, себя ущемляет во всем, в суровости держит, а она на перине нежится", - сказал кто-то. Но чуть тронули ту перину, она и расползлась, сгнила уже. Да и все вещи в комнатке блаженной были истлевшие от старости и сырости. Стоял затхлый запах. Солнце через маленькое окошечко в избушку не попадало. На печи нашли мешок слежавшегося комового сахара, чуть грязного. Видимо, люди приносили, а она не расходовала, просто складывала. Кроме сахара, было немного еще каких-то продуктов. Милостыни были развешены на веревочках по избенке, но они истлели и рассыпались от прикосновения. Жилище после "открытия" выглядело как после нашествия неприятеля: всё разбито, кругом сажа и пыль от разломанной печки, вещи, иконы разбросаны, под ногами валялись просфорочки.

Постепенно она успокоилась, уже ласково беседовала с приходящими, угощала их, чем Бог послал. Не было в ее смиренном сердце места обиде. Председатель сельсовета уважал блаженную и бранил потом бригадиров за их жестокость.

Возмущены были все ее почитатели. Михаил Иванович Маслов, тогда директор Салаватских электросетей, горячился: "Варвара Васильевна, я думаю, в Уфу писать бесполезно, я буду ходатайствовать в Москву, чтобы их наказали за такое. Я в Москву часто езжу, могу там зайти в министерство. Москва даст указание, и они встанут перед судом. Вы учительница наших родителей, стольких воспитали - за что они вас пришли терзать, устроили мучение такое!" А Варвара Васильевна в ответ и говорит: "Ни в коем случае! Нельзя этого делать, нет. Ни в коем случае, нет, это не суд, когда человек судит, суд будет тот, когда Господь их осудит".

И действительно, Господь тяжко наказал злодеев за издевательство над Божиим человеком. "Не прошло и месяца, какие-то недели," - рассказывает Мария Ивановна Маслова, - "и бригадиры попались на краже, украли мешок проса или пшеницы; надо же, столько лет воровали - все проходило у них, а тут... Господь приступил к ним без нашего ходатайства, не надо ни в Москву, ни в Уфу писать. Посадили их, началось следствие. А в это время трагически погибла дочка одного из них: пришла из школы, взяла саночки, пошла кататься, поехала с горы, вылетела на лед, лед проломился, и она ушла под лед... У второго бригадира одно несчастье следовало за другим: жена пошла давать корм скотине и сломала ногу; а корова пошла на реку пить, попала на лед, у нее ноги разъехались, и корова погибла - осталась семья без кормилицы. Тогда жена второго бригадира Агафья пришла на костылях к Варваре Васильевне: "Варвара Васильевна! Простите нас, - и заплакала, - как мы виноваты перед вами и перед Господом Богом!" А Варвара Васильевна ответила: "Пусть Господь вас простит". Потом был суд, и дали бригадирам по 11 лет. Я помню, как Варвара Васильевна говорила: "Вот, милая Манечка, эти два бригадира всю жизнь воровали, а тут - раз, Господь над ними и распорядился".

Годы

У Яковлевых прожила блаженная недолго. К ней приходило множество людей, и хозяевам не было никакого покоя. А, кроме того, начала блаженная "чудить": уйдут хозяева из избы, а она закроется изнутри и не пускает их. Люди сердились. А блаженная в это время молилась в уединении, душа ее вкушала пищу небесную, без которой не могла жить. Хозяева пожаловались в сельсовет, и ей разрешили вернуться в избеночку, которую к тому времени привели в порядок.

После пережитого испытания блаженная усугубила свой подвиг. Она перестала топить печку. Дрова, что заготовили люди, годами лежали нетронутые. Из трубы ее избенки не видели дыма. Чтобы что-нибудь согреть или приготовить она пользовалась керогазом или керосинкой. Как же жила она в холоде и сырости, как же выдерживала лютые морозы? Что за силу такую дал ей Господь?!

И вновь потянулись к Варваре Васильевне вереницы людей, это было настоящее паломничество не только из Уфимской, но и соседних Челябинской и Оренбургской епархий. А ведь добраться было непросто, автобус из Ишимбая до Скворчихи не ходил, и люди шли пешком около 20 километров. Власти пытались противодействовать духовному влиянию подвижницы. Посещать ее негласно запрещалось, за посетителями наблюдали, могли сообщить на работу, после чего следовали неприятности. Люди боялись, но все равно ходили к блаженной.

Примерно в 1957 - 1958 годах власти решили поместить ее в дом престарелых, однако Господь чудесным образом защитил затворницу. Свидетельствует Мария Ивановна Маслова: "В летнее время, когда я к ней пришла, находились у нее прокурор, следователь и милиционер из Воскресенска, приехавшие на машине. Они разговор вели, что хотели бы ее взять отсюда в дом престарелых. А она говорит: "Никогда, никогда не поеду в дом престарелых. Там людей много и больные, а у меня склероз сердца, катар желудка, суставной ревматизм, мне здесь подходит воздух, водичка. Я привыкла с этого родника пользоваться водой, я чувствую, мне для желудка лучше. И воздух самый для меня, для сердца здесь - хорошо дышится". Да разве могла она туда поехать, когда ночами молилась Господу Богу?

Они приехали такими решительными, а она своими словами их обезоруживала, настолько в ней святая сила была, скажет - как отрубит, и они стоят. Господь, по-видимому, дал ей силу от них. "Варвара Васильевна, кто вы такая?" - с удивлением спрашивают, - Вы все-таки кто такая?" А она говорит твердо: "Я верующая учительница, которая воспитала очень много деток. Мои ученики - врачи, педагоги, военные, и все меня благодарят, присылают благодарственные письма. Они постояли в растерянности: "Ну, Варвара Васильевна, извините за беспокойство, простите, до свиданья". И все. А приезжали взять, видно было, что настроены ее арестовать и увезти".