Декабря 1938 г.

По существу предъявленного мне обвинения о грубом нарушении революционной законности показываю:

В Августе м-це 1937 г. из 5 отдела для следственной работы временно был переведен в следственную группу при 4-м отделе, где непосредственно подчинялся тов. ЗАВАДСКОМУ и вел следствие по заговорщикам. С первого дня моего перехода на следственную работу я там столкнулся с фактом, когда работниками 4-го Отдела, в частности БЫХОВСКИМ, СЛУКИНЫМ, ЛУКАШЕНКОМ, КУНЦЕВИЧЕМ, ДУДАРЕВЫМ, ПОЛИТКО, КАУФМАНОМ и др. применялись методы физического воздействия к арестованным. По прибытию в следственную группу я стал работать вместе с Оперуполномоченным ПОЛОВИНКИНЫМ и получил двух человек арестованных один из них быв. командир полка, а другой Нач. штаба 3 кав. корпуса, первого фамилии не помню, а второй КРОСС. Работая с командиром полка, последний быстро на следствии сознался, что он является участником заговора. С Нач. штаба работали полную пятидневку и никаких показаний не добыли. Правда, как к первому, так и второму мер физического воздействия не применялось. После этого, во время работы с арестованным – нач. штаба КРОСС — в комнату зашел быв. Нарком БЕРМАН, минут пять послушал, как я допрашивал арестованного, здесь же приказал спустить арестованного и когда арестованный был спущен, БЕРМАН стал меня ругать в том, что я либеральничаю с арестованным, не могу допрашивать как следует и что допрашиваю без пристрастия, предупредив меня, что если я и дальше так буду допрашивать, то мне не будет места в органах. На другой день арестованный КРОСС по распоряжению БЕРМАНА от меня был отнят и передан через некоторое время БЫХОВСКОМУ, который при первом его вызове на допрос, благодаря применения физических мер, получил показание.

В конце Августа м-ца или начале сентября м-ца, точно не помню, БЕРМАН на одном из оперативных совещаний крепко ругал оперсостав за слабые темпы в следствии, упрекал, что либеральничают с арестованными, приводил в пример, как надо допрашивать – БЫХОВСКОГО и кого-то еще, фамилии не помню. После этого совещания по всем отделам Наркомата, как система, к арестованным стали применять методы физического воздействия. Работая на пару на следствии с ПОЛОВИНКИНЫМ, оба одинаковые в то время по занимаемой должности (оперуполномоченные), мы также к отдельным арестованным начали применять меры физического воздействия, к тем арестованным, в которых мы были уверенны, что они враги и располагали на них материалами. Так, например, нами были применены меры физического воздействия к быв. врачу полоцкой мехбригады (фамилию которого не помню), который с группой командиров этой бригады в знак протеста и мести за разгром руководителей фашистского заговора в РККА, произвели массовое отравление военнослужащих. Насколько я помню, по этому делу проходило 6—7 человек, на остальных арестованных следствие вели другие работники, все арестованные виновными себя признали и трибуналом приговорены к ВМН[17]. Другой случай применения физических мер воздействия мною вместе с ПОЛОВИНКИНЫМ — это к трем военнослужащим 24-й кав. див., врачу САКОВИЧУ, Пом. командира полка ПЕТУХОВУ, которые совершали отравления военнослужащих, путем применения яда «Бутулина», все они были заговорщиками, свою виновность признали и военной коллегией Верхсуда приговорены были к ВМН. Третий случай, это когда нам был передан для ведения следствия быв. секретарь Оршанского Райкома партии – СОСКИН, к которому также были применены меры физического воздействия, вскорости СОСКИН от нас был отнят и передан БЫХОВСКОМУ, а впоследствии Коллегией Верхсуда был приговорен к ВМН. Ко всем арестованным применялись методы физического воздействия как пощечина. После Октябрьских праздников, Ноябрь м-ц 1937 г., я снова возвратился на работу в 5-й отдел, где работниками 5 отдела, как и работниками других отелов также применялись методы физического воздействия к арестованным и в этом себя проявляли: СОТИКОВ, ЗАМЫШЛЯЕВ, ГИЛЬ, АВЕРБУХ, ВЛАСОВ, РОМАНЮК, ВОЛКОВ и друг. Припоминаю такой случай, в конце Ноября м-ца или начале Декабря м-ца 1937 г. ВОЛКОВ под руководством СОТИКОВА допрашивал одного крупного террориста, которого путем применения непосильных методов физического воздействия на месте убили, аналогичный случай имел место и в 4 отделе (исключая случай СЛУКИНА), где молодой работник под руководством БЫХОВСКОГО, то ли КУНЦЕВИЧА не помню, при допросе также убили арестованного и за эти преступления данные товарищи, благодаря БЕРМАНА, к ответственности привлечены не были. В отношении прямых установок БЕРМАНА допрашивать с пристрастием, хочу остановиться еще на одном случае, в декабре м-це 1937 г. группой заговорщиков в одной из воинских частей Минского гарнизона была построена вредительски казарма, которая с вселением бойцов обрушилась, в результате 6 бойцов было придавлено на повал. По делу было арестовано 5 чел. И при их аресте БЕРМАН дал установку допрашивать с таким пристрастием, чтобы им в глазах было темно, после этого все эти лица допрашивались с пристрастием, лично мною под руководством СОТИКОВА, а впоследствии вместе с ним допрашивался быв. нач. строительства ЛЕЙБОВИЧ к которому были применены методы физического воздействия. Все эти лица виновными себя признали и Военной Коллегией приговорены были к ВМН.

В 1938 г. лично я от применения методов физического воздействия отказался, правда, хотя и применялись таковые к отдельным арестованным, то только с разрешения быв. Наркома НАСЕДКИНА. Так, например: в июне—июле м-це 1937 г. с приездом в Минск УРЫВАЕВА и когда он стал во главе, вернее начальником 6 Отдела, ознакомился с материалами следствия и что из себя представляют обвиняемые, сказал, что по отношению некоторых обвиняемых он переговорит с Наркомом, чтобы разрешили применять методы физического воздействия и через несколько дней с санкции Наседкина, как сказал УРЫВАЕВ, последним вместе со мной были применены методы физического воздействия (пощечина) к следующим арестованным на которых мы располагали данным – это КАСПЕР, ТАБАКОВ, ХОЛНИК, НИКОЛАЕВ.

Почему лично я стал применять методы физического воздействия к арестованным, в том числе и другие работники: первое это прямая установка БЕРМАНА, во вторых – прямое содействие в этом и подталкивание на это начальников отделов, в частности, быв. Нач.4 отдела ВОЛЧЕК ходил по комнате и показывал следователям, как надо применят методы физического воздействия к арестованным, аналогичное наблюдалось со стороны и ЗАВАДСКОГО. Когда он лично ходил по комнатам и помогал следователю допрашивать арестованного с применением мер физического воздействия. В пример этому можно привести случай с допросом ТЕМКИНА, ВАСИЛЕВСКОГО, ТОЛКАЧЕВА и ряд других лиц. Был такой случай с допросом одного арестованного 5-м отделом в начале 1938 г. (фамилии арестованного не знаю), следствие по его делу вел АВЕРБУХ, который совместно с ЗАВАДСКИМ применял к нему методы физического воздействия, выбили челюсть, о подробностях этого факта знает Оперуполномоченный 6 Отдела ШЕЙНКМАН.

Третьей причиной давшей возможность применять методы физического воздействия к арестованным является то, что это происходило на глазах отдельных прокуроров, как то быв. Зам. Прокурора БОВО ДЕЕВА, который мало того, что видел и слышал, как допрашивают арестованных, но и сам занимался, из слов ЗАВАДСКОГО, рукоприкладством к арестованному на одной из очных ставок, так же знал, видел и знает настоящий Зам. прокурора БОВО – КИСЕЛЕВ, так как последний неоднократно посещал комнаты, где допрашивались арестованные с применением к ним методов физического воздействия и идя по коридорам не мог не слышать шум, который происходил в комнатах. Так же об этом знали и слыхали прокуроры Пограничной и Внутренней Охраны СОКОЛОВ и его заместитель СИЛЕВЕРСТОВ, однако, несмотря на все это предупреждений с их стороны никаких не было.

Вчетвертых, выезжавшие на место для разбора дел члены Военной коллегии Верхсуда СССР, где присутствовал Председатель трибунала Пограничной и Внутренней Охраны БССР – ТОМАНСКИЙ, начиная с заседания первой коллегии – лето 1937 г. и кончая летом 1938 г. неоднократно слыхали заявления от обвиняемых, что их на следствии избивали, однако и здесь никаких мер предпринято не было.

Наконец последнее и что я считаю самым главным, что партийная организация Наркомата в этом проявила, что называется бездеятельность, не предупредив своевременно коллектив и не сигнализировала об этом вышестоящие партийные организации. Сам быв. секретарь Парткомитета КАУФМАН допрашивал арестованных с применением к ним самых суровых методов физического воздействия. К примеру этому можно привести допрос им арестованного КРАСИЛЬНИКОВА, ШИДЛОВСКОГО (оба живы).

Вот те обстоятельства, которые дали повод и втянули весь оперативный состав, работающий на следствии к применению мер физического воздействия к арестованным.

Лично я, как и другие работники, находясь в таком положении, полагал, что в данный отрезок времени этого требует страна для скорейшего разгрома и ликвидации всех вражеских гнезд и подполья. Я честно работал, честно боролся со всеми видами контрреволюции и всю свою жизнь отдам за дело партии Ленина-Сталина и никакая стихия меня не склонит на вражеский путь.

По вопросу фальсификации дел должен заявить, что у меня подобных случаев в практике не было, если, что малейшее похожее на это и было, то это могло случится там, что я проглядел или же не доглядел и этого не могло быть

ШИРОКИЙ

Ф. 4, воп. 21, спр. 1397, л. 224—229. Копія.

12. З ліста асуджанага да растрэлу былога начальніка УНКУС па Віцебскай вобласці П.Я.Раднова сакратару ЦК КП(б)Б Панамарэнка

6 кастрычніка 1939 г.