ГЛАВА ШЕСТАЯ 1 страница

Парвус, Ленин и Вильгельм II

Германо-большевистский заговор 1917 г.

I

 

24-го ноября 1914г. парижская группа левых русских социалистов, издававшая тогда газетку «Голос», опубли­ковала за подписью Троцкого следующую заметку под заглавием «Верно ли это?»:

«Верно ли, что так называемый “Союз Освобождения Украины”, в состав которого входят кое-какие бывшие русские революционеры, состоит на содержании королевско-императорского габсбургского генерального штаба?

«Верно ли, что “Вестник” этого Союза, воспроизводя­щий прокламации со словами: “Хай живе соцiяльна революцiя” оплачивается из того же габсбургского источ­ника?

«Верно ли, что бывший русский революционер г. Микола Троцкий, адрес которого обозначается на немец­ких бюллетенях Союза, состоит на службе при венской полиции?

«Верно ли, что эмиссары этого Союза, в оправдание габсбургского доверия и габсбургских ассигновок, разъезжают по Европе в поисках за такими русскими, и в част­ности кавказскими, революционерами, которые согласи­лись бы свою ненависть к царизму сочетать с любовью к габсбургской короне и особенно к габсбургским кро­нам?»

{181} 14-го февраля 1915 г. в парижской русской газетке «Наше Слово», которая начала выходить вместо «Голо­са», закрытого французским правительством, появилась статья того же Троцкого, специально посвященная Парвусу. Статья начиналась следующими словами:

«В Константинополе русский социалист с интерна­циональным именем выпустил прокламацию, в которой провозглашает Турцию и ее среднеевропейских союзни­ков оплотом демократии. В Софии немецкий социал-де­мократ на русском языке перед болгарской аудиторией защищал маладотурецкую идею. Это — Парвус, которо­го мы в течение ряда лет считали другом, которого те­перь вынуждены занести в список политических покой­ников».

Через две недели после этой статьи в том же «На­шем Слове» (в номере от 28-го февраля 1915 г.) появи­лась статья под заглавием «Голос Украинской соц.-дем. партии». Эта статья посвящена была номеру (№ 1) газе­ты «Боротьба». И вот какая характеристика «Союза Визволення України» дается в этой статье «Нашего Слова», вполне солидаризирующейся с «Боротьбой» в оценке «Союза»:

«Союз состоит из бывших членов Украинской С. Д. Р. П. Донцова, Дорошенко, Меленевского, Скоропись-Иолтуховского и Жука. Союз называется российской ор­ганизацией, а по существу является организацией австрий­ской. Большинство членов союза долгие годы жили в Галиции, забыли свое социалистическое прошлое, залез­ли в болото буржуазной украинской националистической идеологии австрийского типа, за что и были исключены из украинской социал-демократической партии; их орга­низация является агентурой австрийского правительства, которое проявило к ним великую ласку и внимательность, пополнив приличной суммой крон их кассу.

Один из них, Меленевский, есть не кто иной, как бывший тов. Басок, статьи и имя которого изредка {182} встречались на страницах русских социалистических загранич­ных изданий.

Считая их темными аферистами “Боротьба” объявляет им бойкот.»

2-го апреля 1915 г. в швейцарской соц.-дем. газете «Volkstimme», издававшейся в Сан-Галлене, опублико­вано было «Открытое письмо Парвусу в Константино­поль» за подписью социал-демократа доктора Я. Фрид­мана.

В нем рассказано было, что русско-немецкий со­циалист Александр Гельфанд, писавший в русской и не­мецкой социал-демократической печати под псевдонимом Парвус после начала войны издал воззвание под загла­вием «Против царизма» и подписался своим именем. В этом воззвании он утверждал, что «вся вина за войну па­дает на русское правительство». Германия и Австро-Вен­грия, наоборот, представлены настоящими сиротами, ко­торые борются за всеобщую свободу против русского варварства. Это воззвание Парвус поручил распростра­нять не существовавшим русским соц.-дем. организациям, а «Союзу Вызволення Украины».

В Австрии, писал д-р Фридман, всем известно, что этот «Союз Вызволення Украины», во главе которого стоят Басок, Скоропись и др. ни в коем случае не рево­люционная организация. Он создан немецкими и австрий­скими официальными и полуофициальными кругами и существует благодаря тем деньгам, которые в изобилии притекают через Вену и Берлин. «Что вы находитесь в прямых сношениях с Союзом, — писал д-р Фридман, — мне достоверно известно, так как завербованный работ­ником в эту организацию получает рекомендацию к вам, если он отправляется в Турцию. Недавно вы выпустили также брошюру. Издателем ее объявляется Украинская соц.-дем. Дело идет, насколько я знаю, о «Спилке», ко­торая в действительности не существует и имя которой себе присвоил опять-таки г. Басок...

Несмотря на то, что вы русский соц.-дем. и, следовательно, русский поддан­ный, вы как таковой разъезжаете открыто и свободно {183} из Турции на Балканы и оттуда в Вену и Берлин и обрат­но... Считаете ли вы совместимым с честью и долгом соц.-демократии иметь сношения прямо или косвенно с правительствами чужих держав и против своего государства и своего народа?»

«Открытое письмо» д-ра Я. Фридмана было перепе­чатано во втором номере журнала «Россия и Свобода», выходившего в Париже под редакцией Григория Алексинского (Григорий Алексинский, бывший лидер большевиков во Второй Государственной Думе, в течение ряда лет был одним из ближайших соратников Ленина. В 1909 г. он порвал с Лениным, но оставался левым большевиком. Когда вспыхнула война, Алексинский занял ярко оборонческую позицию, окончательно порвал с большевизмом, сблизился с Г. В. Плехановым и тесно сотрудничал с ним все годы войныи весь период февральской революции.).

В середине 1915 г. Алексинский в другом номере жур­нала «Россия и Свобода» выступил с разоблачением ко­пенгагенской деятельности Парвуса, основавшего там «Институт для изучения причин и последствий мировой войны». Алексинский утверждал, что парвусовский ин­ститут основан на деньги германского правительства и что его задачей является распространение пораженческой пропаганды в союзных странах, главным образом в Рос­сии. Изобличение деятельности парвусовского институ­та вызвало печатный отпор со стороны некоторых участ­ников Института (А. Зурабов, В. Перазич и др.), проте­стовавших против «клеветнических выпадов» Алексинского.

Разоблачения Алексинского многим тогда показались мало убедительными. Довольно известный социал-демо­кратический публицист Евг. Смирнов (Гуревич) в 1917 г. рассказал, что в декабре 1915 г. он был заграницей (в Стокгольме и Копенгагене) по делам Всероссийского Союза городов и что там он имел возможность ознако­миться с статьями Алексинского, в которых тот обвинял Парвуса и некоторых его товарищей, что они состояли агентами Германии, а также с коллективным протестом против Алексинского группы эмигрантов, среди которых {184} были «старые видные деятели социал-демократической партии, люди несомненно честные и беззаветно преданные нашему общему делу. Кроме того, некоторые другие эми­гранты, отрицательно относившиеся к коммерческой де­ятельности Парвуса, с негодованием отвергали обвинения Алексинского, которые называли «клеветническими и преступными» («Власть Народа» Москва, 7 (20) июля 1917 г.). Далее Е. Смирнов писал:

«Летом 1915 г. присяжный поверенный М. Ю. Коз­ловский, с которым я до того времени несколько раз встречался в Петербурге в квартире своего хорошего зна­комого, известного присяжного поверенного (Н. Д. Со­колова), попросил у меня по телефону разрешения явить­ся ко мне по очень важному делу... Он заявил мне, что Парвус, которого он незадолго до того видел в Стокголь­ме, поручил ему разыскать меня и предложить мне от его, Парвуса, имени взять на себя постановку и редакти­рование большого марксистского ежемесячника, на ко­торый Парвус может ассигновать несколько сот тысяч рублей.

 

Я выразил удивление, откуда у Парвуса, которого я знал с 1889 года и который жил всегда, насколько мне известно было, исключительно литературным заработком, такие крупные средства. На это Козловский мне ответил, что Парвус нажил большое состояние на поставке хлеба младотурецкому правительству и теперь продолжает увеличивать свои средства другими коммерческими пред­приятиями.

Повторяю, я знал Парвуса давно и в его лич­ной порядочности никогда не сомневался. Разоблачениям Амфитеатрова, которые незадолго до того появились в русской печати, я не придавал никакого значения. Но во время революции 1905 года Парвус в течение своей крат­ковременной деятельности в Петербурге обнаружил не­которую склонность к политическим авантюрам, и многие из нас, его товарищей, с тех пор относились к нему с некоторой осторожностью. Поэтому я попросил Козлов­ского передать Парвусу, которого он, по его словам, {185} должен был вскоре снова увидеть в Стокгольме, что я, к сожалению, слишком занят и взять на себя редактирова­ние большого журнала не могу».

В конце года, как указы­валось уже, Евг. Смирнов попал в Стокгольм. Здесь его посетил оказавшийся в Стокгольме Козловский — посе­тил в сопровождении товарища, которого назвал Фюрстенбергом (Только в 1917 г. Смирнов узнал, что Фюрстенберг и Ганецкий одно лицо.). Посетители передали просьбу Парвуса по­видаться. Смирнов «наотрез отказался». Через два дня Фюрстенберг и Козловский снова повторили просьбу Парвуса о свидании, и снова Смирнов «отказался от этой чести». На следующий день перед самым отъездом Смир­нова в Россию его еще раз посетил Фюрстенберг, обра­тившийся к нему с просьбой относительно Козловского. Последний-де был юрис-консультом какой-то группы русских промышленников, ведших переговоры с Парвусом о покупке пароходного дела. Конкуренты той группы, ин­тересы которой представлял Козловский, послали на него донос в Департамент полиции, что он якобы является германским шпионом. Департамент полиции запросил посольство в Копенгагене, но, несмотря на благоприят­ный отзыв последнего, Козловский опасался ехать в Рос­сию. У Смирнова почему-то спрашивали совета, как по­ступить, и просили повидать в Петербурге Соколова и передать ему просьбу Козловского приехать в Стокгольм. Смирнов просьбу выполнил. «На присяжного поверенного (Н. Д. Соколова), — закончил Смирнов, — рассказ этот, видимо, произвел такое же тягостное впечатление, как и на меня». В Стокгольм он не поехал (С Козловским всё же Соколов продолжал поддерживать столь тесные сношения, что в 1917 г. Козловский, состоявший от больше­виков в Исполкоме Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, жил у него на квартире.).

В июле 1917 г. Временное Правительство, как извест­но, предъявило Ленину, Зиновьеву, Ганецкому, Парвусу {186} и др. обвинение в государственной измене и в сношениях с Германией, с которой Россия тогда была в войне, а также в получении денег от правительства ВильгельмаII на разложение русской армии и подготовку восстания против Временного Правительства с тем, чтобы Россия вынуждена была заключить сепаратный мир с Германией на выгодных для Германии условиях.

В ответ на напечатанное 22-го июля 1917 г. сообще­ние прокурора о привлечении их к суду, Ленин в газете «Рабочий и солдат» от 26-го июля, выходившей вместо закрытой «Правды», писал:

«Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным.

Но это прямо мошен­нический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких. Ганецкий, как торговец, служил у Парвуса, ибо они тор­говали вместе, и целый ряд русских эмигрантов, назвав­ших себя в печати, служил в предприятих и учреждениях Парвуса»...

«Мы не только никогда ни прямого, ни косвенного участия в коммерческих делах Ганецкого и Козловского не принимали, но и вообще ни копейки денег ни от одно­го из названных товарищей ни на себя лично, ни на партию не получили» — утверждали в своем кол­лективном письме 11-го (24-го) июля Ленин и Зи­новьев. И вот член партии Ганецкий, торгующий кон­трабандным товаром во время войны не только вместе с «ренегатом», но и «агентом» германского генерального штаба, не дающий ни одной копейки партии, почему-то пользуется, как утверждали Ленин и Зиновьев в своем ответе на обвинительный акт, «уважением во всех фрак­циях, как член Главного Управления социал-демократи­ческой партии Польши и Литвы и член объединенного ЦК русских социал-демократов». (Подробнее о Парвусе речь будет впереди.)

 

{187}

 

II

 

Через четыре года после большевистского перево­рота, знаменитый немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн опубликовал в берлинской газете «Форвертс», центральном органе германской социал-демократии, боль­шую статью, в который утверждал, что он может с доку­ментами в руках доказать, что после падения царского режима в России Ленин получил от правительства Виль­гельма II огромную сумму денег на ведение большевист­ской пропаганды в русской армии и на организацию боль­шевистского восстания.

«Известно, — писал Бернштейн, — и лишь недавно это вновь было подтверждено генералом Гофманом (быв­шим тогда главнокомандующим германской армии на Восточном фронте и ведшим в 1918 году переговоры о ми­ре с большевиками в Брест-Литовске — Д. Ш.), что это правительство кайзера, по требованию немецкого гене­рального штаба, разрешило Ленину и его товарищам проезд через Германию в Россию в запломбированных са­лон-вагонах с тем, чтобы они могли в России вести свою агитацию. Могут быть различные мнения насчет того, допустимо ли для социалистов принимать такие услуги из таких источников. Но с этим событием связано еще другое событие, которое должно быть еще выяснено.

Ленин и его товарищи получили от правительства кайзера огромные суммы денег на ведение своей разру­шительной агитации. Я об этом узнал еще в декабре 1917 г. Через одного моего приятеля я запросил об этом одно лицо, которое, благодаря тому посту, который оно за­нимало, должно было быть осведомлено, верно ли это? И я получил утвердительный ответ. Но я тогда не мог узнать, как велики были эти суммы денег и кто был или кто были посредником или посредниками (между пра­вительством кайзера и Лениным). Теперь я из абсолютно достоверных источников выяснил, что речь шла об очень большой, почти невероятной сумме, несомненно больше пятидесяти миллионов золотых марок, о такой громадной {188} сумме, что у Ленина и его товарищей не могло быть ни­какого сомнения насчет того, из каких источников эти деньги шли.

Одним из результатов этого был Брест-Литовский договор. Генерал Гофман, который там вел переговоры с Троцким и другими членами большевистской делега­ции о мире, в двояком смысле держал большевиков в своих руках, и он это сильно давал им чувствовать» (Eduard Bernstein. Ein Dunkles Kapitel. Vorwärts (Berlin), Januar 14, 1921.).

В другой статье, которая была напечатана в том же «Форвертсе» 20-го января 1921 г., Бернштейн предлагал большевикам или немецким коммунистам, чтобы они привлекли его к германскому суду или к суду Социали­стического Интернационала, если они находят, что он оклеветал Ленина. Коммунисты, конечно, Бернштейна ни к какому суду не привлекли.

В моей английской книге о Ленине (Lenin — A biography, Doubleday & Со), вы­шедшей в Нью-Йорке в 1948 году и переведенной потом на многие языки, в том числе и на немецкий, я перепе­чатал почти полностью обе статьи Бернштейна и при­вел целый ряд прямых и косвенных доказательств, под­тверждающих утверждения Бернштейна. В своей «Исто­рии русской революции» Троцкий посвятил целую главу «навету», который «Керенский и др. контрреволюционе­ры» возвели на Ленина и большевиков, что они получали деньги от правительства Вильгельма II. Троцкий там мно­го говорит о французской революции, об антисемитизме, о Христе, о Ньютоне, Маркони и о Распутине. Но ни единым словом он не упоминает статей Бернштейна. Со­ветский историк М. Покровский в своей книге «Интел­лигенция в революции» также подробно обсуждает этот вопрос, но и он, как и Троцкий, не упоминает статей Бернштейна, которые в 1921 г. обошли всю мировую прессу.

В конце второй мировой войны американской ок­купационной армией в Германии были найдены в пяти {189} замках, расположенных в горах Гарца, архивы германско­го министерства иностранных дел, в которых хранились документы об иностранной политике Германии с 1867 до 1920 г. Среди этих документов есть тысячи отчетов, пи­сем и телеграмм, касающихся отношений между боль­шевиками и правительством Вильгельма П. Некоторые из этих документов были в 1956 г. напечатаны в лондон­ском журнале International Affairs, потом в 1957 г. в не­мецкой социал-демократической газете «Форвертс», из­дававшиеся в Бонне и в гамбургской демократической беспартийной газете «Die Welt». В том же году в Лейдене, Голландия, вышел под редакцией и с предисловием Вернера Халвега (Halweg) сборник под заглавием «Lenin's Rückkehr nach Rußland, 1917» (Возвращение Ленина в Россию в 1917 г.), содержащий целый ряд документов из архива германского министерства иностранных дел, касающихся организации и устройства поездки Ленина в запломбированных вагонах через Германию. Далее, в начале 1958 г. в Лондоне, в издательстве Оксфорд Пресс, вышел на английском языке и с предисловием 3. А. Б. Земана сборник германских документов под названием Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918 (Германия и революция в России 1915-1918 г.г.); а в сентябрьской книжке 1958 г. берлинского журнала «Der Monat» была напечатана пространная статья того же 3. А. Б. Земана на ту же тему.

Опубликованные документы германского министерства иностранных дел всецело подтверждают, что то, что писали в 1915 г. Алексинский и др. об украин­ских сепаратистах, о Парвусе и о его копенгагенском институте, о его роли как главного агента германского генерального штаба, как и все обвинения Временного Правительства по адресу Ленина и его ближайших сорат­ников в получении немецких денег на разложение русской армии, свержение Временного Правительства и подготов­ку сепаратного мира с Германией, вполне соответствова­ло действительности.

 

{190}

III

 

В редакционной статье от 7-го ноября 1957 г. немец­кая «Die Welt» писала: «После первой мировой войны ген. Людендорф, бывший глава германского генерально­го штаба, писал в своей книге «Военные воспоминания»:

«Посылкой Ленина в Россию наше правительство взяло на себя особую ответственность. С военной точки зрения поездка (Ленина) была оправдана. Россия должна была пасть».

«Кроме того, — писала «Die Welt», — в продолжение десятков лет циркулировали слухи, что германское пра­вительство оказывало финансовую помощь большеви­кам. Теперь мы впервые в состоянии опубликовать вы­держки из документов германского министерства ино­странных дел, которые подтверждают этот факт. С гер­манской стороны актерами этого странного спектакля, которые выступали как его организаторы или соучаст­ники, были: кайзер Вильгельм II, ген. Людендорф, канц­леры фон Бетман-Гольвег и граф фон Гертлинг, статс-секретарь министерства иностранных дел Рихард фон Кюльман, германский посол в Берне барон фон Ромберг, первый германский посол в Москве граф фон Мирбах (убитый 3-го июля 1918 г. в Москве левым с.-р.), его преемник Карл Гельферих и секретарь германского каз­начейства граф Зигфрид фон Редерн». Газета также со­общала, что архивы германского министерства иностран­ных дел в начале второй мировой войны были переве­зены из Берлина в пять замков в горах Гарца и они сохранились для будущих поколений только благодаря чувству ответственности д-ра Иогана Ульриха, чиновника германского министерства иностранных дел, который с 1938 г. был архивариусом министерства, а в настоящее время является директором архива министерства ино­странных дел Западно-Германской федеративной рес­публики. В архивах Вильгельмштрассе (министерства иностранных дел) имеются все документы, относящиеся {191} к периоду царствования кайзера Вильгельма II, эпохи Веймарской республики и всех трех русских революций (1905 года, февральской революции 1917 г. и большевист­ской революции 1917-18 г.г.).

Наконец в 1966 г. в Англии, в издательстве Оксфорд­ского университета, вышла подробная биография Парвуса. Авторы ее — Земан и Шарлау — известные истори­ки; первый — профессор Оксфордского университета, второй — немецкий ученый ("The Merchant of Revolution." The Life of Alexander Israel Helfand (Parvus) 1867-1924, by Z. A. B. Zeman and W. B. Scharlau. Oxford University Press, London. 1966.)

Они хорошо знакомы с историей германской социал-демократии и с историей русской революции. В своей работе — кроме других ма­териалов — они пользовались неопубликованными ме­муарами лидеров германской социал-демократии и мно­гих выдающихся государственных деятелей Германии и Австро-Венгрии.

Мемуары эти хранятся в разных архи­вах, главным образом в известном архиве Амстердам­ского института. Они также имели доступ к остаткам ар­хива Парвуса. В результате тщательных исследований авторы издали хорошо документированную ценную кни­гу большого исторического значения.

В предисловии к книге «Купец революции» авторы указывают, что в мемуарах бывшего германского канц­лера Бетман-Гольвега и других выдающихся деятелей Германии Вильгельма II-го, как Гельферих, Надольный, генерал Людендорф, министр иностранных дел фон-Кюльман, имя Парвуса совершенно нигде не упоминается.

Но главные нацистские пропагандисты Розенберг и Геб­бельс, еще задолго до прихода Гитлера к власти, не пере­ставали нападать на Парвуса как на «богатейшего еврея и марксистского революционера». Они включили его в список «ноябрьских преступников», врагов немецкого народа, «ответственных за поражение Германии в войне и за крушение Германской империи».

На самом же деле Парвус делал все, чтобы Германия вышла {192} победительницей из войны и чтобы Россия не только была побеж­дена, но и окончательно расчленена.

Легендарный Парвус, настоящее имя которого было Александр Лазаревич Гельфанд, родился в 1867 году, в семье еврейского ремесленника в местечке Березино, быв­шей Минской губернии. Гимназию он окончил в Одессе, где примыкал к народовольческим кружкам.

19-летним юношей Парвус уехал в Цюрих, который был тогда центром русской революционной эмиграции. В Цюрихе Парвус познакомился с членами марксистской «Группы Освобождения Труда», во главе которой стояли Плеханов, Аксельрод и Вера Засулич. Под их влиянием Гельфанд-Парвус стал марксистом. В 1887-ом году Пар­вус поступил в Базельский университет, где изучал глав­ным образом, политическую экономию. В 1891-ом он окончил университет и получил звание доктора филосо­фии. Ему было тогда 23 года. Через некоторое время Парвус перебрался в Германию и вступил в социал-де­мократическую партию. Русскую революционную интел­лигенцию Парвус никогда особенно не любил. Но он, од­нако, не порвал окончательно и с русским социал-демокра­тическим движением.

По прибытии в Германию Парвус поселился в Штут­гарте, где тогда жили Карл Каутский и Клара Цеткин. Каутский был редактором теоретического журнала соци­ал-демократической партии «Ди нойе цайт», а Клара Цет­кин редактировала газету для женщин «Ди глейхайт» (Равенство). Каутский и Цеткин были лидерами штутгартской социал-демократической организации.

Парвус часто бывал в до­ме Каутского и стал постоянным сотрудником его жур­нала. Он также писал и в журнале Клары Цеткин. Но в Штутгарте Парвусу было тесно, там он не мог развер­нуться, его тянуло в Берлин. Получив от Каутского над­лежащие рекомендации и приехав в Берлин, Парвус сразу же стал сотрудником центрального органа социал-демо­кратической партии, газеты «Форвертс». Но гонорары, которые Парвус получал за свои статьи в {193} социал-демократических изданиях были недостаточны, чтобы жить более-менее сносно, хотя Парвус и показал себя перво­классным журналистом. Вскоре Парвус должен был по­кинуть Берлин. Прусская полиция заинтересовалась Гельфандом еще до того, как он стал известен среди немец­ких социал-демократов, и вынудила его оставить столицу. В течение двух лет Парвус переезжал из одного города в другой. Он жил то в Дрездене, то в Мюнхене, то в Лейпциге, то в Штутгарте. Разъезжал он как бедняк, в третьем классе. Каутский был очень высокого мнения о своем молодом друге и рекомендовал австрийским со­циал-демократам сделать его корреспондентом своего центрального органа, венской «Арбейтер цейтунг». Каут­ский также запросил лидера австрийской социал-демокра­тии Виктора Адлера, не может ли он помочь Гельфанду стать австрийским гражданином. «Он буквально жаждет стать гражданином какой-нибудь немецкой страны», — писал Каутский. Еще до того, как Парвус перебрался в Штутгарт, он писал Вильгельму Либкнехту в Берлин: «Я ищу государство, где человек может дешево получить отечество».

Живя в Германии, Парвус не порывал связей и с русской революционной эмиграцией. Он даже был членом российской социал-демократической делегации на Меж­дународном социалистическом конгрессе в Лондоне в 1896-ом году.

В 1897 году Парвус стал главным редактором саксон­ской «Арбайтер цайтунг», выходившей в Дрездене, и, как только он стал редактором, из Швейцарии в Дрезден приехал его польский друг Юлиан Мархлевский, став его помощником. Парвус пригласил сотрудничать и Розу Люксембург.

Ее первые статьи появились именно в дрез­денской «Арбайтер цайтунг». Дрезденские социал-демо­краты, однако, не были согласны с направлением «Арбай­тер цайтунг» под редакцией Парвуса. Между Парвусом и лидерами партии происходили серьезные столкновения. Так, Парвус называл Бернштейна анти-социалистом, {194} предателем, который «саботирует социальную революцию». На конгресс германской социал-демократической партии в 1898 году в Штутгарте «Тезисы» Бернштейна были от­вергнуты, но ему лично конгресс выразил величайшее уважение и полное доверие. Конгресс просил Бернштейна, чтобы он сам пересмотрел свои идеи и потом опублико­вал их в форме книги. Парвуса же все лидеры партии рез­ко осудили за его методы полемики и указали, что его аргументы не верны. Но если Парвус не пользовался боль­шим успехом у немецких социалистов, то его статьи про­тив Бернштейна и других «ревизионистов» чрезвычайно понравились лидерам русских социал-демократов.

Г. В. Плеханов, как и более молодые социал-демократические лидеры — Мартов, Потресов и Ленин — с большим ин­тересом следили за выступлениями Парвуса против Берн­штейна и были от них в восторге. Плеханов, который лично Парвуса недолюбливал, публично благодарил его за статьи в дрезденской «Арбайтер цайтунг», а Ленин в письме из Сибири к своей матери просил ее присылать ему статьи Парвуса из дрезденской «Арбайтер цайтунг».

В 1893 году Парвуса выслали из Пруссии, а в 1898 его, вместе с его другом Мархлевским, выслали и из Дрездена. Но они заблаговременно позаботились, чтобы Роза Люк­сембург заняла их место редактора. Парвус переехал то­гда в Мюнхен и оттуда продолжал писать статьи для дрезденской «Арбайтер цайтунг». В Мюнхене Парвус ма­териально уже не нуждался. Его дом был открыт для всех видных русских и немецких социал-демократов. Есть основания полагать, что именно Парвус уговорил Ленина устроить редакцию «Искры» в Мюнхене. Ленин и его же­на Крупская часто гостили у Парвуса.

Там, между про­чим, Роза Люксембург впервые встретилась с Лениным. Парвус был сотрудником «Искры», когда она выходила в Мюнхене, и когда, после раскола партии, она выходила в Женеве, как орган меньшевиков.

Вскоре после вспыхнувшей русско-японской войны в начале 1904-го года Парвус поместил в «Искре» ряд {195} статей под общим заглавием «Война и революция». Статьи эти привлекли к себе внимание не только русских соци­алистов, но и либералов. В этих статьях Парвус предска­зывал неминуемое поражение России в Японской войне и в результате поражения — революцию. В этих статьях он выступил за единый фронт всех революционных и оппозиционных элементов в борьбе против царизма. Од­новременно Парвус писал, что грядущая русская рево­люция будет иметь большое влияние на другие страны. «Русская революция, писал Парвус, расшатает основы всего капиталистического мира, и русскому рабочему классу суждено сыграть роль авангарда в мировой соци­альной революции». Приблизительно тогда же Парвус впервые встретился с Троцким, и то короткое время, ко­торое Троцкий и его жена провели в доме Парвуса в Мюнхене, было одним из важнейших событий в бурной жизни Троцкого. Об этом сам Троцкий потом писал в своей автобиографии. Троцкий был на 12 лет моложе Парвуса, и Парвус несомненно имел на него большое влияние.

Когда заграницу пришли известия о событиях 9-го ян­варя 1905 г. в Петербурге, Троцкий был в Женеве. Он ре­шил немедленно вернуться нелегально в Россию. По доро­ге он остановился в Мюнхене, чтобы посоветоваться с Парвусом о революционной работе в России. Троцкий пробыл в доме Парвуса несколько дней. Обсуждая собы­тия в России, Троцкий оставил у Парвуса рукопись своей брошюры, озаглавленной «До 9-го января», с тем, чтобы Парвус написал к ней предисловие. Парвусу брошюра Троцкого понравилась и он написал предисловие и от­правил брошюру меньшевистским лидерам в Женеву, что­бы они ее скорее издали. В своем предисловии Парвус старался доказать, что так как буржуазия в России еще крайне слаба, крестьяне невежественны и неорганизованны, а рабочие — единственный класс, который полити­чески сравнительно сознателен и отчасти организован, то победа народа над царизмом закончится тем, что власть {196} перейдет в руки рабочего класса под водительством со­циал-демократов.

В брошюре Парвуса и Троцкого гово­рилось, что после падения царского самодержавия про­летариат использует свою власть не только для того, что­бы установить в России демократический строй, но и для того, чтобы политическую революцию в России превра­тить в пролог к социалистической революции в Европе. И эта революция не остановится до тех пор, пока не бу­дет и в Европе осуществлена диктатура пролетариата. Эта теория, получившая позднее название «теории пер­манентной революции», — была в полном противоречии с тем, что до тех пор проповедовали не только меньше­вики, но и большевики во главе с Лениным.