ГЛАВА ШЕСТАЯ 2 страница

Когда в октябре 1905-го года вспыхнула первая рус­ская революция, Парвус вскоре приехал из Германии в Петербург и прямо с вокзала отправился к своему другу и ученику Троцкому. Оба сразу договорились насчет дальнейшей политики и тактики. Парвус сразу же вошел в Исполнительный комитет организовавшегося тогда Со­вета Рабочих Депутатов. Троцкий и Парвус первым де­лом откупили маленькую газетку «Русская газета», ко­торую читали, главным образом, рабочие. Они превратили ее в живую революционную газету. Оба, Парвус и Троц­кий, почти в каждом номере давали короткие статьи, про­поведуя свои идеи. Еще недавно тираж «Русской газеты» доходил до 30-ти тысяч, а через 2-3 недели после перехода газеты в руки Парвуса и Троцкого тиражее перевалил за 100 тысяч.

Все выдающиеся лидеры РСДРП — меньшевики и большевики, — которые тогда жили за границей, приеха­ли в Петербург, когда Парвус и Троцкий уже не только задавали тон в Совете Рабочих Депутатов, но имели так­же большое влияние на революционно настроенных пе­тербургских рабочих. И когда меньшевистские лидеры — Мартов, Потресов, Мартынов, Дан и другие — осно­вали большую ежедневную социал-демократическую га­зету «Начало», они привлекли в редакцию Парвуса и {197} Троцкого. И в этой газете Парвус и Троцкий стали главными идеологами, проповедуя и там свою «те­орию перманентной революции». Троцкий и Парвус не довольствовались тем, что писали революционные статьи, они старались провести свою теорию и в жизнь. Они сделали все, чтобы изолировать рабочий класс от остальных классов. Они не переставали нападать не только на умеренных либералов, но и на левых либералов и де­мократов. Они провозгласили введение явочным поряд­ком 8-часового рабочего дня, объявили вторую всеоб­щую забастовку. В результате их слишком поспешной деятельности царское правительство почувствовало себя достаточно сильным, чтобы арестовать сначала предсе­дателя Совета Хрусталева-Носаря, а потом и весь Исполнительный комитет Совета во главе с Троцким.

После этих арестов случайно оставшиеся на свободе члены Исполнительного комитета Совета Рабочих Де­путатов основали нелегальный Совет с Парвусом в ка­честве председателя. Под руководством Парвуса новый Совет объявил третью всеобщую забастовку, требуя не­медленного освобождения всех арестованных членов Со­вета. Но на этот раз забастовка была уже полным про­валом и вскоре все члены нелегального Совета с Парву­сом во главе были арестованы и заключены в Петро­павловскую крепость. Там Парвус просидел несколько месяцев. Затем правительство административным поряд­ком сослало его на несколько лет в Сибирь, но по дороге Парвус бежал и вернулся в Петербург, а оттуда — дальше в Германию.

За время пребывания Парвуса в России, благодаря той роли, которую он играл в революционных событиях, престиж его среди немецких социал-демократов сильно поднялся. Каутский заказал ему серию статей о России для журнала «Нойе цайт».

В Дрездене вскоре вышла кни­га Парвуса под заглавием «В русской Бастилии во вре­мя революции» и даже берлинский «Форвертс», централь­ный орган германской социал-демократии, который еще {198} недавно не хотел Парвуса знать, теперь открыл ему свои страницы. Однако Парвус вскоре был вынужден поки­нуть Германию из-за весьма неприятных для него обстоя­тельств. Дело в том, что после возвращения Парвуса в Германию русские большевики привлекли его к немец­кому партийному суду. Они обвиняли Парвуса в том, что он, будучи литературным представителем Максима Горького в Германии, присвоил себе больше ста тысяч марок.

Эти деньги он получал от германских театров, в которых с большим успехом шла пьеса Горького «На дне». Через два с лишним десятка лет Горький рассказал об этом поступке Парвуса в своей статье о Ленине.

Горь­кий писал: — «Парвус имел от «Знания» доверенность на сбор гонораров с театров за пьесу «На дне». Он по­лучил эту доверенность в 1902-ом году в Севастополе, на вокзале, приехав туда нелегально. Собранные им деньги распределялись так: 20 процентов со всей суммы полу­чал он, остальные делились так: четверть мне, три чет­верти в кассу социал-демократической партии. Парвус это условие, конечно, знал, и оно даже восхищало его. За четыре года пьеса обошла все театры в Германии. В одном только Берлине она была поставлена свыше пя­тисот раз. У Парвуса собралось, кажется, 100 тысяч ма­рок. Но вместо денег он прислал в «Знание» Пятницкому письмо, в котором добродушно сообщил, что все эти деньги он потратил на путешествие с одной барышней по Италии. Так как это, наверно очень приятное, путе­шествие лично меня касалось только на четверть, то я счел себя вправе указать ЦК немецкой партии на осталь­ные три четверти его. ЦК отнесся к путешествию Парву­са равнодушно. Позднее я слышал, что Парвуса лишили за это каких-то партийных чинов. Говоря по совести, я предпочел бы, чтобы ему надрали уши».

Для разбора этого дела была назначена не то спе­циальная «партийная комиссия», не то «партийный суд». Заседания этого суда происходили в глубокой тайне в конце 1907 г. в Германии. Членами «суда» были {199} германские и русские социал-демократы. Август Бебель, Карл Каутский и Лев Дейч. Все эти подробности рассказал автору этих строк в 1913 г. Л. Г. Дейч, который тогда жил в Нью-Йорке. С Дейчем я познакомился еще в 1905 году в Женеве. Я тогда был меньшевиком, а Дейч был «министром финансов» меньшевистской фракции. Он устроил меня на работу в экспедицию «Искры» и между прочим познакомил меня тогда и с Парвусом. Когда Дейч в 1912 г. приехал в Нью-Йорк для редактирования еже­дневной социал-демократической газеты «Новый Мир», мы встретились тут как старые знакомые и вскоре близ­ко подружились. О суде над Парвусом в печати никогда ничего не было сообщено.

Из книги «Купец революции», мы узнаем, что после суда Парвус уже долго не мог оставаться в Германии. В 1910-ом году он уехал в Вену, но и там не мог устроить­ся. Тогда Парвус решил предпринять путешествие по Ближнему Востоку и прежде всего поехал в Турцию. Троцкий устроил, чтобы он оттуда писал корреспонден­ции для радикальной газеты «Киевская мысль», сотруд­ником которой Троцкий состоял. Розе Люксембург Пар­вус писал, что он едет в Константинополь на 4-р меся­цев. Прожил же он там почти пять лет, и именно там началась самая сенсационная глава в жизни этого чело­века.

IV

 

В Турции Парвус, по словам Дейча, скоро стал по­литическим и финансовым советником младотурков и главным передовиком их газеты. Слухи о том, что Пар­вус, благодаря своим связям с Германией и Турцией, яко­бы заработал миллионы на поставках хлеба из балкан­ских стран для германской армии, распространялись глав­ным образом теми российскими революционерами, кото­рые состояли в тайных сношениях с ним и через него по­лучали от германского правительства субсидии на свою пораженческую пропаганду. Все «торговые дела», {200} которыми Парвус в течение войны занимался, в действитель­ности были скрытыми предприятиями германского пра­вительства. Вполне возможно, что в самом начале Парвус действительно из революционных соображений стал по­раженцем для России, надеясь, что поражение русских армий в войне приведет к русской революции, которой он всю сознательную жизнь так жаждал. Близко стояв­ший к Парвусу немецкий социал-демократический жур­налист К. Хениш (Haenisch) так передавал аргумент Парвуса: «союз между прусскими штыками и российским пролетариатом приведет к падению царского самодер­жавия, но одновременно исчезнет и прусский полу-абсо­лютизм, как только он лишится тыла русского абсолю­тизма, служившего ему защитой».

«Я желал победы центральным державам, — писал Парвус в декабре 1919 г. — потому что я хотел предот­вратить реакцию победоносного царизма и союзническо­го империализма и потому, что я считал, что в победо­носной Германии социал-демократия будет достаточно сильна, чтобы изменить режим» (Z. A. B. Zeman. Verbündete wider Willen, "Der Monat" (Berlin), September 1958.).

В начале войны Парвус действовал в согласии с про­граммой большинства германской социал-демократии. Но так как он всегда любил деньги и никогда не был слишком разборчив в средствах, то он вскоре сделался платным агентом германского правительства.

Из опубликованных документов германского мини­стерства иностранных дел мы знаем, что уже 8-го августа 1914 г. Вильгельм II приказал ассигновать большую сум­му на революционную пропаганду в России. Вскоре после этого в Вене и в Львове группа украинских социалистов на деньги австрийского правительства создала «Союз вызволения Украины». Целью его было оторвать Украину от России и создать самостоятельное украинское госу­дарство. От австро-венгерского правительства Союз по­лучил большие деньги для ведения пропаганды среди {201} русских военнопленных в Австрии и в Германии, а также в самой Украине.

Как это точно установленоиз тайных документов германского министерства иностранных дел, которые по­сле второй мировой войны попали в руки американцев и англичан, а также из документов австро-венгерского ми­нистерства иностранных дел, Ленин в самом начале вой­ны получил от «Союза вызволения Украины» 5 тысяч долларов на возобновление своей газеты «Социал-демо­крат», которую он издавал в Швейцарии. Газета печа­талась в незначительном количестве экземпляров и на дешевой бумаге. Отдельные экземпляры ее потом пере­сылались в Германию. Там фотографическим способом перепечатывались на папиросной бумаге в типографии германского морского министерства уже в большом ко­личестве экземпляров. Потом отпечатанные экземпляры через германского агента и бывшего большевика — эстон­ца Александра Кескюла — отправлялись в Копенгаген и в Стокгольм и пересылались в Россию.

Лидер «Союза вызволения Украины» Меленевский-Басок еще в самом начале войны в Константинополе встре­тился с Парвусом. Парвус выразил свою готовность вся­чески помогать Союзу. Меленевский познакомил Парвуса с неким доктором Циммером, ставленником германской и автро-венгерской дипломатических миссий, руко­водившим всей деятельностью украинского Союза, и Пар­вус с тех пор работал рука об руку с доктором Цимме­ром. В первых числах января 1915 года Парвус просил Циммера устроить ему встречу с германским послом в Константинополе. 7-го января 1915-го года германский посол фон Вангенхайм принял Парвуса, и Парвус изло­жил ему свой план. В чем состоял план Парвуса? Об этом в книге «Купец революции» рассказано следующее:

«Интересы германского правительства, — говорил Парвус германскому послу, — вполне совпадают с ин­тересами русских революционеров. Русские социал-де­мократы могут достигнуть своей цели только в {202} результате полного уничтожения царизма. С другой стороны, Германия не сможет выйти победительницей из этой вой­ны, если до этого не вызовет революцию в России. Но и после революции Россия будет представлять большую опасность для Германии, если она не будет расчленена на ряд самостоятельных государств. Отдельные группы рус­ских революционеров уже работают в этом направле­нии. Но между ними нет пока тесной связи и единства. Меньшевики, например, еще не объединились с больше­виками. Для успеха дела, говорил Парвус, необходимо в первую очередь созвать, если возможно в Женеве, съезд всех революционных лидеров, как первый шаг к уста­новлению единства между ними. Но для этого потребу­ются значительные деньги. Таков был план Парвуса. 8-го января фон Вангенхайм, в подробной телеграмме мини­стерству иностранных дел в Берлине, сообщил о своей беседе с Парвусом. Фон Вангенхайм при этом подчерк­нул, что позиция этого хорошо известного русского со­циалиста и публициста была с самого начала войны «опре­деленно прогерманской». Фон Вангенхайм также передал просьбу Парвуса изложить весь его план министерству иностраных дел в Берлине. После беседы с фон Вангенхаймом, Парвус был уверен, что ответ министерства ино­странных дел будет положительный. И он не ошибся».

Встреча Парвуса с германскими дипломатами про­изошла в конце февраля 1915 года. Ввиду того, что пе­реговоры носили строго секретный характер, никаких документов о них не сохранилось, но в архивах герман­ского министерства иностранных дел сохранился мемо­рандум, который Парвус представил германскому мини­стерству иностранных дел через несколько дней, 9-го марта 1915-го года. В меморандуме Парвус доказывал германским дипломатам, что только русские социал-де­мократы в состоянии подготовить новую всеобщую за­бастовку в России, под лозунгом «Свобода и мир», и при этом подчеркивал, что большевики под руководством Ленина являются самой влиятельной организацией. {203} Парвус считал, что все социалистические группы, которые будут поддерживать Германию, создадут единый фронт. Меньшевики и большевики должны сговориться.

Еврей­ский Бунд, украинская «Спилка», обе социалистические партии Польши, латышская и финляндская социалисти­ческие партии также должны быть включены в этот еди­ный фронт. Созыв объединительного съезда лидеров всех российских социал-демократических партий Парвус счи­тал лучшим путем для достижения этой цели. Но вместе с этим в самой России и заграницей должна быть развер­нута широкая пропаганда мира. Для этого нужна уси­ленная финансовая поддержка эмигрантской русской пе­чати антивоенного и пораженческого направления. Пар­вус упомянул в своем меморандуме парижскую русскую газету «Голос», которую редактировали Мартов и Троц­кий, и которая позже была заменена газетой «Наше сло­во», главным редактором которой был Троцкий.

В специальном приложении к своему первоначаль­ному меморандуму Парвус так сформулировал свою про­грамму, состоявшую из одиннадцати пунктов.

Первый пункт программы гласил: — «Финансовая поддержка большевистской фракции Российской Социал-демокра­тической Рабочей Партии, которая борется против цар­ского правительства всеми доступными ей средствами. Ее вожди находятся в Швейцарии. Ленинская группа опыт­ных профессиональных революционеров является лучшей гарантией успеха будущей «Всероссийской массовой за­бастовки».

Властители Германии в то время мечтали о сепарат­ном мире либо с Францией, либо с Россией, который дал бы им возможность свести счеты с Великобританией. Авторы книги «Купец революции», основываясь на до­кументах архива германского министерства иностранных дел, пишут: — «Сепаратный мир с Россией в 1915 году был единственным выходом из германского военного ту­пика. Правительство Вильгельма 11-го решило предпри­нять шаги к примирению с Россией. До конца июля {204} 1915-го года сепаратный мир с Россией казался Берлину впол­не достижимым. Мартовский меморандум Парвуса, по­этому, приходился как раз кстати в их общем плане. Гер­манские дипломаты, конечно, не верили в свержение ди­настии в России, что должно было проложить путь к со­циализму. Но они были заинтересованы в усилении вну­тренних неурядиц в России, которые могли бы вынудить царя заключить мир. Германское министерство иностран­ных дел считало поддержку русских революционеров только средством для оказания давления на царя, чтобы ускорить дипломатические переговоры».

Но Парвус думал совсем иначе. Для Парвуса сепа­ратный мир Германии с Россией означал бы полнейший крах всего его плана. Заключение мира дало бы царскому правительству возможность подавить революцию, как это было в 1906-ом году. По этой же причине и Ленин был тогда решительным противником заключения какого бы то ни было мира.

Начиная с середины марта 1915 года, Парвус стал главным советником германского правительства по ре­волюционным делам в России. Ему была поручена орга­низация единого фронта европейского социализма против царского режима в России. Он должен был помочь со­циалистическим организациям в России при помощи по­раженческой пропаганды, забастовок и саботажа приве­сти к крушению существующий режим.

В конце марта 1915-го года Парвус получил от ми­нистерства иностранных дел первый миллион марок для этих целей. По его просьбе деньги в иностранной валюте были переведены в Бухарест, Цюрих и Копенгаген. Авто­ры книги «Купец революции» пишут: «Первые встречи Парвуса с немецкими товарищами в Берлине были не особенно дружественны. Даже те социал-демократы, ко­торые вполне поддерживали военную политику герман­ского правительства, о Парвусе не могли сказать хоро­шего слова, хотя его политическая позиция почти совпа­дала с позицией германского правительства. Гуго Гаазе, {205} председатель партии, дошел до того, что предостерег своих товарищей от какого-либо контакта с Парвусом. Гаазе высказал подозрение, что Парвус — агент русского правительства. А когда Парвус пришел к редактору газеты «Форвертс» Штребелю, тот принял его с нескры­ваемым недоверием. Не лучше отнеслись к нему и его бывшие близкие друзья из левого крыла партии.

Когда Парвус явился к Розе Люксембург, она не дала ему даже говорить, а сразу указала на дверь. Карл Либкнехт, Клара Цеткин и Лев Иогихес-Тышко тоже приняли его очень холодно.

Клара Цеткин назвала его — «сутенер импери­ализма, который продался германскому правительству», — и все они окончательно порвали сношения с Парвусом.

Но в мае 1915 года Парвус прибыл в Швейцарию, где произвел большое впечатление на русских полити­ческих эмигрантов. Он остановился в одной из самых роскошных гостиниц Цюриха, жил там, как азиатский монарх, всегда окруженный красивыми блондинками, с которыми пил «самое дорогое шампанское». Екатерина Громан, с которой Парвус был близок, когда она еще работала в петербургской социал-демократической ор­ганизации, взяла на себя миссию оповестить русскую ко­лонию о прибытии Парвуса. Парвус дал ей значительную сумму для распределения среди нуждающихся эмигран­тов. Этот жест еще более усилил слухи о фантастическом богатстве Парвуса. Но самой неотложной задачей Пар­вуса была встреча с Лениным.

Об этой встрече авторы книги «Купец революции» пишут: «Встреча с Лениным была главной задачей Парвуса. Парвус знал, что из всех фракций социал-демократической партии у большевиков самая лучшая организация. Ленин уже высказался про­тив победы царского правительства в войне. Ленин хо­тел немедленной революции, — международной револю­ции во всех воюющих странах, путем превращения им­периалистической войны в ряд гражданских войн, по прежде всего он хотел — революции в России. Поэтому, если Парвусу удалось бы сговориться с Лениным, то ему {206} было бы нетрудно перетянуть на свою сторону и пред­ставителей всех остальных фракций.

В плане Парвуса Ленин был ключом к успеху. К концу мая Парвус в со­провождении Екатерины Громан появился в ресторане, где обычно обедали русские политические эмигранты. Один из русских подвел Парвуса к столику, за которым сидел Ленин с Крупской, с ближайшей приятельницей Ленина Инессой Арманд и другом Ленина Каспаровым. После краткой беседы Ленин и Крупская ушли из ресто­рана с Парвусом и пригласили его к себе в их скромную квартиру.

Сам Парвус в своей немецкой брошюре“Вборьбе за правду” так описал их беседу на квартире Ле­нина: — “Я изложил Ленину свои взгляды на социально-революционные последствия войны и в то же время об­ратил его внимание на то, что пока война продолжается, никакой революции в Германии не будет, революция возможна только в России, которая вспыхнет в резуль­тате германских побед. Он, Ленин, однако мечтал об из­дании международного социалистического журнала, при помощи которого он надеялся толкнуть весь европей­ский пролетариат на путь немедленной революции”».

Ленин и Парвус тогда не пришли ни к какому опре­деленному соглашению. Ленин недолюбливал Парвуса, и не исключена возможность, что он видел в Парвусе не­коего опасного конкурента. Ленин знал, что если план Парвуса удастся, то он со временем приобретет большое влияние в русских социалистических организациях и, бла­годаря своим финансовым ресурсам и интеллектуальным способностям, может обойти остальных партийных ли­деров.

Авторы книги «Купец революции» пишут: — «Мы знаем, что эта мысль мелькнула и у самого Парвуса. Ле­нин, однако, к этим переговорам отнесся чрезвычайно осторожно. В своих публичных заявлениях Ленин никог­да не упоминал о своей встрече с Парвусом в 1915 году. Он также не поносил Парвуса, как это делали тогда мно­гие социалисты. Возможно, что Ленин хотел держать {207} открытой запасную дверь, которой он позже, как мы это дальше увидим, и воспользовался. Но тогда, в мае 1915 года, Парвусу не удалось добиться сотрудничества Ле­нина, и в использовании им нелегальной большевист­ской организации ему было отказано. Без Ленина Парвус не был в состоянии ни создать “единый социалистический фронт”, ни работать в этом направлении с какой-либо надеждой на успех внутри России».

Однако Парвус в конце концов нашел выход. Перед своим отъездом из Цюриха, он поручил Екатерине Гро­ман оповестить русских эмигрантов, что он хочет собрать группу исследователей для научно-исследовательского Института: изучать причины и последствия мировой вой­ны. Институт этот он собирался открыть в Копенгагене. Обещание Парвуса, что работники Института смогут по­ехать в Копенгаген через Германию по легальным паспор­там вызвало подозрение у многих русских эмигрантов — не является ли «парвусовский институт» учреждением, созданным на деньги германского правительства для про­паганды в пользу победы Германии? Парвусу удалось тогда завербовать только четырех русских эмигрантов: — Екатерина Громан, Владимир Перазич, Георгий Чудновский и бывший социал-демократический депутат Вто­рой Государственной Думы Аршак Зурабов. Журнал социалистов-оборонцев «Свобода и Россия», выходивший тогда в Париже под редакицей Григория Алексинского, утверждал, что парвусовский институт основан на деньги германского правительства, и его задачей является рас­пространение пораженческой пропаганды в союзных стра­нах, главным образом, в России. По документам герман­ского министерства иностранных дел, опубликованным в Америке и в Англии, точно установлено, что парвусов­ский Институт был основан на деньги германского прави­тельства и именно с той целью, о которой писал Алексинский.

Позже в Институт вступил Моисей Урицкий, играв­ший видную роль в большевистской революции, а также {208} — Яков Ганецкий. В 1916 году Н. Бухарин очутился в Копенгагене и хотел вступить в парвусовский Институт. Но Ленин посоветовал ему держаться подальше от Парвуса. Ленин также запретил и своему представителю в Скандинавии Александру Шляпникову вступать в какой-либо контакт с Ганецким. Но Ганецкий, именно, по по­ручению Ленина вступил в парвусовский Институт. Авто­ры книги «Купец революции» объясняют, как это про­изошло: — «Ганецкий был скрытный, вполне надежный конспиратор, способный действовать одновременно в двух и более ролях. Он часто брал на себя, по поручению Ленина, разные деликатные миссии, и так как Ленин хо­тел иметь своего человека в парвусовской организации, то Ганецкий был самый подходящий для этого человек.

Мы имеем все основания утверждать, что Ганецкий прим­кнул к Парвусу с одобрения Ленина. Когда Ленин в 1915 году одобрил работу Ганецкого в парвусовской органи­зации, то обе стороны от этого выиграли. Ленин был хорошо осведомлен о работе Института, а Парвус че­рез Ганецкого имел прекрасную связь с большевистским главным штабом».

Доктор Циммер, представитель германского прави­тельства, бывший в постоянном контакте с Парвусом, сообщал в Берлин: — «В организации, созданной Парву­сом, работает восемь человек и около десяти разъез­жают по России, так как это необходимо для поддер­жания постоянного контакте между различными орга­низациями. Центр в Копенгагене ведет беспрерывную пе­реписку с лицами, с которыми агенты установили кон­такт. Работа так хорошо поставлена, что часто даже лю­ди, работающие в организации, не знают, что за всем этим стоит германское правительство».

В сентябре 1915 года Парвус начал издавать в Гер­мании свой журнал «Ди Глоке». В одном из первых но­меров Парвус выступил с защитой тех германских со­циалистов, которые поддержали правительство, когда война была объявлена. Он считал германский {209} генеральный штаб защитником интересов пролетариата против царизма. Появление журнала Парвуса и его статьи за­ставили Ленина выступить открыто в своей газете «Со­циал-демократ» с заявлением о Парвусе и его журнале «Ди Глоке». Авторы книги «Купец революции» пишут: — «Статья Ленина против «Ди Глоке» была использована большевистскими публицистами как доказательство, что между их партией и Парвусом не было никакой связи. Но Ленин в своей статье воздержался от того, чтобы назвать Парвуса агентом германского правительства. Ле­нин ни одним словом не обмолвился об их встрече в мае 1915 года. Ленин считал политически целесообразным открыто отмежеваться от Парвуса, не порвав, однако, с ним окончательно. Молчаливое соглашение насчет роли Ганецкого, как помощника Парвуса и одновременно кон­фиденциального агента Ленина, ни в коем случае не мо­гло быть расторгнуто из-за критики Лениным журнала «Ди Глоке».

30 ноября 1915 года Парвус представил германскому послу в Копенгагене Брокдорф-Ранцау меморандум, в котором обсуждал проблему мира и делал ряд новых предложений насчет того, каким образом можно усилить революционное брожение в России. Парвус предостерегал германское правительство от сепаратного мира с царским правительством. Если царь заключит мир с Германией, утверждал Парвус, можно ожидать, что к власти придет реакционное ультра-националистическое правительство, которое не будет чувствовать себя связанным обещания­ми царя. Германия, таким образом, будет лишена поли­тических результатов своих побед на фронте. Мир с царем может закончить войну, но не может привести к миру. Россия, писал Парвус, уже достигла такой степени политического развития, когда мир с этой страной не­возможен до тех пор, пока там у власти не будет прави­тельство, пользующееся доверием народа. Если же, на­оборот, Германия не заключит мира с царем, мир снова станет всеобщим лозунгом революционного движения.

{210} Жажда мира и крайнее расстройство в стране немедленно приведут к революции. Революционное правительство, которое придет на смену царскому, вынуждено будет в первую очередь закончить войну и предложить немед­ленный мир.

Брокдорф-Ранцау послал меморандум Парвуса канц­леру Бетман-Гольвегу вместе со своим письмом, в кото­ром подчеркивал, что меморандум Парвуса написан им на основании тайных сообщений его конфиденциального агента, прибывшего на днях из Петербурга в Копенгаген. Германское министерство иностранных дел немедленно вызвало Парвуса в Берлин. Между 10 и 20 декабря Парвус провел несколько дней в Берлине, где обсуждал свои планы в министерстве иностранных дел и в министерстве финансов. Парвус получил обещание, что германское пра­вительство ассигнует еще один миллион марок специально на пропаганду в русской армии.

Германский канцлер не принял тогда Парвуса, но Брокдорф-Ранцау сделал для Парвуса больше чем мог бы сделать сам Парвус.

В своем докладе министерству иностранных дел Брокдорф-Ран­цау писал, что царь Николай II сам возложил на себя страшную историческую вину, вызвав войну, и не заслу­живает никакого снисхождения со стороны Германии. Традиционной дружбе с Романовыми должен быть поло­жен конец. Брокдорф-Ранцау писал:

«Победа и ее вознаграждение — занятие первого ме­ста в мире — будут обеспечены за Германией, если нам удастся своевременно вызвать революцию в России, раз­рушив этим Антанту. После заключения мира внутренний развал в России для нас не будет иметь никакой цены, возможно, что даже будет нежелательным. Несомненно верно, что доктор Гельфанд (Парвус) не святоша и не желанный гость. Он, однако, верит в свою миссию и его компетентность выдержала испытание в революции 1905 г. после русско-японской войны. Я думаю поэтому, что мы должны использовать его, пока еще не поздно».

29-го декабря 1915 года Парвус получил новый {211} миллион марок на поддержку революционного движения в России.

3 января 1916 года Парвус телеграфировал Брокдорфу-Ранцау из Стокгольма: «Все идет, как надо. Жду от­ветов из Петербурга». В Петрограде и в некоторых дру­гих городах в январе 1916 года произошли рабочие за­бастовки. Забастовки эти были стихийные и не привели к революции, вопреки ожиданиям и предсказанию Пар­вуса. Недоверие германского министра иностранных дел к Парвусу после этого усилилось. Он выразил подозре­ние, что фонды, предназначенные германским правитель­ством на революцию в России, текут в карманы самого Парвуса.

V

 

В марте 1917 года революция в России вспыхнула, царский строй пал и у власти стало Временное Прави­тельство. 22 марта 1917 года Парвус писал своему при­ятелю, что хотел бы видеть в России проведение сле­дующих мер: вооружение пролетариата, публичный суд над царем, раздел помещичьей земли между крестьяна­ми, введение восьмичасового рабочего дня на всех фабри­ках и заводах, созыв Учредительного Собрания и заклю­чение мира.

Эта программа в общем соответствовала большевистским идеям. 1-го апреля произошел длитель­ный обмен мнениями между Парвусом и Брокдорф-Ран­цау. Парвус выразил глубокое убеждение в том, что Рос­сия устала от войны и жажда мира вскоре охватит всю страну. Поэтому германская армия должна во что бы то ни стало пока воздержаться от наступления на Россию. Парвус боялся, что такое наступление может вызвать среди русских масс настроение в пользу защиты завое­ванных свобод. Российская революция должна быть пре­доставлена самой себе, говорил Парвус, чтобы логически развить последствия столкновения классовых интересов, вызванных ею.

В результате, все основы русского госу­дарства будут сильно расшатаны. Крестьяне силой {212} захватят землю помещиков, солдаты бросят окопы, перебьют своих командиров. Украинцы, кавказцы и другие национальные меньшинства освободятся от Петрограда и раз­рушат централизованную организацию российского го­сударства. Голод будет продолжаться, и в результате тер­пению масс наступит конец. В течение двух-трех месяцев, предсказывал Парвус, самая худшая анархия наступит в России.