Е ГОДЫ: КУРС НА ФОРМИРОВАНИЕ ДИВЕРСИФИЦИРОВАННОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

Дав сильный импульс развитию отношений КНР со странами Запада, политика “единого фронта” тем не менее не оправдала многих надежд китайского руководства. В начале 80-х годов стало очевидно, что Вашингтон не намерен способствовать воссоединению Тайваня с материковой частью Китая в обмен на поддержание китайской стороной отношений “стратегического партнерства” с США. Более того, с приходом администрации Рейгана США активизировали связи с Тайванем — в том числе в военной области — в ущерб отношениям с КНР. Сильно преувеличенными оказались и расчеты провести модернизацию страны за счет помощи западных государств. Последние пошли на предоставление Китаю кредитов и займов, с большим энтузиазмом восприняли идею о поставке в КНР больших партий различных товаров, в том числе и промышленного оборудования (тем более, что в то время развитые капиталистические страны переживали структурную перестройку, в ходе которой высвобождалось большое количество морально устаревшего оборудования и технологий). Однако ограничения на передачу передовой технологии оставались весьма строгими. В мае 1982 г. Дэн Сяопин в беседе с руководителем Либерии выразил свое разочарование в западных государствах: “В настоящее время мы проводим политику экономической открытости, стремимся использовать иностранные капиталы и передовую технологию... что помогло бы нам в развитии экономики... Однако получить капитал и передовую технологию из развитых государств — нелегкое дело. У некоторых людей там по-прежнему на плечах головы старых колониалистов, они желают нам смерти и не хотят, чтобы мы развивались”[97].

В начале 80-х годов стала очевидной вся бесперспективность политики “единого фронта” и отношений “стратегического партнерства” с США как для обеспечения национальной безопасности, так и для реализации интересов внешнеполитической стратегии КНР в целом. С приходом администрации Рейгана США резко активизировали деятельность по укреплению своих военных и политико-стратегических позиций в мире. Обнаружилась тенденция к падению роли КНР в системе внешнеполитических приоритетов США. В Китае не могли также не отметить, что СССР столкнулся с целым рядом серьезных трудностей политического и экономического порядка внутри страны и на международной арене. В этих условиях блокирование с США в целях сдерживания СССР уже не выглядело продуктивным.

Несбалансированность отношений КНР с двумя “сверхдержава-ми” способствовала лишь эскалации напряженности в китайско-советских отношениях, а это противоречило решению главной внешнеполитической задачи КНР -обеспечению мирного окружения для проведения курса модернизации. Кроме того, заранее предопределенная привязка внешнеполитического курса КНР к внешней политике одной из “сверхдержав”, как это диктовалось реалиями политики “единого фронта”, существенно затрудняла для КНР возможность внешнеполитического маневрирования, создавала в глазах представителей других государств впечатление зависимости Китая от США, что, разумеется, не способствовало повышению международного статуса КНР.

Таким образом, в начале 80-х годов стало очевидно, что конфронтационная и “реактивная” (на действия “сверхдержав”) политика “единого фронта” изжила себя, вступив в противоречие с новым пониманием коренных внешнеполитических интересов КНР. Прошедший в сентябре 1982 г. ХII съезд КПК зафиксировал фундаментальный сдвиг в развитии внешней политики Китая. Особое значение в этом смысле имели два вывода съезда: о принципиальной возможности полного предотвращения новой мировой войны и необходимости строить отношения с СССР и США на сбалансированной основе путем проведения независимой внешнеполитической линии. Ориентация на возможность обеспечения мира и переход к сбалансированной политике в отношениях с “двумя сверхдержавами” стали важными факторами в строительстве новой внешнеполитической доктрины и концептуальных основ национальной безопасности.

Характерным шагом в этом направлении было вовлечение в процесс формирования внешнеполитических решений широкого круга китайских специалистов в области международных отношений. Вплоть до начала 80-х годов принятие решений по вопросам внешней политики КНР было компетенцией узкого круга высших партийно-государственных чиновников. На рубеже 70-х — 80-х годов в Китае создаются или возобновляют работу научно-исследовательских учреждения, занимающиеся проблемами международных отношений, в том числе Институт современных международных отношений, непосредственно связанный с Госсоветом КНР; пекинский Институт международных проблем и шанхайский Институт международных проблем, имеющие прямые связи с МИД КНР; пекинский Институт международных стратегических исследований, связанный с министерством обороны и Генеральным штабом НОАК. В 1982-1983 гг. в целях мобилизации китайских специалистов для исследования международных отношений и включения виднейших ученых в процесс разработки и принятия решений при Госсовете КНР был создан Центр исследований международных проблем во главе с Хуань Сяном. Наконец, с начала 80-х годов в Китае увеличивается количество научных изданий, посвященных вопросам внешней политики КНР и международных отношений (с 1981 г. возобновляется издание журнала “Гоцзи вэньти яньцзю”, начинается издание журнала “Сяньдай гоцзи гуаньси”, выходившего до 1985 г. нерегулярно, а с 1986 г. — ежеквартально).

Установка на развитие реалистического внешнеполитического курса, а также подготовка для этого научно-исследовательской инфраструктуры способствовали значительному оживлению в области теоретических разработок внешней политики КНР. В период 1984-1986 гг. происходит становление новых концептуальных основ китайского подхода к основным проблемам мирового развития, углубляется и детализируется ряд внешнеполитических принципов и установок, разработанных в предыдущие годы.

В анализе международной ситуации стало преобладать видение мира с позиции многополюсности. Эта концепция, получив широкое распространение среди китайских политологов с середины 80-х годов, в качестве официальной точки зрения Пекина на ситуацию в мире была впервые представлена в мае 1988 г. в речи министра иностранных дел КНР Цянь Цичэня[98]. По мнению большинства сторонников этой концепции, тенденция к многополюсности является положительным явлением. Отражая стремление различных государств мира к проведению независимого политического курса на мировой арене, она ведет к демократизации международных отношений и означает конец безраздельного доминирования “одной-двух сверхдержав”[99]. Суть концепции многополюсности сводится к признанию объективной закономерности развития нескольких “центров силы” и, следовательно, необходимости поддержания между ними мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества. В соответствии с этим акцент во внешнеполитическом курсе КНР переносится с использования противоречий в системе международных отношений, как это предусматривалось “теорией трех миров” и политикой “единого фронта”, на необходимость обеспечения баланса интересов всех заинтересованных сторон. В воплощении принципа многополюсности КНР видела путь к такому мироустройству, в котором Пекин мог бы играть более активную роль, несмотря на отсутствие адекватного силового потенциала. Помимо этого, выдвижение концепции многополюсности в качестве одного из основополагающих принципов китайской внешней политики отражало стремление КНР к утверждению себя в качестве реального центра силы в международной политике.

Другим постулатом, лежащим в основе нынешнего китайского курса на превращение КНР в один из политических и экономических центров мира, стала идея “комплексной государственной мощи”. Ее суть в том, что в современных условиях сила государства и его влияние на международной арене определяется не только величиной военного потенциала, но и уровнем экономического и научно-технического развития, а также взвешенным внешнеполитическим курсом, при этом доминирующим фактором является экономический потенциал страны. “В конечном счете,- заявил на международной конференции по взаимосвязи между разоружением и развитием глава китайской делегации заместитель министра иностранных дел КНР (с апреля 1988 г. по 1997 г. — глава внешнеполитического ведомства Китая) Цянь Цичэнь, — обеспечение национальной независимости и государственной безопасности зависит от экономического развития, национальной мощи и активного вовлечения в борьбу за защиту регионального и международного мира, но ни в коем случае — от простого наращивания вооружений”[100].

Таким образом, возобладание в Китае тенденций к усилению внимания к проблемам экономического развития привело к отказу от довления в китайской внешней политике идеологических догм, переходу к более осмысленной, целесообразной внешнеполитической стратегии, отвечающей потребностям курса хозяйственных реформ. Усилия, направленные на создание мирного окружения вокруг китайских границ, стремление к развитию продуктивного диалога с различными государствами мира, понимание важности усиления роли Китая в многостороннем сотрудничестве стран мира — все это важные составные части современной китайской внешней политики. Переход к новой внешнеполитической стратегии, основанной на признании и учете сложившихся реалий международной ситуации в мире и регионе, снижении (по сравнению с годами правления Мао Цзэдуна) роли военного фактора в китайской внешней политике, отказ КНР от попыток изменить сложившийся баланс сил на международной арене военно-силовыми средствами способствовали дальнейшей диверсификации и усилению конструктивных элементов в китайской внешней политике.