ГЛАВА 5. На следующей день, около двух часов после полудня, небольшой самолёт с символикой ФБР мягко приземлился в аэропорту города Тбилиси

На следующей день, около двух часов после полудня, небольшой самолёт с символикой ФБР мягко приземлился в аэропорту города Тбилиси. К самолёту, едва он остановился, подъехали три чёрных «БМВ». Из них вышли шестеро хорошо вооружённых людей. Все они встали около машин и стали дожидаться, когда к самолёту подведут трап.

Боуда и Метсон Грузия встретила жарким, солнечным днём. Оба зажмурились и прикрыли глаза руками, защищаясь от палящего солнца. У подножья трапа они остановились. Один из шестерых подошёл к ним и представился на довольно сносном английском языке:

— Тамаз Чхеидзе! Национальная безопасность Грузии! Я и мои люди представлены к вам для помощи!

— Благодарю вас! Вы оказываете нам неоценимую помощь! — Боуд пожал ему руку.

Через минуту они сели с Тамазом Чхеидзе в переднюю машину. Тамаз Чхеидзе сел впереди, рядом с водителем, а Метсон и Боуд на заднее сиденье. Едва они сели, кортеж двинулся в путь. На выезде из аэропорта путь им преградила вооружённая охрана. Чхеидзе предъявил удостоверение и что-то сказал на грузинском языке. Сразу после этого их беспрепятственно выпустили. Кортеж плавно заскользил в сторону центра города.

— Человек, который нас интересует, надёжно охраняется? — сразу же спросил Боуд Тамаза Чхеидзе. Его не покидало чувство беспокойства. Он больше всего боялся потерять последнего оставшегося в живых свидетеля, который мог пролить свет на эту запутанную историю.

Чхеидзе повернулся к нему лицом и утвердительно кивнул.

— Двое наших сотрудников катаются с Михаилом с утра до вечера. С него не спускают глаз. Не беспокойтесь, никто и близко к нему не подойдёт!

Боуд немного успокоился и откинулся на сиденье. Мимо замелькали многочисленные кафе. Он с интересом наблюдал за быстро меняющимся пейзажем за окном. Город был красив. Старая архитектура гармонично сочеталась с новостройками. На улицах гуляли прохожие в лёгких одеждах. Боуду почти всё нравилось, за исключением дорог, которые, мягко говоря, были просто отвратительными. Они ехали минут 15, когда машины начали подниматься в гору. Дорога вилась серпантином среди многочисленных еловых деревьев, что росли на склоне горы.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Метсон.

— На работу к Михаилу, — отозвался, не оборачиваясь Чхеидзе.

— Мне сообщили, что Михаил Мандрыга работает водителем трамвая, — как бы вскользь заметила Метсон.

— Так и есть, — подтвердил Чхеидзе. Только это не такой трамвай, как остальные. Мы сейчас поднимаемся в развлекательный парк, который расположен прямо на верхушке горы, в небольшом котловане. С верхушки горы до центра города проложены рельсы. По ним спускаются и поднимаются прицепленными открытыми вагончиками. Это одно из самых любимых мест жителей города и туристов.

Метсон поблагодарила его за подробное объяснение. До прибытия на место больше никто не заговорил. Серпантин закончился. Они выехали на ровную дорогу, которая тянулась по самой верхушке горы, и буквально через минуту подъехали к довольно необычному зданию. На первый взгляд, здание выглядело как обыкновенный дом. Оно было сложено из серого камня. Но на поверку оказалось, что это здание не что иное, как ангар, в который въезжает трамвай. В сопровождении Тамаза Чхеидзе Боуд и Метсон вошли внутрь. Они сразу увидели трамвай. Он стоял с левой стороны. В начале и конце трамвая были площадки. От первой площадки до второй вели ступеньки. Люди спускались по ним и садились в открытые вагончики. Такая же площадка была справа. Видимо, для второго трамвая. Боуд вытянул шею, пытаясь разглядеть второй трамвай, но ничего не смог увидеть. Наверное, второй трамвай стоял далеко внизу. Прямо в центре ангара стояло большое железное колесо. От него отходили два троса, которые подтягивали трамвай, когда он шёл в гору, а также удерживали его, когда он спускался по крутому склону — вниз. Один трос был очень толстый. Второй помельче. Так как трамвай стоял, колесо было неподвижным. Бо-уду пришлось отвлечься от созерцания устройства. Он услышал голос Тамаза Чхеидзе, который произнёс:

— А вот и Михаил!

Боуд быстро обернулся. К нему с Метсон направлялся приличного роста мужчина в униформе с какими-то надписями. Мужчина выглядел сильно обеспокоенным. Это сразу бросалось в глаза. Боуд обратился к Чхеидзе и попросил его передать Михаилу Мандры-ге, что хочет поговорить с ним. Чхеидзе тут же заговорил с Мандрыгой, но тот, не обращая внимания на него, подошёл к Боуду, что-то прошептал ему и сунул в руку какую-то бумажку, затем так же внезапно отошёл и, громко что-то крича, направился к трамваю. Михаил сел в первый вагон на место машиниста и дал несколько гудков — сигналы к отходу трамвая.

Боуд повернулся к Чхеидзе.

— Что он сказал?

— Михаил сказал, чтобы мы уходили отсюда. Он здесь. И что его время кончилось.

— Кто здесь? — не поняла Метсон.

В ответ Чхеидзе пожал плечами, словно говоря, что он понимает не больше её.

— Спустимся вниз, — предложил Чхеидзе. Там вы сможете поговорить с Михаилом.

Боуд сразу согласился, и они собирались уже направиться к выходу, как Метсон неожиданно потянула его за руку. Жест был настолько несвойствен ей, что Боуд тотчас насторожился. А увидев, что Метсон побледнела, встревожился ещё больше.

— Что случилось? — шёпотом спросил у неё Боуд.

— Посмотрите на Михаила, — чуть слышно ответила Метсон.

Боуд метнул взгляд на отъезжающий трамвай. Впереди спускавшегося транспорта стоял Михаил. Сквозь большое стекло нельзя было не заметить смертельную бледность на его лице. Но что более всего подействовало на Боуда, так это баллончик с краской, которую сжимал в правой руке Михаил. Прямо, напротив руки с баллончиком, на лобовом стекле трамвая, были выведены на английском два слова:

— Я умру!

Трамвайчик нырнул за пригорок и исчез из виду. Боуд и Метсон пытались понять происходящее, когда на их глазах толстый трос, способный буксировать корабли, неожиданно лопнул. Колесо, стоявшее посередине ангара, завертелось с бешеной силой. В мгновение ока трос размотался и полетел в пропасть. Затем они услышали скрежет и увидели, как из-за пригорка показался нос трамвая, которого теперь удерживал лишь один, более тонкий, трос. Они увидели Михаила, который пытался удержаться и зацепиться за что-нибудь. Тут все услышали крики. Душераздирающие крики раздавались из самого трамвая и звучали в ангаре. Вокруг колеса забегали десятки людей. Они пытались как-то укрепить трос, чтобы тот не порвался от тяжести трамвая. Боуд помчался вниз, к нижней платформе. Подбежав к ней, агент свесился через поручни, которые огораживали платформу и ужаснулся. Трамвай был в длину не меньше 20 метров. Лишь край последнего вагона оставался на рельсах. Остальная часть приподнялась в воздухе. Она находилась почти в вертикальном положении. С вагончиков свисали несколько десятков людей, которые просили о помощи. Трамвай удерживал лишь тонкий трос, который был натянут как струна. В любую секунду он мог оборваться.

— Выдержит, — с надеждой прошептал Боуд и в то же мгновение услышал треск.

Трос, удерживающий трамвай, лопнул. Трамвай перевернулся и со страшным грохотом покатился вниз.

Через несколько мгновений раздался мощный взрыв. В воздух поднялся столб пламени и дыма.

Боуд бросился наверх. Они сели в машину и через 15 минут были внизу. Но подъехать близко они не смогли. Вокруг было огромное количество машин скорой помощи и полиции. Они видели, что несколько зданий было полностью уничтожено трамваем. Агенты вышли из машины и молча наблюдали картину разрушений. Боуд был бледен, но с каждым мгновением лицо его менялось всё больше и больше. Вскоре оно стало совсем серым. Его не столько поразили разрушения, не столько количество убитых и раненых, которых ежеминутно увозили кареты скорой помощи, не пожары вокруг места происшествия, которые пытались потушить пожарные службы, и даже не стоны тяжело раненных людей, которые висели в воздухе, нет, Боуда поразило совершенно другое…

— Мне мерещится, — прошептал Боуд, наблюдая за человеком с короткими ногами и горбом, который мелькнул среди всей этой неразберихи и хаоса, и тут же исчез за одним из завалов.

— Нет, — раздался рядом с ним дрожащий голос Мет-сон, — это он. Я видела его на фотографии. Это Кирилл Мандрыга!

Как только самолёт набрал высоту, Боуд расстегнул ремни, которые будто душили его. Почувствовав некоторое облегчение, он посмотрел на сидящую рядом Метсон. Она была глубоко задумчива. Бледность на лице ещё не прошла. Боуд откинулся в кресле и закрыл глаза.

— Парк, — раздался голос Метсон.

Боуд вздрогнул. Он сам думал о словах Парка. Оказалось, что и Метсон думает о том же. Зазвонил телефон. Метсон взяла трубку. Она какое-то время слушала, затем отрывисто бросила:

— Понятно! Дайте ориентировку на Кирилла Манд-рыгу. Он главный подозреваемый в деле убийства… Аркадия Мандрыги.

Метсон положила телефон обратно на стол и повернулась к Боуду. Он уже знал, что она скажет.

— Он исчез из приюта!

Боуд кивнул в знак того, что услышал её.

— Знаете, Джеймс, — Метсон впервые назвала его по имени, — меня начинает пугать это расследование. Слишком странные вещи происходят вокруг него.

Неожиданное признание Метсон ничуть не удивило Боуда. Он сам мог сказать ей то же самое. Слово в слово.

— Мы ищем ответы, а получаем всё новые вопросы. Один этот карлик, который бегает по всему миру и убивает всех, кто носит фамилию Мандрыга… чего стоит! — Метсон передёрнула плечами.

— Вы считаете, что это он всё устроил с трамваем?

— Только не говорите мне, что вы считаете иначе! Метсон хмуро посмотрела на Боуда.

— Так же, — не мог не признаться Боуд, — но зачем он это делает, непонятно. И откуда Парк мог знать о том, что его версия по поводу убийцы получит подтверждение?

— Спросите у Парка, когда приедем в Джерси!

— Спрошу, конечно, — отозвался Боуд и, откинувшись на кресло, снова продолжил:

— Однако факт налицо. Мы потеряли последнего свидетеля.

— Он знал, что его убьют. Это обстоятельство беспокоит меня больше всего, — призналась Метсон. — Похоже, они все знали, что их собираются убить. Но откуда? И почему? Что такого эти люди сделали? Какое преступление совершили, если их выискивают и уничтожают. — А., - Метсон осеклась и как-то странно посмотрела на Боуда. Джеймса насторожил её взгляд.

— Бумажка!

— Какая бумажка? — не понял Боуд.

— Та, что дал вам Михаил! — вскричала Метсон.

— Чёрт. — Боуд совершенно забыл про неё в пылу всех этих событий. Он с беспокойством сунул руку в карман пиджака и сразу испытал глубокое облегчение. Через секунду клочок бумаги, данный ему Михаилом, оказался в руке. Это была даже не бумага, а нечто похожее на картон желтоватого цвета. И на нём было нацарапано несколько слов. Боуд повертел кусочек бумаги, рассматривая его, а затем передал Метсон. Она осторожно приняла ее и с жадностью начала рассматривать. После короткого осмотра Мет-сон негромко произнесла:

— Непонятный язык. Трудно разобрать. Метсон передала бумагу обратно.

— Ну что ж, значит, мы летим в Лос-Анжелес. Я думаю, профессор Коэл будет рада снова меня увидеть, — Боуд сунул её во внутренний карман пиджака. Хотя, честно говоря, я не верю, что эта бумажка даст нам что- нибудь существенное.

— Она всё, что у нас есть. Эта бумага и. Парк!

— Парк. — задумчиво повторил Боуд. — Мне почему-то становится не по себе, когда я думаю о встрече с ним.

— Мне тоже!

На этом разговор закончился. Очень скоро оба агента ФБР, усталые от пережитого, погрузились в глубокий сон. Проснулись они только на подлёте к Лос-Анжелесу. Так как было время обеда, они направились в ресторан. Насытившись, агенты отправились в университет к профессору Коэл. У профессора была не только кафедра, но и своя лаборатория. Профессор Коэл слыла одним из лучших специалистов в области археологии. Она увлекалась несколькими науками. Постоянно что-то изучала. Владела двумя десятками языков и обладала ещё уймой достоинств. Каких? Боуд не уточнил.

Профессор Коэл приняла их в своей лаборатории. Она пристально разглядывала через лупу разбитый кувшин, когда к ней вошли Метсон и Боуд. Видимо, Боуд здесь уже бывал, так как он почти не проявлял интереса к окружающим его вещам. А вот Метсон с нескрываемым любопытством наблюдала за профессором и рассматривала множество разнообразных предметов, которые стояли на полках в лаборатории.

— Джеймс Боуд, собственной персоной! — профессор Коэл оторвалась от кувшина и, выпрямившись, с насмешливой улыбкой посмотрела на Джеймса.

— Добрый день, Энн, — Боуд с явным удовольствием смотрел на молодую, довольно очаровательную женщину с короткими каштановыми волосами и удивительно красивыми голубыми глазами.

— Чему обязана? — профессор Коэл не переставала насмешливо улыбаться.

Подошла Метсон. Боуд представил её профессору Коэл.

— Агент Метсон!

— Два агента? Не слишком ли много чести для меня. — начала было говорить профессор Коэл, но Боуд мягко остановил её:

— Мы по делу, профессор, — в голосе Боуда прозвучали официальные нотки. Он вытащил из кармана клочок бумаги, данный ему Михаилом, и протянул ей.

Профессор Коэл минуту рассматривала бумагу. Эта «бумага» явно заинтересовала ее. Пауза продолжалась недолго.

— Откуда у вас это?

— Это не столь важно, — ответил Боуд. — Нам нужно знать всё о ней.

— Без проблем, — отозвалась профессор Коэл. — Я прямо сейчас могу это сделать.

— Сколько времени это займёт?

— Пару часов! Через два часа я скажу о ней всё. Возможно, даже назову имя человека, который написал эти буквы, — в голосе профессора Коэл прозвучала твердая убежденность. Можете пока выпить по чашечке кофе. Прямо напротив университета есть отличное кафе. Там готовят чудесный кофе.

И Боуд, и Метсон поняли, что профессор не хочет, чтоб они присутствовали при исследовании и изучении этой бумаги. Им ничего не оставалось, как последовать совету профессора. Они ушли, оставив её одну. Агенты просидели в кафе около трёх часов, а затем вновь вернулись в лабораторию. Профессор Коэл сидела за пустым столом. Перед ней лежал кусок бумаги, которую дал ей Боуд. Вид у неё был задумчивый. Она даже не сразу заметила их появление. А когда увидела, сразу поднялась с места.

— Ну, что скажете, профессор? — сразу спросил Боуд. Профессор Коэл некоторое время смотрела на Боуда непонятным взглядом, а потом спросила с глубоким волнением в голосе:

— Джеймс, откуда у тебя эта бумага?

— Неважно…

— Важно, — перебила его профессор Коэл, — я прочитала то, что там написано.

— И что же там написано?

— Вот дословный перевод: "Святилище хранит проклятие отца и любовь сына".

— И что же особенного в этих словах? — Боуд удивлённо посмотрел на взволнованного профессора Коэл.

— Слова написаны на древнеиудейском. Им, как и папирусу, на котором они написаны… около 2000 лет. Они написаны во времена Христа…