Кристиану и Кэти 9 страница

Отрядам, работавшим на отправке, полагалась премия от Регента. Они не получали с неё много прибыли, в отличие от нобилей, взимавших пошлину на Мортском тракте, но всё же это был достаточно большой куш, насколько слышал Джавель. Хорошие деньги за грязную работу: Джавелю всегда казалось, что однажды им здесь придётся туго.

― Любой может повесить ожерелье на шею какой-нибудь девчонке, ― возразил Торн, не обращая внимания на толпу. ― Откуда нам знать, что камень не подделка?

Джавель снова посмотрел на Королеву, но прежде чем она успела ответить, Булава крикнул Торну:

― Я стражник Королевы, и моё слово в отношении этого королевства нерушимо! Это тот самый Камень Наследника, который я видел в последний раз восемнадцать лет назад!

Он наклонился к шее своего коня, и его голос зазвучал угрожающе, заставив Джавеля отпрянуть.

― Я клятвой связал себя с этой Королевой, Торн, и обязуюсь защищать её! Ты сомневаешься в моей преданности Тиру?

Королева резко вскинула руку, и стражник немедленно замолчал. Она наклонилась вперёд и прокричала:

― Все вы там, внизу! Вы принадлежите моему правительству и моей армии! Откройте клетки!

Солдаты озадаченно посмотрели друг на друга и повернулись к Торну, который покачал головой. А затем взору Джавеля предстало нечто совсем необычное: драгоценный камень Королевы, которого почти не было видно несколько секунд назад, теперь горел настолько ярким аквамариновым светом, что стражу Ворот, хотя он и стоял далеко, пришлось сощурить глаза.

Ожерелье раскачивалось, словно мерцающий синий маятник, в руке Королевы, которая, казалось, стала выше ростом и осветилась изнутри. Она больше не была круглолицей девушкой в изношенном плаще: на мгновение она словно заполнила собой весь мир, став высокой величественной женщиной с короной на голове.

Джавель схватил Мартина за плечо.

― Ты это видел?

― Видел что?

― Ничего, ― пробормотал Джавель, чтобы Мартин не подумал, будто он пьян.

Королева заговорила снова сдержанным голосом, за которым скрывалась ярость.

― Пусть я и правлю всего лишь один день, но если вы не откроете эти клетки прямо сейчас, то клянусь перед лицом Великого Господа, что моим единственным деянием в качестве Королевы будет вынесение всем вам смертного приговора за измену! Вы не доживёте до следующего заката! Хотите испытать меня?

На мгновение у клеток воцарилось полное молчание. Джавель, затаив дыхание, ждал от Торна ответных действий, ждал, что сейчас земля под ногами стоявших на Крепостной лужайке разверзнется. Сапфир над головой Королевы сиял теперь столь ярко, что ему пришлось прикрыть глаза рукой. На секунду у него возникла абсурдная мысль, что этот камень смотрит на него и видит абсолютно всё: Элли и выпивку, все годы, которые он провёл и с той, и с другой, смешавшиеся у него в голове.

Затем солдаты зашевелились: сперва лишь некоторые, затем всё больше и больше. Не обращая внимания на Торна, яростно шипевшего на них, два командира вытащили ключи из-за поясов и начали отпирать клетки.

Джавель выдохнул, во все глаза уставившись на это невероятное зрелище. Он никогда не видел, чтобы клетки открывали после их закрытия: вероятно, никто, кроме мортцев, этого не видел. Было несколько людей, в том числе и он, которые следовали за клетками до самого Аргивского перевала. Но лишь немногие осмеливались пересечь мортскую границу, а уж до конечного пункта назначения в Демине не доходил никто. Если бы мортские солдаты заметили хоть одного тирца рядом с клетками, они бы немедленно казнили его за саботаж.

Мужчины и женщины постепенно начали выбираться из клеток. Толпа, казалось, вся разом в едином порыве обняла их. У старухи, стоявшей всего в десяти футах от Стола переписи, подкосились ноги, и, упав на землю, она зарыдала.

Торн упёрся руками о стол и сказал ядовитым голосом:

― А что насчёт Мортмина, Принцесса? Ты хочешь, чтобы Красная Королева обрушила на нас свою армию?

Джавель снова обратил взгляд на Королеву и с облегчением увидел, что она снова стала обычной девушкой с непримечательным лицом и растрёпанными волосами. Его видение, или что бы это ни было, исчезло. Но её голос не ослабевал, а скорее наоборот усиливался, звеня от гнева и разносясь по Крепостной лужайке.

― Арлен Торн, я не назначала вас советником по иностранным делам. Я проехала полстраны не ради бессмысленных споров с каким-то бюрократом у Ворот своей Крепости. Для меня во всём на первом месте стоит благополучие моего народа.

Булава наклонился к Королеве, что-то прошептав ей на ухо. Она кивнула и указала на Торна.

― Вы! Смотритель! Назначаю вас ответственным за то, чтобы вернуть всех детей их семьям. Если вдруг до меня дойдёт жалоба, что чей-то ребёнок потерялся, будете держать ответ лично передо мной. Вы меня поняли?

― Да, Леди, ― бесцветным голосом ответил чиновник, и Джавель внезапно порадовался тому, что не видит его лица. Королева может считать, что посадила этого пса на цепь, но Арлена Торна обуздать нельзя, и она вскоре это поймёт.

― Хвала Королеве! – крикнул кто-то от дальних клеток, и толпа взревела в знак одобрения. Семьи воссоединялись у клеток, люди радостно кричали что-то друг другу по всей лужайке. Но поверх всего этого шума Джавель слышал рыдания: он ненавидел этот звук. О чём им ещё, чёрт возьми, плакать, ведь их родные вернулись к ним?

― Мы больше не будем отправлять людей в Мортмин! – прокричала Королева, и толпа ответила ей беспорядочным ором. Джавель моргнул и будто увидел лицо Элли перед глазами. Иногда он начинал бояться, что забыл её лицо: что бы он ни делал, оно оставалось размытым. Молодой человек пытался сконцентрироваться на какой-нибудь простой черточке её лица, которую, как ему казалось, он помнил, например, на её подбородке, но затем оно начинало слабо мерцать и расплываться словно мираж.

Но порой, как сегодня, Джавель мог вспомнить абсолютно все черты лица Элли, изгиб её скулы, решительную линию рта и понимал, что забытье на самом деле было блаженством. Он поднял взор к небу и с облегчением увидел, что сумерки окрасили его в пурпурный цвет. Солнце скрылось за Крепостью.

― Виль! ― крикнул Джавель в другой конце моста. ― Разве наша смена ещё не закончена?

Виль повернулся к нему с изумлённым выражением на круглом лице.

― Ты хочешь уйти сейчас?

― Нет... нет, я просто спросил.

― Уж потерпи, ― ответил опытный страж с издёвкой в голосе. ― Сможешь залить свою печаль позже.

Лицо Джавеля вспыхнуло, и, опустив взгляд, он судорожно сжал руку в кулак. Кто-то хлопнул его по спине. Обернувшись, он увидел дружелюбное сочувствующее лицо Мартина. Джавель кивнул, чтобы показать, что с ним всё в порядке, и Мартин поспешно вернулся на свой пост.

Одетые в серые плащи, двое стражников Королевы, один крупный, другой поменьше, ходили вокруг клеток с ведром. Наверняка, это были Элстон и Кибб, неразлучные товарищи. Джавель не видел, что конкретно они делали, но это было неважно. Многие клетки теперь были пусты.

Торн навёл некоторый порядок у клеток, выпуская детей по одному и тщательно опрашивая подходивших к ним родителей, прежде чем отдать им ребёнка. Это была неплохая мысль, поскольку между сутенёрами и содержательницами борделей в Кишке существовало негласное соглашение, которое всех устраивало, и они не брезговали иногда похищать детей.

Джавель, проводивший много времени в Кишке, не раз задумывался о том, чтобы попробовать отыскать людей, ответственных за это, и привлечь их к хоть какому-то правосудию. Но его решительность всегда ослабевала с наступлением ночи, и кроме того, этим всё-таки должен был заниматься кто-то другой. Кто-то достаточно смелый.

«Но только не я».

 

Ч

увствуя себя ужасно усталой, Келси сжимала рукоять меча Булавы, пытаясь сохранить величественный и бесстрастный вид, однако её сердце бешено колотилось, а мышцы одеревенели. Она снова застегнула ожерелье на шее и почувствовала, что сапфир горел, словно раскалённый в кузнице. Значит, ей это не почудилось.

Все те минуты, пока она спорила с Арленом Торном, девушке казалось, что она может горы свернуть. Но теперь эта сила ушла, испарилась, оставив после себя ощущение слабости. Если они не заедут в Крепость как можно скорее, то она вполне может свалиться с коня.

Солнце скрылось, и тень от Крепости накрыла всю лужайку, отчего быстро становилось холоднее. Но у них ещё оставались неоконченные дела. Булава отправил нескольких стражников в толпу с различными поручениями, и пока никто из них не вернулся. Келси почувствовала облегчение оттого, что столько стражей её матери остались в живых, хотя, быстро посчитав, она с упавшим сердцем поняла, что среди них не было Кэрролла.

Но появились несколько новых воинов, которые не сопровождали её на пути в Крепость. Келси теперь окружали примерно пятнадцать стражников, но чтобы сказать точно, девушке пришлось бы обернуться. Однако по какой-то причине ей казалось важным не отводить взгляда от лужайки.

Почти треть всех людей, изначально бывших там, разошлись, вероятно, опасаясь неприятностей, но большинство осталось. Некоторые со слезами продолжали находить своих родных, но остальные теперь играли роль зрителей, с любопытством наблюдая за Келси. Их взгляды давили на неё со страшной силой.

«Они ждут, что я сделаю что-нибудь необычное, ― поняла она. ― Сейчас и каждый день из отведённых мне».

Эта мысль ужаснула девушку.

Она повернулась к Булаве.

― Нам нужно попасть в Крепость.

― Есть ещё кое-что, Леди.

― Чего мы ждём?

― Человек, спасший Ваше Величество, сказал одну истину, которую я запомнил. Зачастую прямой путь оказывается самым правильным, потому как всего не предугадаешь.

― Что вы имеете в виду?

Булава указал на четырёх женщин и нескольких детей, стоявших рядом с кругом стражников. Среди этих женщин была та, которая ранее кричала у клетки. Сейчас она крепко сжимала в руках маленькую девочку, не старше трёх лет, а вокруг неё стояли четверо других детей. Она наклонила голову к дочери, и волосы закрыли её лицо.

― Слушайте все! ― крикнул Булава.

Женщина подняла голову, и у Келси перехватило дыхание. Это была та безумная из её сна, которая держала на руках изуродованный труп ребёнка. У неё были такие же длинные тёмные волосы, бледное лицо и высокий лоб. Если бы эта женщина заговорила, Келси, наверное, бы узнала её голос.

«Но я никогда не предвидела будущее, ― подумала девушка, крайне озадаченная. ― Ни разу в жизни».

В детстве она часто мечтала о том, чтобы стать ясновидящей. Карлин рассказала ей несколько историй о пророчице Красной Королевы, которая была действительно одарённой женщиной и предсказала множество великих событий, случившихся позднее. Келси же предсказала только это.

― Королеве требуются люди в услужение! ― объявил Булава, и она вздрогнула, снова возвращаясь к реальности. ― Ей необходимы...

― Подождите.

Келси подняла руку, увидев великий страх в глазах женщин. Идея Булавы была неплоха, но если бы он неправильно воспользовался этим страхом, то от любых посулов не было бы никакого толка.

― Я никому не приказываю идти ко мне в услужение, ― твёрдо заявила она, пытаясь смотреть в глаза всем четырём женщинам. – Однако тем, кто присоединится к моей свите, и их родным я обещаю предоставить всю возможную защиту. И не только защиту, но также то, что однажды получат и мои дети. Образование, лучшую еду, медицинскую помощь и право учиться и заниматься тем, что они выберут. Кроме того, даю вам слово, что всякому, кто захочет оставить службу у меня, будет позволено сделать это в любое время без каких-либо задержек.

Келси подумала было сказать что-нибудь ещё, но она так устала и уже поняла, что ненавидит выступать с речью. Казалось необходимым добавить что-нибудь о преданности, но что тут ещё можно было сказать? Конечно, они знали, что могут погибнуть на службе, защищая Королеву от смерти. Она перестала думать об этом и, раскинув руки, возвестила:

― Сделайте свой выбор через минуту. Дольше я ждать не собираюсь.

Женщины погрузились в раздумья. Многие из них при этом беспомощно смотрели на своих детей. Келси заметила, что с ними не было мужчин, и догадалась, что Булава специально выбрал тех, у кого не было мужей. Однако это было не совсем так. Девушка снова пристально посмотрела на безумную женщину из её сна и затем на толпу, выискивая её мужа. Она увидела его, стоявшего в десяти футах от них, широко расставившего ноги и скрестившего мускулистые руки.

Келси наклонилась к Булаве.

― Почему вы выбрали эту темноволосую женщину в синем платье?

― Я убеждён, Леди, что она будет самой преданной вашей слугой.

― Кто она такая?

― Ни малейшего понятия. Но у меня нюх на такие вещи, поверьте мне на слово.

― Она, вероятно, не совсем в своём уме.

― Многие женщины ведут себя так, когда их маленьких детей отправляют в Мортмин. Я скорее не доверяю тем, кто безропотно отпускает своих сыновей и дочерей.

― Что насчёт её мужа?

― Присмотритесь к ним внимательнее, Леди.

Келси пристально посмотрела на мужа этой женщины, но не увидела в нём ничего необычного. Это был высокий темноволосый человек с нечёсаной бородой и огромными руками, выдававшими в нём чернорабочего. Он сощурил свои чёрные глаза с таким мрачным и оскорблённым видом, что стало ясно: ему не нравилось, когда решения принимались без него. Келси снова посмотрела на его жену, чей взгляд метался между мужем и детьми, стоявшими вокруг неё.

Она была очень худой, кожа да кости. У неё на предплечье остались тёмные отметины от пальцев мужа, когда он схватил её, пытаясь оттащить от клетки. Затем Келси заметила ещё несколько синяков: один на скуле и другой, большой и тёмный, на ключице, обнажившийся, когда дочь этой женщины потянула за ворот её платья.

― Господи, Лазарь, ты действительно видишь то, чего другие не замечают. Я в любом случае хочу взять её с собой.

― Думаю, она сама пойдёт за вами. Не вмешивайтесь, ждите.

Пэн и один из новых стражников уже встали между дородным черноглазым мужчиной и его женой. Они были очень быстрыми, очень умелыми, и несмотря на угрожающую ей опасность, Келси почти ощутила надежду… быть может, она выживет. Но надежда разрушилась, и девушка снова почувствовала огромную усталость. Выждав ещё несколько мгновений, она провозгласила:

― Теперь мы направимся в Крепость. Те, кто хотят пойти со мной, – прошу вас.

Пока они все съезжали со склона, Келси уголком глаза наблюдала за безумной женщиной, которая притянула к себе детей. Они прижались к ней как птенцы. Затем она кивнула, тихо сказав что-то, чтобы приободрить их, и они вместе пошли по лужайке. Бессвязно вскрикнув, её муж прыгнул вперёд, но затем замер, увидев перед глазами меч Пэна. Келси остановила коня.

― Не останавливайтесь, Леди. Предоставьте его стражникам.

― Разве я могу отбирать детей у их отца, Лазарь?

― Можете делать, что хотите, Леди. Вы же Королева.

― Но что мы будем делать с этими детьми?

― Дети могут нам пригодиться. Они делают женщин предсказуемыми. А теперь пригнитесь.

Келси повернулась к Крепости. Позади раздались громкие возгласы протеста и приглушённые ругательства. Хотя девушке было трудно позволить стражникам всё уладить по-своему, ей пришлось признать правоту Булавы: если она вмешается, это будет означать, что она недостаточно доверяет своей страже. Келси продолжала ехать, решительно смотря вперёд, даже когда до её слуха донёсся пронзительный женский крик.

У клеток её взору предстала взбудораженная толпа, образовавшая кольцо вокруг стражников и в тесноте почти касавшаяся их коней. Девушке казалось, что все эти люди говорили с ней, но она не понимала ни единого слова.

― Лучники! ― рявкнул Булава. ― Следите за бойницами!

Двое стражников достали луки и натянули тетивы. Один из них был белокурым и очень молодым: Келси подумала, что он, возможно, даже моложе её. Его лицо побелело от тревоги, челюсти были сжаты, сосредоточенный взгляд был направлен на Крепость. Девушка хотела как-то подбодрить его, но резко захлопнула рот, услышав голос Булавы:

― Бойницы, чёрт возьми!

Когда они поравнялись с клетками, он взял Рейка за уздечку и резко остановил его, подав затем знак Киббу, поднявшему зажжённый факел. Булава предложил его Келси.

― Первая страница вашей истории, Леди. Не оплошайте.

Помедлив, она взяла факел и подъехала к ближайшей клетке. Толпа и стражники отступили в едином порыве, словно одно целое, давая ей пройти. Ранее Булава отправил Элстона и Кибба к клеткам с ведром масла: хоть бы они сделали всё как надо, в противном случае она будет выглядеть ужасно глупо. Как следует взяв факел и приготовившись его бросить, Келси задержала взгляд на одной из двух клеток, построенных для детей. Огонь у неё в груди разгорелся вновь, распространяя жар по всему телу.

«Всё, что я сделала раньше, ещё можно вернуть. Но если я сделаю это, пути назад не будет».

Если груз не придёт, Красная Королева устроит вторжение. Келси подумала о Мёрне, симпатичном светловолосом стражнике, и о его рассказе про последнее мортское вторжение. Тысячи людей пострадали, и тысячи людей погибли.

Но сейчас перед ней была клетка, построенная специально для молодых и беспомощных, построенная, чтобы увезти их за сотни миль дома туда, где их бы заставили работать, морили голодом, насиловали. Девушка закрыла глаза и увидела свою мать, которую она представляла себе в детстве: белую королеву на коне. Но теперь это видение было очернено.

Люди, восхвалявшие Королеву, превратились в нищих, одетых в лохмотья и истощённых от голода. Цветы в венке на её голове завяли. Морда её коня загноилась от болезни. А сама женщина… окутанное тенью, сморщенное создание с белой, как у трупа, кожей и раболепным выражением лица. Пошедшее на сделку с врагом.

Келси моргнула, чтобы отогнать эту картину, которая уже натолкнула её на следующую мысль. Ей снова пришёл на ум рассказ Барти и Смерти, от которого она не могла избавиться с той ночи у костра. Барти был прав: лучше умереть незапятнанным. Она замахнулась и швырнула факел в клетку для детей.

От этого движения открылась рана у неё на шее, но девушка смогла подавить вскрик, услышав рёв толпы и увидев, как загорелась ходовая часть. Келси впервые видела, чтобы огонь так жадно пожирал что-либо: языки пламени расползлись по полу клетки и затем невероятным образом начали взбираться по железным прутьям. На лужайку пыхнуло жаром как от горящей печи, отчего несколько людей, подошедших к клетке слишком близко, резко отбежали в сторону.

Толпа подошла к горевшей клетке, выкрикивая проклятия. Даже дети, чьи глаза отсвечивали красным, кричали во всё горло, поддавшись истерии, царившей среди их родителей. Глядя на языки пламени, Келси ощутила, как дикое существо у неё в груди сложило крылья и исчезло, почувствовала облегчение и разочарование. Это ощущение походило на то, словно внутри неё был кто-то неизвестный, который откуда-то знал о ней всё.

― Кэй! ― крикнул Булава через плечо.

― Сэр?

― Проследи, чтобы остальные тоже сгорели.

По сигналу Булавы они продолжили движение, оставив клетки позади, и доехали до подъёмного моста. В ноздри Келси сразу же ударила вонь, шедшая ото рва: отвратительный запах, как от гниющих овощей. Вода была тёмно-зелёного цвета, а на её поверхности образовался почти сплошной слой тины. Зловоние всё усиливалось по мере того, как они продвигались по мосту.

― Неужели здесь не меняют воду?

― Извините, Леди, но сейчас не время вопросов.

Булава быстро переводил взгляд со стен Крепости на темноту противоположной стороны рва, а потом задержал его на охранниках, выстроившихся по обе стороны моста ― те вовсе не пытались остановить шествие, а некоторые из них даже поклонились Келси, когда она проезжала мимо. Однако когда толпа последовала было за ней в Крепость, мужчины с явной неохотой вмешались, преградив дорогу на мосту и направляя людей обратно к противоположному берегу.

Ворота Крепости впереди были словно тёмная дыра с бледно мерцающими огоньками факелов в глубине. Келси закрыла и снова открыла глаза, и это будто отобрало все её силы. Дядя ждал её внутри, но теперь она не представляла, как ей себя вести перед ним. Её родословная, когда-то тайный источник гордости, сейчас казалась сточным колодцем. Её дядя был подлецом, а её мать...это как лететь прямиком в пропасть, в которой не за что уцепиться.

― Я не могу встретиться с дядей сегодня, Лазарь. Я слишком устала. Мы можем отложить всё это дело?

― Только если Её Величество будет вести себя тихо.

Келси рассмеялась, удивившись, что они уже прошли сквозь мрачную арку Ворот Крепости.

 

В

двухстах футах от них Ловкач, слегка улыбаясь, наблюдал, как девушка и её окружение пересекали мост. С её стороны было разумно взять с собой в Крепость только одну женщину из всей толпы. Кто же был её отцом? Девушка демонстрировала острый ум, который не мог достаться ей от не обладавшей им Элиссы. Последней едва хватало мозгов, чтобы выбрать платье утром. Эта девушка стоила десяти таких.

Рядом со рвом пылала детская клетка, превратившись в испускающий жар костёр в сумерках. Один из Стражников Королевы остался, чтобы поджечь остальные клетки, люди же (и несколько солдат) были далеко впереди него. Одну за другой клетки пожирало пламя. Толпа звала Королеву, в полном дыма воздухе раздавался плач.

Ловкач покачал головой в восхищении.

― Браво, Королева Тира.

Стол переписи выглядел как муравейник, который разворотил палкой какой-нибудь жестокий ребёнок. Служащие в безумной панике торопились туда-сюда, быстро осознав последствия этого дня. Арлен Торн исчез. Он жаждет крови девушки, и он более осмотрительный враг, чем её идиот-дядя. Ловкач нахмурился, задумавшись на мгновение, после чего позвал через плечо:

― Ален.

― Сэр?

― Торн уже что-то задумал. Пойди и выясни, что.

― Да, сэр.

Лир пришпорил своего коня и поскакал вперёд, пока не нагнал Ловкача. Он был в плохом настроении, и в этом не было ничего удивительного. Они ходили здесь незамаскированными, и чёрная кожа Лира была очень заметной. Ему нравилось, когда люди приковывали взгляды к нему во время его рассказов, но он терпеть не мог быть объектом любопытства.

― Торн может не принять его, ― проворчал Лир. ― А если примет, Алан раскроет себя. Девчонка действительно того стоит?

― Не стоит недооценивать её, Лир. Бери пример с меня.

― Позволите теперь убить Регента? ― спросил Морган.

― Я расправлюсь с ним сам, и, если я не ошибся в этой девочке, он будет у меня в руках в ближайшее время. Удачи тебе, Ален.

Ален, не сказав ни слова, повернул коня и поскакал в город. Как только он исчез в толпе, Ловкач закрыл глаза и склонил голову.

«Так многое сейчас зависит от этой юной девушки, ― мрачно подумал он. ― Бог играет с нами в кости».

Глава 6

 

Меченая Королева

 

 

Переводчики: Vitalist, Aequare, DashaCh, pipalee.

Когда мне было пять лет, моя бабушка взяла меня на прогулку. Я была названа в её честь, благодаря чему стала её любимицей. Сейчас, держа бабушку за руку, я с гордостью гуляла по улицам города в своём новом платьем, пока мои братья и сёстры сидели дома.

Мы пошли на пикник в большой парк в центре города. Бабушка купила мне книгу в лавке Варлинга, где продавались первые книги с цветными картинками. Мы посмотрели кукольное представление в театральном районе, а в павильоне рядом с Королевским мостом бабушка ещё купила мне мою первую пару туфель для взрослых со шнуровкой. Какой хороший был день.

Незадолго до того, как пришла пора возвращаться домой на ужин, бабушка привела меня к памятнику Королевы Глинн: это была статуя безликой женщины на гранитном престоле, расположенная у входа в Крепостную лужайку. Мы долго смотрели на статую, храня молчание. Обычно бабушка болтала без умолку, поэтому порой нам приходилось её утихомиривать, когда приходили гости. Но сейчас она, склонив голову, молча стояла перед памятником Королевы Глинн уже целых десять минут. В конце концов, мне стало скучно, я начала переминаться и в итоге спросила:

— Бабушка, долго нам ещё стоять?

Она легонько дёрнула меня за косу, призывая меня к молчанию, затем указала на памятник и проговорила:

— Но для этой женщины тебя никогда не существовало.

 

— Наследие Королевы Глинн, ГЛИ ДЕЛАМИР

 

К

елси проснулась в широкой мягкой кровати, занавешенной светло-синим балдахином. Её первая мысль была более чем банальной: здесь слишком много подушек. Её кровать в коттедже Барти и Карлин была маленькой, но чистой и уютной, с одной хорошей подушкой. На этой же, с шёлковыми простынями грушевого цвета, могли с лёгкостью поместиться четыре человека. По синему покрывалу из дамаста шла бесконечная вереница маленьких белых подушек с рюшами.

«Кровать моей матери: этого следовало ожидать».

Девушка повернулась на другой бок и увидела спящего Булаву, свернувшегося в кресле в углу.

Сев как можно тише, Келси оглядела комнату: на первый взгляд, вполне приемлемая, но при ближайшем рассмотрении набитая некоторыми ненужными вещами. В ней были высокие потолки и светло-синие занавески в тон кровати.

Вдоль одной из стен стояли книжные шкафы, в которых ничего не было, кроме нескольких безделушек, раскиданных по полкам и покрытых пылью. Кто-то позаботился о сохранности покоев её матери. Булава? Вряд ли. Скорее всего, это был Кэрролл, поскольку он, в отличие от Булавы, полностью и непоколебимо хранил верность её матери.

Слева от Келси был дверной проём, ведущий в ванную комнату, через который была видна половина огромной мраморной ванны. Рядом с проёмом стоял туалетный столик с большим зеркалом, инкрустированным драгоценными камнями. Девушка мельком увидела своё отражение и вздрогнула: с растрёпанными волосами и грязным лицом она походила на ведьму. Она снова легла и уставилась на балдахин над головой, лихорадочно размышляя. Как всё могло так измениться всего лишь за один день?

Келси внезапно вспомнила, как в девятилетнем возрасте она взяла одно из маскарадных платьев из шкафа Барти и Карлин. Её наставница никогда не запрещала ей брать платья, но эта отговорка могла сгодиться лишь на тот случай, если её поймают: при этом она знала, что поступает плохо. Облачившись в платье, она надела на голову самодельную корону из цветов. Платье было слишком длинным, а корона норовила свалиться, но Келси чувствовала себя очень взрослой, чувствовала себя королевой. Карлин застала её, когда она пыталась величественно шагать по комнате.

― Что ты делаешь? – спросила Карлин, сильно понизив голос, что всегда означало опасность.

Келси, дрожа, попыталась объяснить.

― Я тренировалась быть королевой. Как моя мама.

Карлин так быстро подошла к ней, что Келси даже не успела сделать шаг назад, а лишь увидела горящие глаза своей наставницы и почувствовала боль от пощёчины. Боль была несильной, но она всё равно расплакалась: Карлин ни разу её не била. Женщина схватила платье за спинку и резко дёрнула, срывая его со своей воспитанницы. По полу покатились маленькие пуговицы.

Девочка упала, заплакав ещё сильнее, но Карлин, как и всегда, не обратила никакого внимания на её слёзы. Она вышла из комнаты и в последующие дни не разговаривала с Келси даже после того, как та сама постирала и погладила платье и вернула его назад в шкаф. Всю неделю Барти медленно и осторожно ходил по коттеджу с несчастным видом и покрасневшими глазами, незаметно от своей жены угощая девочку сладостями. Спустя несколько дней Карлин сменила гнев на милость, но, заглянув однажды в её шкаф, Келси обнаружила, что все маскарадные костюмы исчезли.

Она всегда думала, что Карлин разозлилась на неё за то, что она взяла это платье без разрешения. Но сейчас, оглядывая комнату, девушка осознала истинную причину. Пустые книжные полки. Громадный дубовый шкаф для одежды, занимавший почти всю противоположную стену. Достаточно большое зеркало, чтобы можно было увидеть своё отражение с разных сторон. Золотые подставки. Эта кровать, вся задрапированная дорогими тканями. Келси вспомнила людей, стоявших на Крепостной лужайке, исхудалых от постоянного недоедания. Карлин было известно многое. Келси хотелось закричать от гнева, чтобы нарушить молчание этих покоев. А что, если её ждёт множество других приятных открытий? Она всегда думала, что мать приказала увезти её из замка, чтобы защитить её. Но, возможно, всё было совсем не так. Возможно, её просто увезли. Девушка ударила ногами по кровати от злости, и её пятки утонули в мягком пуховой перине. По-детски, но эффективно: пару минут яростно попинав кровать, она окончательно проснулась.