Но какое?

Что же такое раздвоение личности по своей природе? Одержимость? Шизофрения? Каковы причины этого явления? Есть ли методы исцеления? Эти вопросы остаются без ответа до сих пор…

Прозвеневший звонок оповестил об окончании урока. На сегодня это всё. Уроков здесь много не было, потому что никому не хотелось нагружать интеллектуальной нагрузкой и без того перегруженных учеников.

Я быстро прошмыгнул из класса, боясь того, что Бибер меня сейчас схватит и похоронит на месте. Но в свою комнату я не спешил. Затаившись за углом (теперь уже моё коронное место), я стал наблюдать за учителем. В его руках была книга, которую, как я узнал после его поднятия на нужный этаж, он нёс моему брату.

— Я нашёл её у одного из своих учеников, Том, — произнёс учитель, зайдя в кабинет к Клэптону. Благослови Вас Господь за незакрытую дверь! — Джонни Хардман, — моё имя он произнёс со всей серьёзностью, которая только таилась в нём. — Я знаю, что вы с ним в близких отношениях, но это не повод давать ему читать такую литературу. Ты же сам знаешь, пациентам лучше оставаться в неведении о симптомах и последствиях заболеваний, или это сведёт их с ума ещё больше.

— На самом деле, я даже не знал, что Джонни брал у меня такие книги, — удивился Том, — моя вина, я учту.

— Причём взял он её не для себя. Его сосед — Джастин Бибер, страдает раздвоением личности. Тебе не кажется странным, что Хардман так пристально изучает заболевания своего соседа? — мужчина немного помедлил. — Хм, а Джонни никогда не страдал диссоциативным расстройством? — с недоверием поинтересовался он. Я замер.

Чени.

— Нет, что ты, — братец сглотнул, нервно засмеявшись, — мальчик, наверное, просто хочет знать с кем ему приходится жить, а то мало ли, чего ему ожидать. Тут не о чем волноваться. Не беспокойся, такого больше не повторится, — Том всегда защищал меня, но в этот раз мне показалось, будто он в чём-то обвинял Джастина, или не доверял ему.

По тому, как их разговор начинал заходить в тупик, я понял, что мне пора сматываться. Бесшумно отлипнув от стены, я рванул к лестнице, где быстро добрался до своего этажа и забежал в комнату. Но зря я так облегченно вздохнул.

Там меня поджидала уже другая проблема.

— Наконец-то, — гаденько улыбался Джастин, закатывая рукава свитера и потирая свои кулаки.

— Слушай, а может, договоримся? — я нервно заулыбался, почёсывая затылок, — ну, что тебе там нравится… Хочешь, я тебе журнальчик с голыми мужиками достану?

— Чего?! — вспыхнул он.

— А, тебе вживую больше нравится? Тогда я с ребятами поговорю, они, вроде, не против были, — невинно хлопал я глазами. — Тебе какой: большой, маленький, хиленький, толстенький, или предпочитаешь чёрные?

— Ты себе итак могилу уже собственноручно вырыл, так ещё и издеваешься? — а он точно на волка похож: зубы оскалил, что даже клыки чётко выделяются, скулы напряглись, глаза заблестели, да и вены отчётливо выделялись на руках, набухнув.

— Хорошо. Прости, ладно? Я правда не ожидал, что он меня спалит с этой книгой, — честно ответил я.

— Ты какого чёрта вообще книги такие читаешь, да ещё и на уроки их тащишь? — Бибер всё ещё злился, но, кажется, немного расслабился.

— Если честно, не знаю, — пожал плечами я. — Может быть, какая-то часть меня хочет тебе помочь, — тихо прошептал, но парень всё равно услышал это, удивлённо выгнув брови. — Но это моя меньшая часть! — тут же уточнил я.

— На большее я и не рассчитывал, — закатил глаза Джастин. Хотя я знал: он вообще на такое не рассчитывал.

— И да, если ты переживаешь на счёт этого, то не стоит. Я подслушал разговор учителя с моим братом, и, кажется, они всё утрясли, — я легко улыбнулся, — хотя из-за этого инцидента учитель даже спрашивал, не страдал ли я раньше раздвоением личности.

После моих слов парень замер. Он сглотнул и сделал шаг назад, отвернувшись. Снова любимая устрашающая поза, снова молчание.

— Ты уверен, что навсегда и бесследно избавился от Чени? — тихо спросил Бибер.

— Насколько я понял, он исчез, когда я выпал из окна, — да, я не говорю, что я выпрыгнул. Потому что я не самоубийца.

— Знаешь, чему я удивляюсь? — парень снова повернулся ко мне лицом, — они знают по какой причине ты тут, но решёток на окнах нет. Почему?

— Ну, когда меня только перевели сюда, решётки были, но я устраивал истерики, иногда даже изображая приступы паники, потому что знал — я не суицидник, мне не нужны решетки на окнах, такого больше не повторится. Это был не я.

Точно.

— Слушай, как там говорил учитель? «Чтобы избавиться от своих личностей, нужно удовлетворить их желания». Так значит, это было желание Чени — выпрыгнуть из окна. Вот почему он исчез! — вдруг закричал я. — Но зачем ему было кончать с собой?

Бибер вздрогнул, приоткрыв губы. Я ни разу не видел, чтобы его лицо было таким напуганным: разноцветные глаза округлились, кожа побледнела, дыхание остановилось. Он знал. Точно знал.

Но не ответил.