Ты не один.

— Держу! — голос будто доносился из неоткуда и был таким тихим, почти приглушенным.

Я понял лишь то, что меня потянули назад, схватив за край рубашки, после чего я мягко приземлился в чьи-то руки. Осознание всё ещё не приходило ко мне, я видел перед собой лишь картинку разбитого стекла и слышал лишь его звук, когда оно ударялось о землю, звеня.

— Джонни? — единственное, что мне сейчас нужно было сделать — идти на этот голос.

И я шёл, пока, чёрт возьми, не понял, что нахожусь в своей комнате, а секунду назад чуть не выпрыгнул из окна. И что ты скажешь на этот раз, Джонни? Чени больше нет, поэтому своим телом управляешь только ты. Что, снова несчастный случай, а не попытка суицида? Снова?

— Я закрыл дверь, так что теперь можем поговорить, — Джастин сидел на полу, упираясь спиной о кровать, а я оказался в его объятиях, перекинув ноги через его колени.

Чёрт, почему же я так покраснел?

Слёзы вновь градом полились из моих глаз, из губ выскальзывали жалостные писки. Я только что чуть не выпрыгнул. И снова с чётвертого этажа. От вопросов «Что происходит?» хотелось рвать на себе волосы, хотелось кричать и плакать одновременно. У меня началась настоящая истерика.

— Прости, просто я… Я просто… Это тяжело, когда человек, которому ты доверял, которым дорожил, так поступает с тобой. У меня такое чувство, будто он предал меня. Хоть он и говорит, что хочет защитить меня, но то, что причинит боль тебе, никак не защитит меня. Я не хочу этого.

— Почему ты так волнуешься обо мне, Джонни? — вдруг спросил парень, положив свой подбородок на мою макушку. Он погладил меня по спине, желая успокоить, но это не помогало. Этот вопрос застал меня врасплох. Я округлил глаза и учащённо задышал, в то время как Бибер, казалось, приобрёл высшую степень спокойствия.

— Я не знаю, — честно признался я, — в наших чувствах всегда есть то, что мы не можем объяснить словами, поэтом оно мучает нас изнутри. В моём случае, меня мучает то, что ты можешь пострадать. Кажется, это называется волнением, но я не уверен, потому что «волнение» будет звучать слишком мягко для этого определения.

Я прижался к его груди лицом, вдохнув знакомый аромат его толстовки. Я помню его поведение в кабинете у Тома. Помню выражение лица, когда Клэптон нёс всю эту чушь. Бибер не отрицал его слов, даже наоборот, он чувствовал на себе клеймо, словно был согласен с Томом. Я видел, как он будто бы кричал взглядом: «Всё это правда, но мне так жаль». Тот самый Джастин, уверенный в себе и временами агрессивный, был похож на беззащитного ребёнка. Я не мог позволить ему продолжать чувствовать себя так.

— Ты ни в чём не виноват, — начал я, медленно поднимая на него заплаканные глаза, — это не твоя вина, Джастин. Послушай, не думай об этом, ладно? Том поступил как полная задница, это он должен сейчас переживать, — губы содрогались от рыданий — плевать, что они говорят, но не думай, что будешь один с этим бороться. Теперь я тут, и я вместе с тобой.

Я с уверенностью положил ладонь на его руку и сжал её, взглядом отыскав его сверкающие глаза. Он слегка опустил голову, поправил волосы и посмотрел на меня, усмехнувшись. Ему не нравились мои слёзы, поэтому он быстро отвёл взгляд, чтобы их не видеть.

— Теперь твои проблемы — наши проблемы. Ты не один.

Наверное, это то, чего так не хватало Биберу. Исходя из всего того, что я помню, Джастин пережил многое, причём большее количество времени проходил через это в одиночку, поэтому ему просто необходим тот, кто будет рядом с ним, не смотря ни на что. И я с уверенностью могу сказать, что теперь у него есть этот человек.

Почему я это делаю? Не знаю, так говорит мне сердце. Оно высказывает эту мысль, когда учащенно начинает биться рядом с Джастином, когда чуть ли не выпрыгивает из-за переживаний о нём. Я слышу то, что оно пытается мне донести и думаю, что готов.

— Тогда твои проблемы тоже теперь принадлежат мне, и поэтому, когда в следующий раз решишь выпрыгнуть из окна, думаю, стоит сначала предупредить об этом меня, — уголки его губ поднялись вверх, наконец образовывая долгожданную улыбку. Это была не какая-то коварная улыбка или ухмылка, совсем нет, она выражала счастье и спокойствие. Долгожданное счастье и спокойствие. Я тоже улыбнулся, но вперемешку с моими слезами это выглядело довольно жалко. Моя грудь всё ещё содрогалась, губы тряслись, а дыхание никак не могло прийти в норму.

Не успел я и насмотреться на его губы, как они внезапно накрыли мои, да с такой силой, что я слегка пошатнулся. Это было неожиданно, но одновременно и тем, чего я так долго ждал. Прикрыв глаза, я поддался вперёд и обхватил его лицо двумя руками. Это был поцелуй со вкусом слёз. Его руки опустились мне на поясницу, и по его движениям я понял, что он собирается уложить меня на пол.

Сделав это, он коленом раздвинул мои ноги и устроился между ними. Теперь я обхватил руками его шею, а свои он использовал в качестве точек опоры, когда расставил их по обе стороны моей головы.

Его губы. Такие холодные и сладкие. Он мягко касается ими моих, затем поднимается выше, слизывая мои слёзы и заставляя меня вздрогнуть от неожиданности и одновременно от удовольствия. После этого он снова возвращается в свою начальную позицию, впиваясь в мои губы, но с ещё большим напором, что заставляет меня позволить его языку протолкнуться внутрь.

Теперь поцелуй приобретает совсем другой вид.

Его мягкий язык переплетается с моим, не забывая каждый раз в конце проходить и по моим губам. Я в таких делах не опытен, но он будто подсказывает, что мне делать, поэтому я по инерции повторяю за ним. Опьянённый таким великолепием, я прикрываю глаза. Бибер словно чувствует, что мне начинает не хватать воздуха, поэтому быстро перемещает свои губы на мою шею.

Он такой уверенный. Такой настойчивый, но в то же время и уважающий мои желания. Как можно заставлять ощущать другого человека такие великолепные чувства? Как можно быть настолько удивительным и чудесным?

Его холодный язык медленно проходит по моей разгорячённой коже на шее, после чего он целует те самые места, которые только что облизал. Но его главное оружие впереди — он поднимается к моему уязвимому месту под подбородком и сначала покусывает там кожу, а уж потом и нежно целует, в результате чего с моих губ вырывается непроизвольный стон, а в ногах начинает покалывать от удовольствия.

Неужели он так хорошо знает меня?

Я опускаю свою ладонь на его мягкие волосы, всё ещё не открывая глаз и тихо постанывая от удовольствия. Парень проводит большим пальцем по моей щеке, после чего обхватывает её ладонью и осторожно опускает тело на моё. Теперь его грудь трётся о мою, создавая некое трение, которое тут же сразу отзывается у меня внизу.

Замечая это, Бибер довольно улыбается и начинает особые движения бёдрами, которые позволяют ему тереться своим членом о мой. Это заставляет меня сглотнуть и сомкнуть губы, чтобы не закричать во весь голос. Проклятая одежда… Она мешает мне лучше почувствовать его.

Даже не обдумывая свои действия, я тянусь рукой к толстовке Джастина и с силой сжимаю её. Он получает сигнал, поэтому тут же стягивает её с себя, в то время как я расстегиваю пуговицы своей рубашки. Мысли путаются, конечности отказываются слушать, кругозор расплывается, и я даже не могу сконцентрироваться на том, чтобы стянуть с себя мешающий элемент одежды.
Снова словно читая меня, как открытую книгу, он помогает мне с рубашкой, швыряя её в сторону. Теперь всё словно приобрело другой оттенок. Его мягкая кожа касается моей, создавая ощущение, будто это шёлк скользит по ней. Я откидываю голову назад и вновь закрываю глаза. Наши разгорячённые тела касаются друг друга, наполняя эту комнату огнём.

Он медленно опускается всё ниже и ниже, наконец касаясь холодным языком моих горячих сосков. Чёрт, это просто какой-то коктейль из смешанных и необъяснимых чувств. Он будто знает все мои эрогенные зоны, ведь ему требуется всего одно мгновение, чтобы заставить меня почувствовать себя на седьмом небе. Я знаю, что он довольно улыбается, и от этого мне становится ещё лучше. Моя рука поглаживает его пепельные волосы, и он закрывает глаза от удовольствия.

Дорожкой из поцелуев он опускается к моему животу, где тут же задирает резинку штанов и трусов, игриво водя по коже языком. Не снимая с меня одежды, он начинает рукой водить по моему члену, время от времени облизывая его через штаны. Я нервно сглатываю и начинаю учащённо дышать.

— Как камень, — констатирует Бибер, поглаживая мой член.

Подобное заставляет меня смущаться, но возразить чему-то у меня даже сил нет. Я опьянён, и причём настолько, что не знаю, как смогу выбраться из этого состояния. Наконец мои штаны летят вон, боксёрки опускаются, и спустя пару секунд моя плоть оказывается во рту у Джастина. Я тихо вскрикиваю, когда мой разгорячённый член касается стенок его холодного рта.

Сначала он облизывает всё основание, затем только головку, уделяя ей особое внимание. Он обхватывает мой член одной рукой, вновь полностью облизывая его основание. Я сжимаю руки в кулаки, вокруг всё плывет, перед глазами темнеет. Когда моя плоть полностью оказывается в его рту, мне сносит крышу.

Я, ни разу не делающий подобного ни с парнем, ни с девушкой, вдруг отчётливо понимаю, что мне нужно делать дальше. Я просто поддаюсь желаниям своего тела, которые отзываются движениями моих бёдер. Бибер, понимая, что довёл меня до нужного состояния уверенности, коварно улыбается и лишь следует за моим телом, повторяя его движения, как зеркало.

Для моего первого раза я вытерпел достаточно, поэтому вскоре, наконец, излился в его холодную руку и вновь откинулся назад, закрыв глаза. Тело дрожало от полученной эйфории, я даже не чувствовал своих рук и ног, забыл, где я сейчас нахожусь и что происходит. Но я действительно оказался слишком наивным, подумав, что это конец.

Когда я открыл глаза, парень измазывал пальцы в каком-то тюбике. И, хоть я всё ещё плохо видел из-за только что полученного удовольствия, то всё равно понимал, что тут происходит и что он собрался делать.

— Где ты её взял? — спросил я тихим, но всё равно местами срывающимся голосом.

— Там же, где и твой плеер. Понятия не имею, как в кармане той футболки оказались две самые нужные вещи, но возможностью я воспользовался, — парень усмехнулся и убрал смазку в сторону. Предварительно достав салфетки и положив их рядом, он посмотрел на меня, у которого волосы дыбом встали. — Ты боишься? — я сглотнул и кивнул, учащённо задышав. — Не стоит, больно будет лишь поначалу.

Парень стянул с себя одежду и вновь вернулся к моему телу. Я понял, каким эгоистом был, когда почувствовал его каменный стояк, который тёрся о мой живот. Его тело тоже требует разрядки. Накрыв мои губы своими, он начал отвлекать меня поцелуями, но я крепко схватил его за руку, понимая, что сейчас произойдёт.

Джастин ввёл в меня палец, и я с силой сжал его руку, неприятно застонав и зажмурив глаза. Он начал аккуратно водить им внутри до тех пор, пока я не привыкну к нахождению инородного предмета у себя внутри. Дальше в ход пошли два пальца, после этого он засунул и все три, растягивая меня.

Бибер вынул пальцы, и мне стало некомфортно, ведь я уже привык к наполненности внутри себя. Но член парня не был похож на три пальца, поэтому я вновь сжал его руку и приглушённо закричал от боли, вновь зажмурившись. Сначала Джастин был медленен и следил за моей реакцией, которая не сулила ничего хорошего.

Когда парень начал ускоряться, я вновь по инерции начал двигать бёдрами, хотя боль всё ещё не утихла. Учащённо дыша и время от времени закрывая глаза, я помогал ему своим телом и старался терпеть острую боль, пока вдруг… Член Бибера вдруг задел какую-то точку внутри меня и чуть ли не с визгом застонал от удовольствия.

Что это было? Неужели он попал на простату?

Теперь я уже рьяно двигал бёдрами, желая, чтобы он снова зацепил ту точку. Это удавалось ему всё чаще и чаще, да он ещё и опустил руку на мой вставший член, снова поглаживая его. Это было совсем не такое чувство, которое я испытывал только что, нет. Это было лучше, насыщеннее. Мне хотелось навечно отдаться ему, лишь бы всё это не заканчивалось, но…

— Я больше не могу, Джастин, — замычал я, — кончай.

И мы оба кончили. Он довёл меня до сумасшедшего оргазма, ведь обещал, что всё будет хорошо. На этот раз тело подрагивало ощутимее, чувства и эмоции были ещё более насыщеннее. Два оргазма за день. Слишком хорошо и слишком выматывающее.

Не в силах двигаться и даже что-либо говорить, я прикрыл глаза, всё ещё сжимая своей рукой руку Джастина.