КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 10 страница

Она все никак не могла вынуть пробку из бутылки.

- Давай, помогу, - вызвался я.

А на вопрос ее я тогда так и не ответил.

 

Казалось, этот дом внутри не просто большой. Казалось, что он огромный. Ромка шел по коридору, которому, чудилось, не будет конца. Коридор был узкий и захламленный. Оленьи рога, обувь, старый телевизор, лыжи, матрасы, какие-то остовы техники, банки, полки, шкафы с одеждой. Ромка шел почти на ощупь, потому как свет от гостиной сюда проникал уже с большим трудом.

Пару минут назад он еще сидел в комнате Мари, общаясь с матерью по сети, и даже камеру включил, чтоб мать его не только слышала, но и видела. Матушка, в итоге, тревожиться почти перестала, миф о девушке ей все объяснял. Фон успокоению способствовал: трюмо с косметикой и яркая одежда, повешенная на спинку стула, недвусмысленно свидетельствовали о том, что хозяйка комнаты женского пола. Некоторое время Ромка разглядывал миниатюрки в шкафу: рыцари, драконы, единорожики и волшебницы застыли в красивых позах, сверкая позолотой и серебром. На книжных полках Ромка обнаружил Книги Мастеров и Книги Игроков, коробки с карточными настольными играми, а так же книги, написанные по играм и про игры. Еще там были словари и художественная литература на иностранных языках.

- Дядька не дурак, - протянул он, отыскав среди книг фотоальбом.

Но смотреть его не стал.

Ромка услышал, как мимо комнаты кто-то прошел, и решил выглянуть и узнать, кто. Ну, или сходить на кухню, попросить и себе чая и конфет. Когда он выглянул из комнаты, то увидел, как Каморль заходит в гостиную. Ромка, было, двинулся за ним, но что-то заставило его притормозить у самой приоткрытой двери. Аккуратно заглянув внутрь, он тут же инстинктивно отвернулся. 'Представим себе, что я этого не видел', - подумал он.

Может, конечно, быть так, что это какая-то обрядово-ритуальная магия. Или зачем Камориль стоял там, на коленях, перед Эль-Марко, с пальцами того у себя во рту? Или не во рту? Рука Эль-Марко точно была где-то на уровне лица Камориль, и... Неужели они?.. Какая мерзость!

- Они там надолго, - услышал Роман голос Камориль. - Значит, время есть. Поколдуй надо мной немного, будь так добр.

Ромка сглотнул и быстро юркнул за дверь, вглубь темного коридора.

Его переполняли эмоции. Нет, ясное дело, что он уже видел как Камориль цепляется к Мйару. Но это казалось как будто бы в порядке вещей, это казалось достаточно ненастоящим чтобы быть... приличным? А тут!.. Там некромант играл. Нет, он очень часто играл, он колдовал играючи и ребра тому трупу ломал тоже как-то наигранно, как будто бы это не он делает и все не по-настоящему. Но здесь...

Ромка пробирался вглубь коридора, обходя полки, неработающий холодильник, склад поленьев, выстроенные в ряд раскладушки со скрипящими пружинами.

Или, может, эта ненароком подсмотренная ситуация так шокировала его, потому что там был Эль-Марко? Может, в голове у него уже отложилось и утряслось, что Камориль посягает на Мйара, безрезультативно, привычно, верно и... честно? Как тут можно оперировать понятием честности... чести... чистоты. Почему его не шокировали свежие парящие внутренности, черный монстр, родившийся из девушки, но так здорово дала по мозгам подсмотренная сцена... близости? О нет. Нет-нет-нет.

Какая же это близость. Это извращение.

Ромка пробирался все глубже. Он шел уже совсем наощупь. Ему уже было интересно, насколько длинен этот коридор. И что же находится там, в конце.

Так. Отлично. Хорошо. Но не делает же их то, чем они занимаются, врагами? Не делает же это их хуже, чем они есть? Нет, они на самом деле без мозгов и без башни, вот оно что. Вот в чем дело. Они немного сумасшедшие. Все. Именно потому они и взялись помогать Роману. Все трое. Может, им и не много лет вовсе. Всем троим. Может, они просто выдумали это все, и им на самом деле по двадцать лет.

Но Ромка сам видел магию Камориль. И видел прыжки Мйара, и как у него горели глаза там, в катакомбах. И как зарастали в мгновение раны на его груди под ладонью Эль-Марко.

И Ромка сам, своими глазами видел ослепительно-яркий мир, эту самую изнанку бытия. Может, он и сам уже того... сумасшедший?

Но... Как же сложить все воедино? Можно ли продолжать им верить? И почему он должен переставать им верить, только потому ли, что у них какая-то неправильная 'любовь'?

- Но у Мйара же правильная любовь, - напомнил он сам себе, - Мйар - нормальный. И он еще ни разу мне не врал.

Ромка уткнулся в тупик. Через пару секунд он понял, что это дверь - нащупав ручку. Он надавил на нее, и дверь открылась.

В комнате, тускло освещенной зеленоватой лампой, на высокой кровати лежала старуха. Она была тоже большой. Плотной, но не толстой. Кожа ее была желтоватой и морщинистой, глаза закрыты.

Но Ромка всем собой ощущал: она видит его.

- Здравствуй, сыночка, - сказала она, приоткрыв рот и почти не двигая губами. Голос ее был скрипящим, старушечьим, с придыханием. - Как звать тебя?

- Роман.

- Ромка, значит... И что ты тут делаешь, Ромочка?

- Я... Я хотел... Извините, если помешал.

Ромка все еще стоял в дверном проеме, не решаясь войти и не решаясь уйти.

- Да я все равно не сплю, - старуха, кажется, чуть улыбнулась. - Я слышу, как там твои друзья разговаривают, и вижу, какие они прекрасные, и это мешает мне спать.

- Видите?

- На старости лет я совсем разучилась ничего не видеть, - проскрипела старая женщина, - Да минет тебя чаша сия, сыночка. И не стой на пороге, садись вот на стул, дверь закрывай, а то сквозняк.

Ромка закрыл дверь и, секунду помявшись, сел на высокий стул у ее кровати.

- А как вас зовут? - спросил он.

- Имя мое Пелагея, но зовут меня обычно баба Паша.

- Вот оно как, - протянул Ромка озадаченно. - А с вами... у вас все хорошо?

- Могло бы и лучше быть, но и так, как есть, не плохо. Не жалуюсь, так сказать, - и она рассмеялась скрипучим кашляющим смехом. - А ты не бойся за меня. Колдуньи не умирают сразу, и никогда не умирают во сне.

- Колдуньи? - Ромка дернулся.

- Ну да, а, стало быть, зачем ты здесь? Разве вы не искали колдунью вероятностей, чтобы решить, что вам делать дальше?

- Ну да, но...

- А что 'но'? Я она и есть.

- Я просто думал, что... Что с вами дядька Зубоскал говорить будет. Ну, или Камориль. Я не думал... Я вообще здесь случайно... Я просто...

- Ничего не бывает случайного, - тихо сказала баба Паша. - Уж поверь мне, я-то знаю. И ты тоже однажды это будешь знать.

- Наверное... - решил не перечить Роман.

- Ты должен знать, сыночка, что колдуньи вероятностей - это самые слабые из практикующих провидцев, - она подняла руку и положила ее Ромке на локоть. Рука была теплой. - И я смотрю на тебя и вижу, что ты - мой брат. Ты из нашего племени.

Она открыла глаза. Они были темные и раскосые. И правда... из одного. Баба Паша смотрела на Ромку недолго, не больше двух секунд. Потом ее веки снова опустились.

- Ты провидец, - сказала она. - Провидец и судьбоплет. Пускай это заботит тебя больше, чем суета.

- Х... хорошо... - Ромка сглотнул. - Баб Паша, а что это значит? Это значит, что я могу видеть будущее?

- Да.

- А что делает 'судьбоплет'?

- Плетет судьбы.

- А как?

- Этого я тебе не скажу, - она отпустила его локоть. - Потому что не знаю. Провидцев и судьбоплетов никто не учит. Их некому учить, потому что таких, как ты - один на миллион. Нет, на миллиард. Нет, таких как ты больше нет вообще.

Ромка нервно хихикнул.

- Так я, что ли, получается... избранный?

- Ты одаренный. И ты же - проклятый. Тебе нужно быть очень осторожным.

- Баб Паш... А мой дед... тоже был судьбоплетом и пророком?

- Возможно. Прошлого я не вижу.

- Ага... Ну, в общем, он в письме сказал, чтобы я верил Мйару, и что Мйар мне поможет.

Она снова открыла глаза и внимательно посмотрела на Ромку. В этот момент она чем-то походила на сову.

- Да. Поможет.

Она закрыла глаза.

Ромка немного помолчал и спросил:

- Так а... Что же нам теперь делать?

- Это ты у Маришки спроси, - ответила Пелагея.

- Ага, так она все-таки Марина!

- Да, и она тоже... ведьма вероятностей. И не делай глупостей, сыночка! Помни, высокое небо не посылает нам бед, с которыми мы не в силах справиться. Я верю в тебя. Ты - хороший мальчик. Иди.

 

Мне было приятно смотреть на то, как ловко двигаются ее руки. Длинные пальцы с аккуратными ногтями. Отсвет лампы на мелькающем ноже. Она быстро порезала яблоко и высыпала очищенные дольки в кастрюльку с разогретым вином. Щепоть корицы, палочки гвоздики, перец, мята, сахар. Помешивая свое дурманящее зелье, она сказала:

- Люблю сладкий глинтвейн. Просто вино не такое вкусное. Я когда была маленькой и читала всякие книги, там, где застолья, где описывался 'хмельной мёд' или 'густое вино', представляла себе этот мед именно таким - пряным, густым и сладким.

- Да, это не идет ни в какое сравнение с кислотой нынешних столовых вин, - охотно согласился я.

- Ну, рассказывай, как дела, - Мари, помешивая глинтвейн, смотрела на меня. А я молчал. Потому что мне виделось, как в глубине ее лазурных глаз отражается океан. Мой мозг внезапно перестал поддерживать два потока мыслей одновременно, оттого я не сразу понял, что нужно что-то говорить.

- Да вот... очень рад, что мы с тобою снова встретились, - наконец сказал я первое, что пришло в голову. - Хоть и при таких странных обстоятельствах.

- Я так и не поняла, что у вас приключилось. Я только поняла, что вы - классные ребята, но это все!

- А-а... Да, на самом деле... много чего. И все... как на подбор... такое, во что сложно будет поверить.

- Не бойся, рассказывай, - подбодрила Мари. - И, кстати, расскажи мне... кто ты есть?

- В смысле?

- Ну... что ты такое?

Я замешкался. Не то чтобы мне хотелось от нее что-то скрывать. Наоборот. Я бы всё рассказал, что знаю. Проблема только в том, что...

- М-м, проблема в том, что я не знаю, что я. То есть, я не помню. Прости. Я не обманываю. Я на самом деле не помню, что я есть.

- Как так? - она чуть наклонила голову.

- Ну... - я замешкался, - это... Ты прямо так сразу спросила меня самое сложное... Это вообще очень мутная история.

- Тебе больно об этом вспоминать?

- Нет, не так, - я замотал головой. - Это не больно. Да и я не такая уж неженка. Просто это сложно.

Она рассмеялась.

- Ну да, - улыбнулся я. - Сложно и просто... Просто и сложно. Ладно, если вкратце, то так: я совсем не помню своего детства. Мне даже кажется, что не было его никогда. Может, конечно, мне и на него память отшибло, но ведь большую часть жизни своей я помню хотя бы урывками... Ну так вот. Первое мое воспоминание - это...

И я замолк. Я посмотрел на нее. Прочувствовал тепло уютной кухоньки, запах глинтвейна и запах девушки. На границе слуха почуял чужие разговоры за несколькими стенами. Услышал, как за окном, в чаще, мяучет кот, который, на самом деле, конечно же, кошка, ведь не бывает черно-рыже-белых котов... И все искрилось. И блик от луны на воде. И эти голубые глаза. И баночки с пряностями. И локоны неровно подстриженных светлых волос.

И все это было так искренне, чисто и непорочно. И очень непрочно.

А я все-таки решился и рассказал, как был, долго и одиноко, в металлических стенах лагеря, где росли странные, уродливые, больные существа, ни на что не похожие, разные, дикие, неразумные, или разумные, но сумасшедшие. Как люди в белых халатах оберегали меня от этих замерших грязных сирот. Как я коротал время в странной, жилой и нежилой одновременно комнате, пластмассовой, бутафорской, глухой. Как учился читать, писать и говорить, не понимая, чем же я отличаюсь от других, тех, кто ночует под открытым небом в дождь и снег.

Я не рассказывал о том, как изучал свое тело. И как его изучали те люди. И как мне приходилось там быть. И кого мне нужно было убивать, еще до того, как я понял, что лучше бы этого не делать, и что это очень больно и очень страшно. Я же даже не знал тогда, что могу, на самом деле, сам решать, как мне быть, и что мое тело и моя жизнь - только мои и ничьи больше, и что никто не вправе заставлять меня убивать. Но откуда же взяться самосознанию у того, кто больше ничего не видел? А я именно таким и был: ничего не знал, мало что понимал и, уж тем более, не смел 'докторам' перечить, потому что чего-то очень сильно боялся. Но вот... чего?.. Страх – это же всегда страх потери. Что я боялся потерять тогда, когда ничего не имел, когда самого себя не считал своим?..

Но я рассказал ей про Даньслава Белого Когтя - то, что помнил. Даньслав был тогда моим другом, лучшим и единственным. Кажется, он был со мной с самого первого дня, который я могу вспомнить. И он же однажды помог мне бежать на Север.

- Это... ужасно, - проговорила Мари. - Но, Мйар... Это не дает ответа на вопрос, кто ты и что ты.

- Я знаю, - ответил я. - Но я больше не помню ничего. Я есть. Вот такой. Тебе... жалко меня?

- Нет, не жалко, - просто сказала она. - Но я сочувствую тебе. Не хотелось бы мне иметь за плечами такую историю, - она вздохнула, а потом спросила с улыбкой: - Ну, а память-то у тебя почему такая дырявая?

Я рассмеялся. Похоже, что у меня ни спроси - ответ будет из разряда 'сами мы не местные, так проголодались, что переночевать негде'.

- Память дырявая - это уже следствие моего собственного волеизъявления, - я постарался сделать голос пободрей. – Кажется. Судя по всему, что-то очень нехорошее произошло со мной после того, как я вернулся с Севера в этот город. Камориль говорит, будто бы я сам просил спрятать мою память в бусины из золатуни. Собственно, так и стало. С тех пор все вроде бы спокойно течет, без проблем, вот только теперь эта история с Романом... Кстати, Ромка - внук Даньслава, того моего друга. Я думаю, что должен помочь мальчику. Ну, или хотя бы попытаться – в память о Даньке Белом Когте.

Мари снова наклонила голову.

- Погодь. Ты сказал, что Ромка - внук Даньслава?

- Ну да.

- Так а сколько же тебе лет, Мйар Вирамайна?

Я вздохнул.

- Я точно не знаю, но... Учитывая, что Даньславу было двадцать два, когда мы с ним познакомились... И что себя я не помню ни в каком другом состоянии... То есть, я уже был таким, какой я есть сейчас, когда мы познакомились с Белым Когтем... Предположим, что мне тогда было тоже двадцать лет. Учитывая, что Элви сказала, что он родился примерно в сороковых годах прошлого века, то мне... Примерно семьдесят, плюс-минус два-три года. Но это если округлять...

И мы, конечно же, напрочь забыли о вине. И оно попыталось убежать. Но Мари выключила газ и стала разливать глинтвейн в кружки.

- Ты отлично сохранился, Мйар Вирамайна, - наконец сказала девушка, повернувшись ко мне. В руках у нее был поднос. - Мне бы так выглядеть в твои годы. Но мне этого не светит, я ведь всего-навсего человек. Но я верю тебе, я не думаю, что ты шутишь. Ты по-настоящему необыкновенный, Мйар.

И я понимал в глубине души, что в ее устах это - комплимент, но все равно не мог не поежиться. Я никогда не хотел быть 'особенным', никогда не хотел выделяться.

- Я просто... уродец, - тихо сказал я. - А больше ничего необыкновенного во мне нет.

Но она этого не услышала, потому как пошла относить глинтвейн в гостиную.

Я открыл окно, чтобы впустить кота, который уже с минуту ломился внутрь, а потом и сам прошел следом за Мари.

 

Камориль читал томик средневековых пьес, который нашел на журнальном столике. Эль-Марко смотрел на огонь, протянув к нему руки, сидя прямо на ворсистом коврике у самого камина. Ромки где-то не было.

- Я много сварила, так что разбирайте! - весело сказала Мари. - Если кто-то захочет добавки, то еще полкастрюли есть! Вот тут стакан, где побольше яблочек, кому?..

- С яблочками Мйару давай, - авторитетно посоветовал Камориль. - Он любит, но просить стесняется.

Мйар наградил некроманта испепеляющим взглядом, на который тот, в принципе, и рассчитывал, но взял протянутую Мари кружку и пробормотал скомканное 'спасибо'. Сев прямо на ковер, он стал греть руки об кружку, боясь пока что пробовать горячее питье.

- Ну, рассказывайте! - предложила Мари, расположившись на большом удобном кресле.

Эль-Марко молчал, Камориль медленно перевел взгляд на Мйара. Тот поспешно отхлебнул глинтвейна. Камориль вздохнул.

- Что ж, - проговорил он, - я эту историю хотя бы в первый раз рассказываю. С другой стороны... чтобы не повторяться... Мари, и все-таки, когда твоя бабушка сможет принять нас? И какова процедура получения ответа у колдуньи вероятностей?

Мари поджала губы, смутившись:

- Ну, бабушка моя за это деньги берет обычно... Но сейчас она спит...

- Это-то понятно, - кивнул некромант. - И какова цена? Не стесняйся, пожалуйста, озвучь. Сколько надо - столько и заплатим.

- Да не в том дело, - Мари помотала головой.

Входная дверь скрипнула и в зал вошел Роман. Ничего не сказав, он уселся на ковер недалеко от Мйара. Так как все молчали и смотрели на него, он произнес:

- Я у бабы Паши был. Она сказала, что Мари нам все расскажет.

- У бабы Паши? - Мари удивилась. - Ты разве из дому выходил?

- Я к ней через кладовой коридор прошел, - пояснил Ромка. - Я ж не знал, что вы по нему не ходите. А обратно уже прошел по пандусу, что вокруг дома идет.

- По коридору? Но как ты там прошел? - Мари явно не верилось.

- Да я... как-то вот... ну я же юркий, вот и прошел, - замялся Роман. - Ну и вот, баб Паша сказала, что нам все расскажет Мари, потому что она тоже колдунья вероятностей.

- Тоже? - удивился Мйар.

Мари улыбнулась немного раздосадовано:

- Ох уж эта... баб Паша!

- Ты - колдунья? - Мйар смотрел на нее большими глазами, как будто бы мало на своем веку видал колдуний.

- Ну, я... Типа того. Не знаю наверняка. Но это... вполне вероятно, - она запустила пальчики в волосы, взлохматила челку. - Б-р-р. Может, я и не настоящая колдунья вероятностей.

- То есть, нормальных людей среди нас сейчас нет вообще, - улыбнулся Камориль. - Тем лучше! Мне немного неловко спрашивать, но все-таки очень любопытно… Почему ты сомневаешься в своих способностях?

- Эм... Видишь ли, - Мари отхлебнула сладкого глинтвейна и уставилась на огонь, - мне случалось прозревать вероятности только несколько раз в своей практике. И были они... странные. Тем, кому я рассказала их путь, вряд ли эти мои видения помогли. Они как будто бы... слишком тонкие и слишком сложно спутанные, эти ниточки, а если разум отключить и отрешенно смотреть, то всякая белиберда чудится.

- О-о, это вот, про ниточки, это очень похоже на то, что я тоже видел! - оживился Ромка. - Там, в 'изнанке'! И тоже - ничего не понятно! Как будто бы хаос, или слишком сложные чужие письмена, или примеры в вузовском учебнике физики.

- А баб Паша тебе не помогает в этом разбираться? - спросил Мйар.

- Да как же она мне в голову залезет, а я к ней? - Мари пожала плечами. - Единственное, что понятно наверняка - я провижу вероятности.

- А как это понятно? - решил уточнить Роман.

- Маги одной направленности чуют чародейства друг друга, - пояснил Камориль. - И даже, порою, издалека. И даже, обычно, понимают, что было наколдовано.

- А разной направленности? - мальчик смотрел на Камориль завороженно.

- Тут все куда как проще. Бесспорно - я почую акт чужого колдовства. Но не издалека и только ежели оно происходит сейчас или было сотворено совсем недавно. Но вряд ли я смогу отличить что-либо прорицательное от какого-нибудь там контроля разума, не будучи специалистом. Точнее, я-то явно не отличу. Никак.

- Ну вот, и баб Паша говорит, что я именно колдунья вероятностей, - вздохнула Мари. - Но, к сожалению, гарантировать превосходного результата я не могу. Мне, конечно, интересно, зачем вы к нам пришли, это у меня девичье такое любопытство, но если вы хотите чтобы вам ответила моя бабушка, то...

- Она не будет нам ничего отвечать, она уже сказала мне все, что сочла нужным, - покачал головой Ромка. - Кстати, а можно мне тоже глинтвейна?

- Конечно, бери!

- Конечно нельзя!

Мйар и Камориль заговорили одновременно. Переглянулись хмуро.

- Там выпарилось все, можно, я думаю, - примирительно решила Мари. - Ну, значит, придется мне проводить ритуал предсказания.

 

Я был взволнован. Какое-то смутное беспокойство почесывало мне затылок, зудело на кончиках пальцев. Мысли в моей голове все перепутались, и глинтвейн был в этом явно не виноват.

Камориль начал вкратце рассказывать, что у меня приключилось, а я добавлял иногда то, что считал важным. Мари слушала внимательно, кивала. Вопросов почти не задавала.

Когда рассказ подошел к концу (мне пришлось снова мысленно 'пережить' момент нападения той многолапой твари), Мари немного подумала, а потом сказала мне и Роману, обоим, сесть на ковер рядом с ней и взять ее за руки.

Каморль это явно не понравилось, но он смолчал. Только глядел бесстрастно, с постным лицом на то, как мы усаживаемся на ковер и я беру Мари за руку, а потом к нам присоединяется Ромка.

Ручка у нее была тонкая, нежная, холодная. Кожа была тоже какая-то на удивление мягкая, но будто бы хрупкая, пергаментная. Мари молчала, прикрыв глаза, а я думал о том, что ее ладошка в моей руке постепенно согревается. И это тепло возвращается ко мне удвоенным, пронизывая все тело от макушки до пят.

В комнате смешались запахи очага, пряностей, вина и старого дома. Ромка поглядывал так же обеспокоенно то на нее, то на меня. Наверное, он тоже чувствовал тепло.

Несколько секунд ничего такого не происходило вообще. Я даже подумал, было, что Мари и правда ошиблась насчет своей магии. Но потом я заметил, что в полумраке передо мной начинают проявляться светящиеся искорки, мягко мерцая теплым золотом. Как светится море в августе, так светился передо мной воздух в каминном зале. Пшеничные волосы Мари колыхались на невидимом ветру, будто бы неподвластные силе притяжения. Я сам перестал ощущать свой вес, глянул на Ромку - так тот как будто бы приподнялся над ковром, и тот же самый невидимый ветер трепал его светлую челку.

- Красиво-то как, - не смог сдержаться я.

Огонь в камине трепыхнулся, зашумел. Черепаховой масти кошка запрыгнула с пола на диван. Мари не отпускала наших рук, сидела молча и неподвижно, несмотря на происходящие странности. Я почувствовал, как она чуть крепче сжимает мою ладонь. Потом ее веки дрогнули, она открыла глаза, и пока я тщетно пытался в этом взгляде не утонуть, Мари произнесла:

- Найди ключ от всех дверей, кроме одной.

Магия кончилась, как проходит слепой дождь. Настоящий мой вес придавил меня к полу.Камориль поймал в руку одну из эфемерных искорок, а когда разжал ладонь, ее там уже не было.

 

- Это я что... Это, что ли... Это было пророчество? - хлопала глазами Мари. - А почему такое странное? И что это со мной было такое? Я хоть своим голосом говорила? Или нет? Или страшным каким-нибудь?

- Своим-своим, - успокоил ее Эль-Марко.

- Бред какой-то, - высказался Ромка. - Ключ, который открывает любую дверь, кроме какой-то одной двери?

- Да, это явно было колдовство, и, судя по спецэффектам, это - истинное пророчество колдуньи вероятностей, - произнес Камориль. – Но мы не обязаны понимать предсказание дословно. В то же время, нам не следует отбрасывать возможность буквальной трактовки.

- А у этих предсказаний еще и трактовка есть? - удивился Мйар.

- А то, - некромант поерзал на диване, перекидывая ногу на ногу. – Я слышал, что вот уже лет пять, как провидцы целенаправленно собирают все свои спонтанные пророчества вместе и пытаются восстановить традиции... или заново воссоздать методологию, которая поможет им в расшифровке этих самых пророчеств. Слухи, конечно, непроверенные... Мари, а ты сама можешь нам сказать, буквально это условие или же оно, скажем так, тоже является загадкой?

Девушка, ошарашенная случившимся с ней, молча покачала головой. Выглядела она испуганно.

- Нужно свериться с базой артефактов, - рассудительно заметил Эль-Марко. - Я могу попробовать отправить запрос в гильдию.

- А я в свою, - кивнул Камориль.

- Кападастер, а ты тоже в какой-то гильдии? - поинтересовался Ромка.

- Ну, почти, - улыбнулся Эль-Марко. - Вернее, я вне гильдии, но, как бы, все равно числюсь там… определенным образом. Ведь я же... как бы, маг. Тоже.

- Ключ, который открывает все двери, кроме одной... но ведь никто, наверное, не знает, какую дверь он не может открыть! - тем временем Мйар пытался осмыслить услышанное. - То есть, его можно использовать для того, чтобы пробраться в разные места... Но существует место, в которое с его помощью не проберешься. Дверь, которую им не открыть. Но зачем нам этот ключ? И что это за дверь?

- Если понимать пророчество буквально, то можно предположить, что этим ключом следует что-то открыть, - рассудил Камориль. - В мире миллиарды дверей. И только одну из них он не может открыть. Эту дверь ты рискуешь даже ни разу не найти - за всю жизнь. Но, имея такой ключ, ты будешь способен пробраться куда угодно.

- Если там есть замочная скважина, - добавил Эль-Марко.

- Нет, это слишком сложно для моих мозгов, - застонал Мйар. - Я не понимаю, зачем такая штука вообще нужна.

- Предположим, ты все-таки найдешь дверь, которую этот ключ не открывает, - продолжал Камориль. - Но ведь это же дверь. Значит, она должна открываться... каким-то иным образом.

- Или не должна открываться никогда, - добавил Мйар.

Ему никто ничего не ответил.

- Что, если этот ключ может открыть любую дверь, но закрывает только одну?

- Та-ак, - Камориль почесал ухо. - То есть, мы сможем найти некую вещь, здесь и далее ключ, которая сможет закрыть нечто незакрываемое иными способами?

- Некий абсолютный нейтрализатор, - кивнул Эль-Марко.

- Хм, если так глобально об этом думать, становится немного страшно, - поежился Мйар. - Что такого нужно будет им закрыть?

- Может, эта штука прикроет Роману его дивное магическое дарование? - предположил Камориль, косясь на мальчика. - Или, если кто-то бессмертный откроет им все существующие двери, та единственная неоткрываемая откроется сама...

- Ох, не ожидал я от тебя, Камориль, такого смелого предположения! - хихикнул Мйар, - 'Кто-то бессмертный'?

- Очень быстрый и незанятой, - кивнул некромант. - Угу.

И снова замолчали. Ромка, поглядев по очереди на всех, сказал:

- А давайте, может, его найдем для начала? Ну, ключ. А там уже посмотрим, что с ним делать. Может, и не надо им ничего открывать-закрывать... Вдруг он сам сделает все, что нужно?

- Опасно, - заметил Камориль.

- Но ладно, - кивнул Мйар. - Мари, ты как?

- Я все еще немного... ошарашена. Еще ни разу... пророчество... не случалось с такими спецэффектами.

- Это не от пророчества спецэффекты, - улыбнулся Камориль. - Это... у меня возникла мысль, что ты не просто колдунья вероятностей. Точнее, не только.

- А? - Мари встрепенулась. - А кто же еще?

- Пока что даже не смею предполагать, кто, - загадочно произнес Камориль, потирая подбородок. - Итак, план победы следующий: вы тут спите, а я пошел.

- Сам, что ли, один? – спросил Мйар растерянно и немного обеспокоенно. - Ночью? Куда?..

- Меня очень трогает твоя забота, - вздохнул некромант. - Ты даже не представляешь, как. Доброе слово с твоей стороны вообще повышает мне настроение на сутки, но я не о том. Я не буду терять времени и поеду ночным рейсом в город, где жил раньше. Я управлюсь меньше чем за двенадцать часов, поверь мне.

Мари спохватилась:

- Да, точно, спать вы можете тут лечь, вон, диван широкий и раскладушка есть, все поместятся!

Мйар продолжил все так же тревожно:

- Но, Камориль, а вдруг на нас снова нападет эта тварь? Или на тебя? Может, не стоит нам разделяться?

- Со мной все будет хорошо, а с тобой будет Эль-Марко. Если что-то случится - не стесняйся и не мешкай, зажимай струну и покажи этому злому злу, кто есть кто.

Камориль подошел к сидящему на полу Мйару, наклонился и быстро чмокнул его в макушку, пока он не успел опомниться.

- Ай, иди давай уже! - замахал руками Мйар. - Звони! А мы тут пока подумаем, чего куда!

- Увидимся, - Камориль подмигнул Ромке, который смотрел на происходящее неодобрительно, и вышел из зала в коридор, а потом и из дома, нырнув привычно в вязкую, тихую ночь.

 

Я смотрел в темный потолок и думал о вечном. О том, например, почему Мари так легко оставила нас ночевать здесь. Нас, троих едва знакомых ей… существ. Притом, мужчин. Конечно, мы, как пришли, так и ушли бы, даже несмотря на то, что за окном ночь и холодно. То ли она сама по себе совсем ничего не боится, то ли магия, которая живет в ней, уже все ей о нас рассказала, и даже то, чего мы сами о себе не знаем. И что бояться нас нет никакой надобности, например.

Еще я никак не мог осмыслить тот факт, что Мари - колдунья. Конечно, кого только нет на свете. Я знаю колдунов в избытке, человек пять, и, думается мне, их в самом деле гораздо больше. Но я понимаю их как... успешных поэтов, или балерунов, или устроителей свадеб, или вижу в них что-то наподобие гениальных композиторов. Словом, для меня чародеи и колдуны - это люди редких, специфических профессий. Мне думается, что любой, в принципе, может стать гимнастом или танцором, или вышивальщиком гладью. Но разве все ими становятся? И даже не каждый из попытавшихся добивается успеха. Вот так же я вижу и магию. Ну, разве что, ее может отнюдь не каждый, ибо штука это врожденная. А уж виртуозы типа Камориль встречаются и вовсе редко, и этим в нем, без сомнений, можно повосхищаться, если захотеть.