КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 9 страница

- Артиллерийская модель, - произнес он. – Удивительно шизомилитаристская штука, вот что.

- Более того, - Камориль растягивал слова, заставляя меня нервничать. – Это «парабеллум» - дорогая бесполезная нелепица, винтажная архаика для любителей исторической реконструкции и безнадежных эстетов. И ему не на стене висеть, ему стрелять. И вот в чем вопрос: кто в наше время будет посылать за мной полуживого с таким примечательным оружием?

- Кто-то, кто хочет передать тебе привет? - предположил Эль-Марко.

- Большой, старый, длинноствольный привет, - кивнул Камориль.

- Ты хочешь сказать, что это, э-э... знак? - спросил я. Как ни крути, в огнестрельном оружии я не разбираюсь, ну не любитель я этих всех штуковин.

- Я могу только предполагать, что этот полуживой принадлежал кому-то из моих коллег, враждебно ко мне настроенных. Учитывая, что парабеллум был на пике популярности в начале прошлого века, то вариантов не так чтобы очень много. Если, конечно, мы заранее не идем по ложному следу и пистолет - не краденный коллекционный экспонат, - Камориль помолчал, а потом добавил: - Если это кто-то из тех, кого я знаю в лицо, то тебя и Романа это дело не касается. Я сам должен разобраться в нем. Тут же, ни много ни мало, кто-то осмелился перечить Заповеди Неугомонного Сердца.

- Но они пытались напугать тебя серебром, - напомнил я.

- Какой-то из старикашек слетел с катушек, перечитал на радостях вампирских саг, сравнил мою фотокарточку с классическим образом кровососа и, найдя десять отличий, решил покормить меня чесноком, - Камориль говорил очень серьезно и убежденно. Чересчур.

Что ж, может, это он так стресс снимает - паясничая.

- Ну и кто бы это мог быть? - терпеливо спросил я.

- Эррата или Веритас, - сказал Камориль и потушил сигарету об камень.

 

Над городом сомкнулась ночь, по-весеннему стылая и по южному звездная. Мы снова ненадолго разделились, чтобы поймать попутки до города. Парней не очень-то охотно берут, да еще и по ночи, но в этот раз свезло. Ромка ехал со мной и очевидно было, что у него много вопросов, но при водителе он все стеснялся их задавать. Наконец он спросил самое, судя по всему, интересное:

- А Камориль может научить меня тому... ну... что он делает?

Я оценил попытку иносказания. И все же уточнил:

- Бездарно шутить, когда дело - дрянь?

- Не-ет, дядька Зубоскал, ты же понимаешь, о чем я.

- А-а... ну да, ну да. Ну, то есть, нет. Не думаю.

- Ты так не думаешь или он не сможет научить?

- Эм... Мне кажется, это как цвет глаз... врожденное. Ты же не сможешь сделать себе лазерную коррекцию, э-э, таланта, верно?

- Мама говорит, что талантливые люди талантливы во всем.

- А она не говорила тебе, что талантливые люди зачастую - маниакально увлекающиеся трудоголики?

- Нет.

- А зря. Ну вот, думай теперь. А вообще, учитывая все, ты, по идее, можешь быть, как твой дед. Ну, то есть, делать то же самое.

- Знать бы, что он делал... А что такое Эррата Веритас?

Очевидно, это был второй по приоритетности вопрос, и тут я Романа понимал. Потому что сам не знал, кто это или что это. Ну, то есть, я догадывался, что это имя или прозвище другого некроманта, которому, по догадкам Камориль, принадлежал трофейный парабеллум. Но кто такой (или такая?) этот Эррата, я не знал.

- Это мертвый язык, - внезапно подал голос водитель машины, проявив филологические познания, - 'Ошибка и истина' либо 'ошибочная истина', смотря как читать... А вы, ребята, археологией увлекаетесь, что ли? По вам и не скажешь.

Роман замолчал и ничего не спрашивал до тех пор, пока нас не высадили в одном из спальных районов города, довольно близко к центру. К месту встречи мы решили идти пешком. По моим прикидкам, занять это должно не более получаса, плюс-минус десять минут.

В целом план был такой: перекусить в какой-нибудь тихой забегаловке, а потом, не мешкая, отправиться по выданному мне Элви адресу к колдунье вероятностей. Тем более, Камориль сказал, что навестить ее ночью будет самое то, и, кроме прочего, он в тех местах бывал и знает, куда идти. А колдуньи, по общепринятому убеждению, всегда - совы, и спать ложатся минимум на рассвете. Так что, ежели мы заявимся в гости ближе к полуночи, то даже рискуем снискать благосклонность старухи.

Мы шли по ярко освещенной улице вдоль безликих новостроек. Город кутался в аромат цветущих акаций, которые образовывали над нами живую трепещущую арку. Людей на улице почти не было, машин - тоже, поэтому нам удалось даже поговорить о важном. Ромка пытался словами описать мне тот сияющий мир, который он видел, пока его способности не 'приглушили', хотя слов ему порядочно не хватало; потом он расспрашивал меня, какие еще 'не простые' существа остались в нашем городе и как их можно увидеть и распознать. И мой рассказ был бы гораздо интересней, не будь я таким затворником с плохо развитыми социальными навыками. Я даже почувствовал некую свою ущербность, потому как внятно мог рассказать только о своих друзьях, не все из которых были 'не простыми'. Кроме того, мне трудно было у себя в голове отделить чудаковатых соседей-людей от не менее придурочных подвальных троллей, уже год как покушавшихся на мою скромную обитель. Слишком я сам странный, и слишком долго живу, зная и видя бессмысленно-цветастую изнанку невероятного, скучного бытия. Да и сложно так, сходу, вспомнить что-то интересное. Это как с анекдотами.

Впереди, у магазина с мигающей неоновой рекламой, шла девушка, и потому мы стали говорить чуть тише и снова постарались избегать слов 'магия' или 'некромант'. Девушка была одета не по погоде легко, во что-то мешковатое, цвета гнилых овощей, и должна была бы мерзнуть, а оттого идти быстрей, но шла она очень медленно.

Мне подумалось, что она, может быть, в телефоне что-то читает или набирает.

Потом она совсем остановилась. Мы как раз поравнялись с ней.

- Идем, - бросил я Ромке, и мы обошли ее с двух сторон, не сбавляя шагу.

Наитие заставило меня обернуться. Ну, или не наитие, а вековое одиночество и желание увидеть лицо, или удостовериться в своей догадке про телефон, - не суть. Я прыгнул вправо, сбивая Ромку на асфальт, когда нечто темное пронеслось над нами. Нет, скорее, меня торкнул инстинкт. Я посмотрел назад: девушки там не было, посмотрел вперед - она стояла перед нами на четвереньках, и глаза ее были черными-черными, звериными. 'Оборотень?' - пронеслось у меня в голове. Она обходила нас по кругу, движения ее были смазанными, как у Камориль, когда тот отвлекает внимание.

- Что за?! - воскликнул Ромка, пятясь к бордюру.

Я решил, что мешкать не стоит. Точнее, что-то во мне это почуяло. Не берусь заявлять, что разум успел бы что-то дельное придумать в тот момент. Мною руководили инстинкты и ничего более. Ну, разве, может, спинной мозг. Я, не поднимаясь на ноги, почти так же, как она, бросился вперед и немного влево, предвосхищая бросок этой... самки чего бы то ни было. Мы вцепились друг в друга и кубарем покатились по дороге. Грудь мне исполосовали когти, но я умудрился зарядить ей лбом куда-то в область лица. Она была сильной, но недостаточно. Достаточно она была тяжелой. Очень, очень тяжелой для своей конституции. Тяжелее раз этак в пять, чем можно было бы от нее ожидать. А то и в десять. Мы ерзали по асфальту, и это было похоже на вольную борьбу, которая оказалась для нападающей шоком, отчего она беспорядочно била руками и ногами, как будто это я собираюсь причинять ей вред. Потом она внезапно обмякла и закрыла глаза. Я был сверху и держал ее за запястья у нее над головой, прикидывая, а не использует ли странная дамочка прием 'дохлый ежик' или что-то вроде того.

- Дядька, ты в порядке? - осведомился Ромка, подходя к нам. Дамочка все еще лежала недвижно с закрытыми глазами. По асфальту в беспорядке разметались ее темные, коротко стриженные волосы, глаза были закрыты, и она не предпринимала никаких попыток вырваться, хотя я отчетливо слышал, как бешено бьется под ребрами ее сердце. А потом у нее изо лба начал расти рог. Быстро. Настолько быстро, что я в шоке отпрыгнул куда-то вбок.

Рог как будто бы перевесил ее и она села, уткнувшись этим рогом в асфальт. Длиной он был больше полуметра, так что, наверное, и тяжелым оказался. Руки ее безвольно лежали на асфальте, а рог снова начал расти, расслоился на два спиральных, которые обвили ее ноги, заставив очень странно изогнуться. Ее ногти и волосы тоже росли, и все это мерзкое шевеление ввело меня в ступор.

- Дядька Зубоскал, мы или деремся или бежим отсюда, так ведь? - Ромка тянул меня за локоть, и сдерживаемая паника в его голосе отрезвила меня.

- М-м, бежим, - я не стал спорить, подхватил мальчишку на плечо и дал дёру.

Чудовище, в которого выросла давешняя одинокая подруга, цокая по асфальту кончиками рогов, которые теперь напоминали гигантские лапки сороконожки (а было их штук десять), ринулось за нами, все набирая скорость. На меня сзади обрушился, вдобавок, жуткий смрад, который почти отключил мне обоняние. Я бежал так быстро, как мог. Мозг варил плохо, я бежал по прямой, не оборачиваясь.

- Она по столбам электрическим скачет! - сообщил Ромка, наблюдающий с моего плеча за событиями. - Она их гнет! И провода рвет!

Что-то где-то заискрило, запахло паленым, а потом все фонари в радиусе километра вспыхнули салютом и потухли.

Я бежал что есть мочи. Отсутствие обоняния хорошенько дезориентировало меня, и, хотя Ромка был мне - что пушинка, я совсем не знал, что делать, чтобы все снова стало хорошо. Благо, в темноте я видел отменно. А мальчишку тем временем начала бить крупная дрожь, хоть он и молчал. Он яростно вцепился в мою пайту, и, наверное, зажмурился, чтобы не видеть ничего.

Я пытался выиграть время, но я не мог. Был бы тут Камориль, он бы придумал что-то умное и дельное. Был бы тут Эль-Марко, он бы зажал струны моей души и я смог бы, наверное, совладать с тварью. И со своей паникой. Но их тут не было, и если за себя я не особо боялся, то судьба четырнадцатилетнего мальчишки, попросившего у меня помощи (и защиты, так ведь?) волновала меня сейчас чрезмерно.

Скрежет металла справа - жуткое существо, похожее одновременно на краба и сороконожку, у которого, тем не менее, имелась маленькая девичья голова, массой своей скосило на бок и смяло газетный киоск. Кое-где у него проглядывала человеческая кожа, мерзкая, в кровяных разводах, и под собой она скрывала отнюдь не человеческие кости и потроха, движение и пульсация которых были поистине отвратительны.

Тогда, в первый раз, она прыгнула так, чтобы сбить наземь Ромку. Значит, он - ее цель.

Чудовище замерло на покореженном киоске, как будто бы готовясь к финальному рывку.

Ромка начал брыкаться.

- Пусти меня, Зубоскал! На землю пусти! Давай, я побегу, а ты на нее запрыгнешь и шею ей свернешь! Или живот ей проткнешь!

Я остановился и обернулся к твари, которая все еще медлила.

- Живот? Шею? А ты знаешь, где у нее живот и где у нее шея? Что она вообще такое?

Я опустил Ромку на землю. Меня самого уже дергало.

- Давай, Роман, беги, что ли, Камориль звони...

- Я уже.

-...А я попробую найти, где у нее живот. И шея.

Роман стал пятиться. Я смотрел туда, где в прошлый раз у твари были глаза, и я намеревался перехватить ее, если она вздумает сигануть за ним. Перехватить и хоть по одному ей рога обломать. И этими же рогами вспороть брюхо, буде есть у нее оно.

Тварь издала звук. Это был первый звук, который она издала вообще. Это был стон. Тихий, амелодичный девичий стон, довольно протяжный. Так стонут, чтобы хоть чем-то перебить тупую ноющую боль, сводящую с ума. Этот стон и сам мог бы свести с ума кого угодно.

- Да что же ты за чудовище такое, а? - взмолился я. - Рома, беги давай уже!

Тварь не прыгнула, она стала медленно идти к нам. И эта неспешность вкупе с вонью и жалобным бессмысленным стоном наполняли мое сердце ужасом. Я давно так не боялся неизведанного. И я никогда не видел такого.

Она шла все медленнее, стон почти стих. Ее туша чернела, и от нее стали отваливаться куски, мокро шлепаясь на асфальт. Я видел и слышал это ужасающе отчетливо даже в темноте.

А потом она затихла.

Совсем. И начала крениться вбок.

Я прислушался и услышал только шум деревьев, биение сердца Романа и своего. Гулкое эхо далеких поездов. Людскую ругань, доносимую обрывками ветра.

Тварь грузно повалилась на асфальт и так и осталась лежать без движения.

Мы не стали подходить к ней и проверять, что с ней. Мы молча и спешно ушли, даже не оборачиваясь, и только когда мы оказались в центре, где было людно, где работали фонтаны с подсветкой, мигала реклама и сновали туда-сюда автобусы, легковушки и мопеды, Ромка сказал:

- Она умерла.

Я теребил дыры на пайте, оставленные когтями давешней незнакомки, очумело смотрел по сторонам и пытался понять, что это такое было.

- Интересно, - проговорил Роман, - если бы Камориль оставил мне тот пистолет, может, мы смогли бы убить ее, когда она еще не превратилась в сороконожку?

- А ты бы смог? - спросил я.

- Н... не уверен, - честно признался мальчик.

 

Итак, Мйар был сыт, напоен и приведен в некое подобие душевного равновесия. Уютный закуток в любимом восточном ресторанчике некроманта располагал к неторопливой расслабленной беседе всеми силами своего вычурного декора. Камориль, вольготно расположившись на алой бархатной кушетке, потягивал дамский ликер и заставлял Ромку в третий раз повторять рассказ о 'таинственной незнакомке'. Эль-Марко держал руку у Мйара на груди, обнаружив там достаточно глубокие царапины. Мйар не особо сопротивлялся насильственному излечению, хотя лицо его и выражало усталый протест, но не слишком убедительно. Время стремилось к полуночи.

- Это никак не связано с некромантией, - постановил вердикт Камориль.

- Да ясен пень! - эмоционально вскинулся Мйар. - Она не светилась ни разу!

- Не в том дело, - покачал головой Тар-Йер. - В некромантии никогда ничего не 'растет'. Никакого гниения. Никакой плесени. Гниение - это у нас что? Это у нас сложный процесс с участием микроорганизмов. Так вот, - никаких безумно размножающихся микроорганизмов, иначе... магия не работает! - он сделал страшные глаза.

- А как у вас волосы растут? - удивленно спросил Роман.

Камориль подарил ему долгий, тяжелый и немного недоуменный взгляд.

- Это, бесспорно, очень интересный вопрос, - серьезно сказал он. - Но сейчас меня другое интересует. Мйар. Почему ты не выпустил когти себе и не выпустил ей кишки?

- Я испугался, - просто и обреченно ответил Мйар. - И, к тому же, я тупо не знал, где у нее что. Она была больше меня, ничего не сработало внутри, как обычно бывает. Мой организм сказал - бежать. Рви когти, мол! Ну, я и побежал. Говорю же, Йер, это было что-то с трудом вообразимое, биологический сюр, честное слово. Я такого никогда не видел. Никогда.

- Ну, не станем забывать, что ты можешь такого попросту не помнить, - Камориль развел руками. - Прям глаз да глаз за тобой.

- Ну, я же ничего не делал, чтобы так было! - Мйар мученически уткнулся лбом в ладони. – О, высокое небо, за что мне это!?

- Ей был нужен Роман, а не ты, - резюмировал Эль-Марко. - Можем ли мы связать это нападение с тем полуживым и телом на кресте?

- Их связывает лишь сверхъестественность обстоятельств, - Камориль хотел было отхлебнуть еще ликера, но потом подсунул его Мйару. - Пей давай. А то ты все еще как пружина. А пружина - не струна.

Мйар безропотно принял бокал.

- Мы можем связать эту женщину-краба и с теми мутантами в катакомбах, собственно, их связывает не только сверхъестественность, но и намерение что-то сделать с Романом, - продолжал Камориль. - Однозначно, для некоторой организации (или группы организаций) мальчик представляет ценность. При этом, срочную. Так как он не отходит теперь от Мйара, эти ребята решили действовать напрямик. Однако они не связаны с гильдиями или правительством - иначе бы тут уже были вертолеты или отряды мускулистых поглощающих чародеев. На методы пламенного просвещения это все тоже не шибко походит.… По крайней мере, даже если наш противник связан с могущественными инстанциями, действует он не по поручению свыше. Это напоминает мне, знаете, какую-то междусобойную возню. Вот просто чую, буквально на уровне интуиции. Это как будто горцы пытаются умыкнуть друг у друга особо прекрасную невесту.

Мйар недоверчиво покосился на некроманта.

- И зачем им 'невеста'?

- Очевидно же: чтобы использовать по назначению ее 'самое дорогое сокровище'!

- Это какое еще сокровище? - нахмурился Мйар.

- Опять-таки очевидно: им интересен магический дар мальчика.

- Но ведь он не умеет им пользоваться!

- Но они-то этого не знают. Да и, может, не надо оно им. С другой стороны, они, в отличие от нас, знают этому дару цену… И на этот аспект нам стоит обратить внимание.

- А на мой взгляд, очевидно, что эти ребята сами вне закона, - заметил Эль-Марко. - Чтобы описанная Мйаром тварь была одобрена к использованию кем-то из гильдий? Кем-то из правительства?

- Ты, что ли, веришь в благие цели руководителей этой страны? - развеселился Камориль. - Может, еще и в мою девственность?

- Камориль Тар-Йер!

- Да, Мйар.

- Потише, а. И все-таки, я одного не пойму. Почему эта сильная, страшная тварь умерла?..

- Мы можем пройтись туда все вместе, - осторожно предложил Камориль, - и посмотреть, что там было такое. Может, я что-то...

- Нет, - резко оборвал его Мйар. - Я туда - ни ногой. Давай, разве что, завтра. На рассвете. Или днем.

- Как скажешь.

- А сейчас пойдемте, как и планировали, к колдунье вероятностей. Гулять так гулять.

И Мйар, уходя, прихватил початую бутыль ликера с собой.

 

Алкоголь действует на меня, скорее, хорошо, чем плохо. Ну, это по моим наблюдениям. Во-первых, он снимает болезненность слишком четкого восприятия реальности. Я когда боюсь чего-то - у меня же все обостряется. Мне кажется, что об звуки и запахи я могу порезаться. А тут оно все как-то сглаживается, так, как будто бы этого всего вокруг не чересчур, а как раз. Не хочется бежать домой и лезть под одеяло, в блаженный теплый покой. Море по колено, да? Ну, почти. И еще - я расслабляюсь, я перестаю беспокоиться, что называется, совсем. Я отпускаю этот мир на волю, позволяю и ему, и себе быть несовершенными.

Но, вот беда, ночная прохлада быстро выветривает хмель из головы, и к тому моменту, как мы вывалились из такси на западной окраине города, я был снова трезв, как стеклышко.

- Хорошо, Ром, что ты компактный, - Эль-Марко, нагнувшись, тер колени. - Кто придумал эти крошечные иномарки?

- А где здесь дом колдуньи? - Роман оглядывался по сторонам.

За поворотом дорога уходила серпантином в горы. Мы находились уже достаточно высоко, чтобы можно было увидеть панораму города, широко раскинувшегося на морском берегу, и даже не одну его бухту, а все три. Над морем взошла половинчатая луна, бликуя на далеких, хаотично разбросанных крышах. Справа от дороги черной стеной стоял сосновый лес, а слева на холмах, за кованным забором, мирно покоилось старое кладбище. Погост был крайне заросшим и на вид полузаброшенным. Тут и там высились тополя, шумели плодовые деревья, стрекотала оркестрами сверчков дикая ежевика.

- Мы пойдем в обход кладбища по тропинке, - сообщил Камориль.

- А долго идти? - спросил Ромка.

- Два локтя по карте, - улыбнулся некромант.

И мы пошли. Оставив позади дорогу, мы двинулись в ночь, и чем дальше мы продвигались, тем неуютнее мне становилось. Мы все-таки вошли на территорию старого кладбища, потому как именно к боковому входу нас в итоге и привела тропинка.

Камориль приобнял меня за плечи:

- Что, Мйар, опять страшно?

- С чего ты взял?

- Ну, нет - так нет.

Я позволил ему так и идти с собою в обнимку. Нет, просто кладбища и темноты я не боялся. Я теперь боялся внезапного появления твари по типу той, что мы встретили несколько часов назад. Честно сказать - ее превращение так запало мне в голову, что, когда я смотрел на Камориль или Эль-Марко, мне представлялся рог, растущий у них изо лбов. Я отгонял мерзкое видение прочь, но этот визуальный шок, видимо, еще долго будет преследовать меня.

Мы наконец миновали старое кладбище, выйдя на совсем узкую тропку, бегущую по холмам куда-то вглубь леса, параллельно линии берега. По лесу мы брели не долго. Тропка свернула вниз. Мы прошли мимо нескольких заброшенных хибар по старой железной лестнице, врытой в землю. Я увидел отблески электрического света вдалеке, и вскоре мы и правда выбрались к добротным, огороженным заборами особнякам. Нас проводил лай сторожевых псов, но путь наш лежал дальше. Неширокая проселочная дорога вывела нас к роднику в скале. Он был облагорожен каменной плиткой с мозаичными орнаментами. Ромка и Камориль напились, а я умылся. Эль-Марко набрал родниковой воды во флягу, которую спрятал в потайной карман пиджака.

Мы свернули с проселочной дороги на очередную, едва заметную тропку, уходящую круто вниз. Корни деревьев стал укрывать густой туман. Мы углублялись все дальше в лес, прошли еще какой-то заброшенный сарай, затем спустились по большим, поросшим мхом камням и оказались в устье высохшей горной речки. Тут туман слопал нас целиком, и я в который раз осведомился у Камориль, сколько еще 'локтей' по карте до нашей цели.

И вот тропинка привела нас к неглубокому болотистому озерцу, однако же, достаточно обширному. В нем на бетонных сваях стоял одноэтажный дом, к которому вел деревянный мост. В занавешенных плотными шторами окнах горел свет, а из трубы поднимался дымок.

- Экое классическое жилище для ведьмы, - присвистнул Эль-Марко. - Но нас же слишком много для кормления-омовения и укладывания спать с целью последующего поедания, так?

- А что, - хмыкнул Камориль, - я бы от баньки не отказался, тем более в вашей, дорогие друзья, компании! Мйарчика веничком похлестал бы!

Я не стал ничего говорить - просто посмотрел на него косо.

- А ты знаешь, Мйар, - Камориль заиграл бровями, - что одна из интерпретаций этого классического сказочного действа с купанием и кормлением включает в себя...

-...ритуал инициации для маленьких мальчиков, - ответствовал я, - а так же символизирует переход героя из мира живых в мир мертвых.

- Ай, Мйар, да не об этом я, - расстроился Камориль, - какой же ты, порою, скучный.

- Я первым пойду, - сказал я, - вдруг что. Вдруг туда толпой нельзя.

- Давай, иди, - протянул некромант, усаживаясь на поваленное дерево. И зачем-то добавил:- Кстати, трупов тут нигде нет.

Я хмыкнул и ступил на деревянный настил моста. Туман заползал и на мост тоже, спешно убегая из-под моих ног. Прежде, чем позвонить в дверной звонок, я обернулся глянуть на ребят: Камориль снова курит, Эль-Марко предлагает Ромке воду из фляги.

Я повернулся нажать звонок. В тот же момент дверь открылась и чуть не заехала мне по носу.

- Ой, - сказала Мари, - простите, а вы ко мне?

- Все нормально, я уклонился, - мои губы непроизвольно разъехались в улыбке. - Да, я к вам, здравствуйте, точнее, добрый вечер. Точнее, доброй ночи.

Из дверного проема на меня пахнуло теплом и светом, а мимо моих ног прошмыгнула на мост рыже-черно-белая кошка.

- А я тут кота выпускала погулять, вот и...

- Точнее, я не к вам... эм... Мари, я как-то очень растерян, еще раз прошу прощения за поздний визит. Я...

- Да ничего страшного, - она смотрела на меня все так же расфокусированно, - то есть, мы знакомы, да?

- Ну да, мы виделись на пляже недавно, я Мйар, ну, хотя, вы можете меня не помнить, конечно...

Я ужаснейшим образом лепетал и нес чепуху. Проклятье.

- Ой, а что это мы на пороге разговариваем, - щеки Мари зарумянились. - Давайте, проходите внутрь, только тихонько, у меня бабушка спит, а я занимаюсь допоздна. Надеюсь, Сливка ее не разбудил...

- Да я... Тут э-э...

- Проходите-проходите. Чаю хотите? В наше время редко кто в гости ходит, я, конечно, думала, что вы мне на почту напишете или постучитесь просто, но раз уж вы человек действия, то что уж тут...

И этот диалог вел меня к эпическому фиаско, но я героически взял себя в руки и твердо произнес:

- Мари. Не сочтите меня хамом или сумасшедшим. Но я здесь как бы не к вам. То есть, я очень, очень рад что мы снова увиделись. Я и не надеялся, если честно. Точнее, не верил в вероятность встречи до последнего. То есть это, мне казалось, практически невероятно. Вот.

И я замолк. Решимость кончилась.

- Почему же невероятно? - улыбнулась Мари. - Вполне вероятно! Может, все-таки, чаю?

- Мы пришли чтобы просить помощи у колдуньи вероятностей, - произнес за меня кто-то другой моим голосом.

Ну, то есть, это был я, но я бы на своем месте этого не говорил. Мне казалось, что эта фраза разрушит на корню все те сумасшедшие перспективы, которые успели буйным цветом расцвести у меня в голове.

- Что ж, - улыбка Мари стала чуть бледней, - это вполне объясняет ваш поздний визит. Но бабушка спит, как я и говорила. А мы - это кто?

Я с шумом выдохнул. Мне как-то разом полегчало. Не знаю, почему, но мне казалось, что после того, как я озвучу истинную цель визита, Мари попросту захлопнет передо мной дверь.

- Я тут с друзьями, - смущенно улыбнулся я. - Все те же, что и на пляже, плюс один.

- Ну, зовите тогда друзей. А они... будут чай?

 

- Необычные у вас имена, - заметила Мари, насыпая в блюдце конфет.

Камориль отчего-то улыбался во все свои несчитанные зубы шире обычного и был на редкость молчалив. Эль-Марко снял цилиндр и уложил его на свободный табурет. Мйар сидел на кухонном диванчике ближе всего к хозяйке, едва ли не задевая ее локтем. Ромка попросился выйти с компьютера Мари в сеть, поэтому пропадал где-то в соседней комнате.

Дом, к слову, оказался внутри много просторнее, чем выглядел снаружи. Или так казалось от того, что в нем везде горел приглушенный свет. Мйар отчаянно краснел, разворачивая конфетку. Камориль отчаянно улыбался, глядя на Мйара. Поэтому заговорил Эль-Марко:

- Так сложилось исторически. Я, например, имени такого не выбирал, и родители у меня не шутники, просто… так вот получилось. А у Мйара и Камориль история может быть, конечно, и поинтересней. У меня, кстати, мята с собой есть, по дороге нарвал, может, в чай добавим?

- На кладбище нарвал? - мило улыбнулась Мари.

- Ну, близь оного, не скрою, - так же мило улыбнулся Эль-Марко, подмигнув Камориль. Некромант подмигнул Эль-Марко в ответ, и они оба с растянутыми лыбами уставились на Мйара. Тот, казалось, не может быть еще краснее, но после этих перемаргиваний - стал. - А Мйарчику в чай и коньячка можно, если есть, или даже водки.

- А что он такой напряженный? - невинно осведомилась Мари. Сидевший буквально рядом с ней Мйар даже вздрогнул.

- Бессонница, плохие условия работы, низкая зарплата, стрессы, - перечислил Эль-Марко, - все это не имеет никакого отношения к его напряженности, ну, разве что, стрессы... Мы ведь, Мари, к вам на самом деле не просто так.

- Да я поняла уже. Я вижу, что в тот раз мне Мйаровы особенности не привиделись. Я уже думала, что вы, молодой человек, плод моего больного воображения, - она повернулась к Мйару, - а вот вблизи я вижу, что вы и правда... особенный. И самый, что ни на есть, настоящий. Но не совсем человек, так ведь?

Мйар, казалось бы, покрасневший максимально в прошлый раз, переплюнул поставленный рекорд и зарделся втрое ярче. А потом, внезапно, побледнел.

- Совсем не, - ответил за него Камориль. - Как и я. Наиболее 'человек' из нас - Эль-Марко. И как вам это, барышня? Не смущает?

- Камориль, - наконец с трудом вымолвил Мйар, глядя в свою чашку, - мне кажется, ты грубишь, а мы все-таки в гостях.

- Так, - Мари поднялась из-за стола. - Чая тут явно мало, Марко прав. Я сейчас глинтвейн сварю и мы в зал пойдем, у камина сидеть. Вы мне будете все рассказывать.

- А мы тебя не отвлекаем от чего-нибудь важного? - спросил Мйар, глядя на нее снизу вверх.

- От бесцельного штудирования мистических саг? Нисколечко, - с улыбкой протянула Мари.

- Вот и отлично, - порешил Камориль. - Может, мы с Эль-Марко пройдем в гостиную сами прямо сейчас, а Мйара оставим тут, тебе помогать с глинтвейном?

- Можно и так.

- Замечательно! Пошли, Кападастер! Нам прямо и налево, да? Все, мы ушли.

 

И Камориль с Эль-Марко ушли.

А я остался с ней на кухоньке, один.

Кухонька была довольно просторная, чистая. Ползучие комнатные растения заполонили подоконник и разрослись даже по потолку. Яркие пятна специй в прозрачных банках, орнаменты на полотенцах и ухвате, веселые разноцветные губки для мытья посуды и медные трубы создавали торжественный тихий уют.

Мари открывала деревянные дверцы кухонного шкафчика одну за другой, очевидно, разыскивая вино.

- Мари, да может, не надо... С чего бы тебе нас кормить и поить, - наконец проговорил я. - Трое здоровых лбов, свалились, как снег на голову посреди ночи...

- Но это же твои друзья, - она обернулась ко мне, найдя искомое.

- Но ведь ты знаешь меня меньше одного дня!

- Мйар, - она стала вкручивать штопор в пробку, - вот ты - веришь в судьбу?

Пылинки плясали в свете низко висящей лампы, отсветы которой рисовали причудливые узоры на улыбчивом лице девушки. Светлые прядки падали ей на лоб. Ресницы и брови у нее были тоже светлые, но чуть темнее волос. Она была одета в лиловую майку и укороченные джинсы (и куда делся романтический стиль?), и на плечах ее я увидел россыпь блеклых веснушек. Нежная и немного угловатая. И эта линия бедер и талии... И щечки. И пальчики. И вздернутый нос.