КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 27 страница

Над кратером, заполненным теперь сияющей бурлящей синевой, разверзся яркий, солнечный водопад, сплетенный из тысячи тысяч нитей, уходящих в небо, в землю, по всем сторонам света, разветвляющихся и переплетающихся друг с другом и с самими собой.

- Что-то эти древние боги никудышные вышивальщицы, - хмыкнул мальчик. И моргнул. Ветер с былой силой, а то и еще более неистово ударил по нему. Моргнув, Ромка нечаянно смахнул видение изнанки и теперь снова наблюдал перед собой просто грязевой вулкан.

Когда солнце поднялось еще немного, тень на противоположной стороне кратера сместилась, и Ромка смог различить, что там, вдалеке, почти у самой синей "грязи", сидит человек.

- Кто это там? - спросил Ромка.

- Сейчас он к нам подойдет, - ответила "бабка". - Это один из тех, кто помог мне... вернуться.

Человек на той стороне и правда поднялся и двинулся к ним.

- То есть... - проговорил Ромка тихо, - ты утверждаешь, что смерти нет?

- Почему же, есть, - сказала Варамира, услышав его за ветром.

- Но вот же глина, из которой боги лепили жизнь, и ты вся такая... красивая такая, и живая. А все, что я до этого читал, все, что смотрел - везде постулируется, что, мол, нет лекарства от смерти. И, мол, даже не смейте заигрывать с этими всеми материями, что-то искать...

- И все же, я здесь, - Варамира глянула на Ромку и улыбнулась. - Даже несмотря на то, что твой обожаемый тот, кого я не могу запомнить ввиду "слепого узла", вернувшись с севера, убил меня.

- Убил? - Ромка посмотрел на Варамиру исподлобья. - Мйар?.. То есть... - мальчик помолчал, раздумывая. - Это он тебя убил, значит... из-за неразделенной, стало быть, любви?..

- Стало быть, - кивнула Варамира.

- Как это... банально, - Ромка хмыкнул.

- Мне кажется, слово "печально" больше подходит, - не согласилась "бабка". - И еще "больно". Нам обоим было больно, пожалуй, и телесно, и душевно.

- А деда, что ли, тоже он убил?

- Нет.

- Ну, хвала Потерянному, я уж думал...

- Что-то ты чернее тучи, - заметила Варамира.

- Ну, а что мне радоваться, - вздохнул Ромка. - Так и... - он снова посмотрел на "бабку". - Почему ты здесь? То есть... как тебе удалось обойти бледную с волосами до пят?..

- Как ты знаешь, колдуньи никогда не умирают во сне, - повторила Варамира давнишние слова Пелагеи. - А я, так уж вышло, колдунья. И я никогда, никогда не хотела умирать. И если для всех остальных колдуний эта присказка - скорее попытка спастись эмоционально, этакая уловка, позволяющая умозрительно проникнуть в вечность, - то для меня она оказалась ни разу не сказкой, а тем, что на самом деле случилось. Когда он меня... убивал, - она сглотнула, - я сумела выпить кое-какое ядовитое вещество. Суть его в том, что яд, конечно же, убивает, но сначала человек засыпает. Почти мгновенно, - Варамира сунула руку в карман и достала оттуда прозрачный пузырек с фиолетоватой жидкостью: - Вот оно, собственно. Хватает трех капель.

- Зачем оно тебе сейчас? - спросил Ромка, покосившись на пузырек недоверчиво.

Варамира кивнула в сторону кратера. Человек, сидевший ранее на той его стороне, уже почти что дошел до них. Ромка разглядел, что это мужчина приличного уже возраста, сверкающий гладкой лысиной. Двигался он, однако, довольно бойко. На ветру развевались относительно длинные седые волосы, обрамляющие лысину, и полы странного серого халата, надетого поверх светлой сорочки свободного кроя. Еще на нем были закатанные по колено льняные штаны и пляжные сланцы.

Не добежав пары шагов до края кратера, на котором стояли Ромка и Варамира, человек остановился, опустился на одно колено и прижал руки к сердцу:

- Госпожа! - крикнул он, то ли прославляя Варамиру, то ли приветствуя.

- Ну, полно те, полно, - она сделала два шага вперед, снизойдя до старика. - Поднимайся и доставай. Начнем прямо сейчас.

- Сейчас, секундочку, - произнес мужчина, засовывая руку куда-то под халат.

Варамира обернулась к Роману:

- Сейчас... сейчас ты увидишь, через что мне приходится проходить каждый раз, когда я встречаюсь с тем человеком. Это будет не очень красиво. Но ты должен посмотреть на то, что будет происходить при этом в изнанке.

Мальчик кивнул. Старик вытащил из-за пазухи тусклую, облупленную флягу, некогда бывшую, очевидно, зеркально-металлической. Фляга была в форме гроба, что показалось Ромке странным и слегка знакомым.

Варамира приняла флягу в руки. Открутила колпачок, понюхала, поводив перед собой. Обернулась к Ромке:

- Ну-ка, нюхни. Что это, по-твоему?

Ромка "поманил" воздух к себе, как учат на уроках химии.

- Это... ну... я ощущаю запах корицы. И еще... миндаля, пожалуй. И чуть-чуть ванили. И, пожалуй, карамель. И мед. Это какой-то... булочковый концентрат? - он посмотрел на Варамиру. - Что такое? Не так что-то?

Варамира улыбнулась невесело:

- Это кровь того человека, и для меня она пахнет совсем иначе. И на вкус, буду откровенна, - не фонтан.

Варамира сделала глоток из фляги. Скривилась. Отдала флягу обратно старику, который тут же спрятал ее туда, откуда достал.

- Так, а теперь... - Варамира скинула рюкзак на землю и снова достала из кармана пузырек с мгновенным снотворным. - Если вы позволите... Рома, стой здесь, и смотри на то, что будет происходить, через изнанку, ты понял меня?

- Понял, - ответил Роман.

- Хорошо, - сказала Варамира, начав расстегивать блузку. Она сделала пару шагов вниз, к темно-синей жиже, наполняющей кратер. На ходу сняла юбку, оставив ее на песке. Почти ступив в грязь, бросила за спину блузку. И вошла в эту черную синеву. Медленно, тяжело. Казалось, синь выталкивает ее назад.

Когда Варамира вошла в жижу по бедра, то остановилась. Внезапно в грязь упала ее левая рука, просто напросто оторвавшись от тела, как лист от дерева. Что там осталось на месте отрыва, Ромка не видел - мешали рассыпавшиеся по спине Варамиры волосы. Тут же, правой рукой она влила себе в рот мгновенный яд.

Осталась стоять. Пока ее левая рука тонула в синей грязи, правая стала деформироваться и расти, рассекаемая изнутри шипами, в которые превращались стремительно морфирующие кости. Варамиру перекосило на один бок. Из хребта ее тоже полезли шипы, больше похожие на спиральные рога. Она запрокинула голову и издала низкий, нечеловеческий стон.

Ромка сжал кулаки. Он знал, что ничем здесь не поможет, да и ни к чему оно. Но все-таки из-за этого стона ему самому стало больно.

А Варамира, или, по крайней мере, то, во что она превращалась, все билось, изменялось, прорастало в небо странными биологическими конструкциями, дергалось, как желе, распадалось наполовину и нарастало снова. Но буйство плоти сходило на нет. Масса, уже совсем не похожая на красивую молодую женщину, которая зашла в воду, дергалась все меньше, и вот, наконец, будто бы полностью растворилась в темной вязкой синеве. На поверхность вышло несколько пузырьков, и грязевой вулкан затих.

- Ты смотрел через изнанку? - спросил у Ромки седой старик.

- Нет... - пробормотал Ромка тихо. - Я... З-забыл.

Старик вздохнул.

- Ну, она сможет это еще раз повторить, - произнес он. - Но не сразу, первое время новое тело будет слишком стабильно. То есть, мертвая кровь-то его, конечно, в любом случае разбалансирует, но умирать она будет дольше и тяжелей.

Ромка слегка оправился от шока и, отвернувшись от кратера, спросил старика:

- Что это было вообще?.. Она... умерла? Или она жива? И... как... что... я не понимаю!..

Старик поглядел на него из-под кустистых бровей неодобрительно:

- Смотрел бы изнанку, все бы понял. Теперь смотри, не проворонь, когда она будет возвращаться.

- А она вернется? - удивился мальчик.

- Конечно. И я в который раз помогу ей в этом. Это честь для меня - помогать ей.

- А когда она вернется? - спросил Ромка.

- Сегодня ночью, - ответил старик, - под красной луной, как и положено.

- А как вы ей поможете? - Ромка спросил это уже у спины старика, который принялся собирать по берегу кратера разбросанные Варамирой вещи.

Старик ответил, не оглядываясь:

- Ну, я тебе, конечно, не чета, но уж кое-что могу. По книжке если.

Старик собрал все вещи и подошел к мальчику:

- Ты уж, будь так добр, следи внимательно. Обеими парами глаз. Потому что тебе нужно будет повторить это же, только лучше, когда настанет срок, на вершине Сердца Мира.

- А? - совсем опешил мальчик. - Что? Повторить? Сердце Мира?

Старик тяжело вздохнул. Покрутился вокруг своей оси, как пытающаяся поудобней умоститься собака, а потом уставился куда-то на северо-запад.

- Там, - сказал он. - Отсюда не видно, конечно, да и ниоткуда не видно... Так вот где-то там, задевая корнями мертвый город Сол, возвышается гора Антарг, иначе говоря - Сердце Мира.

- Гора - сердце? А разве сердце не должно, хм... стучать? - спросил Ромка.

- Оно стучит, - ответил старик. - О, поверь мне, оно бьется и шепчет, это пламенное сердце. А ты разве не слышал легенды о Духе Огня, исключительном чародее прошлого?

- Н-нет, - ответил Ромка.

По правде говоря, он не мог понять, выдумывает старик все, что говорит, или нет. Выглядел он, конечно, бодро, но сутулился, отчего был похож на этакого персонажа-повествователя из старого фильма-сказки, чей голос звучит на фоне, пока герои бредут через темный заколдованный лес.

- Ну, у нас с тобой времени до полуночи еще много, - старик кивнул как будто бы сам себе. - Давай сядем в теньке и я тебе расскажу о том, как один смелый гордец вырвал из тверди земной ее сердце, и теперь оно плывет по реке времени, дрейфуя, как корабль без капитана.

- А чего вырвал-то? Обосновал он это как-то или нет? - спросил Ромка, следуя за стариком в тень от гигантских сосен.

- Конечно, - ответил старик, - он ведь не хотел этому миру зла, хотел как лучше... Тут же какое дело было. Дух Огня - он же глубок, как морок, и сущностей у него столько же, сколько листьев на дереве. Причем не в один сезон, а за всю его древесную жизнь. И когда Дух Огня желал измениться - он проскальзывал через Игольное Ушко - рукотворную арку, похожую на воловьи рога, что венчает Сердце Мира. И каждый раз, когда Дух Огня проходил через эту арку, от него отслаивался человек, которым он был, а из-под этой старой оболочки проступал новый. Их становилось двое, и каждый шел своей дорогой, но только один из них оставался настоящим Духом Огня.

Они подошли к подножию одной из елей и опустились на подстилку из сухих иголок. Ромка расстегнул рюкзак Варамиры и, к своей радости, обнаружил там еду: термос с чем-то сладким и липким (он немного протек), бадейку с уложенными в три слоя кусочками пирога и пакет с бутербродами.

Старик продолжал свой рассказ:

- Но вот однажды на гору Антарг сумел взобраться простой смертный. И когда он прошел через Игольное Ушко, то не разделился, потому что был слишком прост и недостаточно глубок для этого. Но вышло так, что, пройдя через арку на вершине Сердца Мира, простой смертный обрел способность вершить колдовство. Вернувшись домой, он рассказал об этом чудесном месте семье и друзьям, те - своим друзьям, а те - своим. Вскоре весть пришла и к Духу Огня, но было уже поздно: в мире появились маги.

- Так это, что ли, на заре времен было? - перебил старика Ромка. - А я думал, недавно где-то...

- Да, на заре времен, - кивнул старик, - дети чародеев все знают эту историю. Но раз уж тебе ее рассказываю я, и слышишь ты ее впервые - будь добр, не перебивай.

- Конечно, - кивнул мальчик.

- Ну так вот. И тогда, прогневавшись, Дух Огня вырвал Сердце Мира из тверди земной и из самого времени. Легенда гласит, что никто и никогда больше не видел горы Антарг, что уж говорить о том, чтобы туда взобраться. Но я знаю, что сущность, подобная госпоже, способна найти путь к Сердцу Мира и, главное, пройти его, особенно с твоей и моей помощью.

- Как все непросто, - хмыкнул мальчик. - А зачем госпоже это Сердце Мира?

- Ты чем слушал? - вспылил старик. Но так же быстро отошел, успокоился и проговорил: - Ты и только ты сможешь провести ее через Игольное Ушко, так, чтобы завязать узлы, как следует. Так, чтобы сшить все порванные нити и восстановить ее доступ к душе. Чтобы было - как у меня. А то я... понимаешь, я единственный на этом свете, кто умеет говорить.

И мне очень, очень одиноко одному.

Ромка уже почти на автомате прикрыл глаза и призвал к себе видение изнанки. И охнул, обнаружив, что в груди старика горит не обычный для всех людей бледный цветастый бутон, а что-то наподобие маленького, портативного солнца.

- Почему я сразу не заметил, когда у кратера стояли... - пробормотал Ромка.

- Это потому, что я спал, - улыбнулся старик. - И душа моя пребывала в мороке, где сейчас, все еще живая, томится душа госпожи.

- То есть... сейчас мы подождем ночи, и вы ее каким-то образом оживите?

- Что ты, что ты... я просто помогу ей вырваться из морока, как делал уже не раз. Она не умирала никогда, понимаешь?

- Да уж... более-менее начинаю понимать, как, что и куда, - проговорил Ромка, щурясь.

 

Море, щекочась, холодило мне ноги, с каждой новой волной забирая из-под пяток песок.

Я смотрел туда, где, по идее, море должно становиться небом, но границы перехода не видел, как будто бы не было ее. На небе - ни облачка, деревья вдали от берега шумно вздыхают в руках у ветра, и все здесь, в общем-то, точно так же дышит покоем и тем особенным теплом, которое готово вот-вот превратиться в нестерпимую жару.

Я обернулся налево: оттуда по берегу ко мне шел Эль-Марко, и не скажу, что я счастлив по этому поводу. Сейчас этот загадочный молчун попробует говорить со мной разговор. И это, конечно, правильно, но это будет, скорее всего, крайне неловко, и от самого предчувствия этой беседы мне уже не по себе.

Оливковая бухта оказалась красивым местом. Проснувшаяся примерно в полдень Никола, еще тогда, в доме у Камориль, перебудила всех, кого могла и стала активно настаивать на том, чтобы мы первым делом все вместе собрались и проведали Ромку. Опоздаем, мол.

Опоздали.

Ромки в доме на мысе у Оливковой бухты не было.

Но приехали мы сюда далеко не сразу. Сначала Камориль попросил Мари таки бросить "След Суженого" на Зорею Катха, но - тщетно. Монетка то падала решкой, мол, не ищите, сам найдет, то вертелась юлой, - мол, не стоит вам его искать. Камориль долго не мог поверить, что эта магия правда работает, потому заставил Мари бросать "След Суженого" пять раз подряд. Без какого-либо удовлетворительного результата.

Я попытался учуять след тварей, которые, по идее, должны были себе спокойно разлагаться в саду особняка, - но останков не обнаружилось. Причем, ладно бы их разметало взрывом на мелкие тряпочки - было бы хоть что-то. Но в саду не было ничего инородного. Даже запаха. Как будто бы за ночь они сумели распасться на пепел и росу, или просто превратились в грязь. Таким образом я оказался бессилен.

Оставалось одно - пойти в офис чтецов и попробовать разобраться с Зореей в лоб, но Камориль все-таки поведал мне, почему этот вариант плох и почему он смеялся, когда его предложил Эль-Марко.

Оказывается, после возвращения и "победы" над Мертварью Камориль таки угодил под трибунал поглощающих - за дезертирство. То есть, выходит, он только-только отделался от пожизненного членства в гильдии некромантов ("пожертвовав" собой, когда пошел на заведомо суицидальную операцию волонтером от гильдии), как поглощающие предъявили ему обвинение... в этом, конечно же, был виноват Зорея, который, очевидно, рассказал своим всю историю, ничего не тая. То есть, рассказ был документально зафиксирован, и если чтецы, в соответствии со своей загадочной моралью, простили все грехи и Зорее, и Камориль за компанию, то поглощающие - нет. Камориль предстал перед судом, где, в частности, давал показания и юный Эль-Марко, которому тогда исполнилось десять. Он уже тогда был себе на уме, и после первого же заседания объявил своим опекунам, что отказывается лечить людей и вступать в гильдию, аргументируя тем, что гильдии - зло. Мальчик твердо стоял на своем и готов был отречься от Пути (это какой-то их тамошний целительский философско-бытовой термин). Камориль с судом все как-то решил - я не понял, как - то ли все списали на состояние аффекта, то ли на инвалидность (а официально она у Камориль была, вот так), но, в общем, некромант ускользнул из цепких лап правосудия, вероятно, каким-то не совсем легальным способом. Надо будет его как-нибудь поподробней об этом расспросить, а то я вовсе не знаю, как такие дела решаются, и всегда, если честно, думал, что, если ты попал к поглощающим раз, то от них уже не отделаться.

Позицию Эль-Марко тут же официально обвинили чтецы. Мало того, что страна оправлялась от войны и целители были все так же нужны, так еще и талант же мальчику выпал невероятный... И, конечно же, всем хотелось его использовать вне зависимости от того, что думает сам обладатель выдающихся магических способностей. Но Эль-Марко был настолько тверд в своем убеждении оставить Путь, что никакие уговоры и выгодные предложения не трогали его вот совсем. Прощение грехов от чтецов оказалось одноразовым, и, устав биться головой об стену убеждений юного целителя, чтецы, на горестях, объявили, что считают, будто гильдия целителей лишилась такого перспективного мага из-за дурного влияния некроманта, с которым де ребенок "спутался". В общем, Камориль говорит, что дальше была тотальная веселуха: обвинения в педофилии, поддельные фотоснимки провокационного характера, поклепы и что-то типа информационной войны. В итоге, отрекшемуся от Пути Эль-Марко еще и официально запретили колдовать, мол, раз не идешь причинять добро массово - так не причиняй же его в частном порядке тоже.

В общем, штопая раны Камориль и мои, Эль-Марко ходит по краю, но пока что ему удается как-то не привлекать к себе внимания.

Поэтому, если уж кому и идти в офис чтецов - то мне одному, притом, далеко не факт, что эти странные люди мне помогут, раз я тоже был замешан, хоть и косвенно, в той давней истории. И это все учитывая, что я практически полностью уверился в необходимости восстановления той своей утерянной памяти... А кто ж мне ее восстановит, если не чтецы? Учитывая, что, судя по рассказу Камориль, простое уничтожение золатунного ожерелья ничего не даст.

В общем, нам нужно было еще немного времени на подумать, а Никола как раз настаивала на том, чтобы мы съездили проведать Ромку.

Мы взяли с собой немного еды, Камориль обвесился под рубашкой какими-то колбами с зельями, выдал Мари газовый баллончик, а Эль-Марко - некий дамских размеров пистолет взамен конфискованного упырями, снова упаковал в сумку Кристину и вызвал такси. Мы утрамбовались в машинку, которая часа за три довезла нас в "село у моря, там, где памятник в виде чайки и есть еще Оливковая бухта". Таксист хорошо знал свое дело и местность, что оказалось очень кстати.

До самого дома, правда, пришлось идти пешком - дорога, не доходя до мыса, делала поворот и устремлялась к ближайшему прибрежному поселку.

Двухэтажный кирпичный дом с башенкой был выкрашен в желто-оранжевый цвет и огорожен невысоким (примерно мне по плечо), скорее декоративным забором, который обвил дикий виноград. Калитка оказалась заперта, что не помешало нам разглядеть на входной двери навесной замок. Никс перелезла через забор и позагядывала в окна. Сказала, что нет там никого.

Поняв таким образом, что мы опоздали, Никола не стала нас в этом обвинять, хоть и очень из-за этого расстроилась. Перебравшись назад, она села на песок и уткнулась в телефон.

Камориль, поначалу какой-то пассивный и сонный, бродя возле дома что-то учуял и тут же заявил, что ему надо прогуляться по берегу и чтобы мы за ним не ходили. То ли снова грустить решил в связи с моими над ним издевательствами, то ли и правда - надо.

Я тогда глянул на Мари и Эль-Марко: девушка сидела на деревянной качельке, свисающей на металлических цепях с выгнутой толстой ветви старого ореха, а Эль-Марко стоял под этим же деревом, опершись спиной об ствол, и рассматривал профиль Мари.

Я сначала не хотел ничего говорить, но потом кивнул в сторону моря:

- Пойду, ноги пополощу.

И ушел на берег.

Чтобы не думать о симпатичной парочке блондинов, пребывающей в растерянных непонятках, я размышлял о своей памяти. Очевидно, все это время я был жертвой игры смыслов, когда думал, что бусины золатунного ожерелья хранят мою память в себе, как этакие миниатюрные записные книжки. А они, оказывается, "хранят" в смысле "охраняют". И прилетевшая мне в голову бетонная плита вывела систему из строя. И я отрегенерировал в три раза быстрее, чем обычно. Это тоже довольно странно, ведь я и до этого получал всяческие повреждения, плохо совместимые с жизнью... Но, стоит признать, именно по голове я до этого настолько внушительно не ловил.

Как бы так правильно постучать себя по голове еще, чтобы не пришлось искать окольных путей... Честно говоря, самому идти к чтецам тоже не хочется. Боюсь, я попросту впаду в ступор от их странной логики и вряд ли смогу убедить их в том, что мне необходима помощь. Конечно, кто не рискует - тот не рискует. Но все равно, неприятное ощущение. У меня, выходит, кишка тонка к ним идти, и это меня гложет. А ведь если ничего другого не придумаю - придется.

Эль-Марко я издалека приметил, боковым зрением.

Он подошел ко мне, недолго помялся молча рядом, в воду не заходил. Через некоторое время сказал:

- Мари этой ночью пыталась найти бабу Пашу через сны.

- Я так понимаю, тщетно? - я обернулся к нему. Эль-Марко смотрел вперед, точно так же разыскивая взглядом границу моря и неба, как я до этого.

- Не совсем. Нашла. И в сон вошла. Но сон этот был странный, черный, и все, что она из него запомнила - это рокочущий шум прибоя.

- Ну, хоть жива бабка, и то хорошо, - я выбрался из воды на сухой песок. - А на нее "След Суженого" не кидали?

- Кидали, тоже не работает, - ответил Эль-Марко. - Ни на Зорею, ни на баб Пашу.

- М-да, дела, - произнес я, усаживаясь на теплый песок.

Эль-Марко остался стоять.

- Еще Мари провела ритуал вероятностного пророчества, как для тебя тогда. Только на себя.

- И что же ответило ей мудрое мироздание? - спросил я.

Эль-Марко немного помолчал, а потом выдал для себя несвойственное, а оттого это получилось у него как-то смущенно:

- "Слушай сердце".

- Ого, как, - я присвистнул. - Да у нее же бытие в жанре "девичий роман", получается!

- С элементами мистики, ага, - Кападастер хмыкнул. - Ну, вот, в общем... Эм-м... Я так понял, что ты... тебе...

- Да не мнись ты, как барышня из упомянутой беллетристики, - я глянул на него снизу вверх, щурясь. - Поверь мне, это - далеко не самая большая моя жизненная неудача. Мари и тебе нравится, да?

Кападастер молча кивнул.

- Взаимно? - спросил я.

- Ну, нам довольно легко общаться, но только когда мы наедине. Когда кто-то кругом ходит - как-то и я в себе запираюсь, и она.

- Экие вы трепетные, - я улыбнулся. - Ну, что ж, рад за вас. Желаю вам счастья, здоровья и всего того, что там в таких случаях желают. А, и баб Пашу найти и уже выбраться из этого всего безобразия, в которое я вас втянул.

- Мйар, я не собираюсь бросать тебя наедине с неясной бедой только потому, что внезапно нашел себе девушку, которую, вообще-то, ты нашел. Друзья первее девушек, я считаю.

- За заботу спасибо. А я, как друг, никуда не денусь, вот тебе мое честное слово. Ну, если только ты готов жить с мыслью, что иногда я буду думать о ней в определенном ключе.

- Я сам чуть ли не прямо сейчас этим занимаюсь, особенно, когда на нее смотрю. Никогда не предполагал даже, что меня так прельстят эти романтические рюши и хрупкая, не слишком женственная барышня в них. Столько нового в себе открыл.

Я хмыкнул, потом улыбнулся шире, а потом и вовсе рассмеялся.

- Идеал оказался бледнее восхитительной, живой реальности, а? - спросил я у Эль-Марко.

Тот, наконец, соизволил присесть на песок рядом со мной.

- Да, пожалуй, - проговорил он. Снял очки, потер глаза, опять надел. На меня глянул: - Ну... Раз ты на меня не злишься, что похвально, и на нее не злишься, что странно, то я уж рискну, спрошу о том, что волнует нас обоих... Ты не подумай чего, но нам правда интересно.

- Я уже испугался, что это вас там такое интересует. Если вы не в курсе, чем заняться наедине, то это к Камориль - он порекомендует вам правильные, интересные фильмы на эту тему. С сюжетом! Может, даже со свадьбой в конце!

- Мйар, так ты все-таки злишься? - переспросил Эль-Марко, проигнорировав мои эвфемизмы.

- Ну, разве что, чуть-чуть. Глубоко в душе. Вы - хорошие, да и какое право я имею?.. Но это - да, эмоции, и их надо проживать, и ничего с ними не поделать, - признался я.

- Ну так вот, собственно, о Камориль... - Эль-Марко собрался с духом и спросил: - Почему ты его не принимаешь? Красивый же мужик, хороший друг! На все ради тебя готов. Я думаю, по-настоящему на всё.

Этот ожидаемый и, в то же время, неожиданный вопрос заставил меня надолго замолчать. Врать не хотелось. Себе - в том числе. Чувства - они, конечно, необъяснимы, как по мне, и логике не поддаются, но... Раз уж Эль-Марко спросил... Не думаю, что эти откровенности ему легко даются. Мы с ним как-то до этого всего так вот, совсем по душам, не разговаривали. Сначала он совсем ребенком был, потом вымахал, как будто бы за день, в себя нынешнего, и с тех пор он всегда где-то недалеко, но и недостаточно близко, чтобы я смог наше с ним общение назвать дружеским вовсе уж не кривя душой. Сейчас мне, конечно, ответить бы ему "Не твое дело, приятель", но я же уже сказал, что не злюсь. А это резковато будет.

- Да, знаешь... это все как-то очень... не так, - наконец выдавил я. Дальше проще пошло. - Понимаешь, впервые, когда я осознал, что на самом деле могу являться предметом интереса человека своего же пола... Знаешь, это как удар поддых, как неожиданное предательство. Почва уходит из-под ног. Некий массив живых душ, которые в перспективе могут быть моими друзьями, исчезает, становится чужим. Это как будто ты сошел с асфальта на песок. Это непонятно и страшно.

Я замолк, а Эль-Марко замер, переваривая услышанное.

- Хм. Я Камориль с самого детства знаю, так что привык к таким, как он, - наконец ответил Кападастер, - и потому не до конца могу тебя понять.

- Ну, что уж тут... - я вздохнул. - Но это именно то, что я чувствую. Если б Камориль был просто другом мне – мы бы с ним были вместе навсегда. Но он же... ох. Он же хочет любви. А любовь - она же хрупкая, как тонкий лёд. Если мы станем... как это говорится?.. вместе – то это «вместе» в конце концов разлучит нас безвозвратно.

Кападастер где-то с полминуты молчал, а я думал о своих же словах, понимая, что наконец-то смог вербализировать свое истинное отношение к Камориль.

- То есть, Мйар... ты бы все-таки хотел быть с ним?.. - задал Эль-Марко следующий свой откровенный и непростой вопрос.

- А это точно вам с Мари интересно, тебя не Камориль ли подослал? - поинтересовался я на всякий случай.

- Цилиндром клянусь! - Эль-Марко прижал руку к голове. - Хоть он и не со мной сегодня.

- Ну ладно, - я улыбнулся. - У меня, видишь ли, слишком широкая душа. Наверное. Я бы всех хотел согреть и осчастливить. Вот что.

- Ты уходишь от ответа с проворством полярного лиса, - попытался пристыдить меня Эль-Марко.

Я вздохнул. Еще немного помолчал, глядя на море и собираясь с мыслями. И произнес, решив и для себя тоже, чего я жду от этой жизни в ключе нашей непростой беседы:

- Я бы хотел быть с тем, кого люблю, но чтобы это было гарантированно навсегда.

А через пару секунд за нами, у закрытого дома на мысе, что-то упало, издав громкий металлический гул. Я подскочил с песка и в два прыжка забрался на крупный валун, разглядывая, что там произошло.

Издалека я увидел, что Никола стоит рядом с калиткой, которая валяется на песке.

- Никс что-то творит! - сказал я Эль-Марко и бросился к дому.

Добежал я к нему как раз тогда, когда Никс рукой расплавляла навесной замок на двери в сам дом.

- Никола, может, не надо, а? - это говорила Мари.

- Что здесь происходит? - спросил я у барышень. - Никс?

Через минуту к нам подбежал и запыхавшийся Кападастер.

- Все... хорошо? - спросил он. - Никс, ты чего?

Никола отняла руку от покореженного навесного замка.

- Сейчас, остынет - сниму, и поглядим, что там в доме. Окна мне бить не хотелось, - призналась она.

- Никс, ты чего вообще? - Кападастер недоумевал. - Нельзя такое делать.

- Мари сказала, что, чтобы найти ее бабушку, нужно слушать сердце, - сказала Никс.

- И?..

- И я к нему прислушалась. Может, чтобы Ромку найти, мне тоже надо! Он ведь был тут, и теперь его тут нет. А на телефон он не отвечает. Значит, эта его Варамира - странная! Может, и телефон у него она забрала. Сейчас мы войдем в дом и все поймем!

- Так не тебе ж надо было сердце слушать, - попытался вразумить ее Эль-Марко.

- Чего это? - Никола уперла руки в боки.

К этому моменту из-за высоких валунов позади дома вышел Камориль, и был он явно чем-то озадачен.