Реформы правительства Гайдара и российская экономика: точка зрения экономиста

Радикальные рыночные реформы были начаты в России правительством Егора Гайдара (см. статью «Правительство Гайдара и начало радикальных рыночных реформ») в январе 1992 года. Но попытки использовать рыночные механизмы для подъема экономики делались еще раньше. Первая попытка была предпринята в конце 60-х годов правительством Алексея Косыгина. Но советское руководство опасалось, что рыночные реформы повлекут за собой политическую демократизацию. Но события в Чехословакии 1968 года – «пражская весна», или попытка построить там демократический «социализм с человеческим лицом» - напугали советских руководителей. Попытки реформ были свернуты (см. статью «Итоги советской эпохи. Причины перестройки»). Но в других социалистических странах – прежде всего, в Венгрии, Польше и Югославии – имелся некоторый опыт использования рыночных механизмов в рамках социализма. В годы перестройки горбачевское руководство пыталось, используя этот опыт, реформировать советскую экономику. Но оно не пошло дальше полумер, которые только усугубили нарастающий экономический кризис (см. статью «Программы и попытки экономических реформ в годы перестройки»).

В итоге в 1991 году в стране наступил острый экономический кризис. Этот кризис имел несколько аспектов – падение производства; сокращение государственных доходов (как в результате экономического спада, так и в результате резкого падения цен на нефть в 1986 году); рост государственного долга и исчерпание золотовалютных резервов; обесценивание рубля в результате печатания не подкрепленных товарной массой денег. Экономический кризис начала 90-х годов был непосредственным продолжением спада конца 80-х.

Осенью 1991 года страна вплотную приблизилась к экономической катастрофе. Выйти из кризиса без немедленных и решительных экономических реформ было невозможно. Но необходимость проводить реформы в условиях жесточайшего кризиса – экономического коллапса и распада государства – обусловила крайне тяжелый и болезненный характер этих реформ. Время, когда можно было сравнительно безболезненно осуществить необходимые преобразования, было безвозвратно упущено. К тому же сопротивление рыночным реформам в России было гораздо более сильным, чем в других бывших социалистических странах. Ведь именно здесь были особенно сильны позиции советской номенклатуры, традиция частной собственности была слаба, а традиция государственного патернализма (т.е. привычки граждан ждать решения их проблем от государства), напротив, сильна.

Российское правительство во главе с Борисом Ельциным и Егором Гайдаром было вынуждено проводить реформы в самых тяжелых из возможных условий. Давайте попытаемся разобраться в экономических механизмах, обусловивших эти трудности.

Первая и, наверно, важнейшая причина экономических трудностей начала 90-х годов – катастрофическое падение производства. Ведь если предприятия не выпускают продукцию, то их работники не получают зарплаты, и тысячи семей по стране теряют возможность приобрести даже самые элементарные товары. В России 90-х годов вообще без работы остались сравнительно немногие люди. Но, к сожалению, на многих предприятиях выдачу зарплаты задерживали месяцами, а в целом ряде мест вознаграждение за труд свели к минимуму, поскольку никакого труда фактически не осуществлялось: предприятие простаивало и лишь имитировало полезную деятельность.

Был ли спад производства результатом ошибок реформаторов? Вряд ли. Во-первых, после начала реформ спад имел место и в Польше, и в Чехословакии, и в странах Балтии. Так что если реформаторы ошиблись, то все одновременно. Но главное даже в другом: могло ли в условиях рынка не рухнуть производство, если в советское время значительная часть продукции изготавливалась без всякого намерения продать ее на рынке? Например, СССР имел мощнейший военно-промышленный комплекс (ВПК). А для того, чтобы мы могли делать пушки, танки, самолеты, работали металлургия и топливная промышленность. Для того чтобы оснащать ракеты новейшим оборудованием развивалась электроника. Вся эта продукции мало что давала простым людям, но за нее исправно платило государство, отбирая деньги у тех предприятий, которые производили необходимые для народа товары.

После начала реформ российские власти вынуждены были ограничить расходы на военные цели. У экономики, уже сильно ослабленной неудачными преобразованиями Горбачева, просто не было средств содержать мощный ВПК. Неудивительно, что многие заводы остановились, а их работники остались без зарплаты. В этом не было вины ни самих работников, ни государства. Причина подобных бедствий - плохая организация старой советской экономики, при которой страна несла на себе непосильное бремя гонки вооружений. СССР пытался соревноваться в производстве оружия с Соединенными Штатами – страной намного более богатой, да к тому же не понесшей столь тяжелых, как СССР, потерь во время Второй мировой войны.

Еще одна важная причина спада, поразившего российскую экономику в 90-х, - это невостребованность плохих, низкокачественных потребительских товаров, которые привыкли делать советские предприятия. Разрешив свободную торговлю, в том числе и внешнюю, реформаторы дали людям возможность свободно покупать импортную продукцию, которую в советские времена ввозили лишь в очень ограниченных количествах. И вот, отечественный производитель 90-х оказался вдруг слабее не только западных фирм, но даже турецких или китайских. Спасти наши заводы и фабрики можно было бы, только вернув «железный занавес», отделяющий мировой рынок от внутрироссийского. Но стоило ли вновь обрекать людей на покупку некачественных изделий под предлогом защиты отечественного производителя от мировой конкуренции?

Таким образом, получается, что падение производства было неизбежным. Однако должно ли оно было быть столь долгим и разрушительным? Ведь первые признаки экономического роста появились только в 1997 году, накануне дефолта, который вызвал новый спад, сменившийся подъемом лишь в 1999 году.

Бесспорно, Россия могла быстрее преодолеть трудности, как их смогли преодолеть поляки, чехи, словаки, эстонцы, литовцы, латыши. Причиной затянувшегося периода трудностей стали серьезные ошибки в экономической политике.

Почему же так вышло?

Дело в том, что в рыночной экономике нельзя остановить кризис по приказу. Нельзя велеть производству увеличиться, нельзя велеть товарам «продаться» потребителям, если сами потребители не хотят их покупать. Для того чтобы преодолеть кризис, нужны инвестиции, т.е. крупные вложения денег, с помощью которых предприятия могут купить новое оборудование, необходимое для производства действительно хороших, качественных товаров. Особенно крупные инвестиции нужны ВПК, поскольку ему в кризисной ситуации требуется провести конверсию – перевод производства с военных заказов на гражданские, т.е. на те, которые оплачиваются потребителем.

Когда инвестиции пришли на польские, чешские или эстонские предприятия, эти предприятия повысили свою конкурентоспособность. То же самое произошло на многих российских предприятиях в последнее десятилетие. Но в 90-е годы инвесторов не очень интересовал, казалось бы, емкий и перспективный российский рынок. Почему?

Экономистам хорошо известна такая связь: чем быстрее в стране растут цены, тем меньше желающих вкладывать в нее свои деньги. Или, точнее: при инфляции порядка 3-5% в год инвесторы охотно готовы работать, при инфляции выше 30-40% в год они энергично сворачивают свои дела, а при инфляции свыше 50% в месяц бегут в панике. Российские реформаторы из команды Егора Гайдара хорошо знали, что для успеха преобразований мало провести одни лишь рыночные реформы. Надо еще добиться финансовой стабильности, т.е. ситуации, при которой инфляция не превышает в год хотя бы 30-40%. В этом случае к нам пришли бы зарубежные инвестиции. Да и растущий российский бизнес гораздо охотнее вкладывал деньги в производство вместо того, чтобы заниматься финансовыми спекуляциями, превращать рубли в доллары и вывозить их из страны.

В начале 1992 года командой Гайдара были предприняты шаги для борьбы с ростом цен, и к маю удалось существенно снизить, хотя и далеко еще не победить инфляцию. Но в условиях противоборства президента и Верховного совета продолжить проводить жесткую бюджетную политику не удалось. С лета 1992 года Центральный банк стал «печатать» все больше и больше денег. А в экономике существует вполне определенная связь между увеличением объема денежной массы и ростом цен. Начался новый виток инфляции (см. статью «Правительство Гайдара и начало радикальных рыночных реформ»).

Это решение было ошибочным. Президент Ельцин и правительство Гайдара недостаточно энергично воспротивились такому повороту экономической политики, происшедшему под давлением Верховного совета и в результате настоятельных требований различных общественных групп увеличить бюджетные ассигнования на те или иные конкретные нужды. Ельцин уступил давлению. Он чисто по-человечески тяжело переживал то, что обрек общество на тяжелые и болезненные реформы. Хотя он лично не нес ответственности за плачевное состояние, в котором находилась советская экономика в 1991 году, Ельцин понимал, насколько тесно россияне связывают свои бедствия именно с ним как президентом страны. Гайдар и его сподвижники также понимали необходимость компромиссов со сторонниками увеличения бюджетных расходов. Ведь массовое недовольство реформами было весьма сильным. Противники преобразований могли бы одержать победу и вообще похоронить рыночную экономику. Но в итоге компромиссов инфляция превысила 20% в месяц, и вместе с этим погибла всякая надежда на инвестиции, на прогрессивную перестройку российских предприятий.

В Польше, Чехии, Словакии и странах Балтии власти проявили больше последовательности в антиинфляционной политике, а потому эти страны гораздо быстрее нас смогли выйти из экономического кризиса.

В декабре 1992 года правительство Гайдара пало. Новое правительство во главе с Виктором Черномырдиным (см. статью «Виктор Черномырдин») продолжило преобразования. Но оно проводило политику компромиссов с различными влиятельными группами российского общества - прежде всего, с директорским корпусом. Бывшие советские директора успешно поставили под свой контроль ресурсы предприятий, причем многие беззастенчиво пользовались ими в личных целях, не думая о том, как сделать производство эффективным. Для них жесткая бюджетная политика была совершенно неприемлемой, поскольку только дотации из бюджета помогали выживать по-прежнему неэффективным предприятиям. Борьба с инфляцией перестала быть приоритетом правительства. Экономический спад продолжался, зарплата бюджетникам недоплачивалась, но рынок привел к насыщению прилавков магазинов товарами, что сняло остроту экономического кризиса.

Только новое обострение кризиса заставило правительство Черномырдина осознать необходимость более ответственной финансовой политики. После «черного вторника» (обвального падения курса рубля по отношению к доллару 11 октября 1994 года) Анатолий Чубайс был назначен первым вице-премьером. На протяжении 1995 года правительство сумело остановить инфляцию. Однако новые, непредвиденные трудности второй половины 90-х годов вновь внесли серьезные коррективы в экономическую политику и затормозили процесс выхода из кризиса (см. статьи «Правительство Чубайса-Немцова. Вторая волна рыночных реформ» и «Дефолт и политический кризис 1998-99 годов»).

Сегодня часто говорят о том, что России надо было пойти тем же путем, каким двинулся Китай в конце 70-х годов в надежде реформировать свою административную экономику. Однако, проблемы, стоявшие перед Китаем, лишь формально походили на проблемы, стоявшие перед Россией начала 90-х. И связано это было в основном с тем, что Китай являлся аграрной страной, где примерно 80% населения жило в деревне, не пользуясь никакими формами социальной защиты, тогда как СССР стал по большей части страной горожан, привыкших к покровительству государства. Проще говоря, советский человек имел всегда гарантированную зарплату (хотя бы маленькую), гарантированную пенсию по старости (хоть крохотную), гарантированный кусок хлеба (пусть даже без дефицитного масла) и гарантированную койку в больнице на случай недомогания. А средний китаец к концу 70-х мог рассчитывать только на себя, и, например, неурожай риса на его земле означал для него угрозу голодной смерти. Ни о каких пенсиях там даже речи не шло.

Соответственно, китайский реформаторский путь состоял, прежде всего, в том, чтобы распустить коммуны, дать людям право работать на своей земле и кормиться с нее, а не отдавать урожай государству. Этот путь похож на тот, по которому большевики пошли в 1921 году, объявив новую экономическую политику. Во многих отношениях Китай 1970-х годов по своему экономическому развитию был похож на Россию 1920-х годов. Если китайский крестьянин начала 80-х перебирался в город и находил там хоть самую низкооплачиваемую работу, он был уже очень рад этому и не требовал большего. Что же касается советского горожанина начала 90-х, то он требовал от власти отнюдь не возможности работать на земле ради куска хлеба. Он требовал наполнить прилавки, чтобы инженер, врач или учитель могли бы, занимаясь своим основным делом, зарабатывать деньги, обеспеченные товарами, а затем приходить в магазины и свободно покупать все, что им вздумается. Таким образом, тот, кто говорил о возможности китайского пути для России, либо хотел загнать горожан в деревню, чтобы люди сами выращивали себе пропитание, либо (что более вероятно) просто не понимал, чем наша экономика отличалась от китайской.

 

Молодые реформаторы: вторая волна реформ в России (1997–98 годы)

Президентские выборы 1996 года показали, что большинство россиян не хотели прихода коммунистов к власти и в целом поддерживали курс президента Ельцина на строительство рыночной экономики и политической демократии. Огромное значение для победы Ельцина имела поддержка крупного бизнеса и либеральной общественности, которая сплотилась вокруг него перед лицом опасности прихода коммунистов к власти. Анатолий Чубайс стал фактическим лидером предвыборного штаба Ельцина. Было естественно ожидать, что после победы на выборах Ельцин продолжит рыночные реформы.

Однако напряжение избирательной кампании оказалось непосильным для часто болевшего Б. Ельцина. У него случился тяжелый инфаркт. Общество узнало об этом только после второго тура выборов (хотя о болезни президента было известно и раньше). В сентябре 1996 года президент выступил с публичным заявлением о предстоящей операции на сердце. В течение нескольких месяцев он не принимал активного участия в управлении страной. В этой ситуации нельзя было немедленно браться за реформы. Главной задачей правительства (его Председателем остался В. Черномырдин) и Администрации Президента, которую после выборов возглавил А. Чубайс, было обеспечить стабильность в стране на время болезни президента.

В начале 1997 года Б. Ельцин возвращается к работе и осуществляет перестановки в правительстве. В марте 1997 года первыми заместителями председателя Правительства были назначены Анатолий Чубайс и Борис Немцов. Именно они определяли экономическую стратегию правительства. А. Чубайс являлся убежденным сторонником курса реформ. Б. Немцов, губернатор Нижегородской области, был одним из самых молодых региональных лидеров, активно проводивших либеральные реформы. Как и в своей президентской кампании, на этом этапе рыночных реформ Б. Ельцин сделал главную ставку на молодых политиков, сторонников демократии и рыночных реформ (Из книги Б. Ельцина «Президентский марафон»).

Сформированное в марте 1997 года правительство назвали «правительством молодых реформаторов». С его деятельностью связана вторая волна рыночных реформ.

В мае 1997 года новая команда обнародовала свою программу, получившую название «Семь главных дел Правительства России». Этот документ был опубликован в официальной «Российской газете» (Из заявления Правительства РФ от 19 мая 1997 года).

Каковы же эти «семь дел»? Во-первых, выплатить бюджетникам долги по заработной плате, заставив для этого крупнейшие корпорации России погасить их задолженность перед государственным бюджетом. Во-вторых, реформировать систему социальных льгот. В-третьих, снизить ставки по кредитам на 20%, а налоговое бремя на 15%, что должно стимулировать отечественную промышленность и сельское хозяйство. В-четвертых, укрепить региональные и местные бюджеты, обязав, например, предприятия выплачивать налоги по месту их деятельности, а не регистрации. В-пятых, обязать чиновников декларировать доходы и имущество, а также ввести открытые конкурсы на государственные закупки. В-шестых, сократить государственный бюджет 1997 года и ограничить расходы, «не связанные с решением первоочередных социальных, оборонных и культурных задач России», в бюджете 1998 года. Наконец, в-седьмых, «честно и открыто объяснять гражданам России все действия Правительства». Завершалось заявление лозунгом: «Порядок в стране – наведем!»

Парламент, контролируемый коммунистическим большинством, не поддержал многие предложения А. Чубайса и Б. Немцова. Существенного урезания бюджетных расходов так и не произошло – Государственная дума не приняла соответствующее решение. Однако часть мер все же удалось реализовать. Например, были погашены долги перед бюджетниками (этот процесс начался еще весной 1996 года, в канун президентских выборов). Как и обещало правительство, в 1997–98 годах – впервые с 1987 года! – наметился пусть небольшой, но все же рост производства (Темпы экономического роста/спада в России в 1993–97 годахиТемпы роста промышленного производства по отраслям). Кроме того, правительство, продавая на рынке валюту из запасов Центрального банка, удерживало курс рубля по отношению к доллару в рамках так называемого валютного коридора.

Однако осенью 1997 года разразился новый политический кризис. Ряд крупных бизнесменов, поддержавших Ельцина во время предвыборной кампании 1996 года, считал, что теперь правительство должно продолжить приватизацию на выгодных для них условиях. Но для пополнения государственного бюджета (необходимого, в том числе, для выплат государственных долгов, пенсий и зарплат) нужно было создать ситуацию реальной конкуренции, когда крупные пакеты акций государственных компаний получает тот, кто предлагает более высокую цену. Эти «новые правила игры» привели к противостоянию с некоторыми олигархами, которые рассчитывали на особые права.

Летом– осенью 1997 года в центре внимания оказался беспрецедентный конфликт, вызванный аукционом по продаже государственного пакета акций компании «Связьинвест» – крупнейшего производителя услуг телекоммуникации в России. В открытом аукционе приняли участие две финансово-промышленные группы. Одной из них руководил В. Потанин (привлекший также средства американского бизнесмена и филантропа Джорджа Сороса), другой – В. Гусинский и Б. Березовский (см. статью«Олигархи»). В. Потанин предложил большую цену и выиграл конкурс, что вызвало ответную реакцию, направленную против министров-реформаторов. Березовский и Гусинский развернули настоящую информационную войну, обвиняя правительство в коррупции и некомпетентности.

Решающим стало так называемое «дело писателей», или «книжное дело». В ноябре 1997 года стало известно, что целому ряду правительственных чиновников, в том числе А. Чубайсу, были выплачены крупные гонорары за еще не изданную книгу, посвященную российской приватизации. Несмотря на то, что эти гонорары, как и предполагалось изначально, были почти полностью (на 95%) перечислены благотворительным фондам, в результате скандала ушли в отставку ближайшие сотрудники А. Чубайса, а сам он, оставшись заместителем председателя Правительства, потерял пост министра финансов (Из книги Б. Ельцина «Президентский марафон»). Впоследствии (в 1999 году) книга «Приватизация по-российски» была опубликована, но влияние молодых реформаторов в правительстве резко сократилось.

Однако и сам председатель правительства В. Черномырдин пробыл на своем посту недолго. Президент продолжил искать тех, кто поведет страну курсом реформ, и в марте 1998 года предложил возглавить Правительство С. Кириенко. Новое правительство придерживалось начатого курса реформ, но вскоре ему пришлось столкнуться с нарастающей угрозой финансового кризиса, а произошедший в августе 1998 года дефолт и вовсе покончил с эпохой относительной политической стабильности. Преобразования, намеченные в правительственной программе 1997 года, так и не были закончены (см. статьи «Дефолт» и «Политическое развитие России в 1998–99 годы»).

Тем не менее деятельность правительства молодых реформаторов стала важным этапом в формировании рыночной экономики в России. Она подготовила условия экономического подъема, начавшегося в стране уже с осени 1997 года. Прерванный финансовым кризисом 1998 года, этот подъем продолжился в 1999 году.