Глава 13. Прошел еще день, и вода под воротами Кронборга начала отступать

 

Прошел еще день, и вода под воротами Кронборга начала отступать. Паломники снова спустили катамаран в пролив и покинули Эльсинор. Они обогнули Зеландию и взяли курс на Ютландию — группу островов, оставшуюся от крупного датского полуострова.

У северных берегов Ютландии они еще издали увидели огромное скопление судов, больших и малых, между которыми сновали лодки. Над многими судами в небо поднимались небольшие дымки, видимо, там топили печки и готовили еду. В бинокль разглядели, что с бортов одних плавучих домов на другие были перекинуты широкие трапы, образующие целые улицы, по которым жители могли добираться до самого берега. Стало очевидно, что к берегу через этот город на воде катамаран провести не удастся.

— Что меня удивляет, друзья, — сказал доктор, когда они отошли от Ютландии, — так это топография затопления Европы во время Катастрофы. Понятно, почему уцелели шведские и норвежские земли Скандинавии — большая их часть всегда лежала высоко над уровнем моря. Но каким образом уцелела большая часть низменной Дании? Я помню, что до Катастрофы наивысшая датская точка над уровнем моря была где-то метров сто семьдесят.

— Действительно странно, — согласился Ланселот.

— А вот я знаю! Знаю, почему Ирландия с Шотландией сохранились, а вся Англия ушла под воду, — сказала Дженни. — Англия вместе с Америкой была зачинщицей третьей мировой войны! Кто больше горя принес человечеству, тот больше других и наказан. Ваша Скандинавия триста лет как отвоевалась, потому и уцелела.

— В этом что-то есть, Дженни, — сказал доктор.

— Да нет, друзья, это вы увлеклись. Ваша теория катастроф не работает. Германия в прошлом веке две мировых войны развязала, а в Катастрофе уцелела половина ее земель.

— Германия покаялась в своих прошлых преступлениях, — сказал доктор.

— Но Германия бомбила Сербию, — заметил Ланселот.

— Она и в этом раскаялась и потому пыталась остановить Америку, когда та напала на Ирак.

— А Сербию, между прочим, Катастрофа вообще не задела, — заметила Дженни.

— Все это звучит почти убедительно, — сказал Ланселот.

— Но я опровергну вашу симпатичную теорию одним лишь словом, и слово это — Россия.

— Сдаюсь, — сказала Дженни. — Россия — это угроза всему человечеству…

— Так говорит Мессия! — сказал доктор Вергеланн.

Они обогнули Ютландию с севера, повернули на юг и шли почти до самой ночи. Под вечер они увидели скалистый островок, с моря казавшийся необитаемым, и пристали к нему. Изголодавшийся Патти первым соскочил на берег и бросился выискивать между камней редкие пучки травы. Найдя немного плавника, развели костер, поужинали и улеглись спать у костра в спальных мешках — пилигримам хотелось выспаться на твердой земле.

Утром Дженни проснулась раньше всех и решила поискать укромный уголок, чтобы привести себя в порядок: после полуторанедельного сидения в Эльсиноре ей еще ни разу не удалось как следует вымыться. Она огляделась. Почти весь островок занимала большая серая скала с плоской вершиной, на которой покоились два огромных круглых валуна. Она зашла за скалу и увидела, что остров не был отрезан от суши: каменистая коса с тропой поверху шла от него к недалекому берегу, низкому и топкому на вид, поросшему тростником и кустарником. За плавнями виднелась гряда невысоких дюн, а за дюнами — красные крыши города. Дженни обрадовалась, но сначала все таки выкупалась, вымыла волосы и выстирала кое-что из одежды. Потом вернулась на катамаран, протянула веревку от мачты к палатке и развесила на ней белье. Закончив свои труды, она разбудила Ланселота с доктором, спавших у потухшего костра, и поведала им о своем открытии.

— Надо сходить на разведку, — сказал Ланселот. — Может быть, мы сумеем раздобыть в городе корм для нашего Патти. Бедняга совсем оголодал в Эльсиноре, вид у него грустный и потерянный, как у принца Гамлета.

— Но катамаран нельзя оставлять без охраны, — возразила Дженни. — Давайте сделаем так: мы с доктором возьмем рыбу для обмена, нагрузим на Патти и сходим в город, а ты оставайся на «Мерлине».

По дороге к городу Дженни и доктор увидели пространные поля, засеянные высокими растениями, по виду напоминавшими артишоки.

— А в новостях недавно передавали, что саранча напала на Датский архипелаг, — удивилась Дженни. — Смотрите, доктор, какие прекрасные и сильные растения! Я думаю, это какой-то новый вид артишоков: вы только поглядите, как они похожи на гигантский чертополох! Но, конечно, они далеко не такие красивые.

— Патти наверняка с вами согласен, — улыбнулся доктор, — он совсем не обращает на них внимания. Я вас понимаю, Дженни: чертополох символ Шотландии, и никакому артишоку с ним не сравниться! — Все-то вы знаете, доктор Вергеланн! — Живу долго, — улыбнулся доктор. Они подошли к городу и увидели, что вблизи он вовсе не такой благополучный, каким казался издали. Половина домов в нем была разрушена, а добрая часть города еще и затоплена мутной зеленоватой водой. На высоких местах потрескавшийся асфальт был сухим, а там, где город покрывала вода, улицы превратились в каналы, площади — в лагуны, и дома стояли в воде выше первого этажа — дома без дверей. Но люди в этих домах жили: Дженни с доктором увидели над крышами легкие дымки и еще издали услышали запахи готовящейся еды.

Дженни, Патти и доктор вошли в город поутру, поэтому людей на улицах было немного. На них поглядывали с удивлением, особенно на Патти. Они выбрали горожанина, казавшегося на вид приветливее других и лучше одетого, и спросили его, где в этом городе можно купить еду?

— Я как раз направляюсь на рынок, идем те со мной. — Это в центре, недалеко.

Горожанин провел паломников по самому краю затопленной части города. Они пробирались по замусоренным и покрытым нечистотами улицам, под ногами у них хлюпала жидкая зловонная жижа. Они видели жителей, плавающих по улицам-каналам на плотиках, сделанных из уложенных друг на друга дверей, для прочности связанных веревками и проволокой. Передвигались они с помощью шестов. Некоторые из них снимали что-то с затопленных стен и складывали в мешки.

— Не пойму, что они там собирают? — спросила Дженни.

— Ракушки. Вы увидите их на рынке, но ни в коем случае не покупайте: ими уже половина города отравилась, и многие на смерть. Именно из-за ракушек мне никак не удается уговорить жителей этих кварталов переселиться повыше, хотя там полно свободных домов. А жить тут опасно не только по причине гнилой воды: в затопленных подвалах укрылись водяные монстры, и с наступлением темноты они начинают охоту на людей. Но люди держатся за свои прежние жилища из-за добычи ракушек, травятся сами и травят других — в ожидании, пока Мессия справится с ситуацией.

— В городе нехватка продовольствия? — спросил доктор.

— Голод, — коротко ответил горожанин. — Все посевы уничтожены саранчой.

— Но по дороге сюда мы видели огромные площади, занятые какой-то высокой культурой вроде артишоков. По виду растения казались на редкость здоровыми, — сказал доктор.

— Они здоровы и еще как. Это дьяволох. Саранча его не берет, но и в пищу людям он не годится.

— Я слышал об этом растении в новостях, но в наших краях он не растет. Дьяволох ядовит?

— Хуже. Это растение-мутант, и человеческий организм просто не способен его усвоить. Зато в обратном направлении пищевая цепочка работает отлично: сам дьяволох прекрасно усваивает любую органику. Он уже подбирается к самому городу, и скоро нам придется его покинуть и уходить в глубь острова, а это значит — дальше от моря и от пищи. — А нельзя его уничтожить гербицидами?

— Может, и можно, только гербициды взять негде.

Вскоре они вышли на рыночную площадь. Здесь продавалось и покупалось, вернее, обменивалось, абсолютно все, от ржавых гвоздей и старой одежды до высушенных моллюсков.

— В городе бытует мнение, что если ракушки высушить и прокалить на огне, они теряют свои ядовитые свойства. Бесполезно объяснять жителям, что эта легенда не соответствует истине: бактерии погибают, но токсины остаются, — горько сказал их провожатый. — А теперь, после ядерного космического удара русских, бесполезно просить Медицинский центр о помощи лекарствами: вертолеты больше не летают — электроника отказала. Да и связи с центром нет по той же причине.

Дженни и доктор Вергеланн переглянулись.

— А вы, наверное, врач? — спросила Дженни.

— Хуже. Я бывший мэр этого умирающе го города.

После этих слов спутник распрощался с ними и отправился по рядам, осматривая товары и ведя разговоры с торговцами и покупателями.

Хлеба на рынке они не нашли: как им объяснили торговцы, в городе его просто не было. Зато на самом краю рынка доктор и Дженни увидели большую кучу бурого сена. На сене, подстелив под себя дерюжку, сидел худой белокурый юноша с гитарой в руках. Он тихонько перебирал ее струны и совершенно не обращал внимания на рыночную суету. Его напарник, на вид крепче и бойчее, с темными кудрявыми волосами, сбившимися в настоящее гнездо и с такой же давно нечесаной бородой, ходил вокруг своего товара, приминая взъерошенные ветром сухие стебли, и время от времени выкрикивал:

— Морская капуста, а вот экологически чистая морская капуста, добытая в море! Покупайте, покупайте! Меняем на все! Меняем на все! Пилигримы подошли поближе. похожи.

— Как ты думаешь, Патти, это вкусно? — спросила Дженни ослика, подводя его к груде сухих водорослей.

— Но-но! Держи свою животину подальше от нашего товара — он не для скотов! — А для кого же? — Для людей, конечно! — А попробовать можно?

— Попробовать? Ишь, хитрая! Так и про кормиться можно на рынке, если пробовать все подряд. Подошла какая-то рыжая патлатая девчонка и старикан, похожий на доктора, а с ними осел, и они желают бесплатно лакомиться нашей капусткой! Слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, — не повернув головы, безучастно отозвался напарник. — Правду сказать, на поморников они не похожи.

— А кто такие «поморники»? — спросил доктор Вергеланн.

— Будто сами не знаете! — Не знаем. Мы не здешние.

— То-то вид у вас такой сытый. А что меняете?

— Рыбу. И рыба у нас замечательная — копченая лососина.

— Ишь ты! Копченая рыба! Слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, — так и не повернув головы, отвечал нелюбопытный Хольгер.

— Хотите менять рыбу на капусту? — спросил Якоб.

— Посмотрим. Так все-таки, кто такие «поморники»?

— Это люди, которых мы в наш город не пускаем. Они живут там, в дюнах, — он махнул рукой в сторону моря. — Опасные люди.

— Понятно, — сказала Дженни. Она развязала мешок и достала из него небольшого лосося.

— Вот эту рыбу мы готовы поменять на вашу капусту, если наш ослик станет ее есть. Можно дать ему попробовать?

Якоб задумчиво поскреб свою запущенную бороду.

— Ладно. Дай, только немного. Ух, а как пахнет рыбка-то!

— Попробуйте и вы наш товар, — предложила ему Дженни, вынула карманный ножичек и отрезала хвост лосося. Якоб взял его, оторвал себе небольшой кусочек, а остальное вложил в руку парнишке с гитарой.

— Ешь, Хольгер! М-м! Она еще и солененькая! Хотел бы я знать, где это люди нынче соль достают? — У нас дома есть запас. — Где это «у нас»? — В Скандинавии.

— Эти люди, оказывается, из самой Скандинавии, слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, — ответил Хольгер, отложил гитару и начал аккуратно есть рыбу. Якоб вытер руки о рубашку и спросил: — Вы контрабандисты?

— Нет, мы пилигримы. Идем в Иерусалим.

— В Иерусалим на осле! Ну прямо как в Библии! Слышишь, Хольгер? — Слышу, Якоб.

Якоб взял щедрую горсть сухих водорослей и протянул ее Патти:

— На, пилигрим ушастый, угощайся! Бесплатно!

Патти вежливо взял у него из рук угощение, пожевал, проглотил и потянулся к куче.

— Но-но! Какой шустрый! Попробовал — и хватит с тебя, за остальное придется платить.

— У вас нет пустых мешков? — спросила Дженни. — Мы бы взяли всю вашу капусту, но нам не во что ее сложить.

— А сколько рыбы вы нам предлагаете за всю капусту и за мешки под нее? Пять рыб дадите? — Три.

— Три рыбы — за целый стог капусты и за четыре замечательных, почти целых мешка! А еще пилигримы! Слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, — монотонно отозвался Хольгер, не поворачивая головы в сторону спорящих. Дженни с некоторым недоумением заметила, что он еще ни разу не взглянул на них.

— Вы сами говорите, что мешки не новые. Вон тот, сверху, совсем дырявый. — Вы эту рыбину тоже в счет включите? — Конечно. — Ну так она тоже не совсем целая. — Я же для вас от нее кусок отрезала!

— А я вам дал за него горсть сена. Меняю сено и не совсем целые мешки на четыре не совсем целых рыбины. — Вы настоящий грабитель! — Да и вы девушка не промах. — Точно. Три с половиной лосося. — Четыре. — Три с половиной — крупных. Доктор удивленно наблюдал, с каким увлечением торгуется Дженни.

— Ладно, давайте четыре мелких — и по рукам, — предложил Якоб. — Идет?

— Идет, — ответила Дженни и вынула из мешка еще три рыбины.

— Вставай, Хольгер, будем укладывать товар.

Ленивый напарник встал, подобрал гитару и отошел в сторону, а Якоб взял мешки, на которых тот сидел, и начал укладывать в них проданный товар, плотно его утрамбовывая. Получилось как раз четыре полных мешка, и Дженни с Вергеланном связали их попарно и погрузили на Патти.

— Вот мы и расторговались на сегодня и можем идти домой. Слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, — ленивый напарник уложил свою гитару в порыжевший от старости футляр и закинул его на спину.

Якоб завернул лососей в тряпицу, обернул клочком старого мутного и ломкого пластика, сунул в сумку, повесил ее на плечо, потом взял своего напарника за руку и собрался уводить его с рыночной площади. Только тут Дженни и Вергеланн поняли, что Хольгер слеп. Дженни сочувственно вздохнула, уж очень красивый юноша был этот Хольгер — стройный, светловолосый и синеглазый, с небольшой аккуратной бородкой. И кого-то он ей очень напомнил.

Именно слепой их и спас. Он вдруг остановился, прислушался к базарному шуму и сказал:

— Якоб! Сюда идет Косой Мартин со своими людьми. Помоги пилигримам скрыться, иначе он их ограбит — отнимет ослика. Слышишь, Якоб?

— Слышу, Хольгер. А где сейчас Мартин и его банда, куда они идут? — озабоченно спросил Якоб.

— Сейчас они вошли в палатку к Стену-оружейнику. Если мы сразу же двинем в дюны, они нас, может, и не заметят.

— Ясно. Вот что, голубчики пилигримы, быстро линяем отсюда в дюны. Ступайте за нами. А там — вы нас не видели, и мы вас не знаем! — А что случилось? — спросила Дженни.

— Хольгер услышал, что на рынке появились наши местные бандиты: у него слух, как у оленя. Косой Мартин и его банда хуже поморников, а у вас такой сытый вид, что они обязательно к вам привяжутся. — Якоб ухватил Хольгера за руку и они заторопились прочь с рыночной площади. — Не отставайте! Мы вас дожидаться не станем, нам тоже есть чего терять!

Дженни потянула Патти, доктор поспешил за ними. Якоб и Хольгер нырнули в улицу между кирпичными руинами, свернули в один, в другой переулок, и через несколько минут все они оказались возле последних домов города. Перед ними были невысокие дюны, поросшие сизой осокой, а далеко за ними виднелась полоска воды.

— Если мы зайдем за дюну, нас будет не видно из города, — сказал Якоб, переводя дыхание. И вдруг закашлялся тяжело и надрывно.

— Тебе нельзя так быстро ходить, слышишь, Якоб?

— Слышу, Хольгер. Но не отдавать же было нашу рыбу Мартину с его сворой! Мы с тобой собирали водоросли почти под носом у поморников, носили домой тяжеленные мешки, сушили капусту по ночам на ветру, чтобы никто не увидел. И вот после таких трудов — возьми и отдай всю выручку бандитам!

— Спасибо вам большое, друзья мои, — сказал доктор. — Если бы вы еще могли под сказать, как нам теперь выбраться отсюда к стоянке нашего судна. — А где ваша стоянка? — спросил Якоб.

— Вчера вечером мы пристали к скалистому островку, а утром обнаружили, что он связан с сушей узкой песчаной косой. По этой косе мы и подошли к городу.

— А, знаю! Эта скала называется Задница Тролля. Опасное место, между прочим. Вы знаете, что сейчас вы на тот островок уже не попадете?

— Это как же так? Почему? — испугалась Дженни. 224

— Да потому, что коса выступает из воды только по утрам, во время отлива. Сейчас ее затопило приливом.

— Ничего. На островке остался наш друг с катамараном. Мы выйдем на берег и дадим ему знать о себе — он подплывет и заберет нас.

— Ничего у вас не получится, пилигримы. Никакому судну не подойти в том месте к берегу, там сплошные зыбучие мели. Ваш друг, может, еще и выплывет на берег, если он хорошо плавает, но судно вы точно потеряете. — У нас катамаран.

— Это не имеет значения, мели очень высокие.

— А вы можете показать безопасное место, где катамаран может подойти к берегу?

— Слышишь, Якоб? Надо помочь пилигримам. — Как скажешь, Хольгер. — Пошли, пилигримы!

Он снова взял Хольгера за руку и повел всех по узкой, едва видимой тропе между дюнами. Они шли долго и наконец вышли к берегу. Тут Дженни с доктором поняли, что без помощи Якоба они ни за что не нашли бы вновь Задницу Тролля: за время их отсутствия островок погрузился в воду, и два огромных валуна, лежавшие утром на вершине скалы, теперь действительно напоминали торчащий над водой каменный зад тролля, за чем-то нырнувшего в воду. От косы, соединявшей островок с сушей, не осталось и следа. У самой каменной «задницы», оставшейся от островка, тихонько покачивался «Мерлин», Ланселота на палубе не было.

— Ланселот, наверное, спит, — сказала Дженни доктору, — сейчас я покричу ему, — и она уже поднесла руки ко рту.

— Стойте, девушка! — Якоб схватил ее за руку. — Если вы сейчас позовете своего друга, и он вас услышит, сумеете ли вы ему растолковать, что здесь нельзя подходить к берегу? Ветер дует с его стороны, он может вас не расслышать и, наоборот, поспешит сюда и напорется на мель. Идемте, я покажу вам глубокую бухту, куда он сможет безопасно войти. Оттуда и позовете.

Они прошли по берегу и действительно вскоре увидели укромную бухту среди скал, где вода была прозрачна и глубока.

— Теперь только суметь бы докричаться до вашего друга, — озабоченно проговорил Якоб.

— Ну, с этим нет проблем, — улыбнулась Дженни и похлопала Патти по спине. — Ну-ка, Патти, давай вместе покличем нашего Ланселота.

Патти поднял голову, вздернул верхнюю губу, обнажив розовую десну с огромными зубами, и приготовился.

Дженни громко закричала, сделав руки рупором: — Ланселот! Я зде-е-есь! Патти закричал: — Ия! Ия! Ия! Дженни прокричала: — Я жду тебя-а-а! Патти вторил ей: — Ия! Ия! Ия!

На палубе «Мерлина» показался Ланселот. Он увидел их, помахал рукой и сразу же направил катамаран в бухту. Подведя судно к большим камням у самого берега, он крикнул:

— Дженни, доктор, привет! Почему вы оказались здесь? Напротив острова песчаный берег: я мог бы там опустить в воду трап, чтобы Патти легче было взойти на катамаран, а здесь он может ноги переломать на камнях!

— Ланселот! Эти люди говорят, что берег напротив острова опасен, перед ним сплошные песчаные мели.

— Ах, вот оно что!.. Ну и как же мы теперь поступим с Патти?

— Якоб, вы поможете нашему другу опустить в воду трап? — Охотно.

— А мы с доктором подведем к нему Патти и заставим на него взойти. Только бы он не заупрямился, а то придется поднимать его на веревках.

Патти вел себя вполне покладисто. Якоб снял с его спины мешки с кормом и понес вперед: ослик не захотел оставлять свою капусту без присмотра и без колебаний поднялся вслед за Якобом на катамаран по трапу.

— Ланселот, вот это Якоб, а там на берегу — Хольгер, — сказала Дженни, когда Патти был водворен на свое место у кормы. — Они нас очень выручили. Мы потом тебе расскажем.

— В самом деле? Спасибо, Якоб. А почему второй гость не поднимается на борт? Пока вы гуляли, я занимался обедом, и он уже готов.

— Хольгер не может сам подняться, он слепой, — пояснил Якоб.

— Ну так сходите за ним! Пора садиться за стол.

Якоб сбегал на берег и помог Хольгеру подняться на борт катамарана.

Доктор вынес из трюма складные стулья для гостей, и все уселись за стол возле камбуза.

— Хольгер, Хольгер! Ты знаешь, чем нас тут угощают? Это суп из креветок — настоящих, а не той сухопутной дряни, что посту пает из Центра питания. А в супе плавают петрушка и лук. А это что такое? Неужели сухари? Хольгер! Сухари из настоящего хлеба! Вот тебе сухарик, вот ложка. Ты еще не забыл, как надо держать ложку, Хольгер?

— Не забыл, Якоб. Спасибо. Ланселот внимательно наблюдал за гостями, и когда они быстро прикончили свои порции, кивнул Дженни, чтобы та подлила им супу. Потом все пили чай из трав, насушенных Дженни. Якобу и Хольгеру предложили к чаю еще по одному сухарю, и они, конечно, не отказались.

— Вы братья, молодые люди? — спросил доктор.

— Да. А вы и вправду доктор? — спросил в свою очередь Якоб. — Доктор Вергеланн, к вашим услугам.

— Можно вас кое о чем спросить, доктор? Вот вы все идете в Иерусалим. Раньше Мессия исцелял увечных по жребию, а как теперь, вы не слышали?

— Разве вы не видели в новостях, как теперь проходят исцеления?

— У нас с Хольгером давно нет персоника, с тех пор как нет и дома. А теперь их ни у кого нет: как только началась война с русскими, так все персоники в городе, у кого они еще оставались, начисто вырубились. — Почему?

— Говорят, русские что-то взорвали в космосе. Персональные коды тоже больше не действуют, и у кого были деньги в банке, теперь остались ни с чем.

— Неужели нельзя восстановить банковские счета?

— А кто станет этим заниматься? У нас, в Дании, порядка давно нет, все сгнило и развалилось, а за последние недели тем более: бывшие власти бегут на юг и на север, а на их место сразу же являются бандиты. Один наш мэр еще держится, но и он уже делит власть над городом с Косым Мартином.

— А как же полиция, армия, экологисты? Они разве не могут поддержать порядок?

— После начала войны мы их и не видели. Так что же происходит в Иерусалиме в последние месяцы?

Ланселот рассказал о массовых исцелениях Мессии, рассказал и о том, какую плату должны внести паломники.

— Сто планет! — вздохнул Якоб. — Слышишь, Хольгер?

— Слышу, Якоб, и знаю, о чем ты дума ешь. Не надо мечтать о невозможном, брат. Даже если бы эти добрые люди взяли нас в паломничество, чем бы мы заплатили им за дорогу? А как бы мы нашли сто планет в Иерусалиме?

— Я мог бы там найти работу и все деньги откладывать, а ты мог бы играть и петь на улицах, и за это люди давали бы нам еду и деньги.

— Ты же знаешь, Якоб, что моя игра не многим нравится, серьезная музыка давно никого не интересует.

— Почему же? — возразил доктор. — Я, например, всегда слушал только классическую музыку. Вы не сыграете для нас что-нибудь, Хольгер? — О, с радостью!

Хольгер достал из футляра свой инструмент и заиграл сложную испанскую пьесу. Музыка была прекрасна и печальна.

Пока Хольгер играл, Дженни неотрывно смотрела в лицо Ланселота, а он старательно отводил от нее глаза. Дженни взяла жениха за руку, и ему все-таки пришлось встретиться с ней взглядом. Но прочитав мольбу в ее глазах, Ланселот покачал головой. Дженни вздохнула, сокрушенно кивнула и больше на него не смотрела. Вдруг Хольгер прервал игру и замер.

— Я слышу стук копыт, — сказал он. — В нашем городе только у банды Косого Мар тина есть лошади. По-моему, они двигаются сюда, к берегу.

— Ланселот, вам бы лучше отчалить пока не поздно, — сказал Якоб. — А нас вы потом где-нибудь высадите. Учтите, у Мартина и его банды есть ружья и автоматы.

Доктор и Дженни подняли сходни и якорь, Ланселот встал к штурвалу и запустил двигатель. Но они опоздали: на верхушку дюны выскочили несколько всадников в военной форме. — Это они? — спросил Ланселот у Якоба.

— Да, они! Уходите скорее подальше, как бы они не начали стрелять!

Но они начали. Скакавший впереди бандит остановился и дал очередь в воздух.

— Якоб Йенсен! — закричал он. — Скажи этим людям, чтобы они поворачивали обратно к берегу! Я дам тебе сто планет за то, что ты мне их передашь вместе с грузом и судном! Слышишь, Йенсен? Сто планет! Золотом!

— Эй, Мартин! — закричал Якоб, высовываясь из рубки. — Они в моих руках! Только тут к берегу не подойти. Я поведу судно туда, где можно будет пристать! Иди за нами! — Идет, Якоб! А добыча хорошая?

— Здесь красивая женщина вся в золоте и полно еды!

— Ого! Ты отличный парень, Якоб! Веди их вдоль берега на расстоянии выстрела, что бы я мог держать ситуацию под контролем!

— Иди к Заднице Тролля, Мартин! — крикнул Якоб и уже тихо сказал пилигримам: — Мартин знает, что между Задницей и берегом нам не пройти, поэтому не станет стрелять, когда увидит, что мы заходим за скалу. А под прикрытием скалы вы повернете в открытое море и уйдете из-под выстрелов. Сможете быстро развернуть парус? — Сможем. — Готовьте парус. Ветер нам поможет. Никто из пилигримов не спросил, что же будет дальше с Якобом и Хольгером, если катамаран выйдет в открытое море, все были заняты работой.

Маневр удался. Как только между «Мерлином» и бандитами оказалась скала, доктор с Якобом поставили парус, и Ланселот повел катамаран в открытое море. Как только Задница Тролля перестала прикрывать «Мерлина», бандиты поняли, что добыча от них ускользает и подняли стрельбу. Но пули до катамарана уже не долетали.

Когда «Мерлин» ушел так далеко в море, что берег остался на горизонте, и все наконец расслабились, Хольгер снова достал свою гитару:

— Косой Мартин испортил мою музыку. Хотите, я вам сыграю снова?

— Конечно, — сказал доктор. — А что это за пьеса?

— «Прощанье с Альгамброй». Это испанская пьеса старинного композитора Франсиско Таррего. Я вам на прощание сыграю, — ответил Хольгер и заиграл. И снова все слушали музыку, позабыв о бандитах.

— Ну вот, — сказал Хольгер, кончив играть и убирая гитару, — теперь мы простились. Якоб, выбери место на берегу, откуда мы сможем добраться до дома.

— Вы хотите возвращаться домой? — удивился Ланселот. — А как же Иерусалим? — При чем здесь Иерусалим?

— Разве вы с братом не мечтали попасть в Иерусалим, чтобы Хольгер смог получить от Месса исцеление? Теперь, когда вы нашли сто планет на исцеление, вам есть смысл плыть вместе с нами. — Какие сто планет мы нашли?

— Те, которые вам хотел дать Косой Мартин в уплату за предательство. Отказавшись от них, вы сделали нас своими должниками: считайте, что сто планет у вас есть. Правда, деньги у меня лежат на счету в банке, но если вся электроника Планеты вышла из строя, то я не знаю, как я смогу их теперь перевести на счет Мессии. Однако надеюсь, что в Иерусалиме с этим все как-нибудь уладится: не одни же мы с вами оказались в таком положении!

— Спасибо, спасибо! Я не знаю, что сказать… Хольгер, слышишь?

— Слышу, Якоб, и тоже не знаю что сказать. Я лучше что-нибудь сыграю.

— Да будет вам, — отмахнулся Ланселот. — Нет-нет, я не про музыку! Играйте, Хольгер, репетируйте, пока есть время. Нам всем, включая Патти — вы заметили, как он слушал музыку? — очень нравится ваша игра, она придаст особый комфорт нашему плаванью. Кстати о комфорте. В каюте у нас тесно, еще двух человек в нее не втиснуть. Но если Дженни не возражает, мы устроим вас в будке Патти на корме, а для Патти устроим загородку возле камбуза: все равно он любит находиться там, где Дженни.

— Мы с Патти не возражаем, — улыбнулась Дженни. — Хорошо бы только сделать для него небольшой навесик на случай дождя.

Якоб пообещал собственноручно соорудить для Патти загородку и навес, как только им попадется на берегу подходящий плавник. Дженни спросила Якоба:

— Я понимаю, женщина, которую вы обещали бандитам — это я, ну а где же то золото, которым я будто бы обвешана?

— А вы, Дженни, при случае загляните в зеркало: у вас на голове целая копна червонного золота. А вы, значит, подумали, что я решил сдать вас Косому Мартину?

— Якоб! — возмущенно воскликнула Дженни. — Я так струсила, что вообще ни о чем не думала, пока мы от них удирали.

— Да, вы очень похожи на трусиху, — усмехнулся Якоб.

— Ох, не говорите, — вздохнула Дженни, глядя на тающий вдали датский берег. — С детских лет только и делаю, что борюсь со своей трусостью. — У вас получается.

Вечером в каюте, причесываясь на ночь, Дженни сказала Ланселоту:

— Знаешь, Ланс, Хольгер ничем не похож на моих братьев, но у меня к нему какое-то родственное чувство, как будто нас связывают семейные узы. Я часто заранее угадываю, что он скажет, что сделает. Странно это, правда?

— А он тебе никого не напоминает, Дженни-королек?

— Да, кого-то напоминает и очень сильно, какого-то близкого человека, вот только никак не вспомню, кого именно?

— В самом деле? А вот я так сразу понял, — засмеялся Ланселот. — Он как две капли воды похож на нашего короля Артура! — Ой, правда! То-то он мне так нравится! — Скромница ты моя!