Глава 22. Когда телефон зазвонил примерно через полчаса, Матиас просто смотрел на устройство

 

Когда телефон зазвонил примерно через полчаса, Матиас просто смотрел на устройство. Должно быть, Мэлс перезванивает ему.

Черт возьми, какой бардак…

После того как Джим ушел заказывать завтрак, отдавать распоряжения или еще какое дерьмо, Матиас, оставшись в одиночестве, первым делом позвонил Мэлс и попытался выяснить, правдива ли история про отца и сына из Бостона. До него не дошло, что она слышала о произошедшем в подвале, но, да ладно, тугодумие на лицо. О заварухе трещат по всем новостям. Даже не-журналисты, кто особо не следит за новостями.

Телефон прекратил электронный звон. Но Мэлс наберет заново.

Боже, ее голос во время их разговора. Он звучал подозрительно, и так для нее лучше. По стольким параметрам. Но это убивало его.

Когда телефон снова затрещал, Матиас не смог вытерпеть. Схватив трость, он подошел к двери в номер и слепо направился к лифту. Спускаясь, он не представлял, куда направляется. Может, за завтраком.

Определенно за завтраком.

Вот что делают люди в девять утра во всех уголках страны.

Иииии, разумеется, единственный открытый ресторан оказался тем, с которым он так интимно познакомился прошлой ночью… и, проходя мимо стены из цветного стекла, он решил покинуть земли «Мариот»…

– Матиас?

Услышав женский голос, он резко развернулся. Медсестра из больницы, та, что протянула ему руку помощи, образно выражаясь. Вне работы она была свежа как маргаритка, темные волосы распущены по плечам, бледное платье было ниже колен.

Она выглядела почти как невеста.

– Что ты тут делаешь? – спросила она, подходя ближе. – Я думала, ты выздоравливаешь дома.

Люди проходили мимо нее, они пялились, мужчины с фантазиями во взглядах, женщины – с разнообразной степенью зависти и неприязни. Но, с другой стороны, она была сногсшибательно красива.

– Я в порядке. – Он попытался не пялиться на нее. Так же жжет глаза, когда ты смотришь на солнце.

– Моя мама приехала в город. Или, точнее, она должна была уже приехать. Ее самолет должен был приземлиться полчаса назад, но его задержали в Цинциннати[78] из-за бури. Я гадала, подождать или же отправиться домой… мы собирались позавтракать. Ты ведь в ресторан направляешься?

– Эм, да.

– Ну, тогда платим вскладчину? Я умираю с голоду.

Ее черные глаза буквально сияли, ярко, чем напомнили ему о ночном небе. Но этого мало, чтобы усадить его в…

– Окей, – услышал он свой ответ, будто кто-то третий говорил его ртом.

Они вдвоем подошли к стойке метрдотеля[79].

– Нас двое, – сказал Матиас, когда мужчина начал внимательно рассматривать медсестру, а потом замер, словно олень перед светом фар, очевидно одурманенный прелестной внешностью.

– Я хочу сесть у окна, – сказала она, медленно улыбаясь парню. – Может вон…

Только не окно, из которого он вчера выпрыгнул, подумал Матиас.

– … там.

Бинго-мать-твою.

– О, да, именно там. – Метрдотель усек программу, подхватив пару книжек в кожаном переплете и указывая путь. – Но есть места лучше, с роскошным видом на сады?

– Мы не хотим, чтобы солнце светило слишком ярко. – Она положила ладонь на руку Матиаса и слегка сжала, будто хотела, чтобы он знал, что она следила за его плохим зрением.

Блин, ему на самом деле не нравилось, когда она прикасалась к нему.

Пока они шли по комнате, женщина произвела полный фурор, мужчины пучили глаза поверх своих «Уолл Стрит Жорналов», чашек с кофе и – иногда – поверх голов своих жен. Она отнеслась ко всему хладнокровно, будто такое внимание – привычное дело.

После того, как они устроились у окна, над которым надругались они с Джимом, появился кофе, и они зависли над меню. Цивильная рутина, приходящая с обсуждением и выбором завтрака из пятидесяти разных блюд, играла на нервах. И он не хотел есть с медсестрой, хотя, если быть совсем честным, он вообще ни с кем не хотел завтракать.

Дела с Мэлс – это проблема. Да, он позвонил ей с просьбой найти информацию, но по правде говоря, он просто хотел услышать ее голос.

Он соскучился за эту ночь…

– Мыслями не поделишься? – мягко спросила медсестра.

Матиас выглянул из окна на здание через улицу.

– Я просто осознал… я не знаю твоего имени.

– О, прости. Думала, его указали на вывеске на твоей палате.

– Возможно, так и было, но эта табличка могла быть подсвечена неоном, и я вряд ли бы заметил ее.

Разумеется, это ложь. На самом деле, там не была указана медсестра, только лечащий врач, а на ее форме не было именной таблички.

Что, если задуматься, казалось немного странным…

Она подняла изящную ручку и положила на грудь… как приглашение осмотреть ее декольте.

– Называй меня Ди.

Он смотрел ей в глаза.

– Сокращённое от Дэйдры?

– От Девины. – Она отвела взгляд, будто не хотела вдаваться в подробности. – Моя мама всегда была набожной женщиной[80].

– Это объясняет твое платье.

Ди печально покачала головой и пригладила юбку.

– Как ты узнал, что это – не мой стиль?

– Ну, с одной стороны, этой одежде место на сорокалетней женщине. Джинсы и парка больше подходят твоему возрасту.

– И сколько мне, по-твоему?

– В районе двадцати пяти. – Может, поэтому ему не нравилось, когда она прикасалась к нему. Она была молода, слишком юна для кого-то вроде него.

– Двадцать четыре, на самом деле. Именно поэтому моя мама приезжает. – Она снова коснулась груди. – Именинница.

– С днем рождения.

– Спасибо.

– Твой отец тоже приедет?

– О… эм. Нет. – Сейчас она полностью закрылась. – Нет, он не приедет.

Черт возьми, последнее, что ему нужно – лезть в ее личную жизнь.

– Почему нет?

Она покрутила чашку кофе на тарелке.

– Ты такой странный.

– Почему?

– Я не люблю говорить о себе, и вот я откровенничаю.

– Ты рассказала не так много, если тебе станет легче.

– Но… я хотела бы. – На мгновение ее глаза опустились на его губы, будто она думала о том, о чем ей на самом деле не следовало думать. – Я хочу.

Нет. Этому не бывать, подумал он.

Особенно после Мэлс.

Ди наклонилась, ее груди грозили выскочить из платья.

– Я не в силах перестать думать о тебе.

Чудно. Восхитительно. Просто-мать-его-идеально.

В напряженной тишине Матиас посмотрел на огромное окно рядом с ним. Он однажды выпрыгнул через него.

Если разговор станет совсем неловким, он может повторить трюк.

 

***

 

Мэлс повесила трубку и откинулась на спинку кресла. Когда оно заскрипело, она придумала новую мелодию, покачиваясь взад-вперед.

По какой-то причине она не сводила глаз с кофейной кружки, оставленной другим журналистом.

Когда ее телефон затрезвонил, она подпрыгнула и спешно схватила трубку. Быстрый взгляд на экран, и ей захотелось выругаться… не потому, кто звонил, а потому кто НЕ звонил.

Может, Матиас в душе.

Люди ходят в душ по утрам.

Ага, в течение, хм, получаса? Она набирала каждые пять минут.

– Алло? – ответила она.

– Хэй, Кармайкл. – Это Болтун Монти; она узнала по треску его жевательной резинки. – Это я.

Ну, по крайней мере, она ждала этого звонка.

– Доброе утро.

– У меня есть кое-что. – Его голос понизился, весь такой шпионский. – Просто бомба.

Мэлс выпрямилась, но без бури восторгов. Зная ее удачу, «бомба» была скорее гиперболизированной, чем водородной.

– Да ладно?

– Кто-то поработал над телом.

– Что, прости?

– Как я уже сказал, я первым оказался на месте и сделал несколько фотографий… знаешь, в пределах должностного положения. – На связи послышался шорох, а потом приглушенные голоса, будто он разговаривал с кем-то и прикрыл трубку рукой. – Прости. Я в участке. Дай мне выйти отсюда, и я перезвоню.

Он повесил трубку прежде, чем она успела ответить, и Мэлс могла представить, как он уклоняется от своих напарников-офицеров, направляясь к парковке, словно принимающий Илай Мэннинг[81].

Разумеется, когда он перезвонил, то был запыхавшимся.

– Ты меня слышишь?

– Да, слышу.

– Так вот, на моих фотографиях тела есть кое-что, чего нет на официальных снимках.

Вот и намек для ее возгласа «о мой бог», и он был искренним.

– В чем разница?

– Встреться со мной, и я покажу.

– Когда и где?

Завершив звонок, она глянула на часы и снова набрала номер Матиаса. Нет ответа.

– Хэй, Тони, – сказала она, переваливаясь через перегородку между их рабочими местами. – Я могу одолжить твою…

Парень бросил ключи, ни на секунду не отрываясь от разговора по телефону, с кем бы он ни был. Когда она послала ему воздушный поцелуй, он накрыл рукой сердце и изобразил обморок.

Покинув отдел новостей, она села в игрушку Тони и пересекла город по маршруту, который, совершенно случайно, проходил через… ну, вот неожиданность, гостиницу «Мариот».

И у нее добрых полчаса в запасе перед встречей с Болтуном.

По невероятной удаче, она нашла свободное место на парковке прямо напротив входа в вестибюль… но потребовалось две попытки, чтобы поставить машину, ее навыки параллельной парковки притупились из-за постоянного использования гаражей за то время, что она провела в Колдвелле.

К тому же, Мэлс чувствовала себя настойчивым преследователем, что не помогало за рулем.

Когда она вошла в вестибюль, ей показалось, что кто-то из охраны должен был остановить ее и отправить к выходу, но на нее не обратили внимание… отчего она задумалась, как много людей суетились здесь над вещами, которые находили отвратительными.

Она проехала на лифте на шестой этаж с бизнесменом, чей помятый вид и красные глаза указывали на то, что он летел всю ночь откуда-то.

Может, даже собственными руками махал.

Выходя на этаже, она свернула направо и прошла по застеленному ковром коридору. Подносы стояли у дверей, коварные приветственные коврики с грязными тарелками, полупустыми чашками с кофе и запачканными салфетками.

В дальнем конце, перед открытой дверью стояла тележка горничной, свет из комнаты лился в коридор, подсвечивая рулоны новой туалетной бумаги, свернутые полотенца и бутылки со спреем.

На двери Матиаса до сих пор висела табличка «Не беспокоить», и значит, он еще не съехал.

Припав ухом к панелям, она вознесла быструю молитву, чтобы он не вздумал открыть дверь в этот самый момент.

Ни звука бегущей воды. Ни бормотанья ТВ. Низкого голоса на телефоне.

Она постучала. И чуть громче.

– Матиас, – сказала она двери. – Это я. Открой.

Ожидая ответа, который не последовал, она окинула взглядом горничную, которая вышла из номера с целлофановым мешком, полным мусора. На короткое мгновение, она подумывала разыграть сцену «Я-забыла-свои-ключи», но опасалась, что уловка не сработает в Колдвелле-после-9/11[82]… и в итоге, возможно, ее вышвырнут вверх тормашками.

Ну, просто плюс к ее характеру: проникновение в частную собственность даже не маячило на ее радаре запретов; страх быть застуканной – вот что ее остановило.

Чувствуя к себе отвращение и злость на Матиаса, Мэлс снова вернулась к лифту, и, выйдя на первый этаж, она собиралась пройти к машине Тони, сесть в чертову штуковину и приехать не положено рано на встречу с Монти и его говорливым ртом.

Вместо этого, она прошлась по вестибюлю, заглянув в лавку с подарками, дошла до спа-салона…

Ага, ведь он обязательно будет в этот момент покупать халаты и делать огуречную маску на лицо. Ну точно.

Добравшись до ресторана, который был уже открыт, она почти бросила свою погоню за химерой, но решила лишь одним глазком заглянуть в…

По другую сторону массива столов, сидя у окна, Матиас завтракал с брюнеткой в лимонном платье.

Кто она такая…

Та медсестра, что ли? Из больницы?

– Хотите стол для одного? – спросил мэтр.

А, нет, это будет нежелательно. Только если к нему не полагался пакет для рвоты…

– Нет, спасибо.

Брюнетка рассмеялась, закидывая голову назад так, что ее волосы рассыпались волнами…

Она была идеально красивой, словно двигающая фотография, ретушированная в нужных местах.

Матиас сидел напротив нее, его было сложно прочесть, и в какое-то абсурдное мгновение собственничества, Мэлс обрадовалась, что он носил ее очки. Метафорично, как если бы она пометила его оградный столб.

– Вы кого-то ждете? – спросил метрдотель.

– Нет, – ответила она. – Уверена, что он занят.