Категории, методы исследования и функции политической науки

 

В любой научной дисциплине важную роль играет система ее основных понятий, или категорий, которые отражают наиболее общие и существенные черты изучаемых процессов и явлений. Понятийный аппарат политической науки включает в себя целый ряд междисциплинарных категорий, используемых социальной философией, правовыми, историческими и другими общественными дисциплинами, например, общество – совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей; государство – основной институт политической системы, осуществляющий управление обществом, и т. п., а также некоторые термины, заимствованные из общей теории систем, кибернетики, математической статистики и теории вероятности. Вместе с тем политическая наука имеет и свои собственные категории: политика, политические организации и др.

Так, категория “ политическая сфера ” обозначает специфическую область функционирования общества, в которой коренятся истоки политической деятельности во всем ее многообразии и развитии. В ней реализуются политические интересы личностей, социальных групп и [c.13] слоев, партий, движений и других субъектов политики, направленные на завоевание, удержание и использование политической власти, под которой понимается способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность и поведение людей с помощью авторитета, права или насилия. Взаимодействие субъектов политики по поводу приобретения, перераспределения и осуществления политической власти обозначается категорией “ политические отношения ”. Целостная, интегрированная совокупность политических субъектов, структур и отношений, выражающая интересы широкого спектра социальных общностей и сил получила название политической системы общества.

Разные субъекты политики обладают различной степенью политической активности, включающей в себя политическое поведение – взаимодействие субъекта с политической действительностью, его действия и ориентации по отношению к политической практике. Вовлечение членов социально-политической общности на индивидуальной или групповой основе в процесс политико-властных отношений внутри данной общности или на определенной стадии исторического развития международного сообщества характеризуется категорией “ политическое участие ”. Противоположностью данного понятия выступает термин “ политическое отчуждение ”, обозначающий состояние, при котором политические идеи, отношения и организации превращаются в нечто, независимое от личности, противостоящее, а иногда и враждебное ей. Мера политической активности, глубина политического участия или отчуждения в обществе во многом зависят от уровня развития политической культуры – составной части общей культуры, охватывающей политический опыт, знания, образцы поведения субъектов политики и выступающей в качестве интегральной характеристики политического образа жизни страны, социальной группы, индивидов.

По отношению к рассмотренным понятиям в качестве обобщающей выступает категория “ политическое ”. Она отражает не только собственно политические явления, но и специфические стороны других общественных явлений, приобретающих политическое качество, если они прямо или косвенно “втягиваются” в “поле” политического властвования или участия, соотносятся и связываются с целями и задачами социальных групп, реализующих свои политические интересы и идеалы в условиях конкурентной борьбы или сотрудничества, а также в той или иной мере касаются деятельности, направленной на завоевание, сохранение и использование государственной власти, на определение форм, задач, принципов, содержание деятельности государства и всей системы власти в целом ²⁰. Как чрезвычайно сложное и многомерное явление, политическое нельзя сводить лишь к какому-либо одному его аспекту. Вместе с тем неверна и излишне расширительная трактовка этой категории, распространяемая на всю сферу общественных отношений.

Формирование понятийного аппарата современной политологии [c.14] сталкивается с целым рядом проблем. Одной из них, вызывающей неоднозначное отношение со стороны российских исследователей, выступает заимствование из других языков большого количества специальных терминов. “Наша отечественная литература, – отмечает, в частности, профессор Р.Ф.Матвеев, – наводнена сейчас такими выражениями, как “консенсус”, “импичмент”, “легитимность”, “элитарность”, “истеблишмент” и т.п. Такой процесс, конечно, естественен, но некоторые работы невозможно понять без знания английского или другого европейского языка. Говорят, что в русском таких понятий нет, но их не было и в европейских языках. Эта проблема пока еще не решена” ²¹. Действительно, пока что довольно трудно предложить какую-либо завершенную систему понятий, с которой смогли бы согласиться различные политологические школы. Поэтому ее разработка и совершенствование сегодня остаются одной из важнейших задач отечественной науки о политике.

Наряду с категориально-понятийным аппаратом существенное место в системе научного знания занимают методы исследования. Многообразие методов, применяемых в политической науке, можно условно разделить на три группы ²².

В первую группу объединяются общие методы, непосредственно направленные на изучение политических объектов, процессов и явлений. К ним относятся:

– социологический подход, предполагающий выяснение зависимости политики от общества, социальной обусловленности политических явлений;

– нормативный (или нормативно-ценностный) метод, требующий определения значения политических явлений для общества и личности, их оценки с точки зрения общего блага, справедливости и т.д., разработки политических ценностей и идеалов;

– структурно-функциональный анализ, рассматривающий политику как некоторую целостность, систему, обладающую сложной структурой, каждый элемент которой имеет определенное назначение и выполняет специфические функции (роли), направленные на удовлетворение соответствующих элементов системы;

– системный подход, интерпретирующий политику как целостный, сложноорганизованный саморегулирующийся механизм, находящийся в непрерывном взаимодействии с общественной средой через “вход” и “выход” системы и стремящийся к самосохранению и выполнению в обществе функций обязательного для всех распределения ценностей;

– бихевиористский метод (от англ. behaviour – поведение), изучающий политику посредством конкретного исследования многообразных форм политического поведения индивидов и групп;

– институциональный метод, ориентирующий на изучение институтов, с помощью которых осуществляется политическая деятельность, т.е. государства, партий, других организаций, а также права [c.15] и иных регуляторов политической деятельности;

– антропологический подход, требующий изучения обусловленности политики не социальными факторами, а природой человека как родового существа, имеющего инвариантный набор основополагающих потребностей: в пище, одежде, жилище, безопасности, свободном существовании, духовном развитии и др.;

– психологический подход (и в частности психоанализ), ориентирующий на изучение субъективных механизмов политического поведения, индивидуальных качеств, бессознательных психологических процессов, а также типичных механизмов политических мотиваций и т.д.;

– деятельностный метод, дающий динамическую картину политики и рассматривающий ее как специфическую разновидность живой и овеществленной деятельности, как циклический процесс, имеющий определенные стадии, этапы;

– сравнительный метод, предполагающий сопоставление однотипных политических явлений, например, политических систем, партий, электоральных систем, различных способов реализации одних и тех же политических функций и т.д. с целью выявления их общих черт и специфики, нахождения наиболее оптимальных путей решения общественных проблем;

– исторический метод, требующий изучения политических явлений в их последовательном временном развитии, выявления связи прошлого, настоящего и будущего.

Вторую группу составляют общелогические методы, которые используются не только в политической науке, но и в других дисциплинах. Это анализ и синтез, дедукция и индукция, мысленный эксперимент, моделирование и другие методы, касающиеся непосредственно организации и процедуры познавательного процесса.

К третьей группе относятся методы эмпирических исследований, получения первичной информации о политических фактах: использование статистики, анализ документов, анкетный опрос, наблюдение и т.д.

Среди функций, которые политическая наука выполняет по отношению к политической практике, следует отметить методологическую, познавательную, экспертно-прагматическую, воспитательную и прогностическую. Методологическая функция заключается в установлении совокупности познавательных принципов и средств, применяемых к исследованию политической сферы социальной действительности. Познавательная функция связана с накоплением и систематизацией политологического знания, с изучением тенденций политического развития общества, анализом различных политических процессов и явлений. Экспертно-прагматическая функция состоит в выработке научных рекомендаций, необходимых для принятия и реализации оптимальных политических решений. Воспитательная функция определяется распространением политических знаний в обществе, способствующим повышению уровня политической культуры и политического сознания граждан.

Сегодня уделяется особое внимание прогностической функции политологии, “позволяющей разработать политическую модель того общества, к которому мы идем, а также соотнести между собой [c.16] отдаленные, ближайшие и текущие цели” ²³. Но, опираясь на одинаковую исходную информацию и пользуясь фактически идентичной техникой и методологией прогнозирования, разные исследователи приходят подчас к взаимоисключающим выводам. Наряду с оптимистическими представлениями, уверяющими нас в возможности скорого разрешения экономических и социально-политических противоречий, широко распространились и различные пессимистические прогнозы. Данное обстоятельство, казалось бы, полностью подтверждает правоту слов немецкого философа К.Ясперса, высказанных вскоре после окончания второй мировой войны: “Прогноз никогда не бывает нейтральным. Правилен он или неправилен, прогнозирующий анализ неизбежно вызывает побуждение к действию. То, что человек считает возможным, определяет его внутреннее отношение к происходящему и его поведение” ²⁴. Однако тот факт, что некоторые авторы подобных “не стыкующихся” друг с другом моделей будущего мира нередко апеллируют к “беспристрастному” математическому моделированию, обнаруживает еще одну немаловажную проблему.

Основная трудность при построении прогнозирующих моделей заключается в отсутствии математических и формально-логических средств, способных с достаточной точностью отразить в количественных показателях качественное содержание социально-политических явлений. Все компоненты, их состояния, процессы, отношения в сфере политики связаны с делами и поступками людей – индивидуальными, специфическими и лишь в своей массе, взаимных связях, единстве и противоречии находящими выражение в общей тенденции, социальном законе. Это, безусловно, накладывает печать известной неопределенности на течение политических процессов. К тому же дела, поступки людей, а тем более их отношения и мысли не имеют не только численных, но и порядковых шкал. К этому следует добавить, что собственно человеческие методы восприятия и использования информации – фильтрация и оценка, выбор альтернатив, неоднозначность процедур поиска, ассоциативность, оперирование с нечетко определенными понятиями, использование модельных и цифровых форм и многие другие – не поддаются точной количественной характеристике. В этом отношении показательно, что основоположник кибернетики Н.Винер с большой осторожностью относился к идее прямого распространения математических методов естественных наук на области социального знания и не разделял “чрезмерного оптимизма” тех исследователей, которые “от убеждения в том, что это необходимо,...переходят к убеждению в том, что это возможно” ²⁵.

Общество как многокомпонентная и многоуровневая динамическая система с сильно разветвленной и изменяющейся структурой представляет исключительную сложность для математического описания. [c.17] Каждая выделяемая в обществе социальная подсистема, в том числе и политическая, в действительности содержит значительное число элементов, способных находиться в самых различных состояниях и отношениях между собой, которым – а соответственно, и выражающим их векторам, математическим или логическим функциям, распределениям вероятностей и другим переменным – присуща вариативность. При этом степень вариативности для разных величин, как правило, неодинакова, что, очевидно, приводит к еще большему увеличению количества переменных, описывающих состояние системы. Кроме того, все факторы, выражаемые переменными, взаимосвязаны: между ними имеют место многочисленные корреляционные зависимости, причем в силу нелинейного характера связей между элементами социальной подсистемы на практике оказывается невозможно выявить меру воздействия какого-либо отдельно взятого фактора на каждый другой и системный объект в целом.

Указанные обстоятельства существенным образом ограничивают точность математического моделирования социально-политических процессов и явлений, особенно – степень достоверности прогнозирующих моделей, где значения переменных, имеющих отношение к поставленной исследовательской задаче, основываются на экстраполяции статистических рядов, которые, как предполагается, были получены в результате длительного наблюдения интересующих величин “при прочих равных условиях”, что в условиях социальной действительности является по меньшей мере очень сильным допущением. “Для хорошей статистики общества, – подчеркивал Винер, – нужно собирать данные в течение длительного отрезка времени при существенно постоянных условиях... Долговременные статистические ряды, составленные при весьма изменчивых условиях, дают лишь кажущуюся, ложную точность ” ²⁶.

Сказанное, однако, вовсе не означает, что математическое моделирование всегда оказывается неэффективным в области политологических исследований. Тем не менее, как отмечал один из создателей общей теории систем Л. фонБерталанфи, “история науки свидетельствует о том, что описание проблем на обычном языке часто предшествует их математической формулировке... Вероятно, лучше иметь вначале какую-то нематематическую модель со всеми ее недостатками, но охватывающую некоторый незамеченный ранее аспект исследуемой реальности и позволяющую надеяться на последующую разработку соответствующего алгоритма, чем начинать со скороспелых математических моделей” ²⁷.

Эту мысль в полной мере можно отнести и к политической науке, где не всегда выдерживали проверку временем, казалось бы, самые бесспорные прогнозы, составление которых вообще не предполагало применения каких-либо математических методов. Уместно, например, вспомнить, как авторитетные американские исследователи Г.Кан и Б.Брюс-Бриггс, формулируя в начале 70-х годов свои представления о ближайшем будущем, теперь уже ставшем для нас современностью, [c.18] исходили из того, что революция или другие изменения в Советском Союзе, способные коренным образом изменить ход его развития, могут быть отнесены в разряд таких же маловероятных событий, как, например, крах западной морали или возникновение принципиально новой идеологии, достаточно динамичной, чтобы оказать драматическое воздействие на международную политику ²⁸. Но, как мы все могли убедиться, политическая история конца ХХ века оказалась в известном смысле “богаче”... В любом случае политологический прогноз носит исключительно вероятностный характер, и, говоря словами Винера, “при решении этого вопроса ученый... не в состоянии с уверенностью предсказать, что же будет происходить отныне и вовеки, а может только объяснить, что, по всей вероятности, произойдет в какое-либо определенное время, при каких-то определенных условиях” ²⁹. Причем точность даже такого предсказания неизбежно снижается по мере роста переменной времени. [c.19]