Общественные классы.

При изучении социального строя Греции в древнейшую эпоху, т. е. в царский период, можно заметить, что первое место в обществе занимает класс, состоящий из глав семей. Часто этих людей считали такими же благородными, как и царей. Они любили приписывать себе божественное происхождение; как и цари, они носили наименование βασιλεύς. В Итаке дом Одиссея был царским по преимуществу, но он не был единственным родом, имеющим царское звание; кроме него существовали богатые землевладельцы, которым принадлежала и большая часть обработанной земли. Наконец, они с. 408 собирались вокруг царя на совет и, в зависимости от обстоятельств, высказывали свои мнения или диктовали свою волю.

Второй класс общества состоял из всех находящихся в родстве с главами благородных фамилий. И по рождению и по правам эти люди также принадлежали к классу аристократии. Они владели землей и, если не заседали в Совете, то присутствовали на собраниях граждан. Их более низкое положение вытекало только из того обстоятельства, что они были обязаны повиновением главам фамилий, в то время как эти последние покорялись только царю.

Третье место в обществе занимали постоянные слуги дома, подразделявшиеся на рабов и вольноотпущенников.

К последнему классу можно отнести всех тех лиц, которые не могли ни на каких основаниях уместиться в семейные рамки людей, о которых шла речь. Это могло случиться или потому, что они по доброй воле или по принуждению вышли из семьи, или же потому, что им было отказано во вступлении в нее. По этой причине они вели очень необеспеченное существование. Сюда входили ремесленники, случайные сельские рабочие, искатели приключений, нищие.

С падением царской власти социальное устройство греческих государств нисколько не изменилось. Аристократия продолжала занимать господствующее положение, и можно отметить только ту разницу, что отныне управление всецело принадлежало ей одной. Этот благородный и в то же время богатый класс часто назывался древними авторами классом всадников. Следует хорошенько вдуматься в смысл этого слова. Всадником был не тот человек, который отправлялся на войну верхом на лошади, но тот, кто обладал лошадьми. В те времена, когда пастбищ было в изобилии, лошади наравне с быками и овцами представляли один из главных источников богатства. Состояние измерялось главным образом количеством скота, и достаточно было заметить, с. 409 что такой-то человек занимается разведением скота, чтобы этим определилась его принадлежность к крупным землевладельцам. Преобладающая роль всадников зависела от того, что они владели значительною частью земли. В некоторых республиках этот класс носил название геоморов, что означало людей, — которые поделили между собою землю. Это наименование особенно употреблялось в Сиракузах и на острове Самосе. Геоморы владели всей землей и захватили всю власть.

Аристократия не представляла собою вполне замкнутой касты, и нередко случалось, что какой-нибудь иностранец благородного происхождения получал доступ в нее, но для людей простонародного происхождения он не открывался никогда. По-видимому, даже этот класс не считал допустимыми смешанные браки. Однако, мало-помалу наряду с аристократией образовалась своего рода богатая буржуазия, которая приобретала все больше и больше значения. Свое богатство этот класс черпал главным образом из торговли и промышленности, получивших, начиная с VIII века, громадное развитие. Но он начал впоследствии приобретать также земли и принялся обрабатывать незанятые пространства, луга и леса, предоставляемые ему государством. Буржуазия энергично стремилась не упустить никакого случая, дававшего возможность пробить брешь во владениях аристократии, и такие случаи становились все более и более частыми.

Греция в это время представляла собою картину общества, где еще не было вполне определенно установленных общественных групп и где, наоборот, непрерывное поступательное движение толкало низший класс сблизиться с классом средним, и этот последний — смешаться с высшим. Прогресс этот осуществился благодаря труду. Гезиод¹⁰ воспевает тот вид соревнования, который побуждает человека состязаться со своим соседом в деятельности. Для выражения своей страсти к работе и жадности к наживе Гезиод находит с. 410 выражения исключительный по силе, и подобные чувства испытывал не он один. В этом отношении он только был выразителем ходячих в его время идей, и вполне понятно, что такое настроение умов способствовало созданию благосостояния, а затем и богатства многих людей.

Всякая преграда между двумя классами, которым досталось богатство, должна была исчезнуть. Они начали сливаться между собой посредством браков, хотя аристократия, желавшая поддержать чистоту своей крови, была этим крайне скандализована, и вскоре старинная родовая аристократия почти повсюду уступила место аристократии богатства. Таким образом, в Афинах уже с Солона (в начале VI в. до Р. Х.) социальные различия определялись доходами каждого человека. В первый класс, пентакосиомедимнов, входили все граждане, земля которых давала чистый доход в 500 медимнов (262 гектолитра) зерна или жидкости. Второй класс, всадников, должен был получать урожай в 300 медимнов (157 гектолитров). Третий класс, зевгитов (тяжеловооруженной пехоты) — 200 медимнов (105 гектолитров). Если доход был ниже этой цифры, то человек записывался в число фетов.

Каждый из этих классов пользовался особыми общественными преимуществами, но повинности их находились в прямом соотношении с их привилегиями, и каждый гражданин обязан был по отношению к государству тем большими повинностями, чем большими правами он пользовался. Надо заметить, что при этом делении граждан на классы принимались во внимание только земельные богатства. Впоследствии афиняне стали сообразоваться также и с движимым имуществом, и в первый класс начали допускаться люди, обладающие достаточным доходом или капиталом, независимо от их источника. Но классы в ту эпоху уже изменили свой характер, принадлежность к ним не связывалась больше с политическими правами и служила только для установления различных разрядов плательщиков налога.

с. 411 Старинное деление на классы Солона было даже уничтожено в IV веке. С этого времени в Афинах стали только различать богачей, обладавшихлитургическим цензом¹¹, и людей, которые его не имели. Собственно говоря, это были не настоящие социальные классы, но разряды, установленные для взимания податей. Однако, не следует думать, что с этого момента в Аттике установилось полное равенство: в ней всегда продолжала существовать настоящая общественная иерархия. Рабы, вольноотпущенники и метэки, т. е. поселившиеся на постоянное жительство иностранцы, занимали низшие ступени; закон ставил их всех значительно ниже граждан: он не признавал никаких прав за рабами, отказывал в распространении политических прав на метэков и вольноотпущенников и не давал им даже полных гражданских прав. Таким образом, хотя в самых демократических обществах граждане и были, за ничтожными исключениями, все равны между собою, но вместе с тем они сами составляли совершенно замкнутую олигархию. Эта олигархия резко выделялась из массы всего населения; проникнуть в нее людям, стоящим вне ее, было очень трудно, и относилась она к этим последним с тем презрением, которое в прежние времена проявляли аристократы по отношению к простонародью. В Афинах цифра этих привилегированных достигла 80 000, количество же остального населения было более 400 000.

В аристократических государствах расслоение общества намечалось еще резче. Если взять в качестве типичной страны Лаконию, то в ней можно видеть три разряда людей: илоты — крепостные, соединенные с землей неразрывною связью;периэки — происходившие от первобытных обитателей этой страны и пользовавшиеся только гражданскими правами; наконец, спартиаты — доряне по происхождению и единственные граждане; среди них с течением времени также произошли подразделения, и таким образом эта и без того немногочисленная с. 412олигархия дала новую олигархию, еще более тесную. Ее называли классом равных, и она сосредоточила в своих руках все богатства и всю власть. Ниже равных по общественному положению следовали в нисходящем порядка неодамоды,мотаки и низшие. Под этими наименованиями подразумевались люди, которые не успели приобресть всех политических прав, или которые по разным причинам отчасти утратили их. Все эти подчиненные классы были проникнуты глубокой ненавистью по отношению к равным. «Не существовало такого илота, периэка или неодамода», говорит Ксенофонт¹², «которому не доставило бы удовольствия съесть спартиата живьем».

Во всех республиках существовала одна грань, которую законы никогда не могли сгладить, потому что она вытекала из самой сущности вещей. Это — грань, отделявшая богатых от бедных. Можно даже видеть, что начиная с IV века между гражданами осталось только это единственное различие, и хотя оно не было установлено законами, тем не менее существование его было вполне реально. В некоторых государствах пытались ослабить его путем проведения системы налогов, отнимавших у богатых ежегодно значительную часть их состояния, и путем системы вспомоществования, которая если и не доставляла бедному благосостояния, то все же мешала ему впасть в крайнюю нищету. Так обстояло дело в Афинах. В результате подобных мероприятий было уменьшение классовой ненависти и предупреждение революций, но общественный мир в Греции соблюдался только в виде исключений. Бедняк имел там меньше возможности, чем у нас, возвыситься благодаря труду и экономии, потому что ему приходилось бороться с конкуренцией рабов, и он не всегда мог найти приложение для своих физических или умственных сил.

Бывали, конечно, случаи, что человек, вышедший из низших слоев общества, выдвигался мало-помалу в первые ряды, но это происходило редко. Таким с. 413образом, население каждого города делилось на два класса: один — класс владельцев, который стремился увеличить свое богатство и сохранить его; другой —«бедный и в то же время ленивый, завистливый и несчастный, жаждавший богатства, но не обладавший ни умением, ни возможностью достигнуть его». (Fustel de Coulanges). На стороне этого класса была численность и грубая сила. У него явилась мысль использовать это двоякое преимущество для захвата состояния своих противников. Это создало почву для длинного ряда насилий и гражданских войн, которые во все времена были бичом Греции, но которые в третьем и во втором веке до Рождества Христова особенно усилились.