Незначительные размеры греческих государств.

С точки зрения современного человека греческие государства кажутся какими-то миниатюрами⁸. Арголида имела от 8 до 10 миль в длину и от 4 до 5 в ширину. Лакония была почти такой же величины. Ахайя занимала узкую полосу земли по склону горной цепи, спускающейся к морю. Вся Аттика составила бы лишь часть одного из наших уездов. Территория Коринфа, Сикиона, Мегары равнялась предместью современного города. Обыкновенно, в особенности на островах и в колониях, государство представляло собою один город с расположенными вокруг него фермами и с морским побережьем. Из акрополя одного государства невооруженный глаз легко с. 404

Окрестности Спарты.

С. 405 различал акрополь и возвышенности другого, соседнего государства.

При таком ограниченном пространстве все вопросы, связанные с государством, были совершенно ясны для людей той эпохи. В самом понятии отечества не было ничего грандиозного, отвлеченного и неопределенного, как, например, у нас. Оно легко могло быть воспринято внешними чувствами, сливалось с представлением о месте рождения, и оба эти понятия являлись в уме гражданина с совершенно определенными чертами. Желая представить себе Афины, Коринф, Аргос или Спарту, человек воображал очертания своей долины или своего города. Он знал всех своих сограждан и мог легко представить себе все уголки своего государства. (Taine. Philosophie de l’art, т. II, стр. 125).

Самые великие умы Греции не допускали, чтобы греческое государство могло занимать большие пространства. Когда Платон делает мысленно попытку создать республику, отличающуюся прочным устройством, он начинает с указания, что это государство не должно состоять более чем из 5040 семейств. «Если территория», говорит он, «сможет прокормить такое число жителей, то она достаточно велика, и ее не следует увеличивать». (Законы, V). Аристотель разделяет это мнение: «Опыт показывает», говорит он, «как трудно, чтобы не сказать невозможно, дать правильно-закономерную организацию слишком многонаселенному государству. По крайней мере, мы видим, что все те государства, которые славятся прекрасной организацией, не допускают чрезмерного увеличения их народонаселения». (Аристотель. Политика, VII, 4, 5, пер. Жебелева).

Дух государства-города.

Согласно требованиям греческой религии каждое государство-город должно было быть совершенно независимым. Каждое из них стремилось непременно обладать своим собственным сводом законов, потому что имело с. 406 свою особую религию, а закон вытекал именно из религии. Суд в каждом из них должен был пользоваться верховными правами в области правосудия, и высшей инстанции не должно было быть. У каждого государства были свои религиозные праздники и свой календарь. В двух разных государствах были различные годы и месяцы, потому что были различны те или иные религиозные обряды. У каждого города была своя собственная монета, на которой первоначально изображалась его религиозная эмблема. Каждый имел свои особые весы и меры. Греки не допускали мысли, чтобы между двумя государствами-городами могло быть что-нибудь общее. Разграничение проводилось так глубоко, что едва могли представить себе допустимость браков между гражданами двух различных городов. Подобный союз в то время казался всегда странным, и в течение долгого времени его считали незаконным. Афинское законодательство видимо не хотело признавать такого брака, и повсюду дети, родившиеся от него, считались незаконными и лишались гражданских прав. Для признания законным брака между жителями двух государств-городов требовалось особое соглашение.

Вокруг территории каждого государства-города проходила священная линия границы. Это была граница и для национальной религии и для ее богов. По ту сторону этой линии царили другие боги и отправлялся другой культ.

Самой поразительной чертой истории Греции и является это крайнее раздробление территории и дух обособленности, царивший в каждом из государств-городов. Греции никогда не удавалось объединиться в одно государство. Это не поддающееся никаким влияниям раздробление Греции приписывалось природе ее страны. Говорили, что пересекающиеся во всех направлениях горы устанавливали между людьми естественные границы. Но гор не было между Фивами и Платеей, между Аргосом и Спартой, Сибарисом и Кротоном. Географические условия оказывают, конечно, известное влияние на историю народов, но воздействие религиозных верований в этом отношении гораздо могущественнее. Между двумя соседними с. 407 государствами воздвигалось нечто более непроходимое, чем горы, и заключавшееся в ряде пограничных священных камней, различии культов, преградах, которые каждое государство-город воздвигало между иностранцем и своими богами. Государство воспрещало чужеземцу доступ в храмы своих городских богов. Оно требовало, чтобы принадлежащие ему боги ненавидели и поражали иностранцев⁹.

Вследствие этого древние греки не могли ни создать, ни даже вообразить никакой другой общественной организации, кроме государства-города. Им казалось невозможным, чтобы несколько городов объединились и жили на равных правах, имея одно и то же правительство. Случалось иногда, что два государства-города заключали союз, временное соглашение в виду какой-нибудь общей выгоды или необходимости устранить опасность, но полного слияния не происходило, потому что религия создавала из каждого государства-города особую организацию, которая ни с какой другой не могла соединиться. Обособленность была законом государства-города.

(Fustel de Coulanges. La cité antique, стр. 237—239).