Проснулась я от спазм, сотрясающих весь мой живот:
— Дяденька милиционЭр! Дяденька милиционЭр! – сотрясая кулаками дверь, орала я, — Пустите!
— Чего тебе? – но ответить я так и не успела. Сметя мента с дороги, я с грацией раненой лани рванулась к бревенчатой развалюшке со спортивным названием “00”.
Вернувшись минут через пятнадцать, застала мента сладко спящим под дверью нашего каземата.
— Может тебе, газетки принести?– поинтересовался он, не подозревая, что это было только вступление перед основным выступлением.
— Дяденька милиционЭр! – через десять минут трубила я, вышибая дверь плечом, — Пустите опять!!!
— Поспать дашь? – зло поинтересовались две продажные морды за спиной.
— Дам, дам… — слабо в это веря, пообещала я, вываливаясь в светлую карельскую ночь, — Еще немного, — размышляла я, сидя на толчке, — И полузаросшая тропа ведущая к гальюну превратится в широкий утрамбованный проспект! – и сердце мое наполнялось слабоватой гордостью. Слабоватой, потому что меня беспокоили другие проблемы.
— Полегчало? – ненавидяще спросил милиционер, запирая за мной дверь.
Однако, основная гастроль была еще впереди.
— Вот что, — раза после десятого мент, похоже, не выдержал, распахнул настежь дверь камеры, — Вот тебе ключи, — он тяжело дышал, кроме фуражки и форменных трусов, другой одежды на нем не наблюдалось, — Будешь себя сама сперва отпирать… а потом запирать… а потом отпирать… и вновь – запирать! Вопросы есть?!!! – проорал он мне в ухо.
— Вопросов нет! – согласилась я, и с новым душевным подъемом устремляясь к заветному сарайчику.
По возвращении меня ожидали две довольные физиономии, уставившиеся с некоей скрытой мыслью:
— Чего вам?
— Ключи у тебя?
— Ну, и что?
— Дверь отпирай! – Медик наехал на меня острыми сиськами.
— Зачем?
— Домой пойдем, дура!
— Не, не могу… мне ведь это… доверили, что б в туалет…
— Ты, что, на свободе посрать не сможешь? – не выдержала Митька и вытолкнула меня на улицу.
— Я только одного не пойму, — вышагивая рядом с Митькой и Медиком, по направлению домой, пыталась разобраться я, — Почему меня, у которой с позавчерашнего дня маковой росинки во рту не было, пробрал понос, а вас нет?
— А мы тут при чем? – обиделся Медик, — Мы тоже вообще ни крошки не перекусили!
— Да ладно! А кто выжрал водку и консерву сожрал? – и неведомая сила повлекла меня в ближайшие кустики.
— А бычки, между прочим, тухлые были! – возбухла Митька, — Такая отрава!
— И водка паленая! Такой спиртяра, что вообще!…
— Интересненькое дело, — оглядываясь в поисках лопуха, удивилась я, — А товарищу чего-нибудь оставить – типа, рука не поднялась?
— Да ладно! Мы там подливку оставили – на завтрак подкрепиться!
— А утром ее уже не было! И кто это ее сожрал?
— Выходит, я еще и виновата? – лопуха не наблюдалось, — Вы все выжрали, а я – виновата?… И дайте, бляди такие, лопух – жопу вытереть нечем!
— Да на, на… Только не ори, кругом люди спят…
— Вы хоть помните, — выбравшись обратно на дорогу, я мстительно решила отомстить, — Что вы вчера друг с другом вытворяли? А?
Медик и Митька тревожно переглянулись и уши их, медленно, но верно, запылали красным, неслабо освещая округу в радиусе пары километров.
— А еще приличные девушки! – злобно укоряла я их, — Можно сказать – подруги, и тут – такое! Тьфу, стыдно вспомнить!… — вздохнув, я поняла, что не смогу прожить без экстренной экскурсии в ближайшую канавку.
— Все понятно, — Лялька решительно извлекла из-под моей мышки градусник, — Диарея с гиперфибрильным синдромом, неизвестной этиологии…
— Это еще что такое? – опасливо поинтересовался Митька.
— Значит – все плохо, — блеснул своими познаниями в области медицины Медик, — в город тебе надо. Лечиться!
Митька и Медик старательно друг на друга не смотрели, пряча глаза, переминались с ноги на ногу, и боялись, не дай бог, задеть друг друга. В углу сопел, счастливо блистая глазищами, Пых. Лялька в новом, парадном, видать, медицинском халате, задумчиво полоскала в огуречном рассоле клизму. Кому она предназначалась – я и думать даже побоялась.
— Дед Митяй уже и на станцию за билетом уехал и вот эти… — Медик кивнул в окно, — Попрощаться пришли.
Во дворе, сплоченной кучкой стояли бучи. Все в отглаженным костюмах, белых рубашках, парадных сапогах, намазанным дегтем, в руках они сжимали комбайнерские кепки. Ветер теребил чубы на коротко стриженных головах и размазывал по щекам скупые бучевские слезы. В общем – картина впечатляла. Не хватало только похоронного марша.
— Да уж… — оценила заботу я, и подумала о том, что мои проститутки подружки стараются сбагрить меня. Меня! А ведь я была свидетелем на их свадьбах!
— Ты это… не расстраивайся…
— Хм…
— Подлечишься там… Деду Митяю керосина привезешь…
— Да… Фекле-Федору бабу…
— Резиновую, из секс шопа! – набычилась я. — Пусть тренируется. Мастерство оттачивает.
В сенях недовольно звякнуло знакомое ведерко, и отчего-то, я отчетливо поняла, что это ведерко, вместе с его хозяином будет сопровождать меня еще очень и очень долго. Всю дорогу домой.
