Глава 6. Дарэк Трелэйн, король Кайта и правитель острова Саре – жители последнего, впрочем, крайне изумились бы подобным притязаниям

 

Дарэк Трелэйн, король Кайта и правитель острова Саре – жители последнего, впрочем, крайне изумились бы подобным притязаниям, – положил гребень слоновой кости и пару лент персикового цвета в любимую плетеную корзинку королевы и гневно уставился на помятого и израненного гвардейца, стоящего перед ним. То, что короля потревожили в неподходящее время, само по себе было достаточно плохо, причина же оказалась и того хуже.

Дарэк ранним утром отправился в покои ее величества, чтобы найти любимую игрушку сына: Сесил писала, что Мэйлен скучает без своей тряпичной куклы, а посему не будет ли его величество так любезен отослать ее? Однако как–то случилось, что король задержался здесь до полудня, размышляя в уединении и перебирая забытые Сесил ленты, бисеринки и лоскутки незаконченного шитья. Король наслаждался едва слышным ароматом розовой воды, повисшим словно тончайшая дымка и как будто не желавшим смириться с отсутствием хозяйки. Комната окнами на юг сейчас была окутана сумраком из–за проливного летнего дождя, который раздражал короля, даже если не принимать во внимание новости, что принес капитан.

Когда две недели назад к королю прибыл мэр Эристона и принялся нести дикую и бессвязную околесицу о том, что дом его захватили колдуны, умоляя прислать людей, чтобы выдворить их, Дарэк принял его за пьяницу или безумца. Доклад Парра, однако, доказывал, что мэр не был ни тем, ни другим.

– Так ты хочешь сказать мне, – с каждым произнесенным звуком глаза короля все более сужались, – что из целого эскадрона хорошо вооруженных и обученных солдат, которых я послал, чтобы выбить этих дурацких колдунов из этого дурацкого дома, только трое вернулись живыми? – Он стукнул ладонью по эмалевой поверхности столика с такой силой, что моток желтой шнуровки выскочил из плетеной корзинки королевы, перевернулся и покатился по застеленному ковром полу. – Что за людей вы наняли, капитан? Они не способны вытащить корбал на свет, а затем всего лишь стоять и смотреть, как эти колдуны замертво повалялся на землю?

Капитан Парр задвигал раненой рукой, висевшей на перевязи, стараясь подавить гнев, но ему не удалось скрыть багровый румянец, выступивший от основания шеи до кончиков ушей.

– Если вы хотите услышать подтверждение моему рассказу, ваше величество, то мэр ждет в коридоре. Мои люди невиновны, – добавил он с той долей возмущения, которую осмелился выразить. – Как я уже сказал, кристаллы бесполезны.

В грубых чертах лица капитана застыло несвойственное ему озадаченное выражение.

Стоящий рядом недавно избранный архиепископ Делфархама выглядел не менее озадаченным. Он догадался, что капитан принес плохие вести, когда встретил его у ворот и проводил в покои королевы, но таких вестей он не ожидал. Джон Люкин был не тем человеком, которого можно легко удивить чем–нибудь – да он никогда и не признался бы, что удивлен, если бы подобное случилось, – однако новости, принесенные Парром, явно взволновали его. В глазах, обычно выражавших презрение, явственно читалась озадаченность, и архиепископ бессознательно оттянул ворот сутаны, словно внезапно натер шею.

– С вами было шесть судей – и у них тоже находились корбалы. Камни были освящены и получили благословение для использования против колдунов.

– Они оказались бесполезными, ваше преосвященство. А судьи мертвы.

Люкин быстро заморгал, уже не страшась открыто обнаружить собственное потрясение. К своему удивлению, он, так же как и король, не мог найти подходящих слов.

Дарэк немигающим взглядом уставился на капитана и произнес:

– Рассказывай.

Круглые, как у совы, глаза Парра потемнели от стыда, когда он пересказывал бесславную историю проигранной битвы.

– Мы собирались сначала уничтожить главаря колдунов, поэтому окружили ранним утром дом мэра и начали наступление. Однако никого не застали врасплох, – добавил он горько. – Они как–то узнали, что мы идем.

– Несомненно, шпионили за вами с помощью своих проклятых сфер, – заявил Люкин, верхняя губа архиепископа презрительно скривилась.

Капитан энергично кивнул, соглашаясь с подобным объяснением. Однако лицо горело от унижения – его люди бесславно проиграли, пусть даже в нечестном бою.

– Они спрыгнули на нас сверху. Я направил кинжал – у него корбал вправлен в рукоятку – на одного из колдунов. Света хватало, но этот человек просто рассмеялся мне в лицо. Он смеялся над нами! – Капитан сморщился от болезненных воспоминаний. – Так происходило со всеми, – продолжил Парр. Капитан попытался сглотнуть, словно проталкивая в глотку кусок плохо прожеванного мяса. – Колдуны воспользовались нашим изумлением и отобрали у нас оружие, а довершили все, используя магию. Они расставили ловушки, заманив всех в одну комнату и закрыв вход в другие видениями огня, демонов и собак, у которых из пасти стекала пена. Я сразу не понял, что это всего лишь видения, но потом вспомнил, какими реальными казались те ангелы – тогда, в Кайбурне, когда отец Алдус создал их, чтобы напугать нас и спасти принцессу Атайю. Я попытался заставить своих людей следовать за мной сквозь видения, но большинство солдат были слишком напуганы. В конце концов только трое решились спастись таким способом. Какое–то время колдуны преследовали нас – видимо, собирались убить, но потом решили, что с нас достаточно. – Капитан глазами показал на свою сломанную руку, окровавленную повязку на бедре и ужасные ожоги на горле и на руках. Дарэку эти ожоги напомнили те, что покрывали тело его отца после нападения Атайи. – Видимо, они позволили нам бежать, чтобы мы рассказали вам, как все происходило.

Дарэк напряженно изучал капитана. Он считал, что для своих двадцати четырех лет капитан выглядит достаточно мужественным, а полученные в бою раны лишь усиливали это впечатление. Капитан многому научился с тех пор, как унаследовал звание от Тайлера Грайлена, но так и не овладел искусством скрывать свои чувства. Дарэк видел, что он глубоко потрясен нападением колдунов.

Затянувшееся молчание короля подвигло капитана продолжить рассказ.

– Когда колдуны прекратили преследовать нас, я через сад вернулся к дому и смог увидеть то, что происходило потом, через маленькое окно. – Парр затряс головой, словно все еще не веря тому, чему стал свидетелем всего день назад. – Их предводитель даже не коснулся пленников. Он только сказал, что сейчас удары их сердец замедлятся, а на счет «десять» они просто остановятся. Пленники выглядели словно заколдованные – как будто спали на ходу. И когда он досчитал до десяти, все они схватились за грудь и упали. Замертво. Как если бы он заставил их поверить в то, что так должно случиться, и поскольку они поверили… так и случилось.

Глубоко взволнованный Дарэк крепко сжал челюсти и посмотрел на архиепископа, молчаливо прося совета.

– Похоже, то, что творит ваша сестра, уже нельзя назвать просто ересью, – заметил Люкин, больше обеспокоенный потерей Эристона, нежели смертью королевских гвардейцев. – Хотя она столько лет отрицала это, наконец–то принцесса открыла свою истинную цель – завладеть Кайтом, а затем, со временем, занять ваше место на троне.

– Колдуны, которые напали на нас, утверждают, что не являются последователями Атайи, ваше величество, – заметил Парр. Неверие ясно читалось на лице капитана, однако долг требовал доложить обо всем, что он видел и слышал. – Конечно, нельзя верить тому, что говорят эти колдуны, но они называли принцессу предательницей своего племени.

– Предательницей? – Брови короля поползли вверх, словно он собирался рассмеяться. – Что ж, по крайней мере в этом наши мнения сходятся, – заметил он. Затем резко показал капитану на дверь. – Пришлите ко мне этого несчастного мэра… Как там его зовут?

– Лаферт, ваше величество. Джозеф Лаферт.

По вызову капитана в комнату проскользнул изможденного вида старик. Белые волосы свисали спутанными прядями, а нос дергался, как у белки при виде желудей. Он приветствовал короля низким и неуклюжим поклоном.

– Благодарю вас, что позволили мне еще раз побыть в вашем присутствии, ваше величество, – произнес мэр Эристона, в возбуждении ломая покрытые синими венами руки. – В эти зловещие дни сердце согревает сознание того, что вы испытываете такой интерес к бедам своего…

– Почему корбалы не действуют? – спросил у него Дарэк, прервав поток лести, пока он не затопил его.

Очевидно, что король поверил рассказу Парра, но хотел услышать описание событий в изложении мэра. Нос старика снова задергался.

– Х–хорошо, ваше величество. Об этом должен знать капитан Парр. Я не заметил, что эти колдуны использовали против корбалов, но видел собственными глазами, что корбалы не действовали… ваше преосвященство, священные камни не действовали на них! Эти колдуны – дьявольское отродье, говорю вам!

Мэр рассказал, как колдуны захватили его дом несколько недель назад, несмотря на сопротивление городской охраны и солдат, вызванных из соседнего графства.

– И сколько сейчас в Эристоне этих колдунов? – спросил Дарэк капитана.

– Примерно дюжина в доме, – неохотно отвечал капитан, раздраженный тем, что его эскадрон был повержен столь малым количеством врагов, – но ходят слухи о том, что более тысячи колдунов стоят лагерем в полях восточнее города. Я проезжал там по дороге из Эристона, но ничего не заметил.

Лицо Дарэка стало унылым, словно низко висящие в небе дождевые тучи.

– Никто из нас никогда не видел лагеря Атайи, но тем не менее он существует. Ее люди скрываются с помощью заклинаний и обмана. – Король торопливо кивнул мэру, отпуская его. – Если это все, можете идти.

Лаферт прочистил горло и со всей учтивостью заверил своего правителя, что это действительно все, но руки мэра задвигались еще более энергично.

– Ваше величество, разрешите мне… Могу ли я надеяться…

– Ну же! – нетерпеливо прорычал король. – Не тяните.

– Я умоляю вас послать еще людей, ваше величество. Нужно освободить мой дом от этих колдунов!

– Еще? – Брови короля удивленно изогнулись. – После того, как я уже потерял своих лучших солдат? Не уверен, что ваш дом того стоит, сэр.

– Но, ваше величество, жители Эристона напуганы… те, кто еще не перешел на сторону врага. Люди Мудреца везде…

– Постойте–ка, чьи люди? – Дарэк ощутил, как в животе у него что–то дрогнуло – несколько месяцев назад он уже слышал это имя, но тогда посчитал это очередной выдумкой своей сестры.

– Мудреца, ваше величество, – повторил Лаферт, со страхом озираясь, словно одно только упоминание имени могло вызвать его носителя сюда. – Мудреца с Саре.

Дарэк откинулся в кресле и поскреб бороду гребнем Сесил.

– Опять это имя. – Брови сдвинулись в мрачную гримасу, и он прошептал про себя: – Кто знает, может быть, она и не лгала мне. – Король бросил раздраженный взгляд в сторону капитана, направив на него гребень из слоновой кости словно кинжал. – Почему вы не сказали об этом раньше?

Редко распекаемый своим королем Парр немного смутился.

– Я… это…

– Все колдуны одинаковы, – заметил Люкин, приходя на помощь капитану. – Какая разница, что за титул присвоил себе их предводитель.

– Я в этом не уверен. – Взгляд Дарэка вернулся к загнанному в угол мэру Эристона. – Скажите… этот Мудрец и его последователи… они действуют заодно с моей сестрой?

– Т–трудно сказать, ваше величество. – Лаферт перестал размахивать руками и развел их в недоумевающем жесте. – Что касается меня, то я сомневаюсь в этом. Люди Мудреца не сказали о ней ни одного доброго слова.

Дарэк коротко фыркнул и забарабанил пальцами по столу.

– Не они одни.

– Они считают, что Атайя ведет с лорнгельдами нечестную игру, не желая предсказывать их судьбы. Колдуны верят, что магия – это Божий дар – что за нелепость! – и потому они должны править Кайтом.

– Править…

Дрожь прошла по позвоночнику Дарэка. Да, и об этом Атайя его предупреждала.

Он открыл было рот, чтобы набрать подольше воздуха и обрушиться проклятиями, но, к своему удивлению, не нашел, что сказать. Дарэк был озадачен тем, что Атайя оказалась права. Он и не думал доверять ей – до этого не дошло, – но что, если в чем–то он и впрямь неверно ее оценивал? Хотя, возможно, все происходящее – еще одна уловка, придуманная для того, чтобы внушить королю ложные представления о честности принцессы. Неужели его беспокойной сестрице свойственно подобное коварство?

– Ты слышал? – обратился король к капитану.

– Эти предатели говорят, что вы не имеете права быть королем, и их долг – найти вам замену. Конечно, они имеют в виду своего предводителя. – Парр презрительно засопел, он честно пытался восстановить свое доброе имя в глазах короля. – Он просто высокомерный болван. – Однако это оскорбление, произнесенное на безопасном расстоянии, никак не отменяло того, что еще недавно Мудрец мог убить его без особых усилий. Безобразные ожоги служили тому доказательством, а ведь их нанес даже не сам Мудрец, а всего лишь его прихвостни. – Он уже ведет себя как король – носит прекрасную одежду, украшения, даже серебряный венец.

– Выскочка! – раздраженно произнес Дарэк, скрывая за пренебрежением глубокую озабоченность. Король махнул рукой, словно желая развеять неприятный запах. – Оставьте нас, – произнес он, обращаясь к мэру и капитану. – Я хочу обсудить новости с архиепископом.

 

И хотя Лаферт жаждал еще раз обратиться к королю с просьбой прислать солдат, чтобы они освободили от колдунов его дом, он послушно позволил капитану Парру увести себя из комнаты. В покоях королевы наступила продолжительная тишина, нарушаемая только шумом дождя, шедшего сплошной пеленой за окнами. Совершенно подавленный Дарэк впал в еще большее уныние, чем часом ранее.

– Джон? – только и произнес он, но не сразу получил ответ.

Дарэк удивленно поднял бровь – ему еще не приходилось видеть, чтобы ревностный служитель церкви, как, впрочем, и любой священник, не нашел бы, что сказать по любому поводу.

– Тревожные вести, ваше величество. Колдуны, видимо, знают какое–нибудь заклинание, которое предохраняет их от действия кристаллов. Но как же они делают это? – добавил Люкин, обращаясь к темным сводам потолка, словно беседуя не с Дарэком, а с самим Господом Богом. – Если лорнгельды владеют этим умением, то почему они не использовали его двести лет назад, во времена гонений Фалтила?

– Может быть, тогда они считали своим предназначением погибнуть в результате массовой резни? – с сарказмом отвечал Дарэк. Он швырнул гребень в корзинку Сесил – к ее лентам и бусинам. – Или только недавно обнаружили эту способность. Как бы то ни было, мы столкнулись с проблемой.

– Уверен, корона Фалтила может остановить их, – произнес Люкин, одобрительно кивая сам себе. – Я точно знаю, где она находится. Один из людей вашей сестры сказал мне. Перед смертью.

Дарэк окинул его недобрым взглядом.

– Замечательно, Джон. Если вы еще знаете, как украсть эту проклятую корону прямо из лагеря Атайи, то ступайте и сделайте это.

Люкин на время притушил злобу, видя, что благоразумнее будет сменить тему разговора.

– Мэр обвиняет в захвате своего дома какого–то таинственного колдуна с Саре, но я готов поспорить на все содержимое вашей сокровищницы, что за ним стоит ваша сестра. Этот так называемый Мудрец острова Саре – всего лишь статист в ее пьесе, простой наемник, которому платят, чтобы он совершал все те бесчестные деяния, которые в противном случае народ Кайта связал бы с именем принцессы.

Дарэк едва слушал архиепископа – его тревожило то, как точно принцесса предсказала сегодняшние события.

– Если Атайя вместе с этим Мудрецом подкапывается под мой трон, то почему она не убила меня, когда у нее была такая возможность? Она ведь пришла в мою спальню сразу после того, как Николас был схвачен, но даже не коснулась меня – а ведь могла бы прикончить, если бы захотела. А что до ее проклятых проповедей, – добавил он неохотно, – так ведь на самом деле она никогда не пыталась отнять мой трон.

Люкин с возмущением посмотрел на короля.

– Ваше величество, не позволяйте ей заманить вас в ловушку, словно в сети заклинания. Вспомните о злосчастной судьбе принца Николаса! И о том, что она могла сделать с Мэйленом…

Архиепископ не стал развивать свою мысль далее, а лишь торжественно покачал головой, предоставляя воображению короля дорисовать ужасающие подробности.

Отвернувшись от Люкина, Дарэк с отсутствующим видом оторвал торчащую ниточку на одной из лент Сесил. Да, он был возмущен похищением сына – как только Атайя посмела украсть Мэйлена из его собственного дома, словно выдернула нитку бусин из корзинки со швейными принадлежностями королевы? И хотя Дарэк предпочел бы, чтобы Николас находился под его присмотром – ведь принц на самом деле пытался убить своего короля, – гораздо сильнее его огорчала потеря любимого сына и наследника. Однако больше всего короля расстроило письмо Сесил – Господи, неужели она и вправду так боится его? Тогда он в гневе смял письмо и все пытался бросить его в огонь, но почему–то всякий раз вместо того, чтобы сделать это, разглаживал бежевый пергамент и снова перечитывал слова королевы о том, что она не вернется в Кайт до тех пор, пока Дарэк будет поощрять убийства своих подданных.

– Атайя не причинила мальчику никакого вреда, – недовольно отвечал король после паузы. – Сесил пишет об этом в письме. Она также утверждает, что похитить Мэйлена – ее идея, однако я подозреваю, что она хочет выгородить Атайю.

– Скорее всего, – тут же согласился Люкин. – Королева давно уже попала в коварные сети Атайи. Откуда мы знаем, что мальчику не причинили вреда? Вы ведь сами говорили, что принц Николас никогда раньше не пытался убить вас. Ваша сестра может наложить на мальчика заклинание, которое принудит его убить вас через двадцать лет.

Дарэк тревожно зашевелился в кресле. Он заставлял себя не думать о Мэйлене – мысли эти больно ранили короля. И не потому, что Дарэк считал, будто Атайя может причинить мальчику вред, – несколько месяцев назад она с легкостью могла бы лишить его жизни вместо того, чтобы похищать.

– Эти колдуны, вне зависимости от того, кто возглавляет их, усугубляют наше и без того нелегкое положение, Джон. Люди начинают ненавидеть меня. Хотя многие понимают, что лорнгельдов нужно держать под контролем, они устали от Трибунала и от того, что делается от его имени. Мои наместники в графствах сообщают, что там все больше насилия и беззакония и что…

– Ваше величество, вы же не собираетесь изменить свое решение! Вы – помазанник Божий и исполняете Его священную волю! Вы не должны останавливаться. Предаваться сомнениям в наше сложное время губительно для вашего недолгого правления!

Дарэк с негодованием посмотрел на архиепископа. Он очень не любил, когда его перебивали, а еще более – когда обвиняли в слабости. Короля в самую душу ранило напоминание о том, что, несмотря на все усилия, он так и не стал тем блестящим правителем, каким был когда–то Кельвин.

– Осторожнее, Джон. Хоть сейчас ты и архиепископ Делфархама, но я все еще твой король, и не пристало тебе поучать меня, словно пажа! Советую помнить об этом.

Выражение лица Люкина изменилось, но в глазах бушевало негодование.

– Конечно, ваше величество.

– Думаю, настоящая опасность кроется в том, что все недовольные могут объединиться с Мудрецом в его притязаниях на власть только затем, чтобы отомстить мне за то, что я навязал им Трибунал.

Дарэк мельком оглядел одеяние архиепископа – Люкин и сам выглядел дьявольским отродьем со знаком кроваво–красной чаши на мантии. Внезапно король подумал о том, что совершил ошибку – но ошибся не в необходимости Трибунала, хотя и в этом Дарэк всегда сомневался, а в том, что выдвинул перед Курией Джона Люкина как претендента на освободившееся место архиепископа. Даниель Вэнтан бывал порою так надоедлив, но все же им можно было управлять! Он никогда не предложил бы такого радикального средства, как Трибунал, и не осмелился бы перечить своему королю, заставляя последнего чувствовать себя неуверенно.

– Что же вы намерены делать? – осведомился Люкин учтивым, но, несомненно, холодным тоном.

Дарэк сцепил пальцы, с трудом веря, что сам предлагает подобное.

– Я обращусь в Рэйку…

– При всем моем уважении, – начал Люкин, старательно сдерживая собственное недовольство, – я считаю, что одна только мысль об оказании нам помощи заставит Осфонина смеяться так, что обрушатся стены его дворца. После того как вы протестовали против женитьбы его сына на Атайе два года назад… У Кайта нет официальных отношений с Рэйкой уже около двух столетий, к тому же они показали совершенно недопустимое отсутствие уважения к вам, открыв свои границы любому колдуну, желающему избежать справедливого и законного отпущения грехов.

– Скорее он помог бы Атайе, вздумай она обратиться за помощью, – пробормотал Дарэк. – К чему нам лишние трудности? В Кайте хватает проклятых колдунов.

Он бросал эти слова скорее в силу привычки, хотя за ними и скрывалась истинная горечь.

Дарэк кулаком протер глаза, словно измученный ребенок. Едва перевалило за полдень, однако король чувствовал себя так, словно не спал несколько ночей. Ничто в его предыдущем правлении – да и во всей жизни – не подготовило Дарэка к такому повороту событий, и не к кому было обратиться за советом.

– Ну почему сейчас? – простонал он.

Ни один король Кайта не оказывался лицом к лицу с подобной бедой – целой армией колдунов, которые собирались отнять у него королевство, и необъяснимым поведением корбалов. Кайт знавал войны и прежде, но ни одна война не была такой – с подавляющим преимуществом с одной стороны и полной неспособностью к обороне с другой. Вздох донесся из самых глубин его души, король вдруг ощутил, что совершенно не представляет, что должен делать в этой ситуации, возникшей в самом начале его правления. Он мог только гадать, чем заслужил такое.

Дарэк внимательно оглядел рубиновый перстень с печатью на первом пальце правой руки – кольцо королевской власти, унаследованное от отца.

Что предпринял бы в этой ситуации Кельвин?

Дарэк нахмурился, сжав кулаки. Он прекрасно знал, что сделал бы его возлюбленный отец. Позволил бы мерзким колдунам захватить трон.

А они непременно попытаются сделать это, – подумал Дарэк. – Вопрос времени.

Но может быть, они не стали бы этого делать, – зазвучал голос из самых глубин его сознания, – если бы ты сначала проявил к ним хоть немного милосердия.

Мрачное выражение на лице короля сменилось озадаченностью. Несмотря на радикальные идеи отца сделать лорнгельдов равноправными гражданами Кайта, люди любили короля. Во всем этом не было ни капли смысла.

– Может быть, Господь проверяет крепость нашей веры, – предположил Люкин, обеспокоенный угрюмым молчанием короля, – и если мы сможем нанести поражение колдунам, то одержим победу более славную, чем все победы в истории Кайта.

Дарэк раздраженно всплеснул руками.

– Нанести поражение, но как?

– Не знаю. Я буду усердно молиться. Не бойтесь, ваше величество. Я верю, Бог ниспошлет нам решение.

Дарэк потянулся со своего кресла мимо швейной корзинки королевы, пытаясь достать до шахматной доски – свадебного подарка короля Кельвина. Белые и черные фигуры, покрытые пылью, по–прежнему занимали свои позиции – Сесил не касалась шахмат с тех пор, как последний раз играла в них с Атайей. Кажется, целая жизнь миновала с тех пор. Дарэк поднял фигурку белой королевы и внимательно изучал ее. Черты лица королевы были холодны и безжизненны, глаза не светились любовью.

– Оставь меня, Джон. Мне нужно самому поразмыслить обо всем.

Полы мантии Люкина мягко прошелестели по ковру.

– Ваше величество, может быть, вам лучше подумать об этом где–нибудь в другом месте? – Странным образом в голосе архиепископа наряду с учтивостью слышалось осуждение. – Не стоит сидеть здесь, в покоях королевы, словно неудачливый соискатель руки и сердца. Тем более что еще остаются подозрения в том, что королева замешана в заговоре Атайи…

– Довольно, Джон! Снова ты отчитываешь меня, словно малое дитя, теперь уже под видом мудрого совета. Сесил оставила меня около двух лет назад, и я не могу иногда не думать о ней. Она – мать моих детей, и я… – он остановился, словно в последний миг передумал говорить то, что уже готово было сорваться с языка, – я сожалею об ее отсутствии. – Он пренебрежительно оглядел мантию Люкина. – Вряд ли ты поймешь меня.

Архиепископ надулся от такого двусмысленного оскорбления, но благоразумно не стал возражать королю, пребывающему в столь мрачном расположении духа. Только трепетание ноздрей да слегка поджатая челюсть выдавали его недовольство.

– Прикажите капитану Парру послать два эскадрона в Эристон с Лафертом, – сказал Дарэк. – Эти солдаты хорошо владеют длинными луками, и я думаю, стоит попробовать напасть на колдунов с большого расстояния. Пусть это отдает хитростью и выглядит неблагородно, но кто знает, может быть, неожиданные стрелы в спину окажутся единственным оружием против них.

Люкин одобрительно кивнул, не видя ничего предосудительного в стрелах, направленных в спину, когда речь идет о созданиях дьявола.

– А если они потерпят поражение? – спросил он, в глубине души уверенный в том, что так и случится.

– Если они потерпят поражение, – резко ответил король, оскалив зубы, как загнанный зверь, – тогда, черт побери, нам остается только надеяться, что Бог услышит ваши молитвы. Ибо я не вижу другой возможности.

Люкин безмолвно склонил голову, выражая уверенность в том, что в свое время Господь воздаст своим слугам по их молитвам, и с величественным видом удалился из комнаты.

Наконец–то оставшись в одиночестве, король Кайта подошел к окну и выглянул наружу, наблюдая за летней суетой Делфархама. Повозки, груженные съестными припасами, громыхали сквозь серебристую завесу дождя, пелена покрывала торговцев, превозносящих достоинства своих товаров, глашатаи выкрикивали новости, а колокола собора Святого Адриэля отбивали часы. Город жил своей обыденной жизнью, не ведая о той грозе, что собиралась на западе. И даже если люди узнали бы о ней, они верили, что у них есть король, который должен их защитить. Дарэк поклялся в этом во время коронации в обмен на традиционную клятву верности своих вассалов.

Впервые король осознал, что не так–то легко будет сдержать клятву.

Невозможно поверить, внезапно подумал Дарэк, но неужели Атайя теперь уже не главный его враг?

Он налил стакан вина, чтобы успокоить нервы, но желудок отверг первый же глоток, и король поспешно выплюнул вино в носовой платок. Красное вино казалось кровью на снежно–белом полотне, и Дарэк в страхе и отвращении быстро спрятал платок. Боже, он взволнован гораздо сильнее, чем мог позволить себе.

Он повернулся, собираясь покинуть покои королевы, прихватив тряпичных кукол, которых Сесил просила отослать. После обеда он пошлет курьера в Рэйку. У дверей Дарэк вгляделся в тряпичные лица любимых кукол сына, и страшная правда его положения внезапно потрясла короля, словно удар в живот, выворачивая внутренности наизнанку сильнее, чем глоток вина, который он пытался сделать ранее. Корбалы были защитой его королевства… его единственной защитой. А без них лорнгельды, придут ли они из Кайта или с Саре, отнимут у него королевство гораздо проще, чем взрослый вырвет тряпичную куклу из слабых рук ребенка.