Ликвидация газонефтеводопроявлений. 10 страница

 

— У тебя есть план?

 

Бум.

 

— Рассказывай.

 

— А откуда мне знать, что тебе можно доверять? — спросила Бекка, перехватывая инициативу и прихлопывая ею Клео.

 

— Я здесь, верно? — огрызнулась Клео.

 

— Этого недостаточно! — огрызнулась в ответ Бекка.

 

Клео показала язык алюминиевой скамье над головой Бекки. «Действительно ли эта лохушка-нормалка совсем не догадывается, с кем имеет дело?»

 

— Ты можешь быть шпионкой, — развила свою мысли Бекка.

 

— Я и есть шпионка, — выпалила Клео, которую осенила идея. — Только я работаю не на них, а против них. Я уже много лет за ними слежу.

 

Бекка с Хэйли принялись перешептываться.

 

— Почему?

 

— Я ненавижу зомби. Это долгая история, — сказала Клео. На миг она почувствовала себя виноватой перед Гоулией. Но на войне как на войне. И если для того, чтобы остаться в живых, надо говорить гадости про немертвых, значит, так тому и быть. Она это сделает, чтобы защитить себя.

 

— Кто их руководитель? Чего они хотят? Какие у них слабые места?

 

Клео сжала губы. Она хотела сорвать съемки фильма, а вовсе не погубить своих друзей. Царские особы своих не сдают.

 

— Давай мы будем с тобой заодно, — поднажала Бекка.

 

— Нет. Я работаю одна.

 

— Тогда какая с тебя польза?

 

— А с тебя какая польза? — возмутилась Клео.

 

— Я знаю все пароли Бретта. Я заберусь в его компьютер и сотру фильм до показа.

 

А недурно!

 

— А как ты собираешься пробраться к нему в дом?

 

— Он работает в школе. В кабинете с аудио- и видеоаппаратурой.

 

Совсем недурно!

 

— А ты что можешь предложить? — поинтересовалась Бекка.

 

— Я могу выяснить, когда фильм будет готов, чтобы ты знала, когда идти стирать его, — бросила пробный шар Клео.

 

Новое перешептывание.

 

— Идет, — согласилась Бекка таким тоном, словно оказывала Клео огромную услугу. — То есть ты участвуешь?

 

— При двух условиях. — Клео перевернула очередную страницу. — Во-первых, никто не должен знать, что я вхожу в ЛОББИ. Договорились?

 

— Почему?

 

— Договорились?

 

Бух.

 

— И второе: вы с Хейли прекратите писать этот дурацкий роман в смс-ках про меня.

 

— Ты об этом знаешь? — переспросила Хэйли писклявым голоском.

 

Клео притопнула ногой.

 

— Вы имеете в виду «БЕК-ЛУЧШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО: подлинная история о том, как одна девочка сумела вновь завоевать популярность после того, как другая девочка, чьего имени мы упоминать не будем — КЛЕО! — стала клеиться к Бретту, но получила по морде от Бекки, а потом рассказала всей школе, что Бекка агрессивная и от нее лучше держаться подальше»! Да, я об этом знаю.

 

Шепотки поползли, словно дым, сквозь пространство между рядами трибуны.

 

— Ну так как, мы договорились? — нетерпеливо спросила Клео.

 

Бух.

 

Отлично. — Клео встала и затопала вниз. — Я буду на связи.

 

ГЛАВА 19

ОТЖОГ ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ

 

Со стороны стоящий на заднем дворе сарай Бретта выглядел немногим привлекательнее, чем перетершаяся тарзанка. Забившийся в дальний угол квадратной лужайки — за шалашом на дереве, мангалом и площадкой для игры в тетербол, — сарайчик напоминал робкого парня на вечеринке, который лишь смотрит со стороны, как остальные танцуют и веселятся. Стены сарая были обшиты кедровыми досками, но их скрывала паутина, пыльная листва, вымахавшие сорняки и птичий помет. Окна были грязные. В общем, он мало походил на место, куда джентльмен может пригласить даму на первое свидание. Но Фрэнки не была обычной дамой. И это не было обычным свиданием.

 

— Вот, — сказал Бретт, открывая дверь. Светящиеся красные глаза метнулись к ним из глубины сарая и резко остановились прямо перед лицом Фрэнки. Если бы она не разглядела черного резинового нетопыря, подпрыгивающего на тросике, она бы, наверно, искрила аж до Дня благодарения.

 

— Прикольно, — заметила она, пощекотав круглое брюшко нетопыря. Под крылом виднелся штамп: «Made in China».

 

Бретт с облегчением улыбнулся.

 

— Бекка ненавидела Радара, — сказал он и покачал головой, словно не в силах поверить в такую бесчувственность. — Она все тут ненавидела.

 

Он поднял руку и дернул за цепочку выключателя; под потолком загорелась красная лампочка без абажура.

 

— Ну как тебе? — поинтересовался Бретт, озаренный адским сиянием.

 

Если б Фрэнки знала слово круче, чем «высоковольтно», она бы непременно им воспользовалась. А так она лишь плюхнулась на диван-футон и принялась осматриваться в благоговейном молчании, надеясь, что округлившиеся глаза говорят сами за себя.

 

Кассеты с классическими фильмами ужасов были склеены в пьедесталы высотой примерно по плечи, и на них красовались фигурки любимых монстров Бретта: Франкенштейна, Дракулы, Годзиллы, Сасквоча, зомби, вервольфа, чудища из озера Лох-Несс и всадника без головы с приклеенным к шее портретом Спенсера Пратта, вырезанным из журнала. Стены сверху донизу были заклеены старыми киноафишами с Франкенштейном. Они были расположены в хронологическом порядке и покрыты шеллаком, и эти разные трактовки образа дедушки Штейна делали сарай похожим скорее на альбом для хранения вырезок, чем на свалку. И что еще важнее, они убедили Фрэнки в том, что Бретт не просто принял ее — он именно ее и ждал.

 

— Это прямо мини-музей какой-то, — произнесла в конце концов девушка.

 

— Я собирал все это с семи лет, — сообщил Бретт, присаживаясь рядом с ней. — Странно, конечно, но если подумать — я знал твою семью раньше, чем ты.

 

Фрэнки чуть повернулась, так, чтобы быть лицом к нему. А Бретт повернулся к ней. Он оперся локтем об спинку дивана и уронил руку, так, чтобы мимоходом коснуться ее подбородка. Ногти, накрашенные черным лаком, серебряное кольцо с черепом и наручные часы с зеленым циферблатом, на широком кожаном ремешке. Он был прямо-таки создан для нее.

 

— Знаешь, что тут здорово смотрелось бы?

 

Бретт покачал головой.

 

— Свадебное платье бабушки Штейн.

 

— В смысле, то, в котором ты пришла на танцы? Так это была…

 

Фрэнки кивнула.

 

— Ага. Настоящая невеста Франкенштейна, — подтвердила она, наэлектризованная мыслью о том, как это должно его взволновать.

 

Фрэнки сдерживала улыбку, думая, что сейчас Бретт ахнет. Всматривалась в его джинсово-голубые глаза, ожидая, когда в них вспыхнет искра понимания. Следила за алыми губами, предвкушая, как у него сейчас отвиснет челюсть. Но Бретт даже не шелохнулся. Он просто смотрел на нее сквозь неровную рамку растрепанных после школы волос, как смотрят на прекрасный рассвет, и на лице его смешались восхищение и благодарность.

 

Бретт наклонился к ней. Фрэнки потянулась ему навстречу. Ах, если бы сейчас на ней было то прекрасное свадебное платье из белого кружева, а не этот черно-белый полосатый наряд из жатки, с длинным рукавом… или то ярко-розовое шифоновое мини-платье с Bluefly.com. Или блузка в крестьянском стиле и джинсовые шорты, или желтая футболка, открывающая плечи, и укороченные джинсы… Но со всем этим придется подождать до победы революции ЛОТСов. Впрочем, Бретта, похоже, ее наряд не волновал. Их губы сближались, и на уме у них было одно и то же…Фрэнки быстро проверила швы на шее; каждый потрескивающий ватт электричества у нее внутри словно бы толкал ее вперед, к нему. Можно подумать, ее требовалось толкать! Глаза ее были полуприкрыты, губы приоткрылись, а руки нежно касались его рук.

 

— Привет! — сказал Хит Барнс, с грохотом вломившись в двери.

 

Фрэнки с Бреттом разъединились; потоки желания струились между ними, не понимая, куда же двигаться.

 

— Извините, что опоздал, — сказал Хит, волоча за собой два шестифутовых осветительных штатива.

 

«Жаль, что мало опоздал!»

 

— Да ничего, — отозвался Бретт, поднимаясь, чтобы помочь своему лучшему-другу-он-же-помощник-режиссера. — Первый объект съемки еще не пришел, так что…

 

— Клево. — Вытерев лоб рукавом темно-фиолетового анорака, тощий рыжий парень вздохнул. — Куда вам это ставить?

 

Следующие пятнадцать минут ребята трудились, превращая сарай в киностудию. Они затянули хреновы грязные окна черным фетром. Оттащили диван от стены, чтобы добиться глубины кадра. Засунули нетопыря Радара обратно на стартовую позицию. И перетащили все восемь пьедесталов из кассет, соорудив из них фон для съемки.

 

Как только все было улажено, Хит включил лампы. Те щелкнули и загорелись.

 

— Чувак, это будет зашибись что такое! — сообщил он, восхищаясь результатом собственных трудов.

 

— Ты не забыл, что все это совершенно секретно? — уточнила Фрэнки, хотя Бретт ее не раз уже заверил, что этому нормалу можно доверять. — Никто не должен знать ни где мы ведем съемки, ни кого мы снимаем. Никогда.

 

— А как по-вашему, почему я опоздал? — поинтересовался в ответ Хит. — Меня выслеживала половина драмкружка. Со стороны это выглядело, как будто за мной по улице гналась стая вампиров из какого-нибудь малобюджетного фильма.

 

— Во блин, жаль, меня там не было! — хохотнул Бретт. — И как ты отвязался от них?

 

— Запрыгнул в автобус.

 

Бретт расхохотался.

 

— И куда ты укатил?

 

— Аж за реку. Пришлось возвращаться на такси, а то я бы еще позже пришел.

 

— Гениально! — Бретт хлопнул приятеля по ладони и повернулся к Фрэнки. — Ну что, теперь доверяешь ему?

 

Фрэнки только хотела извиниться, как в дверь постучали.

 

— Кто там? — спросил Бретт.

 

— Джексон.

 

Хит открыл дверь и пригласил первого участника войти. При виде Джексона Фрэнки ощутила укол вины. Где-то за этими толстыми черными стеклами и копной длинных волос ждал момента, чтобы выйти наружу, Ди Джей. А когда он выйдет, он будет искать Фрэнки — а найдет Фрэнки и Бретта.

 

Но что ей было делать? Делить своего парня с Мелоди по расписанию? Лоббировать глобальное потепление? Отказаться от своих чувств, чтобы пощадить его чувства? К счастью, Джексону удавалось не вспотеть почти целую неделю, так что покамест вопрос еще не вставал ребром. Но до лета всего девять месяцев. Так что ей в конце концов все равно придется сказать Ди Джею правду.

 

— Убойное местечко, — сказал Джексон, усаживаясь на диван.

 

— А где Мелоди? — спросила Фрэнки.

 

— У нее родители устроили семейный вечер с играми. Прошлый она проспала, что ли, — сказал Джексон, достал телефон и быстро набрал смс. — Она сказала, что постарается прийти попозже. Ну и как это все будет проводиться? — поинтересовался он, сощурившись от яркого света.

 

— Фрэнки будет задавать вопросы из-за камеры, я — снимать, а Хит — записывать звук, — объяснил Бретт, внезапно заговоривший как заправский профессионал. — Не забывай, что смотреть надо на Фрэнки, а не прямо в объектив. Не волнуйся, твое имя называть никто не будет, а лицо запикселят.

 

— Готов? — спросил Фрэнки и развернула свой список из десяти вопросов для интервью.

 

Джексон подтянул рукава желтовато- коричневой куртки и скрестил ноги. На носках его черных кроссовок красовались большие буквы «М», нарисованные красной шариковой ручкой.

 

— Готов, — отозвался он.

 

— Что делает тебя особенным? — начала Фрэнки.

 

— Можно сказать, что у меня раздвоение личности — во мне живут два человека.

 

— Как это получилось?

 

— Моим дедушкой был доктор Джекил. Он подсел на снадобье, которое придавало ему храбрости для воплощения самых мрачных его фантазий. Это снадобье изменило его генетический код, что перешло по наследству к его сыну, моему отцу. У меня тоже измененный состав крови. Когда я потею, какое-то химическое вещество в моем поту что-то включает в мозгу и пробуждает мою вторую половину.

 

— И давно тебе об этом известно?

 

— Примерно с неделю.

 

— Когда ты впервые понял, что ты не такой, как все?

 

— Я всегда знал, что у меня случаются провалы в памяти, но я понятия не имел, что на самом деле я превращаюсь в компанейского парня без царя в голове, пока моя девушка не показала мне видеоролик с этим превращением. Я просто офигел.

 

Джексон принялся беспокойно покачивать ногой. Бретт снял ее крупным планом, чтоб запечатлеть его стресс.

 

— Что самое лучшее в жизни ЛOTCa?

 

— Ты являешься частью сообщества, в котором все друг за другом присматривают.

 

— А что самое худшее?

 

— Приходится постоянно скрываться.

 

— Ты считаешь себя или свое второе Я опасным?

 

— Только друг для друга. Мама пока еще не сказала ему обо мне, потому что не уверена, как он примет эту новость. Он может приревновать и попытаться не выпускать меня наружу или еще что-нибудь сделать. Кроме того, у меня такое впечатление, что он относится к учебе менее серьезно, чем я. Так что он может причинить серьезный вред моей будущей карьере. А я не хожу на вечеринки, так что я, наверно, врежу его общественной жизни. Но кроме этого… нет, никакой опасности.

 

— Как изменится твоя жизнь, если тебе не придется таиться?

 

— Я смогу заняться спортом, потому что мне не придется больше бояться, что я вдруг вспотею. Я буду не вылезать с пляжа. Мама сможет нормально включать отопление зимой. А еще, — Джексон сунул руку в карман куртки и достал оттуда мини-вентилятор, — я смогу выбросить его.

 

Он включил вентилятор и поднес вращающиеся пластмассовые лопасти к лицу.

 

Фрэнки улыбнулась и показала ему большой палец. Наглядная демонстрация получилась классная.

 

— Почему ты согласился сняться в этом фильме?

 

— Я хочу, чтобы нормалы — то есть обычные люди — поняли, что я хороший человек, который устал прятаться и устал стыдиться сам себя.

 

— Спасибо, Джексон, мы закончили.

 

— Мне показалось, ты говорила про десять вопросов, — заметил Джексон. — А их было только девять.

 

Бретт опустил камеру.

 

— Задай ему последний вопрос. Это будет лучшей частью программы.

 

— Я думаю, хватит и так, — возразила Фрэнки, сложив список пополам, и снова пополам, и так пока складывать стало нечего. — У нас на сегодня запланировано еще шесть интервью. Надо придерживаться расписания.

 

— Ну так а что за вопрос-то? — не унимался Джексон.

 

Фрэнки опустила взгляд.

 

— Мы… ну, надеялись, что, может, ты нам разрешишь поговорить с Ди Джеем, — объяснил Бретт.

 

Джексон перестал покачивать ногой.

 

— Вы серьезно?

 

Фрэнки захотелось выпрыгнуть через затянутое фетром окно и удрать. Разрыв с Ди Джеем и сам по себе обещал стать непростым. Неужели так уж обязательно устраивать его прямо сегодня вечером? У всех на глазах?

 

— Чувак, это превращение может стать самой крутой частью фильма, — добавил Хит.

 

— Это было бы круто, — сказал Бретт. — Нормалы увидели бы, что даже в случае твоего превращения бояться им нечего.

 

Фрэнки поежилась. Ей было не по себе, но Хит сказал правду. Это пошло бы на пользу фильму. А что на пользу фильму, то на пользу ЛОТСам.

 

Джексон откинулся на спинку дивана и задумался.

 

Фрэнки, Бретт и Хит молча ждали.

 

— При одном условии, — сказал наконец Джексон.

 

Фрэнки сжала кулаки. Она знала, что за этим последует.

 

— Ты порвешь с Ди Джеем.

 

— Порвешь? — переспросил потрясенный Бретт. — Ты о чем вообще?

 

— Ой, ну будет вам. — Фрэнки закатила глаза. — У меня тогда еще голова была не на месте. Это был отходняк в чистом виде.

 

— Ну тогда я согласен с Джексоном, — сказал Бретт. — Ты точно должна порвать с ним.

 

Фрэнки хихикнула.

 

— А почему?

 

На бледных щеках Бретта заиграл румянец. Фрэнки получила ответ.

 

— Ладно, — согласилась она. — Включайте свет.

 

Десять минут спустя в сарае было не продохнуть от жары. Фрэнки с ребятами смотрела на Джексона, как на чайник, но он все никак не закипал.

 

— Попробуй попрыгать, — предложил Бретт. Камера стояла на треноге, нацеленная на Джексона и готовая к съемке. Бретт прислонился к стене. Лицо его раскраснелось, а волосы слиплись от пота. Джексон подпрыгнул. Сарай затрясся. Бретт замахал руками, чтобы Джексон остановился.

 

— Может, поотжимаешься? — предложила Фрэнки.

 

Джексон послушно лег на пол и принялся отжиматься.

 

— И как тебе только удается не вспотеть? — удивился Хит. Он стоял, прислонившись к занавешенному окну и обмахивал лицо автобусным расписанием. — Я тут еле дышу. — Он замахал сильнее, подняв с карниза тучу пыли. Веки его затрепетали, ноздри сморщились, и… а-а-ап-чхи! Хит чихнул, выпустив струю огня.

 

И прежде, чем огонь успел причинить какой- либо вред, Хит втянул его обратно, словно спагетти заглотил.

 

Все застыли, словно вкопанные. С ногтей Фрэнки закапали персиковые капли, словно растаявший свечной воск. Ее «Fierce&Flawless» расплавился.

 

Бретт оторвался от видоискателя камеры и повернулся к другу.

 

— Что за?.. — шепотом спросил он.

 

— Без понятия. — Хит пожал плечами. — Это началось недавно, как мне сравнялось пятнадцать. Обычно когда у меня отрыжка ну, или… — Он указал на свою задницу. — При чиханье никогда еще не было. И огонь обычно не такой сильный.

 

— Почему ты мне не сказал? — слегка уязвленно спросил Бретт.

 

— Ну, чувак, неловко как-то такое говорить.

 

Они замолчали и уставились друг на друга. Постепенно, по мере того, как истина стала доходить до их мозгов, уголки губ поползли вверх.

 

— Ты — ЛОTC! — радостно завопил Бретт.

 

— Я — ЛОТС! — заорал в ответ Хит, изумленно подняв рыжие брови.

 

— Смотрите! — Фрэнки указала на диван.

 

Джексон, вспотевший и ошеломленный, смотрел перед собой, а цвет глаз у него менялся. Карий — черный, черный — карий, карий — черный, и в конце концов они сделались голубыми. Коричневая кайма радужки выцвела до песочно-рыжей, и на челюсти проступила щетина.

 

«Это что-то новенькое», — подумала Фрэнки.

 

Ди Джей явился.

 

— Чего тут за запах, будто тосты подгорели? — спросил он, сделав пробор на голове. Он снял спортивную куртку Джексона, скатал и швырнул в дальний угол. — Бомбочка! — Он встал. — Где ты была?

 

Ошеломленная этим преображением, Фрэнки замешкалась с ответом.

 

— Это ты где был?! — парировала она.

 

Ди Джей почесал в затылке.

 

— Кто-то на кого-то подсел, как я смотрю. — Он ухмыльнулся. — Мы же виделись прошлым вечером. Как раз перед тем, как у меня случился провал в памяти…

 

— Вообще-то это было неделю назад.

 

— Ладно-ладно. Не надо ничего сочинять. Я думаю, это клево, что ты по мне скучала. Я тоже по тебе скучал. — Он умолк. — Погоди, а что тут делает парень Бекки? И зачем тут камера?

 

— Мы снимаем фильм про особенных людей, а ты особенный, потому мы хотели задать тебе несколько вопросов.

 

— Только если потом я тоже смогу задать тебе вопрос, — заявил Ди Джей, закатывая рукава темно-синей рубашки Джексона и устраиваясь на диване. В отличие от своего второго «я» Ди Джей закинул руки на спинку дивана и уселся, словно рок-звезда между двух невидимых фотомоделей.

 

— Ладно, — согласилась Фрэнки. У нее дрожали руки. — Тогда начинаем.

 

Она неловко повертела в руках листок со списком, испачкав его гримом.

 

— Э-э… что делает тебя особенным.

 

— Я клевый, я не напрягаюсь, и я получаю хорошие оценки, хоть и не зубрю ничего.

 

— Как ты до этого дошел?

 

— На треть благодаря генам, на две трети — благодаря обаянию.

 

— Генам? А что с генами? — решила уточнить Фрэнки.

 

— Гены старика Хайда. Этот мужик знал толк в вечеринках. Я читал его дневник, и можете мне поверить, он был ваще псих!

 

Фрэнки задумалась было, не рассказать ли Ди Джею про Джексона прямо сейчас. Материал получился бы потрясающий! Опра бы позавидовала. Но у Фрэнки не было на то права. Это право принадлежало только его матери. Их матери. Фрэнки оставалось лишь пропустить несколько вопросов и молиться, чтобы Ди Джей не увидел интервью Джексона, когда оно выйдет на экран.

 

— Почему ты согласился сняться в этом фильме?

 

— Потому, что ты согласилась ответить на мой вопрос.

 

Фрэнки хихикнула. Все-таки Ди Джей такой обаятельный!

 

— Ну ладно, и что за вопрос?

 

Она жестом велела Бретту выключить камеру. Тот послушно повиновался. Фрэнки морально приготовилась к неизбежному, напоминая уязвленной совести, что она обидит Ди Джея, но поможет Джексону, Мелоди, Бретту и себе самой. Польза перевешивала издержки во много раз. Кроме того, он все равно был рядом с ней не так долго, так что…

 

— Я вот думаю… — протянул Ди Джей, снимая очки Джексона. Взгляд его голубых глаз был полон искренности. Внезапно сделалось совершенно не важно, почему именно Фрэнки считала, что должна разбить ему сердце. Она не могла заставить себя сделать это. Он этого не заслужил.

 

— Бомбочка…

 

— Что? — спросила Фрэнки, глядя на круглые носки своих серых ботинок. Ее разъемы принялись зудеть.

 

— Ты не будешь возражать, если мы перестанем встречаться?

 

— Что?! — Фрэнки расхохоталась.

 

— Я понимаю, что ты этого не ожидала, — сказал Ди Джей, взяв ее за руку. — Извини. Просто у меня жизнь сейчас какая-то очень сумбурная, и я никогда не знаю, где окажусь в следующую минуту. А ты этого не заслуживаешь.

 

Бретт с Хитом сдавленно хохотнули.

 

— Я все понимаю. — Фрэнки улыбнулась. Она открыла дверь. Ей жутко хотелось подышать свежим воздухом — ну, и чтобы Джексон поскорее вернулся.

 

Но прежде, чем произошло превращение, она подняла палец и послала искру Ди Джею в щеку.

 

Он весело потер крохотную красную точку.

 

— И чего это было?

 

— Это тебе на память.

 

— Я всегда буду помнить тебя, Бомбочка, — подмигнул Ди Джей.

 

У Фрэнки потеплело в районе сердца. Крохотные электрические смайлики посыпались у нее внутри дождем, словно звездочки фейерверка. А потом глаза Ди Джея сделались черными. Потом голубыми. Потом снова карими.

 

Превращение надвигалось.

 

ГЛАВА 20

СОРТИРНЫЕ ВОЙНЫ

 

Мелоди прислонилась к двери туалета, радуясь, что у нее есть до начала урока литературы три минуты, чтобы пописать. Еще один урок — и выходные! Правда, особо это ничего не изменит. Выспаться все равно не получится. Да и поискать «хоть сколько-то приличное латте» с Кандис или посмотреть с Джексоном взятую в прокате романтическую комедию тоже будет некогда. Ей ведь нужно будет обработать все восемь интервью с ЛОТСами, которые отсняли за последние восемь дней. Росс ждет черновой монтаж в понедельник для просмотра. А в четверг фильм должен пойти в эфир. Так что долг КРУТа зовет.

 

Когда Мелоди вошла в дамскую комнату, вместо запаха, типичного для туалета, расположенного на третьем этаже, ее встретил аромат амбры. Шмакодявка из Беверли-Хиллз тут же убежала бы на второй этаж. Но Мелоди из Сейлема не пожелала спасаться бегством.

 

Клео вышла из средней кабинки и протопала к умывальнику в своих сандалиях на деревянной платформе. Золотые треугольники у нее в ушах покачивались ровно в такт подолу ее черно-зеленого мини. Ее манера одеваться наподобие фигуристки на выступлениях, максимально подчеркивая фигуру, была столь индивидуальной и выставляла ее достоинства в столь выгодном свете, что Мелоди невольно вспомнила о своей балахонистой футболке, свободных штанах цвета хаки и совсем не новых кедах. Она вдруг показалась сама себе беспомощной, словно крестьянин в присутствии царственной особы.

 

— Привет, — произнесла Мелоди, перекрывая гул сушилки для рук. — Клевое платье.

 

Клео нажала серебристую кнопку, вызвав новый поток воздуха.

 

Она явно считала Мелоди виноватой в том, что ее съемки для «Teen Vogue» пошли наперекосяк. Но поскольку пчелу легче умилостивить медом, чем уксусом, Мелоди заставляла себя быть любезной.

 

— Знаешь, я сразу догадалась, что ты здесь — по твоим духам с амброй, они такие классные. Я читала, что девушки, у которых есть свои фирменные ароматы, более честолюбивы, чем те, у кого их нет.

 

Клео ответила третьим взрывом гула.

 

«Вежливость прежде всего… вежливость прежде всего… вежливость прежде всего…»

 

— Сегодня за обедом твои подруги говорили, как им тебя не хватает, — соврала Мелоди, не обращая внимания на возрастающее давление в мочевом пузыре. На самом же деле Клодин увидела, как Клео заходила в класс вместе с Беккой и Хэйли и склонна была вообще вынести ее за скобки. — Они хотят, чтобы ты вернулась.

 

Клео наконец-то соизволила посмотреть на Мелоди.

 

— А, так теперь ты сидишь с ними? — огрызнулась она, уставившись на Мелоди парализующим взглядом.

 

Очевидно, Клео полагала, что она в опасности. И сейчас, как никогда, уместна была бы стремящаяся к миру доброта. Но увы, у Мелоди остался лишь уксус.

 

— Да чего тебе неймется?! — огрызнулась она в ответ. — Я просто хотела помочь, а ты себя ведешь так, будто я — Римская империя.

 

Глаза Клео предостерегающе расширились. Но Мелоди уже не могла остановиться. Упорство в сочетании со склонностью к историческим метафорам придало ей такую уверенность в себе, что куда там нарядам фигуристки!

 

— Я вовсе не пытаюсь свергнуть тебя с трона, — продолжала Мелоди. — Я просто…

 

— Тссс! — прошипела Клео, указывая на первую кабинку, где над линолеумом болтались две ноги в персиковых сланцах.

 

— Послушай! — прошептала Мелоди, не желая успокаиваться. — Я никогда не хотела никого ссорить. Я просто выступаю за то, во что верю.

 

— Я тоже! — заявила Клео. Ее треугольные серьги дружно закачались.

 

— Как? Выбрав съемку для модного журнала? Это для тебя самое важное? А как насчет равных прав и…

 

Клео топнула ногой.

 

— Ты вообще о чем? Или ты совсем свихнулась? Может, твои мозги тоже украли зомби?

 

— Чего-чего?

 

Мелоди взглянула в голубые глаза Клео в поисках объяснения — подмигивания, слезинки, еще какого-нибудь знака — намека, который указал бы ей путь, пока она не потонула в замешательстве. Но Клео не предложила ей ничего. Ее взгляд был холоден и тверд, в точности как у Бекки, когда та обнаружила запись с Джексоном.

 

— Погоди. — Мелоди ухмыльнулась. — Я поняла, в чем дело. Ты теперь водишься с Беккой и…

 

Дзинь! Дзинь! Вот-вот должен был начаться последний урок… Но Мелоди уже не могла остановиться. Клео была той еще задницей, но она имела право знать правду.

 

— Бекке доверять нельзя. Будь осторожна с ней.

 

Дверь кабинки распахнулась.

 

Оттуда вылетела Бекка.

 

Мелоди кинулась в последнюю кабинку и захлопнула за собой дверь. Но замешательство, гнев и сожаление догнали ее и там. Как она могла быть такой тупицей? Персиковые сланцы, внезапное замечание насчет зомби, предупреждающе расширившиеся глаза. Клео пыталась сказать ей про Бекку, но Мелоди так зачаровал звук собственного голоса, что она не заметила никаких намеков.