Белинский и Лермонтов

Нужно сказать, что в университете учились известные, выдающиеся студенты. Современники XIX века вспоминают некоторых из них – это Белинского и Лермонтова. Их обоих объединяет то, что они не закончили университет. Почему – мы сейчас разберемся.

Виссарион Григорьевич Белинский, воспитанник Пензенской гимназии, в 1829 г. поступил на филологический факультет Московского университета казеннокоштным студентом. Однако Белинскому не удалось воспользоваться возможностями университета. Во-первых, в конце 1830 г. в Москве началась холера, студенты в период 1830-1831 гг. почти не учились, и этот год им не был засчитан. А во-вторых, случилась ситуация, из-за которой Белинского отчислили из университета. Дело было в том, что в университете проводились любительские спектакли, вечерние собрания. На них Белинский читал большей частью из своей, тогда задуманной им трагедии «Владимир и Ольга» (потом – «Дмитрий Калинин»). Основа этой трагедии в том, что при существовании тогда крепостном праве, один из дворовых людей какого-то богатого помещика, случайно как-то получивший университетское образование и притом страстно влюбленный в какую-то Ольгу, делается жертвою грубого произвола своего неразвитого барина. Аргилландер вспоминает, что «Белинский читал эти сцены с большим увлечением, и всем…монологам мы страшно аплодировали» [41]. Тогда Белинский представил ее в комитет из профессоров университета. После этого прошло несколько дней, как «вернулся Белинский бледный, как полотно, и бросился на кровать лицом вниз; я стал его расспрашивать, что такое случилось, но ничего положительного не мог добиться; он произносил только одно: “Пропал, пропал, каторжная работа”» [42] Белинский был исключен из университета за «безуспешность» - это было сказано в выданном ему аттестате. Этим администрация не дала дальнейшего хода его делу.

Белинский оказался без всяких средств к существованию. После неудачных попыток устроиться на работу уездного учителя, Виссарион Григорьевич поселился на квартире Н. И. Надеждина и стал помещать в журналах «Телескоп» и «Молва» свои переводные статьи, иногда и свои учено-литературные критические статьи. Прозоров считает, что в первые годы своей деятельности Белинский был только сознательным органом выражения идей Надеждина, что «Николай Иванович, найдя в Белинском человека, одаренного эстетическим пониманием, вполне способного развивать его мысли и излагать их в изящной форме, сообщил молодому таланту философско-художественное направление для последующей независимой деятельности» [43]. После публикации статьи Чаадаева, Надеждин был сослан в Вологодскую губернию, а Белинский был приглашен в Петербург, где стал помещать свои статьи в «Отечественных записках».

Прозоров удивлялся: «Кто мог предвидеть, что этот бедный студент, исключенный из университета за безуспешность и неспособность, которому было отказано в скромном месте уездного учителя, через несколько лет сделается первым нашим критиком, двигателем юных поколений по пути прогресса и пламенным проповедником гуманических идей в нашей литературе?» [44]

О Лермонтове вспоминает его однокурсник Вистенгоф, с которым он поступил в 1830 г. на словесный факультет. По первым представлениям, можно сказать, что Лермонтов был очень высокомерным, и никто из студентов не мог найти с ним общий язык. Например, Вистенгоф вспоминает один случай. Он решил подойти к Лермонтову, когда тот читал книгу. Вистенгоф поинтересовался, что за книгу Лермонтов читает. «Он мгновенно оторвался от чтения. Как удар молнии, сверкнули глаза его. Трудно было выдержать это неприветливый, насквозь пронизывающий взгляд» [45]. Ответ Лермонтова действительно был очень резким: «… Содержание этой книги вас нисколько не может интересовать; вы тут ничего не поймете, если бы я даже и решился сообщать вам содержание ее». [46] Однако из дальнейших признаний Вистенгофа можно заключить, что тогдашнее его развитие и знание стояли неизмеримо ниже лермонтовского, и ничего общего между ними быть не могло.

Вистенгоф вспоминает, что все студенты его курса не сдали экзамены и были оставлены на второй год. Лермонтова тоже не перевели на следующий курс, правда, непонятно почему – либо он тоже не сдал экзамены, либо на них не явился. Однако, по словам Вистенгофа, «самолюбие Лермонтова было уязвлено. С негодованием покинул он московский университет навсегда, отзываясь о профессорах, как о людях отсталых, глупых, бездарных, устарелых…» [47]. Но с этим нельзя согласиться. Наоборот, Лермонтов вспоминает об университете с большой теплотой: «Святое место!../Помню я, как сон, / Твои кафедры, залы, коридоры, / Твоих сынов заносчивые споры / О боге, о вселенной…

Таким образом, студенты были из разных сословий и многих национальностей и составляли группу, которая в начале XIX века представляла собой разрозненную, а позже, в результате деятельности собраний и кружков, целостную организацию.