Буржуазная партийность

С первых же шагов своего появления в классовом обществе историописание носило партийный характер. Однако в немарк­систской историографии партийность не всегда являлась осо-| знанной. Нередко она выступала под флагом нарочито подчер­ти киваемой беспартийности. Более того, многие ученые искренне: полагали, что они в своих произведениях не преследовали ника-: кой иной цели, кроме чистой науки. Но это не меняет сути де-i ла. Решающим критерием определения партийности того или |Иного автора являются не словесные декларации, а действи­тельная социальная направленность его работы, объективное! звучание тех выводов, которые в ней делаются и которые не всегда совпадают с субъективными намерениями автора.

Как и все другие категории исторической науки, партий­ность исторична. В различных общественных условиях формы,

75 в которых она находила свое выражение, были неодинаковыми, будучи зависимыми в большой мере как от уровня развития самой историографии, так и от общих социальных и идейно-политических условий, в которых она развивалась. И Геродот, и Оттон Фрейзингенский, и Ф. Мейнеке были историками партий­ными. Но выражалась их партийность по-разному. Партийность Геродота — это партийность афинского гражданина-демократа. Оттон Фрейзингенский проводил в своей „Хронике" феодально-католическую концепцию исторического процесса, в то время как Мейнеке в своих многочисленных произведениях обосно­вывал идеологию германского империализма.

Таким образом, существуют различные формы партийности, соответствующие в данное время и в данном обществе эконо­мическим, социальным, политическим и идеологическим отно­шениям. Каждый общественный класс порождает свою специ­фическую форму партийности, которая наиболее эффективно выражает его коренные интересы, обеспечивая возможность их проведения в историографической практике.

Нередко партийный подход к исследованию явлений обще­ственной жизни маскируется. Это особенно характерно для буржуазной партийности, часто выступающей в форме так на­зываемой беспартийности. Исчерпывающую характеристику природы буржуазной беспартийности как в политике, так и в науке дал В. И. Ленин. „Беспартийность в буржуазном обще­стве, — подчеркивал он, — есть лишь лицемерное, прикрытое, пассивное выражение принадлежности к партии сытых, к партии господствующих, к партии эксплуататоров"⁸. Здесь же В. И. Ле­нин писал: „Беспартийность есть идея буржуазная. Партийность есть идея социалистическая". Это положение следует понимать в том смысле, что в отличие от пролетариата, открыто формули­рующего свои социально-политические лозунги и цели и таким образом декларирующего свою партийность, идеологи бур­жуазии зачастую вынуждены прибегать к ширме „беспартийно­сти", чтобы скрыть своекорыстие своего класса, обмануть мас­сы мнимой беспартийностью и тем самым содействовать укреп­лению буржуазного порядка вещей.

Партийный характер буржуазного обществоведения для В. И. Ленина никогда не подлежал сомнению. Понятие партий­ности в общественных науках, в том числе и в истории, он распространял на все обществознание в классовом обществе. Что же касается так называемой беспартийности в обществен­ных науках, то в ленинских трудах разоблачен ее подлинный

Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 138.

I

характер как утонченной формы буржуазной партийности, пытающейся ввести в заблуждение своими поползновениями „стать над схваткой", а потому и более опасной, чем воинст­вующая проповедь буржуазной идеологии. В классовом общест­ве историческая наука всегда выражает определенные классо­вые интересы и вследствие этого занимает определенные партий­ные позиции, так как „жить в обществе и быть свободным от общества нельзя"⁹.

В разные исторические эпохи буржуазная партийность ока­зывала различное влияние на развитие исторического познания в зависимости от того, какое место в структуре общества зани­мала сама буржуазия. В период восходящего развития капита­лизма буржуазная партийность, выражая мировоззрение истори­чески прогрессивного класса, способствовала не только более глубокому постижению социальных связей современного мира, но и благодаря этому более адекватному пониманию истори­ческого прошлого. Особенно плодотворным в этом плане стало изучение западноевропейского средневековья. Обосновывая историческую необходимость победы буржуазного общества, его идеологи добились значительных успехов в осмыслении существенного содержания средневекового развития. Крупней­шим из них явилось обоснование на большом фактическом материале теории классовой борьбы, в свете которой рассматри­валась история средневекового общества. Пожалуй, никакая другая теория в буржуазной историографии XIX в. не носила столь ярко выраженного партийного характера (она была созда­на французскими историками периода Реставрации и служила важнейшим аргументом в борьбе буржуазии за политическую власть) и вместе с тем не содействовала в такой мере объектив­ному познанию истории средних веков, как эта¹⁰.

Не продолжая примеров, подчеркнем лишь, что крупней­шие достижения буржуазной исторической мысли, принесшие прошлому столетию славу „золотого века" исторической науки, имели своей предпосылкой партийный подход к прошлому. На обширном историческом материале буржуазные ученые утверждали социальные идеалы своего класса, партийная направ­ленность их исследований способствовала гораздо более объ­ективному отражению прошлой действительности по сравнению

⁹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 104. | ¹⁰ О буржуазной теории классовой борьбы и ее отличии от марк-

iCHCTCKoit см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 28. С. 427. См. также: Алпатов М. А. Политические идеи французской буржуазной историогра­фии XIX века. М., Л., 1949; Долин В. М. Историки Франции XIX-XX ве­ков. М., 1981.

77 с историческими представлениями их идейных противников из лагеря реакционного феодального дворянства.

Однако даже в этот период буржуазная партийность ставила и определенные границы в объективном изучении истории. Эти границы порождались классовым эгоизмом и своеко­рыстием буржуазии. И по мере того, как изменялась расстанов­ка классовых сил в буржуазном обществе, по мере того, как развивался его главный антагонизм — противоречия между буржуазией и пролетариатом, - границы эти становились все уже и уже. Но и сегодня, хотя и в гораздо меньшей степени, чем в XIX в., в рамках буржуазной партийности оказывается возможным получение адекватного знания прошлого.

§ 4. Принцип коммунистической партийности в историческом познании

Высшей формой партийности в общественном познании в классовом обществе является коммунистическая партийность, выражающая и защищающая коренные интересы рабочего клас­са. Правильно понятые эти интересы требуют максимальной объективности в изучении общественных явлений и процессов, так как всякое отступление от исторической правды, какими бы благими мотивами оно ни прикрывалось и как бы искусно оно ни вуалировалось, наносит ущерб этим интересам, может подчас оказаться роковым при определении конкретных задач и путей их решения в настоящем. Вот почему произведения основоположников марксизма-ленинизма, являющие собою образцы коммунистической партийности в общественном позна­нии, содержат не только разящую критику классового против­ника, но и суровую „самокритику", вскрывая ошибки, иллю­зии и неудачи народных масс и их руководителей как в настоя­щем, так и в прошлом и тем самым способствуя выработке научной стратегии и тактики пролетариата.

„Наша сила в заявлении правды!" — подчеркивал В. И. Ле­нин¹¹, указывая тем самым на существенное содержание прин­ципа коммунистической партийности, его важнейшую целевую установку. Ее нарушение равносильно отказу от самого этого принципа, что чревато самыми негативными последствиями, в особенности тогда, когда речь идет о правящей партии, ее подходе к изучению как настоящего,- так и прошлого. Поэто­му столь важен не только для общественно-политической прак­тики, но и для исторической науки сформулированный на

¹¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 11. С. 328.

XXVII съезде КПСС „урок правды". „Ответственный анализ прошлого, — подчеркивалось на съезде, - расчищает путь в бу­дущее, а полуправда, стыдливо обходящая острые углы, тормо­зит выработку реальной политики, мешает нашему движению вперед"¹².

Такой „ответственный анализ прошлого" предполагает строгое соблюдение принципа коммунистической партийности в историческом исследовании, что в свою очередь требует обра­щения к творческому наследию основоположников научного коммунизма.

Выдвинутый К. Марксом и Ф. Энгельсом принцип коммуни-'стической партийности получил дальнейшее развитие в трудах В. И. Ленина, обосновавшего его значение для объективно-истинного отражения исторической действительности. Прин­ципиально важно, что в ленинских трудах понятия „партий­ность" (коммунистическая) и „объективность" находятся в органическом единстве, взаимно предполагая друг друга. Такое единство, как показал В. И. Ленин, воплощено в самой природе марксистской теории. „Непреодолимая привлекательная сила, которая влечет к этой теории социалистов всех стран, — писал он, - в том и состоит, что она соединяет строгую и высшую научность (являясь последним словом общественной науки) с революционностью, и соединяет не случайно, не потому голь-ко, что основатель доктрины лично соединял в себе качества.ученого и революционера, а соединяет в самой теории внутрен­не и неразрывно"¹³.

В. И. Ленин определял коммунистическую партийность как „объективизм классовой борьбы", составляющий, по его убеждению, самое существо марксизма¹⁴. Он подчеркивал, что она органически присуща материалистическому пониманию истории, образуя необходимую предпосылку изучения явлений общественной жизни. „...Материализм, - писал он, - включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения опре­деленной общественной группы"¹⁵. Партийная страстность, откровенное проявление классовых симпатий и антипатий являются естественными и необходимыми для исследова­теля, стоящего на позиции „объективизма классовой борьбы",

только вполне гармонируя со строгой объективностью в

¹² Материалы XXVII съезда КПСС. С 23.

¹³ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 341.

¹⁴ Там же. Т. 22. С. 101.

Там же. Т. 1. С. 419.

79исследовании явлений общественной жизни, но и составляя необходимое условие ее достижения.

„Объективизм классовой борьбы" всей логикой ленинской мысли противопоставляется буржуазному объективизму. Его коренное отличие заключается в последовательном классовом анализе исследуемых явлений общественной жизни как необ­ходимой предпосылке их объективно-истинного познания. Применение принципа коммунистической партийности в исто­риографической практике требует раскрытия классовой приро­ды изучаемого явления или процесса общественной жизни. Не просто констатировать то или иное общественное явление, тот или иной исторический факт, а вскрыть его классовую природу, обнажить лежащие в его основе классовые противоречия, пока­зать, какой именно класс определяет необходимость данного процесса, — в этом заключался для В. И. Ленина путь реализа­ции в общественном познании принципа коммунистической пар­тийности, а следовательно, и достижения объективной истины. Установив, что общество распадается на классы, взаимоот­ношения между которыми определяют его структуру, осново­положники научного коммунизма дали в руки историка надеж­ное средство для понимания глубинных причин всего его раз­вития. „Марксизм, — подчеркивал В. И. Ленин, — указал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возник­новения, развития и упадка общественно-экономических форма­ций, рассматривая совокупность всех противоречивых тенден­ций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и произ­водства различных классов общества, устраняя субъективизм и произвол в выборе отдельных „главенствующих" идей или в толковании их, вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенденций в состоянии материальных произ­водительных сил"¹⁶.

Принцип коммунистической партийности указывает на единственно правильный путь в изучении такого сложного и острого вопроса, как национальные отношения. Этот путь заклю­чается в сочетании классового и национального подходов. В рав­ной степени является недопустимой как гипертрофия, преуве­личение значения национальных моментов, так и их игнориро­вание или недооценка. Поскольку классовая борьба выступает во взаимодействии с различными другими факторами, в том числе национальными, необходимо не противопоставлять клас­совый подход национальным моментам, а объяснять их со стро­го классовых позиций.

¹⁶ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 57-58.

Как и другие принципы исторического познания, принцип коммунистической партийности не является застывшей догмой. Выражая в концентрированной форме связь истории и общества, он развивается и совершенствуется вместе с поступательным движением самого общества. Поэтому творческая разработка принципа коммунистической партийности составляет постоян­ную задачу марксистской методологии истории. Ибо динамично развивающееся общество неизменно ставит перед наукой труд­ные вопросы, требующие для своего решения существенного пересмотра и обновления ее познавательных принципов.

Сегодня коренным теоретическим вопросом, выдвинутым перед марксистским обществоведением самой жизнью, являет­ся вопрос о сочетании классового и общечеловеческого начал в реальном мировом развитии, а следовательно, и в изучении этого развития исторической наукой. Центральным звеном но­вого мышления стала, как подчеркивается в партийных доку­ментах последних лет, новая роль общечеловеческих ценностей. Речь, понятно, идет не об отрицании классового, партийного подхода к изучению истории, а об его обогащении, освобожде­нии от всяких догматических извращений, превращающих вульгаризированный классовый анализ в универсальный ключ, легко и просто открывающий все тайны прошлого.

Однако такое обогащение вовсе не означает механического дополнения классовых ценностей как исходного критерия из­учения и оценки исторической действительности общечелове­ческими. Их взаимосвязь носит диалектический характер, вследствие чего одна из актуальнейших задач методологии Истории сегодня заключается в изучении этой диалектики. Обращение к общечеловеческим ценностям в органическом единстве с классовым подходом не только усилит присущее марксистской исторической науке гуманистическое начало, но и тем самым будет способствовать более глубокому и „мно­гоцветному", а значит и более объективному постижению ис­торической действительности.

§ 5. Партийность и объективность исторического познания

Подчеркивая значение принципа партийности, нельзя, одна­ко, упрощенно трактовать механизм его действия в историче­ском познании. Партийность ученого не является неким абсо­лютом, нацело и автоматически определяющим результаты его исследований. В процессе исторического познания она нахо­дится в сложных и нередко противоречивых отношениях с

6-489

81другими его принципами. Характер этих отношений может как содействовать, так и препятствовать реализации принципа партийности в конкретной исследовательской практике. Наи­более распространенным здесь является противоречие между партийной позицией ученого и объективными результатами его творчества. В частности, история исторической науки изо­билует многочисленными примерами разительного несоот­ветствия идейно-теоретических представлений ученого и его эмпирических исследований.

Причины такого несоответствия кроются в самой природе научного познания. Даже в структуре такой науки, как история, построения которой непосредственно связаны с господствую­щими в обществе политическими и философскими воззрениями, имеются элементы, не обусловливаемые целиком мировоз­зренческими категориями. Историк работает с исторически­ми источниками, объективные данные которых могут проти­воречить его исходным идейно-теоретическим позициям. Так нередко происходит в тех случаях, когда сталкиваются реак­ционные или консервативные мировоззренческие принципы и адекватно отраженная в исторических источниках социальная действительность. Следуя логике исторических фактов, ученый приходит к результатам, которые не только не соответствуют его партийной позиции, но и, по существу, находятся в глубо­ком внутреннем противоречии с ней, что бы сам исследователь по этому вопросу ни думал.

Расхождение между позицией историка и объективной зна­чимостью его трудов имеет другой аспект. Декларирование ученым идей передового общественного класса автоматически не определяет научную эффективность его историографической практики. Во все времена существовало немало посредствен­ных исторических произведений, не соответствующих прогрес­сивным политическим и общественным идеалам своей эпохи или даже в разной степени противоречивших им, как бы громо­гласно их авторы ни клялись в своей верности этим идеалам. В коллизии между идейно-теоретическими принципами ученого и их воплощением в его историографической практике находит свое выражение специфика получения объективного знания в истории. Эта специфика заключается в относительной самостоятельности историографической практики. Являющая­ся объектом исторического познания социальная действитель­ность состоит из различных пластов, предполагающих разные уровни их исследования. Если выяснение конкретных историче­ских закономерностей и связанное с этим объяснение суще­ственных социально-экономических и политических процессов,

исследование различных форм классовой борьбы и т. п. необ­ходимо требуют в качестве своей предпосылки партийного под­хода, то изучение других сюжетов, привлекающих внимание историка, не находится в жесткой зависимости от его классовой позиции. Это прежде всего относится к фактической стороне исторических событий. Полученное здесь объективное зна­ние зачастую, хотя, разумеется, далеко не всегда, не детерми­нируется партийно-классовым подходом. Уже в произведениях античных авторов содержатся элементы объективной истины, относящиеся главным образом к изображению конкретных исторических событий, которые стали прочным достоянием науки, войдя составной частью в различные, подчас диаметраль­но противоположные по своему классовому содержанию истори­ческие концепции. Такие элементы создаются на всех этапах развития исторической науки, составляя обязательную предпо­сылку ее поступательного движения.

Однако не только в сугубо описательной сфере можно выделить элементы, изучение которых не детерминируется классовой принадлежностью ученого, вследствие чего результа­ты такого изучения не носят однозначно партийного характера. Они присутствуют, конечно, в несравненно более ограничен­ном масштабе, и на некоторых уровнях теоретического осмысле­ния истории. Сошлемся в качестве примера на известную марко- вую теорию Г. Л. Маурера¹⁷. Созданная в середине прошлого столетия ученым, придерживавшимся сугубо консервативных политических убеждений и бывшим одно время видным госу­дарственным сановником, защитником охранительных начал, субъективно направленная на предотвращение революционных потрясений в Германии, эта теория содержала важное объек­тивное знание о характере аграрной эволюции (коллективная собственность на землю предшествует частной). Получившая высокую оценку основоположников марксизма, она рядом своих моментов вошла в марксистскую общинную теорию.

Этот и многие другие примеры свидетельствуют о том, что в ходе исследовательской практики историка вырабатывают­ся такие научные знания, которые обладают относительной не­зависимостью от его классово-партийных позиций. Данное об­стоятельство следует иметь в виду для понимания как разви­тия исторической науки, так и самого действия принципа пар­тийности в истории. Попытка полностью идентифицировать

¹⁷ Всесторонний анализ этой теории и ее места в истории истори­ческой науки см.: Данилов Л. И. Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX - начала XX в. М., 1958.

83 партийную позицию отдельного ученого, исторической школы или целого исторического направления с их исследовательской практикой огрубляет действительную картину развития истори­ческого знания и в последнем счете лишь компрометирует сам принцип партийности исторической науки.

Из этого, однако, отнюдь не следует, что партийность истори­ка проявляется лишь в сфере идейно-методологических пред­ставлений, не отражаясь сколько-нибудь серьезно на его иссле­довательской практике. Даже в тех случаях, когда неумолимая логика исторических фактов приводит ученого к выводам, объективно противоречащим его классово-партийной позиции, эта последняя в той или иной степени неизбежно отражается на его конкретных исследованиях, накладывая на них свой неиз­гладимый отпечаток. Ее влияние обнаруживается прежде всего в интерпретации изучаемых фактов, в той идейной направлен­ности, которую приобретает все исследование. Часто, как это было в случае с марковой теорией Маурера, это находит свое выражение в том, что реакционные или консервативные идей­но-методологические взгляды ученого ограничивают научное значение его конкретно-исторических исследований, сообщая им черты непоследовательности и внутренней противоречивости.

С другой стороны, провозглашение принципа коммунисти­ческой партийности в историческом исследовании само по себе далеко еще не гарантирует высокого научного качества работы историка. Самые лучшие побуждения, не подкрепленные про­фессиональным мастерством ученого, оборачиваются замет­ными потерями, что неминуемо ведет к дискредитации принци­па коммунистической партийности. Поэтому научная эффек­тивность применения этого принципа в исследовательской практике непосредственно зависит от степени овладения истори­ком всей совокупностью принципов и методов исторического познания. В частности, необходимым условием получения объективно-истинного знания о прошлом является строгое соблюдение принципа историзма в подходе к его изучению.

§ 6. Общая характеристика понятия „историзм". Буржуазный историзм

Утверждение исторического взгляда на развитие челове­ческого общества неразрывно связано с развитием европей­ской общественной мысли нового времени. На смену характер­ному для античности и средних веков статическому подходу к сфере социальных отношений пришло представление об их изменяемости. Тем самым возникла почва для научного ос-

I

мысления природы исторического развития, а следовательно, и для его объективного освещения. В XIX в. повсеместно утвер­ждается исторический взгляд на мир человеческих отноше­ний, а принцип историзма становится основополагающим в под­ходе к его познанию.

Можно выделить два основных значения, в которых упо­требляется понятие „историзм" в научной литературе, — широ­кое и узкое. В широком смысле это понятие означает способ мышления, базирующийся на осознании неразрывной связи, существующей между прошлым, настоящим и будущим, и на вытекающем отсюда „чувстве истории" как характерной черте новоевропейской цивилизации. В этом смысле историзм являет­ся важнейшим мировоззренческим понятием, обосновываю­щим обращение общества к прошлому в качестве необходимой предпосылки понимания им собственного настоящего и перспек­тив своего будущего. Отношение к истории выступает здесь как одна из существенных характеристик духовного состояния общества, господствующей в нем атмосферы.

Под историзмом в узком смысле понимается принцип научного познания, требующий изучения всякого общественно­го явления в его конкретно-исторической обусловленности и развитии (изменении). Он предполагает подход к истори­ческой действительности, изменяющейся во времени и разви­вающейся в силу присущих ей внутренних закономерностей, и рассматривает всякое составляющее ее явление как истори­ческую индивидуальность, обладающую своими специфическими чертами.

Мы будем характеризовать историзм преимущественно в его втором, узком смысле. Однако при этом надо иметь в виду, что оба его значения — широкое и узкое — тесно перепле­таются между собой, так как историзм мышления предпола­гает исторический подход к изучению явлений общественной жизни, а этот последний в свою очередь прямо или опосредован­но имеет выход в сферу мировоззрения.

Затрагивая коренные вопросы осмысления развития чело­веческого общества, принцип историзма в научном познании по самой своей сути является мировоззренческим. Поэтому различаются историзм марксистский и историзм буржуазный, имеющие разное идейное содержание, определяющееся соответ­ствующими классовыми позициями.

Буржуазный историзм сложился в XIX в., способствуя утверждению в науке исторического подхода к изучению про­шлого. Благодаря такому подходу были достигнуты значитель­ные успехи в понимании своеобразия каждой исторической

I эпохи, изучении различных сторон ее жизни. Однако даже в это время буржуазному историзму как принципу научного позна­ния были присущи серьезные недостатки. Собственно, подлин­ный историзм в изучении явлений общественной жизни у бур­жуазных ученых обнаруживался лишь в подходе к прошлому. Обращаясь же к настоящему, даже самые проницательные из них, как правило, отказывались от его действительно науч­ного анализа. Характерные для них восхваление буржуазного порядка вещей, вера в его неизменность оборачивались убежде­нием, что развитие как качественное изменение имело место лишь в прошлом. Таким образом, буржуазный историзм ока­зывался как бы усеченным, замкнутым на прошлое, вследствие чего он не смог стать эффективным инструментом научного познания ведущих тенденций исторического развития и его основных закономерностей.

По мере же перехода буржуазии на консервативные и реак­ционные позиции подвергался все более заметной деформа­ции и подход ее идеологов к прошлому. В особенности она затронула содержание важнейшей категории историзма - кате­гории развития. В ее истолковании возобладал плоский эволю­ционизм, революционные периоды в истории дискредитирова­лись, провозглашались патологическим отклонением от нормы. Абсолютизировалось и гипертрофировалось присущее каждой революции разрушительное начало, и в то же время отрица­лась ее созидательная, творческая роль в историческом разви­тии человечества. Прямым вызовом традиционному историзму стали модные в современной буржуазной историографии клио-метрические, психоаналитические и тому подобные модели, порывающие с самим принципом историчности в подходе к прошлому.

§ 7. Принцип марксистского историзма в историческом познании

Наиболее полное и последовательное воплощение принцип историзма получил в марксистской науке. Характеризуя мате­риализм XVIII в., Ф. Энгельс подчеркивал свойственное ему „отсутствие исторического взгляда на вещи", следствием чего „становился невозможным правильный взгляд на великую историческую связь, и история в лучшем случае являлась го­товым к услугам философов сборником примеров и иллю­страций"¹⁸. Обнаружение этой „великой исторической связи"

.тало крупнейшим завоеванием марксистской мысли. Оно позволило соединить мир природы и мир социальных явлений Ь единую в своей цельности картину, главной характеристикой которой стало диалектическое движение во времени. В этой картине были преодолены как присущее Гегелю противопо­ставление движения в природе и в обществе, так и натурали­стический историзм XVIII в., отождествлявший эти две формы движения.

В отличие от всех разновидностей буржуазного историзма «марксистский историзм является диалектико-материалистиче-ским, ориентирующимся на исследование социальных, классо­вых противоречий как движущей силы общественного развития. Благодаря этому не только была раскрыта реальная диалектика исторического процесса, но и указаны пути и способы ее кон­кретно-исторического изучения.

Г Основательную теоретическую разработку принцип марк­систского историзма получил в ленинских трудах, где он неиз­менно выступает в качестве основополагающего в изучении самых сложных явлений общественной жизни. Для В. И. Ленина понятия „историзм" и „марксизм" нераздельно связаны: истори­ческий подход в социальном познании вытекает из самой сущ­ности марксизма, составляет важнейшее его требование. „Весь дух марксизма, вся его система, — писал он, — требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически; (0) лишь в связи с другими; (7) лишь в связи с конкретным опы­том истории"¹⁹.

Образцом такого подхода для В. И. Ленина служили труды самого К. Маркса. Характеризуя их как „гигантский шаг впе­ред" в познании действительных закономерностей обществен-i^; ного развития, он усматривал этот шаг в том, что основополож­ник научного коммунизма отбросил абстрактно-метафизические рассуждения своих предшественников „об обществе и прогрес­се вообще и зато дал научный анализ одного общества и одно­го прогресса — капиталистического"²⁰.

Речь, следовательно, идет о конкретно-историческом анали­зе всякого общественного явления как важнейшем требовании историзма. И чем более сложным и многоликим представляется это явление, тем настоятельнее необходим такой анализ как обязательная предпосылка его объективного познания.

Каким же должен быть этот анализ? Развернутый ответ В. И. Ленина на этот вопрос и является, по существу, класси-

МарксК., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 287-288.

¹⁹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 49. С 329.

²⁰ Там же. Т. 1.С. 143.

87 ческой формулировкой марксистского историзма как принцип па научного познания. Самое важное условие научного подхо-да к рассмотрению любого общественного явления, писал он, „это — не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь"²¹.

Блестящий пример реализации этого принципа в подходе к конкретному общественному явлению — известная ленин­ская трактовка государства. Отмечая, что „вопрос о государстве есть один из самых сложных, трудных и едва ли не более всего запутанных буржуазными учеными, писателями и философами", он в лекции „О государстве" обращается к историческому анализу как самому, по его словам, надежному способу науч­ного подхода к этому вопросу²², раскрывая сущность госу­дарства в его историческом развитии.

Характерной чертой марксистского историзма является неразрывное единство исторического и классового анализа. Такое единство составляет определяющую черту всей методоло­гии В. И. Ленина, проявляясь как в его формулировках, так и непосредственно в исследовательской практике. „Марксизм, -писал он, — требует от нас самого точного, объективно провери-мого учета соотношения классов и конкретных особенностей каждого исторического момента"²⁴. Так требования классово­го и конкретно-исторического подхода сливаются воедино, образуя методологическую основу ленинского анализа социаль­ной действительности и обусловливая его научную результа-' тивность.

Однако только этим значение принципа марксистского историзма не ограничивается. Указывая на условия получения объективного знания о существенных явлениях не только прошлой действительности, но и современности, он тем самым выступает важным средством эффективного воздействия на нее. Тесная связь исторического анализа с социальной практи­кой обусловливает возможность его постоянного совершен­ствования под влиянием этой практики. Примером тому слу­жит обобщение В. И. Лениным опыта революционной борьбы российского и международного пролетариата. Осмысление ре-

²¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 67. " Там же. С. 64-67.

²³ См. там же. С. 73.

²⁴ Там же. Т. 31. С. 132

волюционной практики способствовало обогащению револю­ционной теории, важный элемент которой составляет принцип историзма.

Как и всякий другой принцип научного познания, марк­систский историзм не является чем-то застывшим, неизменным. >Он непрестанно развивается и обновляется вместе с развитием уки, но прежде всего под влиянием самой жизни. Непрерыв­но изменяющаяся социальная действительность требует для своего адекватного постижения постоянного совершенствования познавательных приемов и средств. Эта связь с социальной практикой, воплощающейся в революционном преобразовании общества, является характерной чертой марксистского историз­ма, неисчерпаемым источником и одновременно условием его плодотворности как познавательного принципа. Именно благодаря такой связи, объясняющей его „открытость" происхо­дящим в мире изменениям, он смог проявить свою эффектив-юсть в самых различных исторических условиях. Необходи­мо дальнейшее совершенствование этого принципа в целях более точного и глубокого познания в сегодняшнем быстро меняющемся мире.

§ 8. Количественные методы в историческом познании

Принципы коммунистической партийности и марксистско­го историзма образуют в своем сочетании методологический базис исторической науки. Исходя из возможности получения объективного знания о прошлом, они вместе с тем раскрывают необходимые для достижения этой цели условия и предпосыл­ки. Эти последние, как мы могли убедиться, строго соответ­ствуют природе исторического познания как особой формы общественного самопознания. Тем самым определяются гра­ницы использования в истории методов других наук.

Постоянное обогащение и совершенствование методологи­ческого арсенала исторической науки — необходимое условие ее поступательного развития, возможности получения объектив­ного знания о своем предмете. Причем в этом арсенале наряду С собственно историческими методами, такими, например, как сравнительно-исторический или ретроспективный, все более Заметное место занимают методы, заимствованные из других,наук, не только общественных, но и естественных.

Само по себе такое заимствование имеет длительную ис­торию. Достаточно вспомнить статистический метод, плодо-

89творно использовавшийся в исторической науке уже в про­шлом столетии и поныне сохраняющий важное познаватель­ное значение.

Но особенно бурно это заимствование идет в настоящее время, проявляясь прежде всего в широком привлечении мето­дов естественных наук, в особенности новейших математиче­ских методов, связанных с электронно-вычислительной техни­кой. В своем крайнем выражении этот процесс привел к появле­нию на Западе особой дисциплины, о которой уже упомина­лось, — так называемой клиометрии, основывающейся на широ­ком применении математических методов к изучению истории. В связи с этим возникает серьезный методологический вопрос о мере присутствия и функции естественно-научных методов в историческом познании: насколько и при каких условиях приложимы эти методы к изучению качественно иного мира социальных явлений.

Как убедительно свидетельствует исследовательская прак­тика последних десятилетий, применение новейших достижений естественных наук в истории уже сейчас привело к значитель- > ному расширению ее познавательных возможностей. Так, под­линный переворот в методике определения возраста археоло­гических памятников составило использо