Суровый взгляд на реальность

Как раз, перед тем как Ронни закончил свою службу в армии, он женился на Кэрол Кроскери, которую знал еще со школьных лет. Пос­ле этого он поступил в университет Содружества в Вирджинии. Он выбрал этот университет потому, что там в филармонии было место для Кэрол, которая играла первую флейту в одной из школ Талсы. Она была великолепной молодой женщиной и блестящей флейтисткой. Когда они сложили заработанные ею деньги вместе с деньгами, вы­плаченными Ронни армией, то смогли на них жить, пока Ронни за­канчивал учебу.

После окончания университета Ронни присвоили звание члена со­вета колледжа Вудро Вильсона. Впервые в истории этого старого и почетного университета выпускнику дали такое престижное звание. Он заслужил его из-за знания французского.

Ко времени, когда Ронни ушел из армейской разведки, он помимо английского знал шесть языков: французский, испанский, немецкий, китайский, польский и русский. Первые четыре языка он знал еще до службы в армии.

Мы с Эвелин не могли понять, откуда у Ронни такие способности к языкам. У нас их не было, хотя Эвелин немного учила древнееврейский у молодого студента-раввина, который приходил к нам домой в Талсе.

Я говорил на английском довольно сносно. У меня хорошее чув­ство языка, но все-таки Эвелин, которая преподавала английский, всегда следила за правильностью моей речи.

Ронни решил продолжать изучать языки и стать дипломатом. На свой заработок научного сотрудника он поступил в университет Юж­ной Калифорнии в Лос-Анджелесе. Благодаря своим выдающимся способностям он сумел сразу перейти к докторской программе, ми­нуя степень магистра.

В это время в Талсе решили взять на вооружение систему обучения Вашингтонской школы, в которой преимущественно учились черно­кожие. Была разработана интенсивная программа обучения, которая привлекла белых учеников в северный район города, где обитало в ос­новном чернокожее население. В школе собирались преподавать сра­зу несколько иностранных языков, включая китайский, французский, испанский и немецкий, но у них не было финансов, чтобы нанять отдельного учителя на каждый предмет. Один из школьных учителей Ронни вспомнил, что тот знает все четыре языка, и решил, что он мо­жет преподавать все языки и таким образом сэкономить для школы деньги.

Они позвонили Ронни в Лос-Анджелес, и, хотя он почти закончил докторантуру, но решил принять предложение и уехать. Они с Кэрол вернулись в Талсу, где он стал работать в той школе. Кэрол поступила в университет Талсы, чтобы закончить докторантуру по педагогике. К тому времени они с Ронни усыновили двух чудесных детей, Рейчел и Деймона.

Вскоре после их переезда мы с Эвелин пришли к ним домой. Ронни лежал в постели посреди дня.

— Ты болен, Ронни? — спросили мы.

— Нет, — ответил он, — просто меня знобит и хочется спать. Я почти всегда отдыхаю после обеда.

Мы ничего тогда не поняли. Оказалось, он был одурманен наркотиками. Мы считали, что если он почти закончил докторантуру и у него были такие выдающиеся способности, если он преподавал в школе, то он застрахован от наркотиков.

Я так ругал себя за то, что не видел окружающего «реального мира». Наши религиозные понятия отделяют нас от наркотиков, мятежного духа и насилия, которые господствуют в мире. Мы занимались Божьим делом так, как понимали его, и в этом отношении мы похожи на многих верующих, которые живут точно так же.

Мы мало знали или не знали ничего о наркотической проблеме. Молодые люди, учившиеся в УОР, принадлежали к совершенно другой категории людей. В нашем университете нет наркотиков. У нас очень строгий нравственный кодекс, а также мы внимательно следим за внешним видом студентов. Наряду с серьезной профессиональной подготовкой у нас обязательны участие в программе физического развития и посещение богослужений в церкви.

Мы успешно справились с несколькими студентами, которые чуть не стали наркоманами. Мне просто в голову не приходило, что Ронни, мой собственный сын, мог попасться на эту наживку и стать наркоманом. Как я мог этого не видеть?

Когда я очнулся и позволил Богу привести меня в чувство и увидеть реальный облик моего сына, я напрямую спросил его, что с ним происходит. Должно быть, его тронул тон моего голоса, и он откровенно признался в наркотической зависимости. Я обнял его, и мы вместе плакали и молились.

У Ронни всегда было доброе сердце, расположенное к Господу. Он любил Писание. Он мог говорить со мной практически на любую тему из Библии, и иногда его знание определенных историй из Божьего (лова превосходило мои познания. Мы провели много часов вместе, обсуждая Слово и размышляя над ним, и нам обоим это нравилось.»то вторая причина, почему я так медленно прозревал и почему мне так трудно было понять, что дела обстоят плохо.

Месяц спустя мы узнали, что он сильно задолжал фармацевтам в Талсе. Мы также узнали, каким образом он доставал наркотики. Он использовал бланки рецептов некоторых врачей, которые брал у них во время посещений. Он сам заполнял эти бланки, без ведома врачей, что само по себе было делом незаконным.

Однажды к нам пришла Кэрол и показала счет из аптеки. Он был огромным и почти в десять раз превышал месячные расходы на меди­цинские услуги. Она сказала: «Ронни явно зависим и не может спра­виться с этим». Мы попросили ее привести Ронни к нам домой, чтобы помолиться за него и поговорить о том, что делать дальше.

Они пришли, и мы долго молились и разговаривали. Ронни чис­тосердечно во всем признался. Ради нас он согласился пройти курс в реабилитационном центре Оклахомы, организованном Администра­цией ветеранов. Он пробыл там месяц и вышел, поверив, что выздо­ровел окончательно.

Но вскоре после этого Кэрол пришла, чтобы объявить о разводе с Ронни, потому что она тревожилась за своих маленьких детей. Есте­ственно, нам не нравилась идея развода, поскольку нашему сыну нуж­на была ее помощь. Но мы не могли винить ее, потому что она должна была заботиться о детях.

После развода все быстро покатилось под откос.

Мне никогда не забыть, как однажды Ронни пришел к нам домой, сел, словно ожидая от нас какой-то помощи. Несмотря на реабилита­цию и наши молитвы, все зашло слишком далеко. Признаюсь, тогда я не понимал этого.

Я знал, что он никогда не делал уколы, так как боялся умереть от иглы. Он принимал слишком много таблеток, отравляя себя, пока ему не стало совсем плохо. Мы, как и многие родители, не осознавали, что человек может стать зависимым от наркотиков, злоупотребляя хими­ческими препаратами. Когда люди начинают прибегать к наркотикам, у дьявола появляется множество способов столкнуть людей за борт и разделаться с ними.

В тот день Ронни попросил меня возложить на него руки и помо­литься. Он вырос в такого рода служении. Он отдал свое сердце Госпо­ду еще мальчиком и знал сверхъестественную силу Бога. Я уверил его, что одно прикосновение Бога к его зависимости может разрушить всякую связь и освободить его.

Когда я возложил на него руки, то почувствовал сильное Божье присутствие в моей правой руке — фактически оно струилось через все мое существо, как всегда. Ронни сорвался с места и стал радовать­ся и славить Господа. Мы вместе кричали и радовались. На основании того, что я почувствовал в Господе, я был уверен, что Божья сила про­извела в нем мощную перемену. Вдруг Ронни остановился.

— В чем дело, Ронни? — спросил я.

— Папа, а ты знал лично наркоманов, которые полностью освобо­дились от своей зависимости?

— В моих крусейдах многие свидетельствовали о своем полном ис­целении. Я слышал от нескольких человек, что они совершенно сво­бодны и даже не имеют желания принимать наркотики. Разве ты не веришь, что Бог сделал это прямо сейчас?

Он не ответил. Вскоре он ушел. Мое сердце заныло. Мы были так близки к победе. Но что его удержало от последнего, решающего про­рыва?

Через три недели я увиделся с Ронни последний раз на этой земле.

Он попросил у меня несколько сот долларов. Я отдал все, что было в моем бумажнике, и сказал: «Я даю тебе последний раз, Ронни. Упот­ребление наркотиков — это саморазрушение. То, что я зарабатываю, приходит нелегко, и я отвечаю перед Богом за то, как я использую эти деньги. Тебе нужно принять окончательное решение, чтобы позволить Богу разрушить твои узы. Я молился. Я чувствовал в себе силу Божью, способную освободить тебя, но я не могу принять решение вместо тебя. Тебе тридцать восемь лет. Бог дал тебе намного больше талантов, чем многим другим. Впереди тебя ждет великое будущее, но только ты можешь сделать решающий выбор. Если я буду давать тебе деньги, это только усилит твою зависимость. Решайся, Ронни, раз и навсегда».

Он ушел.

Через несколько дней, я как раз закончил играть в гольф и садился в машину, чтобы ехать домой, когда подъехал Ричард. Его лицо было белым.

— Что случилось? — спросил я.

— Папа, садись в мою машину, я отвезу тебя домой.

Я сел. Я понял, что случилось что-то страшное.

— Полиция только что сообщила, что Ронни умер.

У меня чуть сердце не выскочило из груди.

— Как это произошло? — выдавил я с трудом.

Ричард объяснил:

— Они нашли его в четыре часа утра на проселочной дороге. Он лежал головой на руле машины. На сиденье рядом нашли ружье. Он был убит выстрелом наповал. Они считают, что это самоубийство, однако не уверены. Возможно, его убили, но они все же думают, что он сам покончил счеты с жизнью.

— Но Ронни, несмотря на наркотики, любил Господа. Он не мог покончить с собой! — закричал я.

— Папа, он не принимал малыми дозами, он принимал целые пригоршни. Полиция считает, что химия просто съела его мозги, и он даже не понимал, что делает.

Как я ненавидел в эту минуту сатану и его скользкие способы, при помощи которых он заманивал детей и молодых людей в объятия наркотической смерти. Я мог сдерживаться только до тех пор, пока мы не приехали домой и Ричард не рассказал все Эвелин. Мы не просто плакали, наши тела содрогались, мы обняли друг друга и Ричарда.

Ребекка погибла, и теперь вот Ронни — наши старшие.

Остались Ричард и Роберта.

Я верю, что Господь избрал Ронни для великих дел. Я мечтал, что когда он закончит докторантуру, то приедет и будет преподавать языки в УОР. В соответствии с моим призывом выпускники УОР должны были «идти в каждый народ», а также «до края земли» с Евангелием, и потому кафедра иностранных языков в УОР должна быть сильной, чтобы подготовить студентов к выполнению поставленных целей.

Джон Гринлиф Уиттиер сказал:

«Из всех печальных признаний Самое печальное — „Я мог бы быть!"»

Каждый человек сам выбирает, идти ли ему с Богом и вносить ли свой вклад в Его Слово, — это всегда решение личной воли. После смерти Ронни я часто думал о словах царя Давида, оплакивавшего тра­гическую смерть старшего сына: «Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (2 Цар. 18:33).

Скоро после смерти Ронни доктор Кеннет Хейгин-старший и его жена Орета позвонили и сообщили, что хотели бы приехать и пере­дать нам слово от Господа. Мы с Эвелин все еще оплакивали Ронни, когда Хейгины приехали к нам.

Этот пророк Божий сказал нам следующее: «Господь дал нам сло­во для вас. Оно в Первом послании к Коринфянам (5:5), где сказано: „Предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа". Орал и Эвелин, Господь хочет, чтобы вы знали, что ваш сын не отправился в ад. Господь отдал плоть вашего сына сатане, потому что смерть есть последний враг. Он сделал это, чтобы душа Ронни была спасена. После того как сатана убивает наши тела, он ничего более сделать с нами не может».

После этого он рассказал мне и Эвелин, что он молился со мно­гими людьми, родственники которых покончили с собой. Он сказал: «В каждом случае человек, который покончил жизнь самоубийством, не понимал, что делает, и Бог принимает это в расчет».

Доктор Хейгин дал нам ответ, которого мы так ждали. Мы знаем, что в последний момент Ронни не владел своим рассудком. Мы зна­ем, что Ронни был спасен благодаря мощным молитвам, которыми мы молились в течение нескольких недель перед его смертью. Мы приняли это пророчество как ниспосланное прямо от Бога нам в под­держку.

Позже Бог послал к нам двух других друзей по служению, Вилмера Гарднера и его жену Уилму, с еще одним библейским стихом из Пер­вого послания к Коринфянам (4:5): «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мра­ке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога».

Это значило, что Бог сказал нам, что мы не должны смущать свой разум вопросами о том, где находится душа Ронни, ибо он был в Божь­их руках и Бог позаботится о нем. С этими драгоценными послания­ми от друзей в момент нужды нашей мы получили ощущение велико­го мира, который был послан нам в Слове Божьем.

Через несколько дней Господь дал мне сон о Ронни, который я рас­сказал Эвелин за завтраком в то же утро. Во сне Ронни стоял и бесе­довал с Иисусом, своей сестрой Ребеккой и бабушкой Роберте (мама ушла от нас в 1974 году).

Эвелин спросила меня, слышал ли я, о чем он говорил. Я сказал: «Да, он разговаривал с Иисусом, и я слышал, как он сказал: „Я так рад, что освободился от тела, находившегося под чужим контролем"». Мы с Эвелин радовались, потому что знали: Бог использует наши сны, что­бы подтвердить то, что мы уже поняли.

Небеса стали еще ближе для нас в тот момент. Если сатана думает, что одержал над нами победу, то он ошибается на все сто процентов. Во всей этой трагедии Бог никогда не был для нас более реальным, чем тогда. И мы ощутили силу, способную преодолеть все это и по­мочь нам идти дальше выполнять Божий призыв.

Мои младшие дети успешно шли по предназначенному им пути вперед: Роберта стала юристом, а Ричард стал исполнять свое особое призвание в служении Богу в том, что Бог положил ему на сердце.