Ричард: Божий выбор

Р ичард Ли, наш третий ребенок, родился 12 ноября 1948 года. Должен сказать, что из моих четверых детей у нас с ним больше всего общего. В основном эта общность возникла из сов­местной деятельности на ферме.

Мой отец старался навещать нас на ферме три-четыре раза в не­делю. Иногда Эвелин обещала Ричарду четверть доллара за то, что он подметет двор. Он соглашался и бежал во двор, надеясь, что вот-вот подойдет дедушка. «Дедушка, а ты не хочешь заработать пятнадцать центов?» — спрашивал он. «Конечно, хочу», — отвечал дед, отлично зная, что за этим последует. «Ну, тогда я дам тебе пятнадцать центов, если ты подметешь двор», — говорил мой сын.

Папа подметал, затем Ричард давал ему пятнадцать центов. После этой сделки у него оставалось десять центов, причем сам он не выпол­нял никакой работы. Папа шел в дом, посмеиваясь, и говорил Эвелин: «Ну и умный у вас ребенок. Вы смотрите за ним. Когда-нибудь он ста­нет большим человеком».

Но нам и в голову не приходило, что Ричард может стать пропо­ведником или ректором университета. Мы думали, что он будет поч­тенным гражданином, который сумеет со всеми поладить. Он не про­являл склонности к наукам, по крайней мере, тогда.

Каждый день Эвелин одевала его во все чистое, и он шел в школу с портфелем и корзинкой для завтрака. Он садился в школьный автобус, махал рукой и уезжал в школу, находившуюся в Биксби, недалеко от нашей фермы.

Но очень часто Эвелин, увидев сына, выходившего из автобуса, всплескивала руками. Рубашка не заправлена, ремень расстегнут, шнурки на ботинках развязаны, а лицо поцарапано. Улыбаясь во весь рот, он подходил к Эвелин. И каждый раз разговор происходил примерно один и тот же:

— Что с твоим лицом? И почему ты весь растрепан? Что случилось? — спрашивала она.

— Я подрался.

— Ты подрался?

— Он первый ударил.

Его губы начинали дрожать: он думал, что его ждет порка. Но он хорошо знал, что мама в сердце так и осталась учительницей. Она не любила драк между детьми. И хотя ей было больно за сына, она не могла удержаться от смеха.

Эвелин говорила:

— Ну входи, умойся и переоденься. Не могу видеть тебя в таком виде.

Дети очень любили наступление лета. Летом Эвелин могла привозить их на мои крусейды. Им всем очень нравилось смотреть, как я молюсь за исцеление больных.

Во время проповеди Ричард хихикал и ерзал. Но когда начинались молитвы, он сидел тихо, как мышка, его глаза безотрывно следили за каждым моим движением, когда я возлагал руки на больных и молился: «Иисус! Исцели во имя Твое!»

Когда кто-нибудь получал исцеление и это было заметно, Ричард соскакивал со своего стула и хлопал в ладоши.

Мы с Ричардом больше всего любили и до сих пор любим играть в гольф. Я старался приучить к этой игре всех моих детей с раннего возраста, но только Ричарду это по-настоящему нравилось. Когда ему было пять лет, я впервые вложил клюшку в его руку, положил мяч для первого удара и велел ему размахнуться и ударить по мячу. Он был от природы левшой, но я научил его бить правой, чтобы он бил против сильной левой стороны и таким образом стал более результативным игроком.

Я помню, как в возрасте тридцати пяти лет ударил по мячу первый раз. Я промазал. Но в тот день Ричард с первого раза ударил точка в точку, как и во все последующие годы, когда играл с непрофессионалами; он даже подумывал о том, чтобы стать профессиональным игроком.

 

Единственной проблемой во время наших игр были разбитые стекла. Ричард бил по мячу, мяч пролетал сквозь окно, выходившее из гостиной во двор, и ложился прямо у маминых ног. Окно, естественно, разбивалось вдребезги.

Эвелин выбегала из дома. Она была в ярости.

Подбородок Ричарда начинал дрожать, и по щекам быстрыми ручейками бежали слезы. Я старался сдержать смех, но не мог. Когда Ричард видел, что я смеюсь, он тоже начинал смеяться.

— Вы, оба, — говорила Эвелин, — вы знаете, сколько стоит новое стекло для окна в гостиной?

— Нет, дорогая, не знаем, — отвечал я, — но я беру ответственность за стекло на себя, потому что это я велел Ричарду бить по мячу. Я сам вставлю стекло.

За все эти годы я смирился с тем, что не умею хорошо играть, но научил всему, что знал сам, Ричарда. Его способности к игре в гольф опередили мои так, как скорый поезд опережает бродячего шарманщика.

Забавно, что там, где нам больше всего нравилось быть вместе, на поле для игры в гольф, там же мы и разошлись, как полагали, навсегда.

 

Мятеж

Через много лет после моего мятежа в шестнадцатилетнем возрасте я выучил очень важный урок: ты пожнешь то, что посеял, — и мне тоже пришлось собрать свой урожай (см. Гал. 6:7,8).

В 1965 году, когда мы открывали Университет Орала Робертса и набирали первых наших студентов, Ричарду было семнадцать лет, и он только что закончил школу. Его приняли в три университета вне Оклахомы. Конечно, мы с Эвелин хотели, чтобы он учился в УОР. Но он категорически отказался учиться в университете своего отца.

Совершенно незаметно для нас он развил музыкальные способ­ности и поставил перед собой цели, о которых я не знал. Однажды я с удивлением узнал, что он стал ведущим певцом в одном из попу­лярных рок-ансамблей Талсы. Со своим исключительным певческим даром он хотел учиться в университете на музыкальном факультете. Поэтому он выбрал университет Канзаса, известный тем, что его за­кончили многие великие музыканты.

В УОР мы также стали готовиться к открытию музыкального от­деления, которое ко времени окончания университета Ричардом ста­ло привлекать внимание музыкального мира, включая знаменитых людей на уровне национального телевидения. В моем служении мне тоже нужны были хорошие голоса, и я хотел, чтобы он вместе со мной участвовал в крусейдах. Но убедить его было невозможно, и он уехал в Лоуренс, Канзас, и поступил там в университет на музыкальное от­деление.

В первые же летние каникулы Ричард пел с Ширли Джоунс и мно­гими другими знаменитыми артистами в Звездном театре в Канзасе. Мы не знали также того, что он пел и в ночных клубах. Мы услышали, что он заключил контракт на работу в Лас-Вегасе, и сильно встрево­жились.

Примерно в это же время Кеннет Коупленд, один из наших стар­ших студентов, который также служил нашим пилотом, пришел ко мне в офис. Он сказал: «Я хочу кое-что сказать о Ричарде. Дух Госпо­день заговорил ко мне, чтобы вы с Эвелин не беспокоились о нем. Рука Господня на нем, и Он мощно действует в Ричарде. Я чувствую это так сильно, что решил сказать вам». И он ушел.

Я доверял Кену. Я знал в духе, что он и его жена, Елория, очень быстро продвигались в образовании и стремлении исполнить Божий призыв на свою жизнь. Я принял его слова и поделился его свиде­тельством с Эвелин. Мы оба получили подтверждение в духе, что Кен действительно принес нам слово от Господа.

Однако обстоятельства были невеселыми.

Однажды, когда Ричард приехал к нам на выходные, мы отправились играть в гольф. Во время игры он старался уйти от разговором на тему, которая была для него нежелательной, — о Боге. Но ближе к шестой лунке я не выдержал. Тогда его лицо вспыхнуло, и он сказал: «Папа, хватит этих разговоров о Боге!»

 

Ну что ж, как истинный Робертс, я промолчал и никак не отреагировал на его вспышку. Я обещал, что никогда больше не заговорю с ним о Боге, пока он сам не попросит меня об этом. Я собрал свою сумку, а он — свою. Мы сели в машину и поехали, не произнеся ни слова.

Пока мы ехали домой, моя память стала воскрешать события далеких дней. Я услышал, как внутри меня Голос сказал:

«Ты помнишь, как ты прост Меня убраться из твоей жизни в возрасте Ричарда? Насколько ты помнишь, Я убрался».

Я все прекрасно помнил. Моя память вернула меня ко времени, когда я посеял семя, которое теперь давало этот дурной урожай в моем собственном драгоценном сыне.

Только Бог в Своей милости может изменить то, что дьявол пытается проделать с нашими детьми. Не важно, как нам может быть больно и как бы нам хотелось направить их жизнь, но только Бог может исправить все дурное и дать нам чудесный урожай в наших детях по Своей благодати и милости. Позже Ричард действительно изменился, но уже без всякого вмешательства с моей стороны.

Вскоре после того как Ричард вернулся в Канзасский университет, у него возникло серьезное заболевание кишечника, и его положили в больницу. Сделали все анализы, и врачи рекомендовали операцию. Пока он лежал на больничной койке, у него появилось время подумать о Боге. Все, что мы с Эвелин вложили в него, когда он был еще ребенком, рассказывая о Боге и Его путях, укрепилось в его духе. Он начал молиться. Затем он сказал Богу: «Если Ты исцелишь меня, я буду служить Тебе». На следующее утро, когда проверили результаты очередных анализов, операцию пришлось отменить.

Ричарда выписали, и он тут же вернулся в свое общежитие. Однажды, когда он был совсем один, он услышал Голос. Но то был не голос его отца. Голос сказал: «Ты не на том пути». Он оглянулся, чтобы увидеть, кто говорит. Но никого не увидел. Голос опять сказал ему: «Ты не патом пути».

Ричард сказал:

— Если я не на том пути, где же мне быть?

— Тебе нужно быть в Университете Орала Робертса, — ответил Голос. И тогда Ричард понял, что то был Божий глас.

Ричард позвонил матери и спросил, можно ли поступить на будущий год в УОР.

Эвелин сказала: «Не знаю, Ричард. Тебе придется определенно изменить некоторые свои привычки». Она знала, что он начал пить и курить, делать нечестивые дела и общаться с теми, кто жил нечестиво. Мы очень расстраивались из-за него.

Он сказал: «Да, мама, я смогу измениться».

Мы узнали, что он обратился в приемную комиссию УОР, и члены комиссии ему ответили, что на следующий семестр он может поступить. Наш сын возвращался домой. И хотя Эвелин и я волновались, мы знали, что должны предоставить ему свободу. Мы ни в чем не оказывали на него давления.

Вскоре после поступления он попал в беду, и его пригласили в кабинет декана по работе с мужчинами. После беседы в том кабинете он был приглашен к декану по работе с женщинами. Он поступил в УОР, но свои прежние привычки прихватил с собой. Он понял, что ему не поможет статус сына ректора. Он также понял, что в УОР ему нужно научиться подчиняться.

Это случилось в осенний семестр первого курса обучения Ричарда в УОР, когда он отдал сердце Богу. Однажды я был на крусейде в Калифорнии, когда мне позвонила Эвелин. Она сказала: «Ричард хочет сказать тебе кое-что», — и передала ему трубку. Ричард плакал и славил Бога.

— Что случилось, Ричард? — спросил я.

— Папа, я сегодня пришел из общежития навестить маму. Я просил Бога войти в мою жизнь. Я помню, как маленьким мальчиком клал голову ей на колени, и мама молилась вместе со мной. Ну так вот и сегодня я тоже положил голову ей на колени и попросил, чтобы она помолилась за меня. Она помолилась, и я принял Иисуса Христа как Спасителя прямо сейчас. Он простил мне мои грехи, и я снова чувствую себя чистым.

Это было чудесное время прославления Господа по телефону. Ричард сказал: «Папа, тебе больше не нужно сдерживаться и бояться говорить со мной о Боге. Я хочу быть с тобой. Я хочу петь на твоих крусейдах и служить в твоем служении». Мое сердце чуть не выскочило от радости, и я с трудом мог дождаться возвращения домой.

Позже в тот же вечер Ричард вернулся в общежитие и услышал в комнате напротив шум. Он постучал в дверь и спросил, что они там делают. Они ответили: «Молимся. Заходи и присоединяйся».

Это была комната одного из моих близких друзей, Пола Крега Пей-но из Уорт-Уэйна, штат Индиана. Ричард вошел и сел. Дух Господень наполнил комнату. Несколько молодых людей молились на языках. Скоро Ричард почувствовал, как изнутри его исходит Святой Дух, как сказал Иисус в Евангелии от Иоанна (7:37,38): «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой». Когда он открыл рот, чтобы прославить Господа, с его губ сорвался поток небесных слов, исходивших из внутреннего существа. Бог крестил его Святым Духом и высвободил молитвенную силу Духа.

Вскоре после этого Ричард отдал свой певческий дар Господу, работая со мной бок о бок и чувствуя сильное внутреннее побуждение проповедовать и участвовать в служении исцеления.

Как каждому человеку, кто занимает руководящее положение, Ричарду пришлось пройти через собственной период испытаний. Мне кажется, у Бога нет другого пути поставить людей на их настоящее место ради исполнения Его планов в их жизни и жизни верой, как позволив им пройти через испытания и страдания.

По какой-то причине в этой жизни мы просто не можем развиваться, если все идет так, как этого хотим мы. Нам нужно испытать боль и получить раны — и не однажды, не дважды, но много раз, — чтобы мы могли научиться принимать правильные решения и позволить нашей вере выстоять. Мы должны оставаться на прежнем курсе. Тогда мы можем надеяться, что кому-то, кто пойдет за нами, будет легче.

Как я говорил Ричарду много раз: «Кто сказал, что жизнь легка и справедлива?» Для него первый период испытаний наступил после его развода в 1979 году.