Ребекка: жизнь и смерть

Рождение Ребекки прошло просто великолепно, и доктор Глизон сказал мне о моей дорогой жене Эвелин: «Молодой человек, вы взяли в жены великолепную женщину. Она создана для того, чтобы рожать».

Эвелин была немкой и белой, я был отчасти индейцем чероки и темнокожим. Доктор Глизон сказал: «Вы оба нарожаете чудесных де­тишек».

Так мы и сделали и родили четверых — двух мальчиков и двух де­вочек, — и мы вшестером были очень счастливы.

Эвелин хотела двоих детей. Я же думал о четырех. Она выросла в семье, где было восемь детей, а в моей семье нас было пятеро, поэтому мне казалось вполне справедливым, если у нас будет четверо. Я согла­сился было на двоих, но это соглашение впоследствии пришлось пе­ресмотреть. После рождения Ребекки и Ронни я попросил еще двоих. Эвелин думала об этом четыре года и наконец согласилась, и у нас родились Ричард и Роберта. Как видите, имя каждого ребенка начина­ется с буквы «Р». После их рождения Эвелин согласилась, что четверо детей лучше, чем двое.

Ребекка Энн Роберте родилась 16 декабря 1939 года и была креп­кой девчушкой. Она была темной, в ней отчетливо проявились индей­ские черты. Тяжелая копна черных волос мягкими волнами ниспадала ей на плечи. Она рано стала развитой личностью, в ее характере не было и намека на застенчивость, хотя она была совершенно мамина дочка. Естественно, она знала многих людей в моем служении.

В первые три года своей жизни Ребекка много путешествовала с нами, когда мы проводили пробуждения. Она сказал свое первое сло­во, у нее прорезались первые зубки, и она сделала первые шаги в до­мах пасторов, где мы останавливались на время крусейдов. Они все любили Ребекку. Ее первый школьный день прошел в Токкоа, штат Джорджия.

Вместе с Эвелин мы хотели, чтобы дети учились как можно боль­ше и лучше, поэтому мы следили за их успехами. Каждое воскресенье вечером Эвелин давала им уроки из программы воскресной школы, в основном потому, что обнаружила, что некоторые учителя бывали плохо подготовлены.

Однажды кто-то из детей пожаловался:

Мама, почему нам приходится так часто учить других детей в воскресной школе?

Я не знала, что вы часто учите, — ответила Эвелин.

Да, это так.

Эвелин проверила, и оказалось, что учителя воскресной школы очень быстро поняли, что наши дети всегда были хорошо подготовле­ны к урокам, и поэтому когда они сами не были готовы, то вызывали Ребекку, Ронни, Ричарда или Роберту и просили их рассказать клас­су подготовленный урок по программе. Позже, когда дети выросли, они оценили те дополнительные усилия, потому что обнаружили, что получили намного больше, чем отдавали. Они никогда не забывали этого.

Когда дети учились в школе, мы жили на ферме. Мой отец убедил меня купить ферму, чтобы дети росли на природе. Мы провели шесть счастливых лет, приучая детей к жизни фермеров. Они ходили в шко­лу в маленьком городке недалеко от фермы. Эвелин скоро заметила, что все наши дети учатся только на отлично. Она решила, что требо­вания в школе не очень высокие, а потому перевела двух старших ре­бят, Ребекку и Ронни, в школу Талсы. Ронни пошел в школу Эдисона, а Ребекка — в частную школу Холланд Холл.

Ребекка закончила Холланд Холл с ее усложненной программой в среднем на четверки, что больше соответствовало ее характеру и желанию учиться. Сразу после школы она поступила в университет Талсы, потому что Университет Орала Робертса тогда еще не был открыт.

 

Пока дети росли, две трети моего времени я проводил в разъездах, связанных со служением исцеления. Но когда я приезжал домой, то уделял особое время каждому из них, равно как и всей семье.

Однажды после долгого отсутствия Эвелин попросила меня выслушать новости про всех детей. Она начала с Ребекки. Наша старшая дочь заявила: «Мама, из меня никогда не получится студентки. На самом деле я хочу сделать карьеру. Я хочу работать в офисе папы. (На гот момент она проучилась в университете Талсы два года.) Помнишь, ты обещала, что мне не надо будет учиться в университете, если я получу диплом стенографистки?»

— Что ты ей ответила? — спросил я у Эвелин.

— Я решила подождать тебя.

Я сказал:

— Думаю, она правильно оценивает себя. Она сильная молодая женщина, любит Господа и будет великолепной женой для хорошего христианина.

— Ну, тогда приготовься, — сказала Эвелин, — она влюбилась в Маршалла Нэша, сына преподобного Нэша, которого ты очень хорошо знаешь и любишь.

— Неужели?

— Да, — ответила Эвелин. — Я думаю, они собираются пожениться. Маршалл ждет, когда у тебя будет время, чтобы поговорить с тобой и попросить ее руки.

Семья Нэшей жила в Джорджии. Преподобный Нэш как руководитель Пятидесятнической конференции церквей святости в Джорджии стал моим другом в решающий момент моей жизни. У него и его красивой жены Фрэнсис было три сына — Джим, Билл и Маршалл, — и все трое приехали в Оклахому, чтобы работать в моем офисе в Талсе. Я восхищался этими молодыми людьми.

Джим был фотографом крусейдов. Билл руководил нашей радиостанцией. Маршалл занимался техническими вопросами и отвечал за издательскую деятельность, и, кроме того, у него были способности к бизнесу.

Я с радостью согласился выдать Ребекку за Маршалла. На нашем дворе мы устроили чудесную свадьбу. Она была прекрасной невестой и стала отличной женой.

За несколько последующих лет Маршалл стал успешным бизнесменом в Талсе, и у него с Ребеккой появились трое очаровательных детей. Мы с Эвелин испытали восторг, став бабушкой и дедушкой, и были просто счастливы видеть полнокровную жизнь Ребекки. Но скоро судьба все изменила и привела нас к одной из величайших трагедий в нашей жизни.

 

«Бог всегда знает то, чего мы не знаем»

В 1977 году рано утром в пятницу в нашу дверь позвонили. Я выбрался из кровати и пошел на кухню, а Эвелин уже впустила в дом моего дорогого помощника Коллинза Стила. Его лицо было пепельно-серым.

Он сказал: «У меня плохие новости. Маршалл и Ребекка вчера вечером погибли в авиакатастрофе над пшеничными полями Канзаса по пути в Талсу. Я приношу свои сожаления». Он расплакался.

Эвелин трясло, как в лихорадке. Я онемел.

— Орал, там же дети, — сказала Эвелин, — они уже поднялись и ждут маму с папой домой.

— Да, — сказал я, — нам нужно поехать к ним и сказать, что мама с папой не вернутся.

Мы с Эвелин быстро оделись и поехали к ним домой. По пути я мог молиться только в духе. Мне казалось, мои внутренности разрываются от невыносимой боли, но слов для молитвы не было.

Я молился на языках и просил у Бога истолкования. И я получил его:

«Б ог всегда знает то, чего мы не знаем».

Эвелин взяла меня за правую руку и сжала ее.

— Скажи еще раз, Орал.

— Бог всегда знает то, чего мы не знаем.

Я повторял эти слова всю дорогу до дома, где ждали дети: Бренда тринадцати лет, Марсия восьми лет и маленький Джон Орал пяти лет. Когда мы позвонили в дверь, нам открыли все трое. Они ждали своих родителей. Но вместо них они увидели нас. Мы не смогли сдержать слез — они поняли, что произошло что-то ужасное, и все трое тоже заплакали.

Мы обняли их. Я сказал: «Дети, мама и папа не вернутся домой. Не­сколько часов назад они погибли в авиакатастрофе».

Бренда сильно плакала и вцепилась в один из наших плакатов, на котором было написано: «Бог больше любой моей проблемы». Марсия обняла меня за ноги. Маленький Джон залез к Эвелин на колени. Мы сидели, обнимая их, плача и пытаясь сдержаться.

Наконец я сказал: «Бренда, Марсия и Джон, мы молились, пока ехали сюда, и Господь сказал мне, что Он всегда знает то, чего мы не знаем».

Но они не могли понять этого и помнили только то, что мама с папой больше никогда не вернутся.

Позже я поговорил с братом Маршалла Биллом и его женой Эдной. Я сказал: «Мы с Эвелин были бы рады взять малышей к себе и воспи­тать их, но им нужен кто-нибудь помоложе».

Билл ответил: «Маршалл и Ребекка заключили с нами договор — если что-нибудь случится с нами или с ними, то оставшаяся пара забе­рет осиротевших детей. Да, мы возьмем их. Для нас это большая честь. Мы их вырастим, как своих».

Я собрал семью Билла и детей Маршалла и официально соединил их молитвой. Огаза малышей смотрели на меня с болью, так что я едва выдержал. Но они любили дядю Билла и тетю Эдну, которые были на два года старше Маршалла с Ребеккой.

Затем я вернулся домой и увидел, что Эвелин слегла. «Орал, держи меня, — сказала она, — боюсь, я не переживу этой ночи».

Я знал, что она говорит правду, мне нужно было что-то делать. Ког­да я обнял ее, то опять смог молиться только на языках. И вновь мне на ум пришли те же слова: «Бог всегда знает то, чего мы не знаем».

Пресса подхватила эти слова, и они прогремели на всю страну. В своем телевизионном выступлении из Кристального замка в следу­ющее же воскресенье мой друг Роберт Шуллер повторил эти слова как знамение всеведущей Божьей силы и Его любви к Своим детям. Другие пасторы повторяли эти слова своим прихожанам.

Служители Талсы приходили к нам домой и молились вместе с нами. Они очень помогли нам. Среди них были доктор Билл Вайзман, пастор Первой пресвитерианской церкви, который особым образом послужил Эвелин так, что она этого никогда не забудет. Доктор Кен­нет Хейгин-старший приезжал к нам со своей женой Оретой. Доктор Хейгин пророчествовал от Господа, что из нашей утраты Бог сотворит нечто великое для нас и всего Тела Христова.

Эта ужасная кровоточащая рана на нашей жизни еще не затяну­лась, когда мы с Эвелин в следующее воскресенье выступили перед публикой по национальному телевидению, чтобы поделиться своей болью с друзьями. У нас была самая большая аудитория из всех наших воскресных выступлений — по подсчетам Нельсона, нас смотрело бо­лее пяти миллионов человек. Но не важно, насколько сильными мы были в Господе, привязанность к нашим любимым детям претерпела сильное испытание, поэтому я вывез Эвелин и Ричарда из города, что­бы справиться с этой болью.

Боль от смерти Ребекки и Маршалла, оставивших своих маленьких детей сиротами, переполняла нас. Мы были очень близки с ними. Мы любили Маршалла как своего сына. Я всегда мог положиться на него. Он был исключительно духовным человеком, с выдающимися дело­выми качествами, и он оставил свой след в Талсе. Он ушел вместе с нашей первой дочерью.

Мы сели на самолет со слезами на глазах. Я знал, что для нас с Эве­лин этого выступления на телевидении было недостаточно. Мне нуж­но было описать всю историю. Этого ждали наши партнеры. Многие люди, сочувствовавшие нам в служении исцеления, также задавались вопросом, как могло такое горе обрушиться на Божьего мужа. Я дол­жен был положиться на Богав своем исповедании.

В следующей главе вы увидите, как исполнилось пророчество Кен­нета Хейгина о нашей утрате.

Мы благодарны Богу за то, что с детьми Ребекки и Марццалла все сложилось хорошо. Сейчас, когда я пишу эти строки, Бренде трид­цать лет, и она руководит собственной компьютерной компанией. Марсия в 1993 году вышла замуж за Джона Уильямса из Форт-Уорта, штат Вашингтон, и очень счастлива. Джон работает в компании но производству фильмов в Голливуде. Марсия начала собственное уникальное дело по производству фольклорных бус и делает их соб­ственноручно. Они распродаются, как горячие пирожки, потому что это очень красивые бусы, сделанные из разноцветных бусинок, при­чем все они оригинальны и неповторимы. Эта идея пришла ей в го­лову, когда она принимала участие в спектакле в УОР. Джону Оралу двадцать два года. Из всех детей он, казалось, наиболее болезненно воспринял гибель родителей. Ему было очень трудно. Билл и Эдна много любви излили на Джона, как и мы с Эвелин. Мы видели, как он преодолевал эту боль.

Из всех детей Ребекки в Джоне Орале более всего проявляются ин­дейские черты. Его дедушка со стороны отца, Нэш, был наполовину индейцем чероки, а его прабабушка Роберте была на четверть инди­анкой, поэтому он выглядит как настоящий индеец. Он очень гордит­ся цветом своей кожи, как и мы. Он и его сестры очень дружны, хотя он живет в Талсе, а Бренда и Марсия в штате Калифорния. Они встре­чаются раз в год и постоянно общаются по телефону и факсу. Они преданы Господу, и я счастлив сообщить, что они все очень близки к нашему служению. Это драгоценное наследие Маршалла и Ребекки. Как и остальные наши внуки, они все очень близки нам с Эвелин.