Глава 40. Опустилась ночь, и в хижине стало темно

 

Опустилась ночь, и в хижине стало темно. Ю весь день не отходил от компьютера. Разрываясь между телефоном и электронной почтой, он отслеживал всех убийц, находившихся в Колдвелле, и планировал намеченную на полночь встречу. На ней он должен был приказать им сгруппироваться в эскадроны и назначить пятерых, что будут заниматься набором в Общество.

На прошлом собрании он отпустил в центр лишь два эскадрона Бет. Гражданские вампиры стали посещать местные бары с меньшей частотой из-за того, что слишком многие из них пострадали от рук лессеров. Пришло время сосредоточить свое внимание в другом месте.

Немного подумав, он решил послать остальных членов Общества в жилые районы. Вампиры активизируются ночью. В своих домах. Оставалась лишь одна проблема – отыскать их среди людей…

– Ах ты маленький сучонок.

Ю вскочил со стула.

Полностью обнаженный О стоял в дверях хижины. Его грудь была покрыта царапинами, оставленными когтями, словно кто-то вцепился в него изо всех сил, лицо опухло, волосы пребывали в полном беспорядке. Он выглядел потрепанным и был просто вне себя от злости.

Скрежет замка запер их двоих внутри хижины. Ю не мог двинуться с места: ни один из его мускулов больше не подчинялся ему, хотя мозг и вопил в попытках хоть как-то защитить тело. Это напомнило ему о том, что не стоило забывать, кто здесь старший лессер. Только самый главный член Общества имел подобную власть над подчиненными.

– Ты забыл две важные вещи. – Мимоходом О вытянул из кобуры, висевшей на стене нож. – Первое – настроение Омеги быстро меняется. И второе – у него ко мне личный интерес. Так что мне не потребовалось много времени, чтобы вернуть реку в привычное русло.

Нож все приближался, и Ю попытался сдвинуться с места, побежать, хотя бы закричать…

– Так что скажи «спокойной ночи», Ю. И передавай Омеге большой и жирный привет. Он тебя ждет.

 

* * *

 

Шесть часов. Почти пора уходить.

Бэлла осмотрела комнату для гостей и поняла, что собрала все вещи. Да у нее особо ничего и не было, тем более, она упаковала все еще вчера, когда выбиралась из комнаты Зейдиста. Большинство вещей уже лежали в сумке от Л.Л.Бин.

Фритц должен был прийти за багажом с минуты на минуту, а потом отвезти все к Хэйверсу и Мариссе. Слава Богу, брат с сестрой изъявили желание оказать Ривенджу услугу и приютить ее. Их особняк с клиникой был настоящей цитаделью. Даже Рива удовлетворил такой уровень безопасности.

В шесть тридцать она дематериализуется туда, а Ривендж ее встретит.

Она в очередной раз прошла в ванную и, заглянув за душевую занавеску, проверила, не забыла ли свой шампунь. Ага, все взяла. Ни одной частички ее не осталось в этой спальне. И во всем доме тоже. Когда она уйдет, никто и не узнает, что она жила в особняке. Никто не…

«О, Господи. Да заткнись ты», – подумала она.

Послышался стук в дверь. Она подошла и распахнула ее.

– Привет, Фритц, моя сумка на…

В холле стоял Зейдист, одетый для боя: кожа, оружие, кинжалы.

Она отшатнулась.

– Что ты здесь делаешь?

Не сказав ни слова, он вошел в комнату. Но, Господи, он выглядел так, словно был готов накинуться на кого-то в любую минуту.

– Мне не нужна вооруженная охрана, – сказа Бэлла, стараясь сохранять спокойствие. – Ты же за этим сюда явился? Я собираюсь дематериализоваться туда, а в клинике совершенно безопасно.

Зейдист продолжал молчать. Просто смотрел на нее, полный мужской силы и могущества.

– Ты просто решил помаячить у меня перед глазами? – Резко спросила она. – Или во всем этом есть хоть какой-то смысл?

Когда он закрыл за собой дверь, ее сердце застучало, как бешенное. Особенно в тот момент, когда она услышала щелчок замка.

Она пятилась назад до тех пор, пока не уперлась в кровать.

– Что тебе нужно, Зейдист?

Он шел к ней, словно к добыче, ни на секунду не отводя желтого взгляда. Его тело было напряженно, и вдруг стало совершенно очевидно, какое именно облегчение он искал здесь.

– Только не говори мне, что ты пришел сюда, что бы переспать со мной.

– Хорошо, не скажу.

Его голос превратился в низкий урчащий рык.

Она выбросила руку. Да, словно это будет иметь какое-то значение. Он мог взять ее в любом случае: скажет ли она «да» или «нет». Но… будучи полной идиоткой она не откажет ему. Даже после всего того дерьма, что он вывалил не нее, она все равно хотела его. Будь он проклят.

– Я не буду заниматься с тобой сексом.

– Я здесь не ряди себя, – ответил он, приближаясь.

О, Боже. Его запах… его тело… так близко… Она была такой идиоткой.

– Убирайся. Я больше не хочу тебя.

– Нет, хочешь. Я чувствую это в воздухе. – Он потянулся вперед и дотронулся до ее шеи, проводя пальцем по яремной вене. – Я чувствую это в биении этой вены.

– Я возненавижу тебя, если ты это сделаешь.

– Ты уже меня ненавидишь.

Ах, если бы это было правдой…

– Зейдист, я ни за что на свете не лягу с тобой в эту постель.

Он наклонился, прижавшись ртом к ее уху.

– Я не прошу тебя об этом.

– Так чего ты хочешь? – Она попыталась оттолкнуть его. Тщетно. – Черт возьми, почему ты так себя ведешь?

– Потому что я только что повидался со своим близнецом.

– Что, прости?

– Ты не позволила ему пить из тебя. – Губы Зейдиста прошлись по ее шее. Потом он отпрянул и уставился на нее. – Ты никогда не примешь его, ведь так? Ты никогда не будешь вместе с ним, и неважно, насколько он подходит тебе в социальном, в личном плане?

– Зейдист, ради Бога, просто оставь меня в покое…

– Ты не согласишься на моего близнеца. Так что ты никогда не вернешься обратно, ведь так?

Она тяжело выдохнула.

– Нет, не вернусь.

– Поэтому мне и пришлось прийти.

Ярость заклокотала в ней, поднимаясь, сливаясь с желанием.

– Я не понимаю. Ты использовал каждый представившийся шанс, чтобы оттолкнуть меня. Помнишь тот маленький эпизод в переулке прошлой ночью? Ты пил из нее, чтобы заставить меня уйти, не так ли? Не из-за тех моих слов.

– Бэлла…

– А потом ты захотел, чтобы я была с твоим братом. Послушай, я знаю, что ты не любишь меня, но ведь тебе хорошо известны мои чувства. Ты хоть можешь представить себе, каково это: слышать от любимого мужчины просьбу покормить другого?

Он уронил руку. Отошел назад.

– Ты права. – Он потер лицо. – Я не должен быть здесь, просто я не мог отпустить тебя без… В глубине души я всегда надеялся, что ты вернешься. Ну знаешь, чтобы быть с Фьюри. Я всегда думал, что снова смогу увидеть тебя, пусть и издалека.

Да поможет ей Бог, но ее это все уже достало.

– Какого черта тебя вообще волнует будущая встреча?

Он лишь покачал головой и развернулся к двери. Это привело ее в еще большее бешенство.

– Отвечай! Почему тебя вообще заботит то, что ты больше меня не увидишь?

Он обхватил дверную ручку, и она закричала:

– Какое тебе дело?!

– Никакого.

Она бросилась к нему. Она хотела ударить его, исцарапать, причинить боль. Она была в таком отчаянии. Но, когда он обернулся, вместо того, чтобы влепить ему пощечину, она схватила его голову и притянула к своим губам. Его руки вцепились в нее с такой силой, что она едва могла дышать. Когда его язык прорвался в ее рот, он подхватил ее и направился к кровати.

Яростный, полный отчаяния секс был плохой идеей. Очень плохой идеей.

Через секунду, сплетенные, они уже упали на постель. Он стащил с нее джинсы и уже собирался прокусить трусики, как послышался стук в дверь.

Голос Фритца, вежливый и почтительный, прорывался через деревянные панели.

– Мадам, если ваши сумки готовы…

– Не сейчас, Фритц, – сказал Зейдист гортанным голосом. Обнажив клыки, он разорвал шелк между ее бедер и лизнул самый центр ее существа. – Твою мать…

Его язык снова прикоснулся к ней, лаская, и Зейдист застонал. Она прикусила губу, удерживая себя от крика, и, вращая бедрами, вцепилась в его голову.

– О, хозяин, прощу прощения. Я думал, вы в тренировочном центре…

– Потом, Фритц.

– О, конечно. Как долго вы…

Оставшуюся часть фразы поглотило эротичное рычание Зейдиста, объяснившее Фритцу все необходимое. И, вероятно, немного больше.

– О… Боже мой. Простите меня, хозяин. Я не вернусь за ее вещами, пока… не увижу вас.

Язык Зейдист продолжал двигаться, руки вцепились в ее бедра. Он не отступал ни на секунду, шепча горячие, сексуальные слова, обдувая дыханием ее тайную плоть. Она толкнулась навстречу его рту, выгнулась. Он был таким диким, таким жадным… Она разлетелась на мелкие кусочки. Не отрываясь, он дразнил ее дальше, пытаясь продлить оргазм, словно не хотел, чтобы тот затухал.

Тишина, наступившая позже, охладила ее. Его рот, наконец, освободил ее плоть. Он приподнялся, вытирая губы рукой. Посмотрев на нее, он лизнул ладонь, собирая остатки того, что стер со своего лица.

– Ты ведь собираешься остановиться сейчас, не так ли? – Грубо спросила она.

– Я говорил. Я пришел сюда не ради секса. Я хотел только этого. Я хотел почувствовать тебя последний раз.

– Эгоистичный ублюдок.

Какая ирония – называть его так за то, что он не трахнул ее. Боже… это было просто ужасно.

Когда она потянулась за джинсами, из глубины его горла вырвался низкий звук.

– Я бы пошел на убийство, ради того, чтобы оказаться в тебе в эту секунду.

– Катись в ад, Зейдист. Убирайся туда в эту самую секу…

Он двигался быстро как удар молнии, повалив ее на кровать, прижимая ее к матрасу своим тяжелым телом.

– Я и так в аду, – прошипел он, прижимаясь к ней бедрами. Он потерся о ее промежность, а потом его огромная эрекция толкнулась в то самое теплое местечко, где только что был его рот. Чертыхнувшись, он отпрянул назад, расстегнул кожаные штаны… и вошел в нее, растягивая так сильно, что почти причинял боль. Она вскрикнула от ярости его проникновения, но подняла бедра еще выше, чтобы он мог войти глубже.

Зейдист, схватившись за ее колени, завел ее ноги дальше, сгибая ее под собой, продолжая двигаться, не щадя ни себя, ни ее. Она вонзила клыки в его шею, почувствовав вкус крови, окончательно потеряв себя в яростном ритме его толчков. Так она и представляла себе секс с ним. Агрессивный, жесткий, дикий… безумный. Когда она снова достигла вершины, он, зарычав, кончил, изливаясь в нее. Горячий поток наполнил тело, потом брызнул на бедра, когда он не прекратил движений.

Рухнув, наконец, на нее, он освободил ее ноги и тяжело задышал в шею.

– О, Боже… Я не собирался этого делать, – в конце концов сказал он.

– Я более чем уверена. – Она оттолкнула его и села. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой усталой. – Мне нужно встретиться с братом. Я хочу, чтобы ты ушел.

Он издал глухой, полный боли звук. Потом протянул ей брюки, хотя из собственных рук не выпускал. Он долго смотрел на нее, а она, как полная дура, ждала слов, которые так хотела услышать: «Прости, что причинил тебе боль. Я люблю тебя. Не уходи».

Через секунду он отпустил, наконец, джинсы, поднялся, привел себя в порядок, застегивая ширинку. Он пошел к двери, двигаясь со свойственным ему смертоносным изяществом. Он обернулся, и она вдруг поняла, что он был полностью одет, пока они занимались любовью. И вооружен.

О, ну это ведь был просто секс, так?

Его голос был низким:

– Прости…

– Не смей говорить мне этого сейчас.

– Тогда… Спасибо, Бэлла… за… все. Да, правда. Я… благодарен тебе.

И он ушел.

 

* * *

 

Джон остался в спортзале, когда его одноклассники рванули к двери, ведущей в раздевалку. Было семь часов вечера, но он мог бы поклясться, что сейчас три утра. Ну и денек. Тренировка началась в полдень, потому что Братство хотело освободиться пораньше, а потом были занятия по тактике и компьютерным технологиям, которые вели два брата – Вишес и Рейдж. После заката приехал Тор, и началось надирание задниц. Трехчасовая тренировка была особенно жесткой. Бег. Джиу-джитсу. Рукопашный бой с оружием, включая первые занятия по нунчакам.

Эти две деревянные палочки, соединенные цепью, стали для Джона настоящим кошмаром, наглядно демонстрируя его слабость и полное отсутствие координации. Но сдаваться он не собирался. Когда остальные ребята пошли в душ, он вернулся в комнату, где хранилось снаряжение, и достал пару этих штук. Он решил, что будет тренироваться до тех пор, пока не приедет автобус, а душ примет дома.

Он начал медленно крутить нунчаки – визжащий звук приносил странное успокоение. Потихоньку увеличивая скорость, он сделал выпад, а потом перебросил их в левую руку. Обратно. Снова и снова, пока пот опять не выступил на его коже. Снова, и снова, и снова…

А потом эта херня врезалась в него. Прямо в голову.

От удара колени его задрожали – с секунду он пытался бороться со слабостью, но потом позволил себе сползти на пол. Обхватив себя руками, он прижал ладонь к левому виску. Звезды. Он совершенно определенно видел звезды.

Полностью поглощенный мерцанием, стоявшим перед глазами, он едва расслышал тихий смех, раздавшийся сзади. Удовольствие, сквозившее в нем, могло принадлежать только одному человеку, но Джону все равно пришлось обернуться. Бросив взгляд из-под прижатой ко лбу ладони, он увидел Лэша, стоявшего в пяти футах от него. Его светлые волосы блестели после душа, одежда была аккуратной, улыбка – холодной.

– Ты полный неудачник.

Джон сосредоточился на тренировочном коврике – его не особо заботило то, что Лэш видел, как он сам заехал себе в голову нунчаком. Парень стал свидетелем всему этому в классе, так что никакого нового унижения Джон не чувствовал.

Господи… Если бы еще к нему вернулось нормальное зрение. Он потряс головой, размял шею… и увидел на мате еще одну пару нунчаков. Лэш бросил их в него?

– Ты никому не нравишься, Джон. Почему бы тебе просто не уйти? Ой, подожди-ка. Тогда ты не сможешь бегать за Братьями. Чем же ты будешь заниматься днями напролет?

Смех парня неожиданно прервался, когда раздалось низкое рычание:

– Не двигайся, блондинчик, можешь только дышать.

Огромная рука появилась в поле зрения Джона, и он взглянул наверх. Над ним возвышался Зейдист. Он был полностью вооружен.

Джон рефлекторно схватился за то, что было перед ним, и Зейдист с легкостью оторвал его от пола.

Его черные глаза превратились в щелки, в них сиял гнев.

– Автобус подъехал, так что иди забери рубашку. Встретимся около раздевалки.

Джон рванул через спортзал, думая, что если такой мужчина, как Зейдист говорит тебе сделать что-то, ты делаешь это с максимальной скоростью. Добравшись до двери, он все же обернулся.

Зейдист схватил Лэша за шею и приподнял над матом так, что ноги парня болтались в воздухе. Воин проговорил ледяным загробным голосом:

– Я видел, как ты уложил его. И я бы убил тебя сразу же, но мне не хочется иметь дела с твоими родителями. Так что послушай меня, мальчик. Если ты еще хоть когда-нибудь сделаешь что-то подобное, я выдавлю тебе глаза и заставлю тебя их сожрать. Ясно?

В ответ рот Лэша задвигался как односторонний клапан.

Воздух входил. Ничего не выходило. А потом он обмочился в штаны.

– Я приму это за согласие.

И Зейдист отпустил его.

Джон не медлил ни минуты. Он понесся в раздевалку, схватил свою сумку и через мгновение был в холле.

Зейдист уже ждал его.

– Пошли.

Джон последовал за братом на подземную парковку, где стоял автобус, по пути раздумывая над тем, как он мог отблагодарить мужчину. Зейдист затормозил перед автобусом и впихнул Джона внутрь. Потом забрался сам.

Все ученики вжались в сидения. Особенно в тот момент, когда Зейдист достал из ножен кинжал.

– Мы сидим здесь, – сказал он, указывая черным лезвием на передние сиденье.

Ага, хорошо. Конечно. Вполне подходит.

Джон съежился у окна, когда Зейдист достал из кармана яблоко и сел.

– Мы ждем еще одного, – сказал он водителю. – А Джон и я будем твоей последней остановкой.

Доджен, сидевший за рулем, низко поклонился.

– Конечно, сэр. Как пожелаете.

Лэш медленно забрался в автобус – красная полоска на его шее ярким пятном светилась на бледной коже. Увидев Зейдиста, он застыл.

– Ты тратишь наше время, мальчик, – сказал Зейдист, вонзая лезвие кинжала в сочное яблоко. – Пристрой уже, наконец, куда-нибудь свою задницу.

Лэш последовал совету.

Автобус тронулся, но никто не произнес ни звука. Особенно после того, как опустилась перегородка, и они оказались заперты в одном пространстве.

Зейдист очищал Грэнни Смит, не отрывая ножа от яблока: кожура спускалась вниз до тех пор, пока не легла на пол. Закончив, он положил зеленую ленточку себе на колено, потом отрезал кусочек белой плоти и протянул его Джону на лезвии кинжала. Джон взял его и съел. Зейдист отрезал часть яблока для себя и поднес его ко рту на ноже. Они продолжали этот ритуал до тех пор, пока от яблока не остался лишь тощий огрызок. Зейдист бросил его вместе с кожурой в небольшую мусорку около перегородки.

Потом он вытер лезвие о кожаные брюки и начал подбрасывать кинжал в воздух. Он не останавливался ни на секунду, пока они объезжали город. Когда они подъехали к первой остановке, перегородка долго не открывалась. А потом два парня быстро выскочили из автобуса.

Черные глаза Зейдиста проследили за ними: он смотрел так пристально, словно пытался запомнить их лица. Все это время лезвие продолжало двигаться вверх-вниз, сверкая металлом – большая рука ловила рукоятку в том самом месте, за которое держалась перед тем, как послать кинжал в воздух… Даже когда он смотрел в другую сторону – на выходивших парней.

Это повторялось на каждой остановке. Пока они с Джоном не остались вдвоем.

Когда перегородка опустилась, Зейдист убрал кинжал в нагрудную кобуру. Потом он пересел на другое сиденье через проход, прислонившись спиной к окну, и закрыл глаза.

Джон понимал, что мужчина не спит: ритм его дыхания не изменился, а тело хранило привычное напряжение. Он просто не хотел находиться в контакте с другим живым существом.

Джон вытащил свой блокнот и ручку. Он аккуратно заполнил лист бумаги и сжал его в руке. Он должен был сказать «спасибо». Несмотря на то, что Зейдист не умел читать, он должен был сказать хоть что-то.

Когда автобус остановился, и перегородка опустилась, Джон положил бумажку на сиденье Зейдиста, даже не попытавшись отдать ее воину. И удостоверился, что не поднял взгляда, когда спустился по ступенькам и направился к дому. Хотя снег медленно покрывал его голову, плечи и сумку, он все же остановился на газоне, наблюдая за отъезжающим автобусом.

Когда автобус исчез в тумане назревающей снежной бури, Джон увидел Зейдиста, стоявшего на другой стороне улицы. Брат показывал ему записку, зажатую между указательным и средним пальцами, трепетавшую на ветру. Потом он кивнул, засунул ее в задний карман и дематериализовался.

Джон не сводил взгляда с того места, где стоял Зейдист. Отпечатки его тяжелых ботинок быстро исчезали под тяжелыми комьями снежинок.

Позади него с грохотом открылись гаражные ворота, и задним ходом на дорогу выехал Рендж Ровер. Велси опустила стекло. Ее рыжие волосы были забраны в высокий хвост. Одета она была в черную лыжную куртку. Печка внутри машины работала на полную катушку – ее рычание почти заглушало работу двигателя.

– Привет, Джон. – Она высунула руку, а он протянул навстречу свою ладонь. – Слушай, это Зейдиста я только что видела?

Джон кивнул.

– Что он здесь делал?

Джон бросил свою сумку и жестами показал: «Он ехал со мной в автобусе».

Велси нахмурилась.

– Я бы хотела, чтобы ты держался от него подальше, хорошо? Он… не совсем нормальный во многих отношениях. Ты понимаешь, о чем я?

На самом деле, Джон не был так уж уверен на этот счет. Конечно, иногда рядом с этим парнем даже Бугимен казался просто лапочкой, но он был не так плох.

– Ну да ладно. Я еду за Сэйрелл. У нас случилась небольшая неприятность, и мы лишились всех яблок для праздника. Так что мы собираемся объехать приверженцев религии, чтобы решить, что мы все-таки сможем сделать, ведь осталось так мало времени. Хочешь присоединиться?

Джон покачал головой.

«Не хочу отстать по тактике».

– Хорошо. – Велси улыбнулась. – Я оставила рис и имбирный соус в холодильнике.

«Спасибо! Я умираю с голоду».

– Я так и думала. Увидимся.

Он махал ей, пока она ехала по подъездной дорожке. Потом машина исчезла. Направляясь к дому, он мельком заметил четкие следы, которые оставляли на свежем снегу цепи на шинах, приделанные Тором.