Глава 49

 

Два месяца спустя…

 

Бэлла материализовалась напротив особняка Братства и взглянула на его суровый серый фасад. Она и не думала, что вернется. Но у судьбы были другие планы.

Она открыла первые двери и вошла в вестибюль. Нажимая на клавиши интеркома и поворачивая лицо к камере наблюдения, она чувствовала себя, словно во сне.

Фритц широко распахнул вторые двери и с улыбкой поклонился.

– Мадам! Как приятно снова видеть вас.

– Привет. – Она вошла внутрь и покачала головой, когда он попытался помочь ей снять пальто. – Я ненадолго. Я здесь, чтобы поговорить с Зейдистом. На минутку.

– О, конечно. Хозяин здесь. Следуйте за мной, пожалуйста. – Фритц повел ее через фойе к двойным дверям, оживленно болтая по пути, рассказывая ей о том, что все они делали на Новый Год.

Но потом остановился, так и не войдя в комнату.

– Прошу прощения, мадам, но вы кажетесь… Вы бы хотели, чтобы я объявил о вашем приходе? Когда вы будете готовы?

– О, Фритц, как же хорошо ты меня знаешь. Я бы хотела подождать минуточку.

Он кивнул, улыбнулся и исчез.

Она глубоко вздохнула и прислушалась к голосам и звукам дома. Достаточно низкие и достаточно громкие, они, должно быть, принадлежали Братьям. Она взглянула на часы. Семь часов вечера. Они готовятся к патрулированию.

Ей стало интересно, как себя чувствовал Фьюри. И вернулся ли Тор. И что было с Джоном.

Тянула… Она тянула время.

«Теперь или никогда», – подумала она, вцепившись в латунную ручку и повернув ее. Створка двери бесшумно отворилась.

Ее дыхание перехватило, когда она заглянула в библиотеку.

Зейдист сидел, низко наклонившись над листом бумаги, лежавшем на столе. В его большой руке был зажат тонкий карандаш. Рядом с ним сидела Мэри. Между ними лежала открытая книга.

– Помни о твердых согласных, – сказала Мэри, указывая в книгу. – «Chec k». «C atch». «Кей» и «си» звучат похоже, но это разные буквы. Попробуй еще раз.

Зейдист поднял руку, почесав стриженную под машинку голову. Тихо пробормотал что-то. А потом его карандаш начал двигаться по бумаге.

– Молодец! – Мэри прикоснулась к его руке. – Ты все понял.

Зейдист поднял глаза и улыбнулся. Потом его голова резко развернулась по направлению к Бэлле, и веселое выражение исчезло с его лица.

«О, славная Дева в Забвении», – подумала она, жадно впитывая в себя его образ. Она все еще любила его. В глубине души она всегда знала это…

Подождите-ка минуточку… Что за… черт? Его лицо выглядело по-другому. Что-то изменилось. Не шрам, что-то иное.

Неважно, просто закончи с этим побыстрее и уходи.

– Простите, что помешала, – сказала она. – Могу я поговорить с Зейдистом?

Она едва отдала себе отчет в том, что Мэри поднялась, обняла ее и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Привет, – сказал Зейдист. Потом медленно поднялся на ноги.

Глаза Бэллы широко распахнулись. Она отступила.

– Боже… мой. Ты огромный.

Его рука легла на тугие мышцы груди.

– Эмм… Да. Я набрал около восьмидесяти фунтов. Хэйверс… Хэйверс говорит, что я вряд ли буду весить больше. Но сейчас я около двухсот семидесяти.

Так вот что изменилось в его лице. Вместо щек больше не было впадин, черты лица потеряли былую резкость. Он выглядел… на самом деле, почти привлекательным. И куда больше походил на Фьюри, чем раньше.

Он неловко откашлялся.

– Да, ну, мы с Рейджем… едим вместе.

Господи … Так оно и было. Тело Зейдиста не имело ничего общего с тем, что она помнила. На мощных плечах проступали тугие мускулы, вырисовывающиеся под его черной обтягивающей футболкой. Бицепсы увеличились в три раза, а предплечья выросли настолько, что соответствовали размерам его ладоней. А его живот… он представлял собой рифленые кубики мышц, кожаные штаны прилегали к мощным бедрам.

– Ты и питался тоже, – прошептала она. Но в тоже мгновение пожалела, что произнесла эти слова. И нотку порицания в них.

Чью вену он брал, не имело к ней никакого отношения, хотя представлять его с одной из их вида была очень больно… А он точно пил кровь у вампирши. Человеческая кровь просто не могла стать причиной такого развития.

Его рука снова опустилась.

– У Рейджа есть Избранная, которую он использует, потому что не может питаться от Мэри. Я брал ее вену. – Он замолчал. – Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

Снова длинная пауза.

– Эмм… Бэлла, почему ты пришла? Не то, чтобы я возражал…

– Мне нужно поговорить с тобой.

Казалось, он не знал, что на это ответить.

– Так что ты делаешь? – Спросила она, указав на листы бумаги, лежавшие на столе. Это тоже не имело к ней ни малейшего отношения, но она опять начала тянуть время. Неуверенная. Растерянная.

– Я учусь читать.

Ее глаза распахнулись.

– О… Уау. Ну и как успехи?

– Хорошо. Медленно. Но я работаю над этим. – Он перевел взгляд на бумагу. – Мэри терпелива со мной.

Тишина. Долгая тишина. Боже, теперь, стоя напротив него, она просто не могла подобрать нужных слов.

– Я был в Чарльстоне, – сказал он.

– Что?

Он приезжал, чтобы встретиться с ней?

– Потребовалось немало времени, чтобы найти тебя. Но я нашел. Я отправился туда в первую же ночь после того, как меня выписал Хэйверс.

– Я не знала.

– Я и не хотел, чтобы ты знала.

– О. – Она глубоко вздохнула, чувствую боль, проникавшую в каждую клеточку ее тела. «Время прыгать с обрыва», – подумала она.

– Послушай, Зейдист, я пришла, чтобы сказать…

– Я не хотел видеться с тобой, пока не закончу.

Когда его желтые глаза возвратились к ней, что-то в воздухе между ними изменилось.

– С чем? – Прошептала она.

Он снова посмотрел вниз – на карандаш, который сжимал в руке.

– С собой.

Она покачала головой.

– Прости. Я не понимаю…

– Я хотел отдать тебе это. – Он вытащил из кармана ее ожерелье. – Я хотел отдать тебе это той ночью, но потом подумал… Ну, в общем, я носил его до тех, пока мог застегнуть. Теперь оно просто у меня в кармане.

Дыхание Бэллы покинула легкие с последним выдохом, теперь они были пусты. Тем временем он потер затылок, бицепс, грудь, ставшую такой широкой, что швы футболки, казалось, находились под постоянной угрозой.

– Ожерелье было хорошим предлогом, – прошептал он.

– Для чего?

– Я подумал, что я могу объявиться в Чарльстоне, у тебя на пороге, отдать это… и, может, ты бы впустила меня. Или что-то в этом роде. Я беспокоился, что за тобой начнет ухаживать другой мужчина, поэтому пытался делать все так быстро, как мог. Я подумал, что, если я научусь читать, буду лучше о себе заботиться и попытаюсь перестать быть таким гребаным сукиным сыном… – Он покачал головой. – Не пойми меня неправильно. Я не ждал, что ты будешь счастлива меня видеть. Я просто… ну, знаешь… надеялся. Чашка кофе. Чай. Короткий разговор. Ну, какая-нибудь такая хрень. Может, мы бы стали друзьями. Если, конечно, у тебя бы не было мужчины, который возражал бы. Так что, да, именно поэтому я и торопился.

Его желтые глаза поднялись к ней. Он быстро моргал, словно боялся того, что могло появиться на ее лице.

– Друзьями? – Повторила она.

– Да… В смысле, я бы не унизил тебя просьбой о большем. Я знаю, что ты сожалеешь… Просто, я не мог отпустить тебя без… Да, так что… Друзьями.

Боже… правый. Он приходил к ней. С намерением вернуться.

Черт, это выходило за рамки всех сценариев, которые она представляла себе, всех разговоров, которые мысленно вела с ним.

– Я… О чем ты говоришь, Зейдист? – Запинаясь, переспросила она, хотя и слышала каждое слово.

Он снова глянул на карандаш в своей руке и отвернулся к столу. Перевернул спиральную тетрадь на чистый лист, наклонился и какое-то время трудился над ним. Потом вырвал.

Его рука дрожала, когда он протянул лист ей.

– Не очень разборчиво.

Бэлла взяла кусочек бумаги. На нем по-детски неровным почерком были написаны три слова: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».

Она сжала губы, чтобы не расплакаться, когда слезы начали жечь глаза. Слова, написанные его рукой, стали расплываться, а потом и вовсе исчезли.

– Наверное, тебе сложно разобрать? – Сказал он слабым голосом. – Тогда я могу прочитать вслух.

Она покачала головой.

– Я могу это прочитать. Это… прекрасно.

– Я не жду чего-то в ответ. В смысле… Я знаю, что ты… больше этого не чувствуешь ко мне. Но я хотел, чтобы ты знала. Нужно было, чтобы ты знала. И если есть хоть какой-то шанс, что мы будем вместе… Я не могу оставить работу в Братстве. Но я могу пообещать, что буду куда более осторожным… – Нахмурившись, он замолчал. – Черт. О чем я? Я дал себе слово, что не буду ставить тебя в это положение…

Она прижала бумажку к сердцу и бросилась к нему, так сильно ударившись в его грудь, что он отступил под напором назад. Когда его руки нерешительно сомкнулись на ее талии, словно он точно не знал, что именно она делает и почему, Бэлла зарыдала в открытую.

Готовясь к этому разговору, она не рассматривала только один вариант событий – тот, что включал в себя их совместное будущее.

Когда он приподнял ее подбородок и посмотрел в лицо, она попыталась улыбнуться, но не смогла сделать этого из-за тяжелой и радостной надежды, которая переполняла сердце.

– Я не хотел, чтобы ты плакала…

– О, Боже… Зейдист, я люблю тебя.

Его глаза распахнулись так широко, что брови фактически достигли линии волос.

– Что?

– Я люблю тебя.

– Скажи еще раз.

– Я люблю тебя.

– Еще… пожалуйста, – прошептал он. – Мне нужно услышать это еще раз.

– Я люблю тебя…

В ответ он начал молиться Деве-Летописице на Древнем Языке.

Сжимая Бэллу в объятьях, зарывшись лицом в ее волосы, он благодарил божество с таким пылом и красноречием, что она снова зарыдала.

Когда шепот последней хвалы стих, он перешел на английский:

– Я был мертв, пока ты не нашла меня. Я дышал, но не жил. Я видел, но был слеп. Но пришла ты… и пробудила меня.

Она прикоснулась к его лицу. Медленным движением он сократил расстояние между их губами, подарив ей нежный поцелуй.

«Как ласково», – подумала она. Он был сильным, мощным… и таким ласковым с ней.

Но потом он отпрянул.

– Но, постой, почему ты здесь? В смысле, я рад…

– У меня будет малыш.

Он нахмурился. Открыл рот. Закрыл. Потряс головой.

– Извини… Что ты сказала?

– Я ношу малыша. – На этот раз ответа не последовало вообще. – Ты станешь отцом. – По-прежнему ничего. – Я беременна.

Так, у нее закончились вариации на тему предстоящих родов. Боже… А что, если он не хочет этого?

Зейдист начал покачиваться, кровь отлила от его лица.

– Ты носишь моего ребенка?

– Да, я…

Внезапно он с силой схватил ее за руку.

– С тобой все в порядке? Хэйверс сказал, что с тобой все в порядке?

– Пока да. Я слишком молода, но это может стать преимуществом во время родов. Хэйверс сказал, что с ребенком все хорошо, и моя свобода действий никак не ограничена… ну, разве что, мне нельзя будет дематериализоваться после шестого месяца. И, э-э-э… – Она покраснела. Она конкретно покраснела. – И мне нельзя будет заниматься сексом или кормить после четырнадцатого и до самого рождения. То есть, где-то до восемнадцатого.

Когда врач давал ей эти предостережения, она решила, что ей не придется волноваться об этом. Но сейчас…

Зейдист продолжал кивать, но выглядел не слишком хорошо.

– Я смогу позаботиться о тебе.

– Я знаю. С тобой я буду в безопасности.

Она упомянула об этом, потому что знала – это беспокоит его.

– Ты останешься здесь, со мной?

Она улыбнулась.

– Я была бы рада.

– Ты выйдешь за меня?

– Ты просишь?

– Да.

Но он все еще был совершенно зеленым, в прямом смысле этого слова – цветом походил на мятное мороженное. И эти автоматические вопросы начали пугать ее.

– Зейдист… ты, правда, рад этому? Эмм… ты не обязан на мне жениться, если не хочешь…

– Где твой брат?

Какой странный вопрос.

– Ривендж? Хм… дома, я полагаю.

– Мы идем к нему. Сейчас же.

Зейдист схватил ее за руку и потащил за собой к дверям.

– Зейдист…

– Мы получим его согласие и вступим в брак сегодня ночью. Поедем на машине Ви. Не хочу, чтобы ты снова дематериализовалась.

Зейдист тащил ее с такой скоростью, что ей приходилось бежать за ним.

– Подожди, Хэйверс сказал, что я могу это делать до…

– Не хочу рисковать.

– Зейдист, это необязательно.

Внезапно он остановился.

– Ты уверена, что хочешь моего ребенка?

– О, да. О, Господи, конечно, да. Сейчас даже сильнее… – Она улыбнулась ему. Взяла за руку. Положила ее себе на живот. – Ты будешь прекрасным отцом.

И тогда он потерял сознание.

 

* * *

 

Открыв глаза, Зейдист увидел Бэллу, склонившуюся над ним. Любовь сияла на ее лице. Их окружали все остальные жители дома – но для него существовала лишь она.

– Привет, – мягко сказала она.

Он поднял руку и прикоснулся к ее лицу.

Он не будет плакать. Он не будет…

О, да к черту все это.

Он улыбнулся ей, почувствовав, как слезы побежали по его лицу.

– Я надеюсь… что это маленькая девочка, похожая на…

Его голос сорвался. А потом он, наконец, сломался окончательно и разрыдался словно гребаный педик. На глазах у всех Братьев. И Бэт. И Мэри. Его слабость, наверняка, ужаснула Бэллу, но он ничего не мог поделать с собой. В первый раз за всю жизнь он чувствовал себя… счастливым. Удачливым. Везучим. Этот момент, это совершенное, сияющее, идеальное мгновение, когда он растянулся на спине в фойе, рядом со своей возлюбленной Бэллой, малышом внутри нее и Братством… был лучшим в его жизни.

Когда его жалкие рыдания стихли, Рейдж опустился на колени подле него – он улыбался так широко, что, казалось, его идеальные щеки были готовы лопнуть.

– Мы все прибежали, когда твоя туша свалилась на пол. Держись, папуля. Могу я научить маленького шалунишку драться?

Голливуд протянул руку, и когда Зейдист пожал ее в ответ, Роф присел рядом на корточки.

– Поздравляю, брат мой. Мои молитвы Деве-Летописице будут посвящены тебе, твоей шеллан и вашему малышу.

К тому времени, как свою радость начали выражать Вишес и Бутч, Зед сел. Вытер лицо. Господи, какой же он слюнтяй – всего себя зарыдал. Черт. Хорошо хоть, никто из них не обратил на это внимания.

Глубоко вздохнув, он оглянулся в поисках Фьюри… и увидел своего близнеца.

С того дня, как они забрали его у лессера, прошло два месяца – волосы его отрасли до подбородка, а шрам, который он сам себе сделал, давно пропал. Но глаза его были пустыми и грустными. А сейчас печаль в них только усилилась.

Фьюри вышел вперед, и все замолчали.

– Должно быть, мне понравиться быть дядей, – тихо сказал он. – Я так рад за тебя, Зед. За тебя тоже… Бэлла.

Зейдист схватил руку близнеца и сжал так сильно, что почувствовал его кости.

– Ты будешь хорошим дядей.

– И, может быть, хранителем? – Предложила Бэлла.

Фьюри склонил голову.

– Это честь – быть хранителем вашего малыша.

В фойе торопливо вошел Фритц, неся на подносе изящные стеклянные фужеры. Взволнованный доджен сиял от счастья.

– Чтобы отпраздновать событие.

Голоса смешивались между собой, раздавался звон передающихся из рук в руки бокалов, смех. Зейдист посмотрел на Бэллу, когда кто-то сунул ему в руку фужер.

– Я люблю тебя, – одними губами сказал он. Она улыбнулась в ответ и положила что-то в его ладонь. Свое ожерелье.

– Носи его с собой всегда, – прошептала она. – На удачу.

Он поцеловал ее руку.

– Всегда.

Внезапно Роф выпрямился во весь свой огромный рост, поднял бокал с шампанским и закинул голову назад. Его крик был таким громким, что, казалось, сами стены особняка пошатнулись.

– За малыша!

Все поднялись на ноги, подняли бокалы и прокричали во всю мощь своих легких:

– За малыша!

Ах, да… Естественно, стройный хор их голосов был достаточно громким, чтобы достичь священных ушей Девы-Летописицы. Этого требовали традиции.

«Какой правильный тост», – подумал Зед, притягивая Бэллу, чтобы поцеловать в губы.

– За малыша! – Еще раз проорали жители особняка.

– За тебя, – прошептал он Бэлле. – Налла.