Глава 59.

Дженнсен и Себастьян поспешили за сестрой Мердинтой. Та скрылась за гребнем горы. Подойдя к краю, они увидели, что сестра уже далеко внизу. Девушка оглянулась в тщетной попытке увидеть одинокого путника. Ей бросилось в глаза, что над огромной выжженной пустыней несутся тёмные облака.

— Быстрее! — крикнула сестра Мердинта.

Себастьян легонько подтолкнул Дженнсен в спину и девушка побежала вниз по крутой тропе. Сестра в развевающихся одеждах неслась быстро, как ветер. Девушка с большим трудом поспевала за ней. Она подозревала, что Мердинта использует магию.

Иногда Дженнсен останавливалась, теряя опору на шаткой осыпи и сдирая об острые камни кожу на пальцах и ладонях Это был самый трудный путь за всю её жизнь.

Скальные обломки скользили под ногами. Девушка понимала, что, ошибочно схватившись не за тот камень, она может запросто порезать руки об острый, как битое стекло, осколок.

Девушка тяжело дышала. Сестра Мердинта идущая далеко впереди, тоже с трудом переводила дух. За спиной раздавалось тяжёлое дыхание Себастьяна.

Он тоже несколько раз терял равновесие и однажды Дженнсен с криком успела схватить его за руку, не дав свалиться в тысячефутовую пропасть. Он с облегчением и благодарностью посмотрел на спасительницу.

Очутившись после показавшегося бесконечным тяжелого спуска почти в самом низу, Дженнсен с облегчением обнаружила, что каменные стены и утесы загораживают испепеляющий солнечный свет. Она посмотрела на небо, чего не делала уже долгое время.

Оказалось, что тени, загораживающие солнце, падают вовсе не от скал Небо, всего лишь час назад столь чистое и голубое, теперь было задёрнуто серыми дождевыми облаками, будто запечатывая долину Столпов Творения и отделяя её от всего мира.

Девушка прибавила шаг, пытаясь догнать сестру Мердинту. Не было смысла переживать из-за облаков. Какой бы усталой ни была Дженнсен, она твёрдо знала: когда придёт время, у неё найдутся силы, чтобы поразить ножом Ричарда Рала и облака ему не помогут.

Это время стремительно приближалось. Она знала, что мама и другие милостивые духи помогут ей, вдохновив на бой. А кроме них, есть и ещё одна сила, которая обещала ей поддержку.

Вместо ужаса от мысли о скорой смерти Дженнсен чувствовала странное оцепенение и покой. Самым сладостным было обещание конца борьбы и страхов. Скоро отпадёт необходимость принимать решения. И уже не будет усталости, невыносимой жары, боли, горя, тоски...

На темнеющем небе заиграли всполохи зелёного света. Вспышки исходили откуда-то издалека. Где-то загремел гром, перекатываясь по бескрайней пустыне. Этот задумчивый рокот как нельзя лучше соответствовал волнообразному пейзажу.

Путники закончили спуск; и высокие каменные колонны, представшие перед их взорами, оказались значительно больше, чем при взгляде со скалистых гребней. Казалось, они вросли в дно долины.

Вскоре, когда путники удалились от скал, Столпы уже возвышались вокруг, как древний каменный лес. Дженнсен чувствовала себя на их фоне муравьём.

Шаги путешественников эхом отражались от каменных стен, объёмистых выпуклостей и глубоких впадин. Девушка не переставала удивляться, глядя на рябую поверхность колонн.

Вертикальный столб состоял из нескольких частей, каждая из которых отличалась плотностью и пропорциями, отчего колонны были волнообразно изменчивы по длине. В некоторых местах широкие секции завершались узкими перешейками.

Всё это время путники изнемогали от жары. Она легла им на плечи тяжёлой ношей, прижимая к земле. Ноги вяло ступали по гравию. От Столпов падали жуткие длинные тени. Иногда из-за камней вырывались лучи зелёного света.

Взгляд вверх и будто смотришь из глубин преисподней: скалы, на которых время от времени играли отражающиеся от облаков изумрудные отблески, вздымались в небо, будто взывая о спасении.

Сестра Мердинта в развевающихся одеждах плавно скользила в этом лабиринте, подобно духу смерти. Даже присутствие рядом Себастьяна не добавляло Дженнсен покоя.

Световые вспышки мерцали над головами путников, над вершинами величественных Столпов, будто что-то разыскивали в каменном лесу. Прогремел гром и долина затряслась неистовой дрожью, на путников дождём посыпались осколки. Люди побежали, увёртываясь от них.

Дженнсен видела, как там и тут огромные колонны падают и рассыпаются. Некоторые теперь лежали на земле, подобно упавшим гигантам и путникам надо было проходить под величественными столбами, упавшими поперек тропы и пробираться сквозь трещины.

Дженнсен надеялась, что вспышки, рассекающие небо, не ударят в каменные Столпы рядом с ними и те не обрушатся на путников всем своим невообразимым весом.

Но когда Дженнсен решила уже, что они останутся навеки погребёнными в плотном кольце вздымающихся к небу скал, между колоннами показалась долина. Ещё сотня-другая шагов по извилистой тропе меж плотно стоящих каменных столбов и впереди открылось пространство, где редкие колонны стояли, как монументы.

Дно долины, сверху представлявшееся столь ровным, оказалось нагромождением осколков колонн, огромных камней и щебня.

Гром всё сильнее действовал на нервы. Он грохотал практически постоянно и так же непрерывно содрогался и гремел каменный лес. Небо висело низко и клубящиеся облака задевали за окружающие долину каменные стены.

На дальнем конце её наиболее тёмные тучи постоянно извергали то блеклые, то яркие вспышки света. Порой вспыхивали и ослепительные — именно они порождали резкие удары грома.

Миновав высокий каменный шпиль, Дженнсен увидела двигающийся по долине фургон.

Удивлённая девушка повернулась к Себастьяну и обмерла: за его спиной возвышался незнакомец.

Одним взглядом Дженнсен охватила его черную рубашку, черный распахнутый плащ с золотой каймой из древних символов. Плащ был собран на поясе широким кожаным ремнём, к которому с обеих стороны были прикреплены кожаные сумки.

На украшенном золотом ремне была серебряная эмблема из накладывающихся друг на друга колец. Такими же эмблемами были украшены кожаные браслеты на запястьях. Брюки и сапоги были чёрные. Плащ был собран на шеё на золочёную пряжку, контрастирующую со всей одеждой.

У незнакомца не было никакого оружия, кроме ножа на ремне.

Дженнсен взглянула в его серые глаза и в тот же миг к ней пришло понимание: перед нею Ричард Рал.

Девушка почувствовала, как страх кулаком сжал её сердце. Дженнсен выхватила нож, побелевшими пальцами сжимая серебряную рукоять.

Она хорошо ощущала выгравированный вензель «Р», означающий Дом Ралов, а лорд Рал собственной персоной стоял совсем рядом.

Себастьян обернулся, увидел его и тут же оказался за спиной у девушки.

Запутавшись в собственных чувствах, Дженнсен безмолвно застыла перед братом.

— Джен, не волнуйся. У тебя все получится. Твоя мать смотрит на тебя. Не опозорь ее, — шептал из-за спины Себастьян.

Ричард Рал внимательно разглядывал её, казалось, не замечая ни Себастьяна, ни маячившей поодаль сестры Мердинты. Дженнсен тоже забыла про них.

— Где Кэлен? — спросил Ричард.

Его голос оказался совсем не таким, как представляла себе Дженнсен. Он был властный и уверенный, но, что было самым важным, в нём звучала тысяча чувств: от холодной ярости до непоколебимой решимости и отчаяния. Эти же чувства отражались и в его серых глазах.

Дженнсен не могла отвести от него взгляда.

— Кто такая Кэлен?

— Мать-Исповедница, моя жена.

Дженнсен не могла сдвинуться с места — настолько то, что предстало перед её глазами, отличалось от того, что она слышала раньше.

Этот человек совсем не был похож на грязного пособника бессердечной Исповедницы, управляющей Срединными Землями посредством железной воли и жестокой руки.

Этим мужчиной двигала любовь к женщине. Если они не уберутся с дороги, он пройдёт сквозь них так же, как прошёл сквозь тысячный отряд солдат. Это было просто, как дважды два.

Однако, в отличие от солдат, Дженнсен была неуязвима.

— Где Кэлен? — повторил Ричард.

Было видно, что он на пределе.

— Ты убил мою маму, — проговорила Дженнсен, почти защищаясь.

Брат поднял бровь. Он выглядел озадаченным.

— Я совсем недавно узнал, что у меня есть сестра. Фридрих-позолотчик рассказал мне. Тебя зовут Дженнсен?

Дженнсен осознала, что кивает, не в силах отвести взгляда от его глаз, таких знакомых, столько раз виденных в зеркале.

— Убей его, Джен, убей его! Ты можешь это сделать! Его волшебство не может причинить тебе вреда! Ну же! — шептал сзади Себастьян.

Дженнсен почувствовала, как слабая дрожь, родившаяся в ногах, поднимается по ее телу. Что-то опять было не так. Схватив нож и собрав всё свое мужество, она сконцентрировалась на цели, а голос заполнял её голову, пока там не осталось ни одной мысли, кроме мести.

— Лорд Рал всю жизнь пытался убить меня. Убив своего отца, ты занял его место. И послал за мной своих людей. Ты охотился за мной, как и твой отец. Ты, ублюдок, послал убийц к моей матери!

Ричард выслушал, не перебивая, а потом сказал спокойным и понимающим тоном:

— Не вини меня только потому, что другие полны злобы.

Дженнсен встрепенулась. Это так было похоже на слова, которые обычно говорила ей перед сном мама. «Ты не должна чувствовать себя виноватой из-за того, что они — воплощение зла»...

Ричард стиснул зубы:

— Что вы сделали с Кэлен?

— Теперь она моя королева, — раздался новый голос и эхо пронеслось между колонн.

Девушке показалось, что она уже слышала этот голос. Оглянувшись, она не нашла сестру Мердинту.

Ричард стремительно, как тень, двинулся на голос и внезапно исчез. Возможность нанести ему удар была потеряна. С трудом верилось, что они секунду назад стояли друг против друга, а теперь она упустила свой шанс.

— Джен! Ну давай же! — взывал Себастьян и тянул её за рукав. — Идём, ты ещё можешь догнать его!

Девушка не знала, что происходит неправильно, но что-то шло явно не так. Сжав голову руками, она пыталась заставить себя не слушать голос. Это было невыносимо. Голос требовал выполнения условий сделки. От сильной боли раскалывалась голова.

Откуда-то донёсся хохот и по каменному лесу разнеслось эхо. Дженнсен, наконец, удалось справиться с голосом и они с Себастьяном побежали туда, откуда слышался смех, огибая беспорядочно нагроможденные скалы.

Вскоре Дженнсен перестала понимать, куда они бегут. Одни каменные коридоры превращались в другие, изгибались, тоннелями проходили под скалами, колонны сменялись колоннами, тени — полосами света.

Но вот, обогнув очередную колонну, они выскочили на открытое пространство.

Перед ними была гладкая площадка в обрамлении невысоких колонн, подобная поляне, окруженной соснами.

К одной из колонн была привязана женщина. Дженнсен не сомневалась: это жена Ричарда, Кален, Мать-Исповедница.

С противоположной стороны площадки раздавался тот самый, гуляющий эхом среди колонн хохот.

Мать-Исповедница была совсем не похожа на чудовище, какое нарисовала Дженнсен в своем воображении. Кэлен выглядела слабой и несчастной, хотя привязали её по-детски, поперёк талии. Так ребёнок привязывает к дереву товарища по игре.

По всей видимости, она была без сознания — длинные волосы свисали со склоненной головы, руки были свободно опущены. На ней был простой дорожный костюм.

И хотя волосы скрывали часть лица, было очевидно, насколько прекрасна эта женщина. Похоже, она была ненамного старше Дженнсен, но выглядела так, будто вряд ли проживёт дольше.

Неожиданно за её спиной появилась сестра Мердинта, приподняла за волосы голову Матери-Исповедницы, взглянула в лицо, отпустила.

Себастьян кивнул в сторону пленницы:

— Вот она, действуй!

Дженнсен уже не требовались подсказки голоса, утверждавшего, что Мать-Исповедница — именно та наживка, на которую можно поймать лорда Рала. Голос выполнил свою часть сделки.

Собрав всю свою решимость и крепко зажав в руке нож, Дженнсен подбежала к сестре Мердинте. Потом повернулась к находящейся без сознания женщине, не желая даже и думать о ней и сосредоточившись лишь на ноже. Наступило время покончить со всем этим.

Из-за соседней колонны неожиданно выскочил мужчина — тот, что хохотал. Несомненно, он хотел поймать собственную добычу. Дженнсен узнала его жуткую ухмылку.

Именно его она видела той ночью в доме Латеи, когда колдунью убили. И именно он страшно напугал Бетти. И именно этот человек являлся Дженнсен в ночных кошмарах.

— Вижу, ты нашла мою королеву, — сказал он.

— Что? — удивился Себастьян.

— Мою королеву, — повторил мужчина, гнусно ухмыляясь. — Я — король Оба Рал. А она будет моей королевой.

Тут девушка заметила, что его глаза похожи на глаза Натана Рала, Ричарда, на её глаза. Они не были похожи настолько, насколько походили друг на друга глаза Ричарда и Дженнсен, но тем не менее, фамильное сходство имелось. Мужчина говорил правду: он тоже был сыном Даркена Рала.

— Вот он, мой брат, лорд Рал! — Мужчина сделал указующий жест.

Из-за колонны вышел Ричард.

— Не бойся, Джен, он не сможет причинить тебе вред, — прошептал Себастьян. — А ты можешь уничтожить его.

Шанс появился опять и теперь она его не упустит!..

И тут Дженнсен вновь заметила сквозь чащу колонн приближающийся фургон. Ей показалось, что она узнаёт лошадей — серых, с черными гривами и хвостами. Животные были огромны — редко встретишь подобных, — а возница крупен и светловолос.

Послышалось знакомое блеяние. Неужели Бетти?! Дженнсен остолбенела, недоверчиво глядя на фургон. Козочка находилась рядом с возницей, поставив на сидение передние ножки. Огромный блондин почесал у неё за ушками. Похоже, это был Том.

— Дженнсен, отойди, пожалуйста, от Кэлен, — попросил Ричард.

— Нет, сестрёнка, не отходи, — захохотал Оба.

Девушка приблизилась к Матери-Исповеднице, по-прежнему висящей на привязанной к колонне веревке. Чтобы подойти к Кэлен, Ричарду придётся пройти мимо неё, Дженнсен. И тогда он окажется в её руках.

— Дженнсен, почему ты на стороне сестёр Тьмы? — спросил Ричард.

— Я на стороне сестёр Света, — бросив быстрый взгляд на Мердинту, сказала Дженнсен.

Ричард медленно покачал головой, тоже глядя на Мердинту.

— Нет, она — сестра Тьмы. У Джеганя есть сёстры Света, но есть и не только они. Это рабыни сноходца — об этом говорят кольца в их нижних губах.

Дженнсен и раньше слышала слово «сноходец». Она судорожно пыталась вспомнить, где именно. И вспомнила: именно его сёстры вопрошали в ночь свершения сделки в лесу.

События той ночи с неистовой скоростью пронеслись в ее мозгу. Вновь появился голос, но это ей совсем не помогло. Всё внутри Дженнсен изнемогало от желания убить Ричарда, но было и нечто мешающее.

«Возможно, в этом и проявляется волшебство лорда Рала», — подумала девушка.

— Чтобы спасти Кэлен, ты должен пройти Дженнсен, — произнесла сестра Мердинта холодным, высокомерным голосом. — Ты вышел за пределы отпущенного тебе времени и возможностей, лорд Рал. Пока твоё время не вышло, постарайся, по крайней мере, спасти жену.

Краем глаза Дженнсен заметила, как сквозь каменный лес к ней бежит коза, далеко опережая Тома.

— Бетти? — прошептала Дженнсен и слёзы ручьём хлынули у неё из глаз. Девушка сняла чёрную накидку с лица, чтобы козочка узнала подружку.

Услышав свое имя, Бетти заблеяла, завиляла на бегу маленьким торчащим хвостиком. А вслед за Томом бежал кто-то ещё, совсем маленький...

Но на пути между козой и Дженнсен уже стоял Оба.

Наткнувшись на него, Бетти издала жалобный вопль и попятилась. Девушка прекрасно узнала этот крик ужаса, призывающий на помощь.

Небо над головой разразилось громом и молниями, ещё больше напугав несчастное животное.

— Бетти! — крикнула Дженнсен, с трудом веря собственным глазам.

Уж не видение ли это, не жестокий ли обман, не волшебство ли лорда Рала?..

Услышав её голос, Бетти обежала Обу и со всех ног кинулась к своей горячо любимой подруге. Но не сделав и дюжины шагов, застыла на месте. Хвостик ее перестал вилять и Бетти страдальчески заблеяла. А потом блеяние перешло в новый крик ужаса.

— Бетти иди сюда, это же я, — рыдала Дженнсен.

Коза посмотрела на нее и попятилась. Животное реагировало на подругу так же, как на Обу. А потом Бетти повернулась и понеслась прочь.

Прямо к Ричарду.

Тот нагнулся и расстроенная коза кинулась к нему ища утешения. И нашла его под ласково протянутой рукой.

До ошеломлённой Дженнсен донеслось новое тихое блеяние. В гущу людей, прямо в центр смертельного противостояния, прискакали два маленьких беленьких Козлёнка-близнеца. Увидев Дженнсен, они сжались и стали жалобно звать мать.

Бетти призывно проблеяла. Козлята повернулись и бросились к ней. Около матери они тут же почувствовали себя в безопасности и запрыгали вокруг Ричарда, явно желая, чтобы он удостоил своим прикосновением и их.

Том остановился в отдалении и, прислонившись к колонне, спокойно наблюдал за происходящим.

И Дженнсен решила, что мир, несомненно, сошёл с ума.