Его критики

Имамы ‘Аляуддин аль-Бухари аль-Ханафи и Ибн аль-Мукри вынесли Шейх аль-Акбару прямой такфир. Причём имам ‘Аляуддин пошёл ещё дальше, сказав: «Кто не называет Ибн ‘Араби кафиром – тот сам кафир». Впрочем, имам ‘Аляуддин был жёсток в оценке учёных с совершенно разными убеждениями; так, он вынес ещё более суровый такфир шейху Ибн Теймийи (ум. в 728 г.х.). Имам был настолько нетерпим к Ибн Теймийи, что считал кафирами даже тех, кто присваивал тому титул «Шейх аль-Ислам».

Что касается самого шейха Ибн Теймийи, то он критиковал Шейх аль-Акбара только за приписываемую ему редакцию «Фусус аль-Хикам», ибо до него не был доведён подлинник этой книги. В её опровержение (но не какой-либо другой, связанной с Ибн ‘Араби!) шейх Ибн Теймийя написал трактат «Ар-Радд аль-Аквам ‘аля ма фи Фусус аль-Хикам».

Касаясь этого вопроса, шейх Джибриль Фуад Хаддад указывает на то, что Ибн Теймийи не были знакомы работы Ибн ‘Араби во всей их полноте, однако он проявлял немалую долю осторожности в своих суждениях. Известно, что его часто просили озвучивать мнение об Ибн ‘Араби, и, отвечая либо комментируя что-то на эту тему, шейх Ибн Теймийя регулярно делал оговорку: «Если это его [Ибн ‘Араби] подлинные слова». Очевидно, что средневековому богослову была хорошо известна манера разных сектантских группировок вносить подлоги (тахриф) в книги истинных учёных Сунны. В условиях, когда ещё не было изобретено книгопечатание, а копии богословских трактатов распространялись в рукописях переписчиков (в том числе морально нечистоплотных), это было напастью для всего исламского мира.

Сегодня некоторые люди позволяют себе слишком вольное обращение уже с наследием шейха Ибн Теймийи. Поэтому важно понять, насколько обстоятельно тот в действительности владел темой. Д-р Хаддад пишет о том, что поздний учёный Дамаска – шейх Махмуд ар-Ранкуси – также подтвердил, что шейх Ибн Теймийи отвечал на вопросы об Ибн ‘Араби, не имея достоверных подтверждений тому, что Ибн ‘Араби на самом деле говорил или писал нечто, за что его Ибн Теймийя порицал. Более того, печально известный современникам резкий нрав и максимализм в суждениях последнего осложнял его отношение к Шейх аль-Акбару.

Отмечается, что волна ссылок на Ибн Теймийю со стороны последующих авторов касательно «вопроса Ибн ‘Араби» также подливала масла в огонь наговоров на Шейх аль-Акбара. Всего этого можно было бы избежать при должном соблюдении принципа верификации, проверки на подлинность (амана) текстовых цитат якобы из Ибн ‘Араби, подобно тому, как ранние учёные настаивали на аппарате ссылок при передаче хадисов. Тем не менее многие богословы позже, начиная с Ибн Таймийи и после него опирались на непроверенные изложения идей Ибн ‘Араби из вторых или третьих уст. Тем самым, не проявляя должной приверженности правилу «амана», они слепо поддержали обвинения в адрес Ибн ‘Араби и даже обобщили их таким образом, чтобы инкриминировать их всем суфиям и науке тасаввуфа в целом.

Заметим, что сейчас, по милости Аллаха, набирает обороты и обратный процесс, а именно тщательная перепроверка текстов Ибн ‘Араби и фетв его критиков. Так, Мухаммад аль-Гураб, современный авторитет в работах Ибн ‘Араби, в своей книге, выпущенной в 1980 г. дамаскским издательством «Дар аль-Фикр», говорит, что он специально перечитал целиком «Футухат аль-Маккийя» по нескольку раз, но не нашёл там выражений, которые настораживали шейха Ибн Теймийю.

В остальном же Ибн Теймийя очень высоко оценивал работы Ибн ‘Араби. Его главный труд – многотомный «Футухат аль-Маккийя» – Ибн Теймийя любил и восхищался им не меньше прочих суфиев. В своём письме к Абу аль-Фатаху Насру аль-Мунайджи (ум. в 709 г.х.), опубликованном в томе «Таухид ар-Рубубийя» сборника «Маджму’а аль-Фатауа», шейх Ибн Теймийя писал о том что был одним из тех, кто ранее был преисполнен лучшего мнения об Ибн ‘Араби и восхвалял его, поскольку видел пользу от многих его книг, и он перечислил некоторые из этих книг, такие как «Футухат аль-Маккийя», «Аль-Мухкям аль-Марбут», «Ад-Дуррат аль-Фахира» и др. (См. Ибн Теймийя, «Маджму’а аль-Фатауа аль-Кубра», т. 2. Эр-Рийад, 1381 г.х., стр. 464-465).

Также заблудшим или неверным Ибн ‘Араби считали шейхи Абу Хайян аль-Андалуси, Ибн Хальдун (ум. в 808 г.х.), аш-Шубки, Хафиз аль-Ираки, Бадруддин ибн Джамаах, Шамсуддин Мухаммад ибн Йусуф аш-Шафа’и, Мехмед Биргиви (ум. в 1779 г.), имам Шамсуддин аз-Захаби (ум. в 748 г.х.) и некоторые другие. Так, к слову, имам аз-Захаби в трактате «Сийар Алям ан-Нубаля» сказал: «Если в книге Ибн ‘Араби «Фусус аль-Хикам» нет куфра, тогда в мире нет куфра вообще». Подобным образом относительно этой же книги высказался имам Ибн Кассир в книге «Ан-Нихая ва аль-Бидая».

Рассмотрению вероубеждения Ибн ‘Араби и аутентичности книги «Фусус аль-Хикам» мы уделим время позже. Но что интересно отметить: многие из его противников сами были суфиями и, критикуя Ибн ‘Араби, не допускали нападок на науку тасаввуфа как таковую. И в этом их благородное отличие от теперешних болтунов, не следящих за своими языками. Имам аз-Захаби, ученик Ибн Теймийи, в книге «Аль-Мукыза фи ‘Ильм Мусталях аль-Хадис» демонстрирует своё взвешенное отношение к этому вопросу, предостерегая как от заблудших, так и от критики в адрес истинных суфиев:

«Наш шейх Ибн Вахб [Ибн Даккык аль-‘Ид], да смилуется над ним Аллах, сказал: «Среди затруднений, усложняющих дисциплину опровергателя [заблуждений], – расхождения, которые имеют место между последователями тасаввуфа (аль-мутасаввифа) и людьми внешних знаний (ахль аль-‘ильм аз-захир). Посему возникла враждебность между этими двумя группами и потреба во взаимной критике.

Теперь это [вражда против суфиев] служит омутом, из которого не выкарабкался невредимым никто, за исключением того, кто всесторонне осведомлён во всех доказательствах Закона. Заметьте, я не ограничиваю такие знания ветвями [Закона]. Ибо о многих из состояний, описываемых людьми истины (аль-мухиккун) среди суфиев, невозможно рассказать правильно, исходя из того, что будет неправильным на основе всего лишь знания отрасли [Закона]. Следует также иметь твёрдое знание принципов Закона и уметь отличать обязательное от возможного, а также рационально невозможное – от невозможного в обыденности.

Это крайне опасный момент. Тот, кто критикует истинного суфия, попадает под хадис [в котором Аллах говорит]: «Тому, кто враждует с Моими возлюбленными друзьями, Я объявлю войну!» А человек, оставляющий всякое осуждение того, что ясно является заблуждением из того, что он слышит от некоторых из них – тот оставляет повеление одобряемого и запрещение порицаемого (амр биль-мааруф ва нахью ‘ани-ль-мункар)» (См. «Аль-Мукыза фи ‘Ильм Мусталях аль-Хадис», стр. 89-90).

В то же время касательно Шейх аль-Акбара имам аз-Захаби писал в книге «Аль-Мизан»: «Я говорю [насчёт Ибн ‘Араби], что он может быть одним из святых, которых возвысил Всевышний Аллах и кому Он даровал благое завершение жизни».

А в другом своём трактате «Тарих аль-Ислам» он пишет: «Ибн ‘Араби наделён широтой речи, умом, крепкой памятью, тонкостью в тасаввуфе и множеством произведений. И если у него не было бы непонятных слов, звучавших в его высказываниях и стихах, то все бы единодушно (иджма’) сочли его хорошим. Наверняка эти слова звучали в те моменты, когда он не был в себе, и мы желаем ему добра!»

Сегодня никто не упорствует в очернении Ибн ‘Араби так, как это делают люди, причисляющие себя к т.н. «призыву Мухаммада ибн ‘Абдульваххаба ат-Тамими». Эти люди, которых остальные мусульмане чаще всего называют «ваххабитами», очевидно, упускают из вида или сознательно желают утаить некоторые высказывания самого шейха ат-Тамими об Ибн ‘Араби. Между тем, как в полном собрании сочинений Мухаммада ибн ‘Абдульваххаба, изданном Университетом им. Мухаммада ибн ас-Са’уда в 1980 г. в Саудовской Аравии, содержатся его небезынтересные слова по этому поводу. Отвечая на обвинения в свой адрес, Мухаммад ибн ‘Абдульваххаб говорит в письме ‘алимам Ирака и Кухайма:

«Как вы знаете, я наслышан о том, что письмо Сулеймана ибн Сухайма достигло вас, и что некоторые из ваших учёных восприняли его и доверились ему. Аллах ведает, что этот человек утверждает некие касающиеся меня вещи, которые я никогда не говорил, и большинство из которых никогда бы не пришло мне в голову.

Среди них: его утверждение о том, что я отвергаю основные мазхабы и говорю, что люди пребывали в невежестве (джахилия) на протяжении последних 600 лет [т.е. со времён Ибн Теймийи]. А также то, что я утверждаю, что могу совершать иджтихад и освобождён от таклида. А также то, что я говорю о том, что разномыслие (ихтиляф) среди ‘алимов является проклятием. А также то, что я называю кафирами людей, ищущих тавассуль посредством людей благочестия. А также то, что я называю аль-Бусыри кафиром за его слова [о Пророке, мир ему и молитва: «О, самое почитаемое творение!»]. А также то, что я говорю: «Если бы я мог разрушить купол мечети Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, то лично бы сделал это[2]. А также то, что если бы я мог снести [золотой] водосток Каабы, то заменил бы его деревянным. А также то, что я запрещаю совершать зияраты к гробнице Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, его родителям и другим. А также то, что я называю кафиром того, кто клянётся чем-либо, помимо Аллаха. А также то, что я называю Ибн аль-Фарида и Мухийиддина ибн аль-‘Араби неверующими. А также то, что я сжигаю книги «Далаиль аль-Хайрат» и «Раух ар-Райяхин» и переиначиваю название на «Раух аш-Шайатын».

Так вот, мой ответ на эти вопросы таков: «Пречист Ты [о, Аллах]! А это – великая клевета» (Коран, 24:16)».

Эти слова приводятся в многотомнике «Муалляфат Шайх аль-Имам Мухаммад ибн ‘Абдульваххаб» (под ред. ‘Абдуль’азиза ибн Зайда ар-Руми, Мухаммада Бультаджи и Са’ида Хиджаба, т. 8. Эр-Рияд, 1980, стр. 5:11-12, 61, 64). Также их цитирует имам маликитов Саудовской Аравии, шейх Мухаммад Аляви аль-Малики, в книге «Мафахим Йаджиб Тусаххах». Из слов шейха ат-Тамими следует, что он отводит от себя обвинения в такфире поэта-суфия Ибн Фарида, шейхов аль-Бусыри (автора знаменитой «Касыды аль-Бурда»), аль-Джазули (автора сборника салаватов «Далаиль аль-Хайрат») и Ибн ‘Араби. Об этом стоит помнить тем, кто будет впредь прикрываться ложью про Ибн ‘Араби, приписываемой шейху ат-Тамими.

Также среди критиков Ибн ‘Араби часто называют имя имама Ибн Хаджара аль-Аскалани. Однако, необходимо отметить, что после того как тот привёл разнящиеся мнения о нём, начиная от обвинений в неверии до возвеличивания в статус великого мудреца (‘ариф), и заключив версией того, что, быть может, Ибн ‘Араби умер, отказавшись и покаявшись в своих убеждениях, он сказал:

«Возможно, что он является одним из любимцев Аллаха, которые на смертном одре пришли к Истине и получили хороший конец. Однако остаются его слова; тот, кто поймёт их, узнает в них убеждения приверженцев «единства бытия» (вахдат аль-вуджуд)…». Далее в этой книге «Лисан аль-Мизан» (т. 7, стр. 392) имам аль-Аскалани указывает на заблуждения, содержащиеся в книге «Фусус аль-Хикам». Но, как мы уже знаем, имаму аль-Аскалани, к сожалению, не была известна достоверная редакция этого сочинения, и он делал свои выводы о ней, опираясь на подделку. Так же и шейх ‘Аляуддаула ас-Симнани (ум. в 1336 г.) считал Ибн ‘Араби «Океаном Знания» (Бахр аль-‘Улюм), но выражал сожаление по поводу некоторых приписываемых ему высказываний.

Отдельно в адрес Ибн ‘Араби выдвигались претензии по поводу его поэтического сборника «Тарджуман аль-Ашвак», точнее слишком чувственных образов, которые использовал автор. Тут, впрочем, надо помнить о том, что уже при жизни Ибн ‘Араби в 1215 г. подробно прокомментировал свою лирику в строго мистическом смысле и тем самым отверг приписываемые ему обвинения в двусмысленности. Нельзя забывать о том, что для семитской мистики вообще, и для тасаввуфа в частности характерно аллегорическое изложение чувств страстной любви к Аллаху (хубб) через образы любовного вожделения к прекрасной (но недосягаемой для плоти и низменных страстей) девушки. Одна из самых глубоких и поэтичных частей Ветхого Завета – «Песня песней» пророка Сулеймана, мир ему – изобилует сценами страсти и тяги к девушке Суламифи. Однако никому из иудеев и христиан и в голову не придёт считать, что за Суламифью кроется обычная земная женщина, а не Всемогущий Бог. Точно также и суфии – индийские, персидские или арабские – используют символы чистой любви к женщине для того, чтобы этим понятным обычным людям переживаниями объяснить сложное и труднодоступное чувство всеохватной любви к Аллаху.

Сам Ибн ‘Араби прекрасно осознавал свой статус ‘арифа и поэтому признавался, что использует язык аллегорий и иносказаний (та’виль). Там же, в «Тарджуман аль-Ашвак» он пишет: «Гностики (‘арифун) не в состоянии передать свои чувства (ахваль) другим людям. Они могут лишь указать на них символически тем, кто начал испытывать нечто подобное» (См. Ибн ‘Араби, «Тардджуман аль-Ашвак», стр. 65 бейрутского издания). И в этом вопрсое шейх согласен с популярной суфийской поговоркой о деликатности соблюдения тайны: «У того, кто познает Аллаха, уста запечатаны» (ман ‘арафа Ллаха калля лисануху).

Поэтому многие достопочтимые учёные Ислама выбрали один из двух путей в отношении Ибн ‘Араби: нейтралитет или похвалу и признание. Ненависть же или вражду к Шейх аль-Акбару они оставили уделом невежд, глупцов и шайтанов из числа людей.