Глава 11. Ой, летите орлы, улетайтеОсень 1443 г. Сербия – Болгария. Черной крови супостатов напейтесь! Ой, летите орлы, улетайте Дальше, дальше, на край белого света. Напитайтесь вы мясом басурманов, Черной крови супостатов напейтесь!«Смерть Марко-юнака». …и вздернули бы, верно, парни? Крестоносное воинство, ощетинившись копьями, стояло на пологом холме у реки Нишавицы, что протекала близ славного города Ниша. Закованные в сталь венгерские и польские рыцари, сербские пехотинцы, валахи. Трепетало над воинством бело-красное знамя с ликом Иисуса Христа, и налетевший ветер раздувал разноцветные перья рыцарских шлемов. Чуть позади готовых к битве шеренг, верхом на белом коне нетерпеливо гарцевал сам предводитель – красивый молодой юноша, Владислав Ягеллон, король Польши и Венгрии. На сверкающих латах его был изображен крест – символ крестового похода, и такие же кресты красовались на плащах и щитах рыцарей. Впереди, у небольшого лесочка, выстроились рядами турки. Бунчуки из лошадиных хвосты, золотые полумесяцы, черные лебединые перья. Легкая конница сипахов, отчаянные ряды янычар… Дул ветер. Голубело небо. Обе стороны жаждали битвы. Кто победит? Бог весть… Если турки – возьмут и Ниш, и Белград, и Травник, пролетят по всей Сербии кровавым всесокрушающим вихрем, как много лет назад, после Косова поля. Захватят Боснию, Герцеговину, вторгнуться в Валахию и Венгрию, а, быть может, и в Польшу. И настанет тьма… Если же победа будет за крестоносцами, то турок погонят аж до самого Черного моря, а то и дальше… Дальше, дальше… как можно дальше от высоких стен богоспасаемого Константинова града! И освобожденный от захватчиков Эдирне вновь станет Адрианополем, а Измир – Смирной… Как все сложиться? Так, как захочет Бог… или – Аллах. – К бою, воины! – вытащив из ножен меч, воскликнул юный король Владислав, прекрасный рыцарь в сверкающих латах. Увидев королевский знак, громко затрубили трубы, забили барабаны, и, дернувшись, упали на упоры копья. – С нами Иисус Христос и Святая Дева! С этим кличем крестоносное воинство бросилось в бой… Хрипели кони, взрыхляя копытами мокрую землю. Летели по сторонам грязные комья, тут и там слышались крики, а впереди угрожающе застыли турки. Шеренги врагов быстро приближались, становились видны даже пуговицы на разноцветных кафтанах янычар и сипахов. – Лла иллаха илла Ллаху! – С нами Бог и Святая Дева! Чувствуя в душе необычайный подъем, Алексей несся в бой верхом на вороном жеребце, подаренным самом королем. Рядом, на таких же королевских подарках, мчались близнецы – Леонтий с Лукою, а чуть впереди них, наклонив вперед копье, скакал Здравко Чолич – тот самый сербский парнишка с русыми волосами. Юнак, как он себя называл. Так всем и представлялся – Здравко-юнак. Ференц – младший сын старого графа Габора Шаркози – всегда над этим смеялся, и при каждом удобном случае подначивал парня, мол,так представляться, все равно, что говорить – я, мол – Здравко-разбойник. Здравко не обижался, но поправлял – не разбойник, юнак! Краем глаза Лешка увидал слева воеводу Бранковича, в красном, расшитом золотыми львами, плаще и черненых немецких латах. Воевода поднял копье с зеленым флажком… – Вперед! – обернувшись, прокричал Здравко. – Хай живео Сербиа! А вот уже и турки! Яростно сверкающие глазами сипахи! Крестоносное войско с разгона вошло в их ряды, словно нож в масло. Ах, какой же силы это был удар! Вот, что значитрыцари и тяжелые копья! Танки… Честное слова – танки! Отброшенные назад сипахи дрогнули, побежали… Нет, не все! Вот один налетел на Здравко, другие рванулись к близнецам… А вот и Лешкин. Вращая над головой саблей, супостат взвил коня на дыбы, нанося сверху резкий и сильный удар… которого Алексей вовсе не стал дожидаться, рванув вороного в сторону. Оп! И сам взмахнул саблей… Тяжелая, трофейная, ее подарил новый дружок – Здравко. Хорошая вещь… Ух! Удар… Удар! Удар! Искры… И злой скрежет стали… Еще удар… Конь дернулся и Лешка его пропустил… Вражий клинок скользнул по латному нагруднику… Хорошо, что не кольчуга – стальную пластину не очень-то прошибешь скользящим ударом, пусть даже и таким сильным. Оп! Алексей сам перешел в атаку… Удар… Еще удар! И яростный хрип коней. И искры… Заметив, что турок-то был в кольчуге, старший тавуллярий, как опытный боец, тут же сменил тактику. Рванулся назад, пригнулся, якобы ожидая удара… Враг вновь повторил старый прием, поднял коня на дыбы, замахнулся… И Лешка изо всех сил ткнул его в сердце. Сабля ведь не только рубящее оружие, но еще и колющее… Стальное острие со скрежетом прорвало кольчугу и впилось в сердце. Турок застыл, выронил саблю… И освободившийся от власти вожжей и шпор конь, заржав, понес своего бездыханного хозяина прочь. Куда – один Бог знает. Опа! Какой-то сипах летел на Алексей с копьем! Нет… не долетел… Его перехватил Здравко. Просто бросил коня грудью, заваливая низкорослого вражеского скакуна. А сипах вылетел из седла, побежал… Саблей его, саблей! Так! Молодец, друже! А кто это там так лихо машет саблями? Близнецы? Ну, молодцы, ребята, где только и научились? Хотя, как это – где? Сам же и показывал им вчера пару приемов. Запомнили… Ивсе же… Заметив рванувшихся к «электроникам» сипахов, Алексей, пришпорив коня, бросился на выручку. Оп! Отпихнуть конем одного… Саблей по голове другого… Черт! Да сколько же вас тут? Затрубили трубы, над свитой воеводы Бранковича взвился синий прапор. – Вперед! Победный клич потряс крестоносное войско. Уцелевшие сипахи, вздрогнув, повернули коней. Помчались, улепетывая со всех ног. – Вперед! С нами Иисус Христос и пресвятая дева! Победили! Вот так-то! А Лешка даже и не заметил… – Все живы? – обернулся к нему Здравко Чолич, юный сербский воин. Улыбнулся. – Вижу, что все. – Приподнявшись в стременах, махнул саблей. – Отомстим за наших дедов и прадедов, павших на Косовом поле! Скачите же, братие, скачите! Напейтесь поганой османской крови, черной крови супостатов напейтесь! Черной крови супостатов напейтесь… Красиво сказал. Как в песне. – Где тут ромей Алексий? – вздымая копытами грязь, прискакал на гнедом коне Генчо Кончевич – тот самый надменный серб, похожий на немца. – О. явился, – ухмыльнулся Здравко – ох, недолюбливал этот парень своего соплеменника. – Где только раньше был, когда битва? Последнюю фразу он произнес шепотом, да быстро хлестнул коня, пускаясь в погоню – посланник воеводы Кончевич парня тоже не очень-то жаловал. – Ты меня звал, Генчо? – Алексей придержал коня, а за ним то же сделали и близнецы. Лука и Леонтий. Кончевич ухмыльнулся, надменно, по-барски: – Не – я, воевода Бранкович! Скачи же скорее! Кивнув, Лешка тронул поводья. Конь понесся через все поле, полное телами раненых и трупами павших. Тут и там виднелись небольшие группы вооруженных людей – крестоносцы подбирали своих и добивали чужих, турок. У реки, на холме, уже не видно было королевского стяга – во-он он, там, уже далеко, где преследовало бегущего в страхе врага крестоносное воинство. Там, среди своих верных рыцарей, скакал и молодой король Владислав Ягелло. Король-победитель. Подлетев к сербскому воеводе, Лешка спрыгнул с коня и вежливо поклонился. – А, лазутчик! – пригладил бороду Бранкович. – Смотрю, ты славно бился… Герой! Достоин награды… Но, не сейчас, позже… – посмотрев по сторонам, воевода перешел к делу. – Вот что, ты знаешь дорогу на Златицу? – Ее все знают, господин. – Нет, я не про ту, которую все… – поморщился старый воин. – Ты говорил королю… Какая-то пещера на перевале… – А! – Алексей улыбнулся. – Да, там можно пройти. Только – пешим… Хотя, если углубить выход. – Мы возьмем с собой работников, – с лету понял мысль воевода. – Углубим… И будем в Златице раньше остальных войск. – Что ж, – обернувшись, Алексей подмигнул близнецам. – Мы готовы вести твое войско, господин Бранкович! Повсюду, по всей долине реки и дальше, до далеких гор, черным черно было от бежавших турок, и глаза крестоносцев радостно взирали на это. Потеряв стойко бившихся янычар, остальные сипахи – не говоря уже о простой пехоте – уже не сопротивлялись, бежали, спасая свои жизни. Большой отряд воеводы Бранковича, усиленный десятью «копьями» венгерских рыцарей, подошел к перевалу через два дня, растянувшись по горной тропе узкой, ощетинившейся копьями и мечами, цепью. Идущий впереди, под защитой двух арбалетчиков, Лешка с удовольствием отмечал знакомые места. Вот перевал, вот тропинка, вот ручей, где резали прутья… Вон там он встретил отряд пограничной стражи, а там, чуть выше – разбойников-башибузуков. Кстати, в пещере не оказалось трупов разбойников – видать, давно уже кто-то успел их похоронить. Ну и ладно… Черная тишина пещеры казалось зловещей, все шли молча, лишь иногда бряцало оружие, да, словно указывая путь, дрожало пламя факелов. Шли не так уж и долго… вот впереди посветлело, повеяло свежим воздухом. Выход! Алексей обернулся: – А ну-ка, подсадите меня… Он выбрался наружу, помог вылезти Кончевичу, а уж тот – воеводе. – Вон там – Златица! – Лешка показал рукой на серые отроги предгорий. – За теми кряжами. – Хорошо, – кивнул воевода и, обернувшись к Кончевичу, приказал. – Проследи, чтобы расширили вход. Уже к вечеру последний воин отряда покинул пещеру. Войско спускалось в долину, охваченную кровавым светом заката. Венгерские рыцари откровенно радовались – они слышали, что Златица – богатый торговый город. Есть, что взять… Радовались и сербы, особенно – Генчо Кончевич. Утром, едва рассвело, они были уже у городских ворот. А где-то там, далеко, в долине виднелись передовые отряды основного воинства. Трепетали на ветру крестовые стяги… Турки бежали… те, кто успел. В городе больше не было гарнизона. Хотя, нет, кое-кто из сипахов еще сопротивлялся – едва ворота открылись, возле них тот час же завязалась стычка. А потом из-за угла жахнула крепостная пушка! И как еетолько сумели стащить со стены? – Ах вы так? С нами Бог и Лева Мария! Ожесточенные крестоносцы, смяв остатки сопротивления, принялись грабить город. Помелом пройдясь по рынку, ворвались в дома, кое-где уже повалил дым. Что-то горело… Воины воеводы Бранковича оказались первыми, взяв город с наскока. Затем подтянулись и остальные рыцари. Густой черный дым затянул южную окраину Златицы, а на главной площади вскоре послышались песни – грабили винные погреба. Кое-где слышался уже и истошный девичий визг. Бардак. После успешного штурма – обычное дело. – Да уж, воинство, – сплюнул под ноги Лешка. – Можно себе представить, что им подобные творили в Константинополе больше двухсот лет назад! – Куда теперь? – подъехав ближе, негромко спросил Леонтий. – Что-то у меня нет большой охоты жечь, грабить и убивать… И. как это? Напиваться черной басурманской крови. – Поедем к западным воротам, – Алексей решительно мотнул головой. – Разыщем Здравко, попрощаемся, да попросим у короля или у воеводы грамоту… Что б подтвердить, что мы здесь воевали. – А дальше? – хором поинтересовались близнецы. – А дальше… – Лешка усмехнулся. – Что до меня, так я, пожалуй, отправлюсь домой, в Константинополь. У меня, в конце концов, именно на эту осень намечена свадьба! Сколько можно откладывать? Кстати, вас тоже приглашаю! – старший тавуллярий с улыбкой взглянул на близнецов. В кольчугах, с болтавшимся на перевязях саблями, в пропыленных сапогах, те выглядели настоящими воинами. Какие там, к черту, артисты! Выслушав Лешку, братья переглянулись – похоже, они иногда понимали друг друга без слов. – Если позволишь, мы пойдем с тобой, – как самый серьезный, промолвил Леонтий. – В Эдирне у нас все равно никого нет. А старик Периклос и прочие… думаю, мы их сейчас вряд ли разыщем. Может быть, позже… Алексей улыбнулся – ему почему-то было приятно решенье ребят. – Только смотрите, я весьма беспокойный спутник, – честно предупредил он. – Мы видели. У западных ворот творилось самое настоящее столпотворение! Польские королевские латники, мадьяры, сербские юнаки, румынская пехота – кто только не рвался поживиться пожитками богатых турок… Впрочем, не только турок. Кто-то их воинов тащил за лапы гуся, видать, собираясь его тут же пожарить, гусь вырывался, гоготал, махал крыльями, даже умудрился хватануть клювом обидчика-похитителя, пока тот не скрутил ему голову. Многие уже выбирались из опустошенных домов, со счастливыми улыбками таща за спиною увесистые тюки награбленного добра. Конечно же, вовсю пользовали и девок… Правда – похоже, никого больше не убивали. Хоть и на этом спасибо. – Вон Кончевич! – тронув Лешку за рукав, Лука кивнул на небольшую толпу народа, человек, наверное, с десяток. Громко гомоня, те вытаскивали из ближайшего дома какого-то молодого турка… – Ага! – громче всех орал Кончевич, – Ну, вот, щенок, мы и встретились! Есть Бог на небе! Помнишь Доместицы и мою руку? Размахнувшись, он ударил турка кулаком по лицу, тот упал наземь, и толпа с криком «Черной крови супостатов напейтесь!» принялась пинать упавшего ногами… Правда, недолго. – Да это ж девка! – громко закричал кто-то. – А ну-ка, разденем ее. Полетели в разные стороны части одежды… – Я, я первый! – кричал Кончевич. – Эта сука мне руку поранила. Лешка переглянулся с парнями – все трое спешились, Леонтий подхватил поводья… Девка? Турчанка? Правда, это могло быть и совпадением, но… Толпа радостно гоготала… И вдруг резко стихла! Так лопается струна… Все попятились от турчанки, словно бы та оказалась больной какой-то страшной заразной болезнью. Даже надменный серб Генчо Кончевич – и тот поумерил пыл, даже подтянул штаны. – Родинка, – негромко произнес он. – Вы выдели? Родинка… Да это ж та самая ведьма… А ну, вяжите ее, ребята, да смотрите, больше не бейте. Я лично доставлю ее воеводе в целости и сохранности! – Что тут такое происходит, Генчо? – подбежав ближе, спросил Алексей, уже узнавая в сидевшей на мостовой голой избитой девчонке Феклу… то есть – Халию. – Да видишь, поймали турка… Того самого, что ранил мнея под Доместицами. Хотели казнить – а он оказался девкой, ну тогда раздели… А на спине… Да смотри сам! Во-он, под левой лопаткой… видишь? – Ну, вижу, родинка, кажется. Кончевич усмехнулся: – Не кажется – а так и есть! Это ж примета! – Какая еще примета? – не понял Лешка. – Да ты что, не слышал, что ли? В начале осени эта сучка чуть было не погубила самого короля! – Генчо оглянулся по сторонам, и, понизив голос добавил. – Пробралась, видишь ли, в королевскую постель, а потом… Короче, если б не верные слуги – не было бы у поляков и венгром короля! Правда, эта тварь неизвестно, каким образом, ухитрилась бежать. Так ведь ее тогда и не поймали, хотя приметы были разосланы, и гайдуки раздевали всех подозрительных девок… впрочем, не только подозрительных… Однако! Старший тавуллярий в который раз уже подивился уму и самообладанию Халии – это ж надо, так изменить облик! Прикинуться такой убогонькой замарашкой, которую не то, что раздеть – дотронуться страшно! Как еще башибузуки на нее польстились? Наверное, от бедности только… Халия спокойно сидела на мостовой, обняв руками подтянутые к животу ноги и опустив голову. Черные растрепанные волосы ее падали на плечи и спину, но все же под левой лопаткой хорошо просматривалась родинка. – Ну, что стоите? – Генчо Кончевич раздраженно посмотрел на сербов. – Сказал же – вяжите ее! – Но… господин сотник… Она ж ведьма! – Эх, храбрые воины… – Кончевич с презрением сплюнул. – Ничего нельзя поручить. Дайте сюда веревку! Рывком подняв пленницу, он заломил ей за спину руки и, умело связав, подтолкнул: – Шагай! Халия не сопротивлялась, она, вообще, казалось, думала о чем-то своем, лишь на разбитых губах играли презрительная усмешка. Леша даже поежился – а сам-то он смог вести себя так перед лицом неминуемой смерти? – А она ничего, – заметил кто-то из сербов. – Смазливенькая… Может, и в самом деле стоило с ней поваляться? Так еще не поздно, а, Генчо? – Я вам поваляюсь! – обернувшись, погрозил Кончевич. – Сказано – при поимке доставить ведьму в целости и сохранности – вот я и доставлю. – Так поймали-то мы… Сию реплику сотник гордо проигнорировал, да не столь уж громко она и звучала. – Слышь, Кончевич, – позвал Алексей. – Ты Здравко не видел? – Чолича? – сотник повернул голову. – Так он погиб, кажется… – Погиб? – Лешка вздрогну. – Где? Как? – Говорят здесь же, у этих ворот… Но я сам не видел. – Пойдем, поищем, – тронул за плечо Алексея кто-то из близнецов. Лешка рассеянно повернулся: – Да-да, поищем… конечно… Аккуратно сложенных в ряд убитых – сербов, поляков, венгров – уже готовили к погребению, пленные турки невдалеке копали могилы. Православный батюшка и католический капеллан – оба в одинаковых черных рясах, длинноволосые, только капеллан – бритый и с тонзурой – лениво переговариваясь, готовились к заупокойной службе. Каждый к своей. Католиков и православных, естественно, хоронили отдельно… Как и турок – для тех пригласили муллу – седого высокого старика в зеленой чалме хаджи – державшегося с невозмутимым достоинством. Лишь, посмотрев на пленных, осведомился у священников – что с теми будет. – Мы не казним их, – дружно заверили те. – По возможности, обменяем на наших. Мулла улыбнулся и воздел руки к небу: – Иншалла! Пока близнецы осматривали убитых, старший тавуллярий подошел к священникам, осведомившись насчет Чолича. – Чолич? Серб? Нет, такого, вроде бы, не было. То же вскоре подтвердили и близнецы. – А раненые? – встрепенулся Лешка. – Где раненые? – За воротами разбиты шатры – лазарет. Шатры? За воротами? Парни взметнулись в седла… Лешка не очень то и понимал в этот момент – ну, казалось, что им до какого-то Чолича, пусть даже хорошего парня? Кто для них этот молодой серб? Случайный знакомый, не больше. И все же… И все же, очень хотелось, чтоб он был бы жив. И еще… Поиски Чолича заставляли хоть немного отвлечься от того, что сейчас творилось в захваченном крестоносцами городе, точнее сказать – освобожденном… Хлестнув коней, парни наметом вынеслись за ворота. – Вон шатры, – махнул рукой Лука. – У рощицы. Коней – в галоп! Рванул в лицо ветер… – Чолич? – хмурый монах покачал головой. – Нет, среди раненых таких нет. – Да не может быть! – возмутился Лешка. – Веселый такой серб, русый, лет, может, шестнадцати… Здравко Чолич. Неужели нет? – Здравко… – монах задумчиво наклонил крупную голову. – Здравко… Слушайте, это, часом не Здравко-юнак? – Он! – парни радостно переглянулись. – Он!!! Точно он! – На ручье ищите… После перевязки он обычно туда ходит. Парни рванулись из шатра… Правда, тут же обратно заглянул Леонтий: – А где ручей? Ручей оказался неширокий, но бурный, с каменистыми, кое-где поросшими чертополохом и репейником, берегами. Сидевший на берегу парень с перевязанной головой лениво бросал в воду камни. – Здравко, – негромко позвал Алексей. Юноша обернулся… Точно, Чолич! – Ого! Рад вас видеть, парни! Все обнялись, посмеялись, уселись. Леонтий достал прихваченную баклажку с вином. Пошла беседа… – Кончевич? – Лешка переспросил серба. – Жив, и даже вполне преуспел – лично схватил турецкую ведьму. Ту самую, которая когда-то покушалось на самого короля! – А, – Чолич улыбнулся, – Опознали по родинке? – По ней… Интересно, что теперь с этой ведьмой будет? Здравко пожал плечами: – Да ничего такого не будет – казнят, и все дела. Скорее всего – на кол посадят. – На кол? – внутри у Алексея вдруг что-то оборвалось, и он сам еще не до конца понимал – почему. На кол… Мучительная лютая казнь, весьма продолжительная… Да, конечно, Фекла-Халия доставила ему – и не только ему – немало неприятностей. Но… при этом она ведь всего лишь исполняла свой долг… Как и сам Лешка… На кол… – Интересно, где будут содержать столь важную пленницу? – А черт ее… Кстати, вы говорили о какой-то грамоте? – вдруг вспомнил Чолич. – Ах, да! – Алексей и в самом деле чуть про нее не забыл. – Кто-то из важных воевод должен бы дать ее мне… Нет, граф Ференц не подойдет. А вот Бранкович… – Скучно здесь, – пожаловался юнак. – Наверное, сбегу на днях. На кол! «Черной крови супостатов напейтесь»! – Слышь, Здравко, – Алексей почесал бородку. – А что было там, под Доместицами? – Напоролись на турок. Небольшой отряд сипахов – мы их разбили. Один молодой турок там так отчаянно бился – ранил Кончевича, а уж тот вояка бывалый. Мало того – ранив, ускакал, скрылся! – А не было среди сипахов такого молодого русого парня с чуть оттопыренными ушами… – Лешка описал Аргипа. Юнак покачал головой: – Нет. Вроде бы, такого не видел. Да и не особо, честно сказать, разглядывал. …на кол… Тепло простившись со Здравко и пожелав ему скорейшего выздоровления, парни вскочили на лошадей и понеслись обратно в Златицу. Золотое, прорвавшееся сквозь пелену облаков, солнце, клонилось к закату. Пожаров видно не было, видать, жители все потушили, но явственно пахло гарью. – Кто такие?! Ага! У ворот уже выставили часовых! – Люди воеводы Бранковича! Где нам отыскать воеводу? – Ищите на главной площади. Парни хлестнули коней. – Эй-эй, – спохватились стражники. – А тайное слово? Хм, слово… Лешка уже завернул за угол – теперь догоняйте. Раззявы – сразу нужно было пароль спрашивать. На рыночной площади были разбиты шатры, воины поили лошадей из фонтана. – Где воевода? – Во-он тот красивый дом, видишь? – Еще бы… Стоявшие у крыльца часовые в сверкающих латах пропускать незнакомых людей отказались. Более того, пригрозили вообще бросить их в узилище. – Во-он, видите башню? Там уже сидит одна ведьма. – Ведьма? И что с нею сделают? Стражник усмехнулся в усы: – Уже вкопали кол! Кол… – А не боятся, что убежит? Они ведь, ведьмы, могут… Кто хоть охраняет-то? – Кто и поймал – Кончевич. Его сотня. – А, Генчо… Знаю. – Что здесь за шум? – вышел на крыльцо сам воевода. Дородный, бородатый, в богатом алом плаще, щедро расшитом золотом. – Белград – город мирный! – быстро напомнил Лешка. – А, это ты… – Бранкович улыбнулся. – Заходи… Твои слуги пусть подождут здесь. – Они мне не слуги, господин… Вслед за воеводой Алексей поднялся на второй этаж и прошел анфиладою комнат, в каждой из которых находились вооруженные мечами и короткими копьями воины. Под высоким сводчатым потолком гулко отдавались шаги. В стенных нишах жарко горели свечи. – Грамоту? – воевода уселся за стол. – Ты не собираешься идти с нами дальше? Лешка улыбнулся: – Хотелось бы вернуться домой, ведь свою миссию я исполнил. – Да уж, да уж, – довольно кивнул Бранкович. – Когда ты думаешь отправляться? – Как можно быстрее! Дома так много дел, знаете ли. Я ведь скоро женюсь! – Мои поздравления! Что, не останешься даже посмотреть на казнь? – Вряд ли… И как вам толок удалось схватить ведьму? – С Божьею помощью, – воевода осклабился, и взгляд его глубоко запрятанных под бровями глаз вдруг стал злым, холодным, колючим. – Ничего, завтра мы посадим ее на кол! – Уже завтра? – Да, в полдень. Задержись – посмотришь. – Вряд ли, вряд ли… Уже сегодня попытаюсь договориться с местными купцами. Может, кому по пути? Бранкович неожиданно рассмеялся: – Так ведь не сезон! – А вдруг? Да… стражники спрашивали у меня какое-то тайное слово. – А, – махнул рукой воевода. – Запоминай: сегодня до второй стражи – Никополь, вторая стража – Доростол, третья – Варна. Ну, а завтра с полудня тебя уже и не понадобиться. Алексей поклонился и горячо поблагодарил воеводу. – Заслужил, заслужил, – ухмыльнулся тот. – Мне говорили, ты храбро бился. Лешка снова поклонился: – Ну, так я пойду? – Иди, скатертью дорога! – Ой… – молодой человек обернулся на самом пороге. – А грамота?! – Сейчас, кликнул секретаря, – расхохотался Бранкович. На улицах Златицы плавился вечер. Из-за далеких гор еще виднелся сияющий кусочек солнца, и по всему городу протянулись длинные черные тени. Было неспокойно – еще бы! – повсюду слышались пьяные вопли, громкие раскаты хохота, песни. На окраинной улице Алексей отыскал дом знакомого торговца. Беленый, двухэтажный, с красной черепичной крышей и наглухо закрытыми ставнями. Тихонько постучал: – Бранко, открой. Тишина. Даже собаки не лаяли. – Открой, Бранко… Надо кое о чем предупредить. Скрипнула дверь. – Это ты, Алексей? – Слава Богу, узнал! Как сам? – Жив, как видишь… Православных не трогают – указ воеводы! Ну, что ты встал на пороге? Заходи! – торговец распахнул дверь. – Я не один. – Я заметил. Так заходите же! Лешка и близнецы поднялись на второй этаж вслед за хозяином дома. – Здесь мы сможем спокойно поговорить? – обернувшись, пояснил тот. – Вы ведь пришли по делу? – Да… – Сейчас спущусь, скажу жене, чтоб принесла что-нибудь перекусить. – Мы не надолго… В ожидании хозяина, гости уселись за стол на широкую лавку. Сквозь щели в ставнях в полутемную комнату проникал солнечный свет. Последний свет уходящего дня… Вот, погас… Скрипнула лестница, и дерганое пламя свечи осветило лица парней желтым мятущимся светом. – Поешьте, – Бранко поставил на стол большую миску, кружки, кувшин. И как только он это все принес? – Здесь вино, сыр, баница… Рад, очень рад видеть тебя в живых, Алексей! – Да уж – в нынешние-то неспокойные времена – большое счастье! Спасибо за угощение, Бранко. Нам договориться насчет попутчиков в Константинополь. – В Константинополь?! Ого! О том же просил и твой приказчик! Алексей чуть не подавился баницей: – Он был здесь?! – С неделю назад. Я свел его кое с кем. – И… он ничего не рассказывал? – Сказал, что ты погиб. Знаешь, мне показалось, что он не особо о том сожалел. – Черт с ним… Так как насчет моей просьбы? – Обождите здесь… Я попробую поговорить. Хозяин дома поднялся. – Эй, эй, Бранко, – забеспокоился Лешка. – И долго нам здесь сидеть? – Думаю, нет, – отозвался торговец уже снизу. Хлопнула дверь. – Ушел… – тихо промолвил Леонтий. – Интересно, можно ли ему доверять? – Думаю, можно, – Алексей усмехнулся и разлил по кружкам остатки вина. – К тому же – нам здесь совершенно нечего опасаться – ведь мы ж победители! Все замолчали. В повисшей тишине были слышны далекие вопли и песни. И раскаты хохота. И собачий лай… Вот мяукнула кошка… Алексей думал о Халие. На кол… На кол… Уже завтра! А, что если… Нет… Хотя, если не подставлять ребят… Внизу, на улице, послышались быстрые шаги. Заскрипела дверь, лестница… – Вам повезло! – вернувшийся Бранко довольно посмотрел на гостей. – Будьте после четвертой стражи на южной дороге, там такой большой овраг, знаете? – Знаю, – Алексей улыбнулся. – Найдем. – Торговцы скотом погонят небольшой табун в Эдирне. Вам как раз по пути! – Эдирне! – близнецы переглянулись. Еще бы, это же был их родной город. – Ну, а дальше уж сами… – Доберемся, – заверил Лешка. – Сколько мы должны? – Расплатитесь с Мирчей – это главный табунщик. Цыган, но человек надежный, честный. Дорого не возьмет. Там, в саду – ваши кони? – Да. – Этого хватит для оплаты. Даже слишком. – Ну, – старший тавуллярий поднялся с лавки. – Тык мы, пожалуй, пойдем. Спасибо тебе. Бранко, помог! – Не за что! – торговец улыбнулся в усы. – Люди всегда должны помогать друг другу. Особенно, если это им ничего не стоит. Прощайте! Доброго пути. – Прощай. Выйдя на улицу, Алексей приказал парням дожидаться его за городом, на южной дороге. – Едьте все прямо, никуда не сворачивая… Увидите рощицу – там и ждите. Да, сейчас у нас какая стража? Еще первая не закончилась… – Скажете в воротах – Никополь. Запомнили? – Да… А ты? – А у меня еще здесь кое-какие дела. Расставшись с ребятами, старший тавуллярий действовал дальше быстро, напористо… и очень даже странно! Первое, что он сделал, так это зашел в первую же попавшуюся корчму, полную мадьяр и сербов, где, сыграв в кости, без особого труда выиграл у какого-то пропойцы кольчугу и даже копье. Да просто это было выиграть – сейчас оружия вгороде было, бери – не хочу. На улицах, можно сказать, валялось. Сложив все в мешок, задешево купленный здесь же, в корчме, Алексей взгромоздился в седло и быстро погнал коня к рынку. У него и тени сомнений не возникало – действовал правильно: не так, как велит приказ, но так, как того требовала совесть. Не доезжая до башни, привязал неподалеку коня. Взвали на плечи мешок… бросил, не доходя до угла какого-то здания. Ага… Вот и часовые! Один дремлет, другой винище хлещет прямо из кувшина! Да-а-а, ну и бардак. – Стой! Кто идет? О! Заметили, надо же! Какая стража уже? Кажется, вторая… – Доростол! – Проходи. – Так я к вам на смену, парни! Генчо послал. – На смену? – воины – молодые деревенские парни, ну кого ж еще ставить в такой день? – радостно переглянулись. – Так, вроде, еще рано? – протянул тот, что постарше. – Мы ж только сменились. Лешка тяжко вздохнул: – Сам знаю, что рано. Я эту смену в кости проиграл… Вот теперь должен достоять до третье стражи. Один! Кончевич, гад, смеется – не умеешь, мол, играть, так не садись. А разве тут умение нужно? Везенье! – Видим, уж не повезло тебе, парень. Как и нам – и чего эту ведьму охранять, под таким-то засовом? – Да, ребята, – Алексей придержал уже собравших уходить стражей. – Вы из какой деревни? – Из Здорова. – Из Здорова?! Так тут неподалеку, в корчме, ваши земляки гуляют! – Да ну?! – Точно! Пьют, да приговаривают – здоровских, мол, ребят, вовек не перепить! – Святая правда! Значит – точно, наши. – Так вы сбегайте… Только вернитесь до третей стражи. – Верне-о-омся! Где, говоришь, корчма-то? – Эвон, на той улочке. Проводив незадачливых стражей глазами, Лешка юркнул за угол и, подобрав мешок, вернулся к башне. Смеркалось, солнце уже село, и скоро – совсем скоро, вот сейчас, должна была наступить полная тьма. С одной стороны, хорошо, конечно… Ага… Вот засов… Черт побери! Тут и замок имеется! А ну-ка, ежели, как следует, треснуть по нему копьем, пока совсем не стемнело?! И-и-и… раз! И-и-и… два! После третьего удара замок жалобно треснул и развалился пополам. Лешка презрительно подал плечами – всего-то и дел! С трудом отворив дверь, молодой человек на ощупь спустился в подземелье, в который раз пожалев уже, что не захватил с собой свечи. Темень…Высокие – как бы не споткнуться! – ступени. Холодная и склизская кладка стены. Какие-то железяки… Так… Остановиться, прислушаться… – Халия… Тихо… Нет! Еле слышно звякнули цепи. – Вот еще новости. Тебя что, сковали? – Только руки… Ага! Отозвалась таки. А голос прежний – насмешливый. Ни капли грусти и страха! – Кажется, я узнала тебя… Пришел насладиться победой? Лучше приди завтра – не так скучно будет умирать в одиночестве. – Хм… Разговорилась. Давай, поднимайся, пошли… – Что, уже? – снова зазвенела цепь. – Да, вот еще… Попытайся-ка надеть вот это… Э, не натянешь! Дай-ка, помогу… Ну, где там ты? – Что это? Кольчуга? – А ну-ка, подними руки… Ты что же тут – голая? Черт… надо было прихватить штаны и рубаху… Так, вроде все… Теперь идем. Не говоря больше ни слова, девчонка, звеня кольчугой, поднялась следом за Лешкой. Осторожно выглянув из ворот, молодой человек вышел на улицу и, осмотревшись, свистнул: – Давай… Не больно в кольчуге-то? – Не больнее, чем на колу! – Тоже верно. Беги рядом с конем, словно бы оруженосец. Босой? И ладно, не всем же иметь оруженосцев-богачей, верно? Не дожидаясь ответа, Алексей пришпорил коня. Халия побежала рядом, послушно держась за стремя. Улицы, орущая пьяная толпа, наполовину звездное, съеденное облаками, небо. Вот и ворота. Ярко горящий костер. – Кто такие? – Варна! – Проезжайте… Что-то оруженосец твой бос, пан рыцарь? – Ничего, добудет еще себе обувку – паренек шустрый… За городом неожиданно оказалось куда светлее, нежели у ворот. К тому ж, разгоняя облака, подул ветер, и вот уже медно-золотая луна залила дорогу ярким полночным светом. Позади чадил факелами город, слева и справа тянулись поля, перелески, рощицы, а впереди… Впереди показался какой-то небольшой отряд! Может, человек десять. Появились внезапно – неожиданно вынырнули из буковой рощи. С факелами… Кресты на щитах. Разъезд! Патрульный разъезд. – Ежели что – беги, – усмехнулся Лешка. А всаднике уже приблизились, опуская копья. – Кто такие? – Варна! – Что? Повтори! Один из воинов, бывший, по всей видимости, за главного, подогнал ближе коня, положив руку на эфес сабли. – Варна! – Господи… Алексей! – Здравко! Ты как здесь? Вот уж кого Лешка никак не ожидал встретить. Значит, сбежал таки парень из лазарета. – Сбежал, как видишь. И нашел себе работенку. Точнее – мне ее нашли! – Молодой серб засмеялся и, махнув рукою своим – все, мол, в порядке, тихонько предложил. – Отъедем-ка. Что это за цыганенок с тобой? – Так… попутчик. – А ребята где? Впрочем, я не об этом… Варна – это слово на третью стражу, а сейчас – четвертая. Лешка похолодел. Ну, надо же так вот опростоволоситься. На такой-то мелочи! Спросил бы у Бранковича, уж, казалось бы, чего легче? – Я не знаю, куда ты едешь и по каким делам, – тихо продолжал Здравко. – Но мы бились с тобою плечом к плечу. По приказу, я бы должен тебя задержать, – юноша немногопомолчал и вскинул голову. – Однако, я не рыцарь и не наемник, а юнак – и всегда поступаю, как велит совесть. Проезжай, друже Алексей, и да хранит тебя Господь! Тебя итвоего спутника. – Прощай, Здравко, – Алексей улыбнулся, даже с некоторой грустью. – Желаю тебе дойти до самого моря. – Дойдем! – засмеялся юнак. – Прощай, друг. Не оглядываясь, юноша поскакал к своим… Нет, вот обернулся, помахал рукой. Лешка тоже махнул: – Прощай, Здравко… Патрульный разъезд, хлестнув лошадей, умчался в сторону Златицы. Алексей поежился – целый день его бил озноб, наверное, сказывался тот чертов ручей – огляделся и негромок позвал: – Халия… Фекла! Покажись, если еще не сбежала. – Уже почти сбежала, – хмыкнув, выступила из-за дерева девушка. – Чего тебе? – Ну, вот, – Леша спешился. – И даже не поцелует! – Обойдешься. Ты – враг. – Ты – тоже, – тут же парировал Алексей. – Хотя, ты меня вывел… пока не пойму, для какой такой надобности. При этих словах старший тавуллярий запрокинул голову и громко захохотал. Турчанка поморщилась: – Ну, вот, ржет теперь, словно валашская лошадь. – Не напрягай мозги, дева, – посмеявшись, коротко бросил Лешка. – Ни за каким чертом ты мне не сдалась, просто… Просто мне почему-то было бы неприятно видеть тебя на колу… чего ты, несомненно, заслуживаешь. Ну? Что стоишь? Иди, куда хочешь. Больше я тебе не помощник. Впрочем, одна просьба, если позволишь? – Говори. – Сделай так, чтобы мы больше никогда не встретились, – твердо заявил молодой человек. – И обещай не делать зла христианам на этой земле. Вот моя просьба, засим – прощай! Дав коню шпоры, Алексей помчался к лощине, не оборачиваясь и уже больше не думая о Халие. А та все еще стояла – смешная, босоногая, в явно великоватой ей кольчуге – смотрела вослед скачущему в мертвенном свете луны всаднику. А потом прошептала: – Клянусь. И, подумав, добавила: – Пожалуй, мне теперь нечего делать на этой земле… Остается только…
|
