Изменения политической стратификации внутри целостной политической организации

Предыдущее обсуждение касалось только верхней части политичес­ких организаций. Но вполне очевидно, что во всех обществах существует слой ниже этого уровня, то есть слой всех остальных граждан. И даже среди самих граждан юридически и фактически существуют разные страты меняющихся степеней, привилегий и ответственности. Сейчас нам придется вернуться к анализу вертикальной диспозиции и профиля целостной политической ор­ганизации снизу доверху.

Гипотеза исчезновения политического неравенства и политической стратификации. Преобладающее мнение специалистов заключается в признании постоянной тенденции к исчезновению политического неравенства. Согласно этому представлению, с течением времени политический конус уплощается, а ряд его слов и вовсе исчезает. Так как противоположная тенденция сегодня практически никем серьезно не поддерживается, мы поэтому можем сконцентрировать наше внимание на этом мнении, типичном для политической мысли XVIII—XX веков. При первом приближении гипотеза кажется не­оспоримой. Действительно, рабство и крепостное право, иерархия каст и многочисленных феодальных социальных рангов — ^все это практически исчезло в нынешнем цивилизованном обществе. Основной лозунг современности: "Люди рождены и живут с равным^ правами" (Французская "Декларация прав человека и гражданина 1791 года); или в другой редакции: "Мы признаем очевидны^' что все люди сотворены равными и наделены создателем базовым неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и право на счастье" (Американская "Декларация независимости 1776 года). У

В течение последних столетий мы наблюдаем большую ³⁰ демократизаций, распространяющуюся по всем континентам. Р^авеНС1₀- фактически устанавливается до введения закона о равенстве, ^из рательное право постепенно становится всеобщим, ниспровергаю монархии, уничтожаются юридические классовые барьеры и отли⁴

ены чрезмерные привилегии мужчин и право лишения женщин О^^ства. Правительство, созданное "по воле бога", заменяется пра- на^слеД_сТВОм, созданным "по воле людей". Волна равенства распро- _Ритель_я дальше и дальше и пытается вытеснить все расовые ^Региональные отличия, профессиональные и экономические приви- и короче говоря, тенденция к политическому равенству за по- легии_ие ^^^ столетия была столь заметной и явной, столь стреми- слеД. _{что не} осталось места для сомнения, а тем более оснований ** й _{общей Т}очки зрения¹.

Однако более близкое изучение проблемы, особенно если оно ос- ывается не на "речевых реакциях", а на действительных фактах ^В°пеальном поведении людей, придает ситуации большую сомнитель- ⁰лсть Прежде всего допустим, что волна "выравнивания" в XIX—XX ках была действительно такой, какой она изображается. Не исключе- что это было всего лишь временным явлением, частью цикла, ^Ноторый будет вытеснен противоположной волной! Касательно этого о Брайс недвусмысленно утверждал:

"Свободные правительства существовали и в прошлом, но все их попытки править не увенчались успехом. Более успешными всегда были деспотические монархии... Народы, познавшие и чтившие свободу, отрекались от нее, не сожалея, и напрочь забывали о ней... Так было в прошлом, а что было, то вполне может повториться вновь"².

В настоящее время внимательный наблюдатель событий может узреть ряд симптомов угрозы демократии и парламентаризму, политическому равенству, политической свободе и другим основным ипостасям демократии и равенства. Среди них прежде всего упомянем угрозу со стороны большевизма, коммунизма, фашизма, гипертрофированного социализма, классовой борьбы, ку-хлукс-кла- низма, различного рода диктатур и т. д. Те, кто хорошо знаком с этими явлениями, не сомневаются относительно природы этих социальных движений и их последствий. Есть надежда, что в бли­жайшем будущем они станут относительно безвредными. Но успех, которым они располагают в различных социальных странах, многочисленные "Ave, Caesar"³*, с которыми они были встречены массами и "интеллектуалами", свидетельствуют о том, что корни Действительной демократии еще очень слабы, что желание людей, чтобы ими управляли (даже у тех, кто изначально не познали Рабства), как это случилось в России, никоим образом не умерло еще достаточно сильно. К сожалению, не существует гарантий, тенденция к политическому равенству не вытеснится про- воположной тенденцией. Одно-два столетия — слишком короткий орический период, чтобы можно было дать абсолютное "добро" ерждению о наличии какой-либо постоянной тенденции. Впрочем, Паточно об этом.

Усом ^уц*^ествУ^ют и другие более веские причины для того, чтобы ^с°веп*^{ИТЬСЯ в} правильности этой гипотезы. Они могут быть РШснно ясными, но для этого следует отбросить всю эту

1 ^

Мя"^{аЧестве} °бразца подобных оптимистических суждений см.: Hall G. S. Can ₂ «ses Rule the World // Scientific Monthly. 1914. Vol. 18. P. 456—466. ^Govern2^{CP J}• ^M°dem Democracies. N. Y., 1921. Vol. 2. P. 599; Ср.: Maine H. Popular

??7^ent. L., 1886. P. 13 fT.,-70 fT., 131. ^Нное _|г^дравствуй, Цезарь!" (лат.). Приветствие римских гладиаторов, обра- ^{к и}мператору.

"высокопарную фразеологию", очень часто искажающую дейс^ тельность. На самом деле эта фразеология с соответствующей ^[194]^ идеологией равенства, народного правления, социализма, демокр_ат коммунизма, всеобщего избирательного права, политического _и ^ номического права не новы и известны давно, по крайней за многие столетия до Рождества Христова¹. Достоверны толк^ реальная ситуация и реальное поведение людей. Взглянем на пробле*⁰ с этой точки зрения. ^МУ

Рабство. Если общепринятое мнение верно и указанная тенденщ» универсальная, то в истории всех социально-политических организат!£ мы должны увидеть, как рабство, появившись на ранних ступен эволюции, постепенно отмирало бы. Верно ли это утверждени* претендующее на истинное, универсальное? Конечно же нет! И прежд' всего потому, что на самых ранних ступенях истории рабства пра* тически не существовало. Более того, в течение долгого периода к примеру, истории Китая рабство вообще не было известно, исключением порабощения преступников. Оно широко распространяет­ся не ранее IV века до нашей эры. Позднее его неоднократно отменяли но оно возникало вновь, особенно когда наступал голод. И так исчезновение и возрождение рабства случалось несколько раз кряду^[195]В длительной истории Китая подобные изменения никоим образом не подтверждают названную тенденцию. То же можно сказать и об эволюции рабства в Древней Греции и Риме. В архаическую эпоху было очень мало рабов. К ним относились как к членам семьи, их достоинст­во и статус не имели ничего общего с ужасами рабства более поздних ступеней развития^[196]. С политической эволюцией социально-политичес­ких организаций рабство усиливалось качественно и количественно. В Риме оно достигло своей кульминационной точки лишь в конце республики (II—I вв. до н. э.), в Греции же — в V—IV веках до нашей эры. Если в последние века истории Рима и Греции и наблюдается сокращение числа рабов и качественное смягчение рабского законодате­льства (эдикты Клавдия, Петрония и Антония Пия), то это компен­сировалось за счет закрепощения свободных граждан и другими законами, ограничивающими их освобождение (законы Элия Сентия, Фуфия Каниния)^[197]. Взятая в целом, история этих политических сооб­ществ не следует "ожидаемому курсу". Они, не упоминая о других организациях, где эволюция рабства была схожей, свидетельствуют о том, что вышеупомянутая тенденция не была универсальной и типич­ной для политической эволюции любой крупной политической ор-

- могут возразить, что история человечества, взятая в целом, жает исчезновение рабства: оно существовало, но больше ведь 0°^каЭцествует! На это я бы ответил, что только немногим более не ^с^_ека прошло с тех пор, как оно было отменено в самой демокра- поЛУВ_{ой СТ}р_ане — США; что крепостное право, которое было не тй^чеС _чем рабство, было упразднено в России только в 1861 году. ЛУ^чи1 '_я как оказалось, выжидала очень долго, подчас многие тысяче- ^^СТ<я прежде чем отважилась показать тенденцию "к равенству в этом Л^¹¹¹ '_еНИИ". На основании такого короткого промежутка времени °^ТН°зможно с уверенностью сказать, что этот "исторический акт" ^ПСВ°ясгся конечным и необратимым. Более того, рабство, если не ^Я0Лидическое, то фактическое, продолжает существовать и распрост­раняется самыми цивилизованными нациями в их колониях среди Р* _и варварских туземцев. Отношение к ним и условия их жизни благодаря присутствию "цивилизаторов" зачастую такие, что им вряд позавидовали бы рабы прошлого. И это хорошо всем известно. Именно сейчас профессор Э. Росс в своем официальном докладе Лиге Наций указал на существование подлинного рабства в африканских колониях. Подобные "открытия" сделаны правительствами Колумбии и Венесуэлы¹. Об этих явлениях, касающихся миллионов, часто забыва­ют, так как порабощены не "белые люди", они не принадлежат _к "культурным нациям"². Два-три десятка тысяч афинян гордились своей свободой и демократией, умалчивая о том, что они эксплуатиру­ют десятки, а то и сотни тысяч рабов. Точно так же мы хвалимся нашей демократией и равенством, забывая, что под властью 30—40 миллионов граждан Великобритании находится 300 миллионов под­властных британской короне, которые отнюдь не вкушают всех благ демократии и к которым относятся так же, как к рабам в далеком прошлом. Мы часто упрекаем Аристотеля и Платона за их "клас­совую" ограниченность" по отношению к рабству. Но мы также гордимся равенством малой группы людей, утаивая условия жизни тех, кто находится вне этой группы. А это значит, что социальная дистан­ция между наиболее развитыми демократиями Великобритании и Фра­нции (африканские и индо-китайские колонии), Бельгии (Конго), Ниде­рландов (Ява), не говоря уже о других европейских державах, и их колониальным туземным миром едва ли меньше, чем дистанция, существовавшая между афинянами, спартанцами и их рабами, илотами и полусвободными слоями населения.

^со°бщениях из Боготы (Колумбия), появившихся в "Mineapolis Journal" _yci~ * П.ЬИ), читаем: "Правительствами двух стран, Колумбии и Венесуэлы, _3оне^н°влено узаконенное существование работорговли индейцами в пограничной план,^КотоР°й сопутствуют принудительный труд аборигенов на каучуковых о K₀J^aUH?^{x и} продажа индейских девушек белым торговцам. Работорговля, чт₀ иТ^{Й до}:?^гое вр^я ходили слухи, отмечена теми же ужасающими чертами, Му*_ч ^елы ийская каучуковая торговля в Конго... Белые господа, покупающие и смеп*^{1 И жсни}*^ин, имеют над ними полные права, включая право на жизнь * бедн^Ь' ^°Р^говДы, утратившие гуманистический облик, безжалостно относятся ^Делия в'^{М Инде}"^цам- Последние выращивают заррапию, главный продукт земле- На гопс^ЭГ°^м P^a^^OHe» торговцы же отбирают у них большую часть урожая в обмен ^Силой ^{соли или} коробок спичек. Зачастую продукт и вовсе отбирается 2

°^н° все ^{ССЛИ В течение} нескольких последних декад их положение улучшилось, то *из_ни ев^****⁰- ^{не идет ни в какое} сравнение с соответствующими изменениями ^{И в} Про_ш^Р°^{Пейского} населения. Разница между ними все столь же велика, как

Среди 400 миллионов населения Индии рабство в виде низших все еще существует, несмотря на то что в истории этого народа б*^аСт немало возможностей, дабы проявить "освобождающую тенденц_и^Ь1л,? Более того, социальная дистанция от самого низкого слоя империи¹⁰" полноправных граждан Британии отнюдь не короче, чем от рабов граждан Рима. Социальная дистанция от коренного жителя Конго рабочего Бельгии, от аборигена нидерландских, французских, поп^° гальских колоний до статуса гражданина этих стран едва ли меньщ_е ^ " социальная дистанция от слуги до его хозяина в отдаленном прощ'_Ло^См Рабство означает полное подчинение одного индивида другому, котопь" обладает правом распоряжаться жизнью или смертью своего pj^¹¹* В этом смысле рабство продолжает существовать во многих страна* Одним из источников рабства было совершение преступления. И эт категория рабов еще существует в лице преступников, чье поведение полностью контролируется другими, кого в некоторых случаях могут подвергнуть экзекуции, и с кем фактически обращаются как с рабами- преступник подчас вынужден заниматься изнурительным трудом и прак­тически не распоряжается самим собой. Заключенных в тюрьмах можно не называть рабами, но суть явления от этого не изменится.

Другим источником рабства в прошлом была война. Приводит ли опыт мировой войны к убеждению, что времена изменились? Напротив, обращение с военнопленными было столь же плохим, как и обращение в прошлом с рабами. Более того, буквально на наших глазах группа "искателей приключений" поработила и ли­шила собственности миллионы людей России в период с 1918 по 1920 год. Они уничтожили сотни тысяч людей, замучили других и навязали миллионам обязательный тяжелый труд, который не легче труда рабов в Египте во время возведения пирамид. Короче говоря, они лишили население России всех прав и свобод и создали в течение четырех лет настоящее государственное рабство в его наихудшей форме. Это положение в смягченном виде сохраняется и даже приветствуется многими "независимыми мыслителями" со­временности.

Величаются ли указанные категории людей рабами или нет — дела не меняет. Что же действительно имеет значение, так это тот факт, что в современных европейских странах и их колониях еще существуют миллионы людей, которые по сути своего положения являются рабами. Многие туземцы были освобождены до их колонизации, чтобы потерять это право на свободу после нее. И этот нижний слой во многих странах очень велик. Всех фактов, кажется, достаточно, чтобы убедиться в том, что ни условия рабства, ни взаимоотношения между рабом и хозяином, ни психология раба и хозяина, ни рабские лишения, ни привилегии хозяина, ни социальная дистанция между ними фактически и полность не исчезли. Очарованные речами, мы чрезмерно приукрашиваем СУ¹¹¹^ преувеличивая ужасы прошлого^[198]. Короче говоря, я думаю, что даэк^е отношению к рабству ситуация не столь блестящая, какой обыч преподносится. ^

Высшие классы. Обратимся к противоположным, верхним политических организаций. Подобно детям, мы хвалимся тем, деспотизм и самодержавные монархии ликвидированы, что ^из тельное право стало всеобщим, что аристократии больше не существу

оциальная дистанция от низших слоев до высших значительно <го ^с_шИЛась. Некоторые "социальные мыслители" сформулировали уМ^еН^_аКОНОмерностей, "исторических тенденций", такие, как законы ряД _ического перехода 1) от монархии к республике, 2) от само- ^яСТ° авия к демократии, 3) от правления меньшинства к правлению Д^еР^зК_ц1йНСТва, 4) от политического неравенства к равенству и т. п. *5°^Лно _ли все это? Подтверждается ли все это историческими фактами? ВеР» 5_Ы> чтобы все это было правдой, но, к сожалению, наше _нИС не подкреплено фактами. Позвольте мне кратко остановиться ^основных категориях подобных "упрямых" фактов, которые про- ^На ятся тому пути, о котором мы мечтаем.

¹¹¹ I Во-первых, не существует постоянной исторической тенденции от _нархии к республике. Возьмем ли мы Древнюю Грецию или Рим, ^дневековую Италию, Германию, Англию, Францию, Испанию, не °£воря уж о "безнадежных" в этом отношении азиатских державах, и мы 1тидим, ЧТО в истории этих стран монархия и республика поочередно оттесняли друг друга без какого-либо определенного направления, усту­пая место одна другой. Рим и Греция начинали свою историю как монархии, позднее стали республиками и закончили свою историю снова монархиями. Теории приверженцев циклического развития прошлого, таких, как Конфуций, Платон, Фукидид, Аристотель, Полибий, Флор, Цицерон, Сенека, Макиавелли, Вико, были более научными и схваты­вали действительность гораздо лучше, чем многие спекулятивные те­ории современных "тенденциозных законодателей". Подобные "поворо­ты" мы находим в истории всех перечисленных выше и многих других стран. Часть средневековых итальянских республик, как известно, впос­ледствии стали монархиями. Франция с конца XVIII века и на всем протяжении XIX века пережила несколько подобных "поворотов". Мно­гие европейские республики, завоеванные в ходе революций, и вовсе исчезли. В Испании установленная в 1873 году республика просуще­ствовала крайне недолго. В Греции за последние несколько лет мы наблюдали такие переходы неоднократно. Нет необходимости в бес­конечном повторении известных фактов¹. Только человек, мало разбира­ющийся в истории и предпочитающий иметь дело с фикцией, а не с реальностью, может поверить в существование упомянутой выше тенденции².

II. Нет исторической тенденции смены правления меньшинств правление большинства. Здесь вновь концепции мыслителей npom? ^Hq более валидны, чем многие популярные теории современных поли-п?^[199]^ ких писак. Во-первых, наивно полагать, что так называемый абсол^ ный деспот может себе позволить все, что ему заблагорассудится зависимости от желаний и давления его подчиненных. Верить' ^ВНе существует такое "всемогущество" деспотов и их абсолютная свобода***⁰ общественного давления, — нонсенс. Герберт Спенсер в свое впе°^Т показал, что в большинстве деспотических обществ "политичес*¹* власть — это чувство сообщества, действующего через посредник который формально или неформально установлен... Как показыва*' практика, индивидуальная воля деспотов суть фактор малозначител*! ный, его авторитет пропорционален степени выражения воли оста льных". А сам деспот, хоть и "номинально всемогущий, в действитель ности менее свободен, чем его подчиненные"¹. Вспомним и Ренана разъяснившего, что каждый день существования любого социального порядка в действительности представляет собой постоянный плебисцит членов общества, и если общество продолжает существовать, то это значит, что более сильная часть общества отвечает на поставленный вопрос молчаливым "да". С тех пор это утверждение было проверено неоднократно и в настоящий момент стало банальностью. Но это однако, не подразумевает, что в деспотических обществах правительство — инструмент большинства. Хотя трудно дать однозначный ответ на этот вопрос. Истина заключается в том, что деспоты — не боги всемо­гущие, которые могут править так, как им заблагорассудится, невзирая на волю сильной части общества и на социальное давление со стороны подчиненных. Это верно и по отношению к любому режиму, как бы он ни именовался. Если бы деспотизм был бы чем-то вроде правления болышщства, то гораздо чаще это — правление более сильного мень­шинства, а демократия, как правление большинства, чаще правление более сильного меньшинства. Это утверждение едва ли нуждается в до­казательстве после тщательных исследований на эту тему Д. Брайса, М. Острогорского, Г. Моска, Р. Мичелса, П. Кропоткина, Г. Сореля, В. Парето, Дж. Стивена, Г. Мэна, Г. Воласа, Ч. Мерриама и многих других компетентных исследователей. Несмотря на разницу в политичес­ких приемах, они единодушны в признании того, что процент людей, живо и постоянно интересующихся политикой, так мал и, похоже, останется таковым навеки, что управление делами неизбежно переходит в руки меньшинства и что свободное правительство не может быть ничем иным, кроме как олигархией внутри демократии^[200]. И это справед­ливо не только в отношении демократии, но и коммунистических, социа­листических, синдикалистских или каких угодно иных политических ор­ганизаций^[201]. Формальный критерий всеобщего избирательного права, как

оказано М. Острогорским, а недавно Ч. Мерриамом и X. Гознел- ^гарантирует вовсе управления большинства. "Гражданин, объяв­им* ^н_{й С}0_Ободным и суверенным в демократических организациях, фак-

имеет в политике нулевое значение и не играет роли повелителя.

оказывает никакого влияния на избрание людей, которые правят ОН ^H^_cHeM и за счет его авторитета". Таково действительное состояние ^еГ°1^И Политологический анализ профессора Ч. Мсрриама показывает, Я^еЛ ' США партийное меньшинство формулирует большую часть зако- ^чТ°г Все это верно и по отношению ко всем демократиям. Действитель- ^Н°^В ситуация может стать ясной из следующей таблицы³.

Страна	Население	Численность	Число	Процент	Процент приняв­
в возрасте	электората	принявших	прого­	ших участие в
и год выборов	старше		участие	лосовав­	выборах от общей
20 лет		в выборах	ших	численности насе­ления в возрасте старше 20 лет
Швейцария:				50.6	20.7
Дания:	1900 ООО4*			76.7	64.0
Нидерланды:	3 376 9655*			97.7
			...
	1 352 5085*			63.2
	935 6656*			13.1
Лондон:
	4 488 1204*		1 228 838	60.3	28.04*
Бавария:
			3319 329	82.5
Франция:
	22 000 ООО4*			79.0	40.04*
Австралия:
	3 1401374*		1646 863	57.95	52.04*
США:
	63 000 0004*			52.36	42.07*

 

К тгому следует добавить, что во французских колониях процент неголосующих, которые имеют право, пусть даже и формальное, колеб­лется от 72,74% до 40,09%; в Египте этот процент и того больше около 98%. Эти цифры во многих отношениях поучительны. Они ^оказывают, что даже в самых развитых демократиях, если исключить слых граждан и все остальное коренное население колоний, процент Р^а*дан, полноправно принимающих участие в парламентских выборах,

614 ^^str<*gorsky М. La democratic et les parties politiques. P., 1912. P.

Chicl^{A/err/am C E} > ^{Gosnel1 H F}• Non-voting: Causes and Methods of Control.

1924; Lippman W. The Phantom Public. N. Y., 1925. Ch. 1-4. ^Hi*Kob ^ВКЛ1°ченные в таблицу цифры заимствованы из статистических ежегод- ^,'Stati_stM.^li)KeynoMjIHyTbix стран. Среди них: "Statistische Jahrbuch der Schweiz", 'Statist',^^art)og (Denmark)", "Jaarcijeers voor Nederland", "London Statistics", ^Cornmo ° ^{S Jahrbuch} den Freistaat Bayern", "Official Year Book of the ^{4 of Au}stralia", "Statistical Abstracts of the United States".

3 ^[Риблизительно (прим. авт.). «*^Д^селение в возрасте старше 25 лет (прим. авт.). ⁷ ♦ц^{ен1Цины} не принимали участия в выборах (прим. авт.).

ниыи чески

iei тИ

деление в возрасте старше 21 года взято на 1921 год (прим. авт.).

в среднем не превышает 50% от общего числа граждан в воз от 20 лет и старше. Если к этому добавить, что из числа голосу^^е часть вынуждена голосовать, как ей приказано "боссами" или т^* кто покупает их голоса, то становится ясным, что правитель^®^[202]' и вводимые им законы не есть результат единодушного ^Ь°

всех избирателей, а обычно, особенно в Европе, результат ^^ только незначительной группы из числа депутатов, имеющих носительное большинство среди других парламентских фр_ак и партий и которые поэтому представляют только один сек*^ населения благодаря искусным махинациям и разнообразным щренным способам "боссов", комитетов и подкомитетов, что в к нечном итоге дает возможность меньшинству одержать победу большинством. Поэтому никакое всеобщее избирательное право и в какие другие "демократические уловки" нельзя принять за правлен? большинства.

Но и это еще не все. Большая часть современных европейских держав имеет свои собственные колонии, которые формально являются анк­лавами соответствующих демократических республик, империй и коро" л£вств. Первые управляются последними. Что представляет собой население колоний? Принимает ли оно участие в избрании правительст­ва, которое ими верховодит? Принимает ли оно участие в законотвор­честве? Вовсе нет! Ими правят самым автократическим способом. Следующую цитату из книги Дж. Брайса можно отнести на счет населения любой колонии. В Британской Индии, он пишет, "централь­ное правительство и правительство провинций, люди, "которые что-то значат", то есть те, от кого исходят важные политические решения, не превышают одной тридцатой населения. В олигархии британских официальных лик правит эта, внутренняя олигархия"¹. Очевидно, что эти назначенные, а не избранные правители Британской Индии с населе­нием около 300 миллионов не могут считаться правительством боль­шинства. Так же обстоят дела почти во всех колониях^[203]. Таким образом, правительство большинства в современных демократиях — это, как правило, правление меньшинства, если принимать во внимание населе­ние колоний. Среди всего населения Британской империи в возрасте от 21 года и старше число тех, кто имеет привилегию избирательного права и действительно ею пользуется, не превысит, вероятнее всего, 8—10% всего населения.

На основе вышеприведенных данных правильно сделать следующее заключение: наличие исторической тенденции от правления меньшинст­ва к правлению большинства весьма спорно. Брайс был прав, говоря, "как мало на сам.>м деле людей, которые управляют миром!"^[204]

III. Политическая стратификация современных политических ганизаций не меньше, чем она была в прошлом. Вышеприведенное о ступление от основной темы сделано как раз для того, чтобы миф, мешающий правильному видению реальной ситуации в _а

политической стратификации. Суть вопроса: как бы ни была социальная дистанция, доходом ли, уровнем жизни, психологичес*^ или культурным критерием, единомыслием, образом жизни, ^PvjjJ- ческими или фактическими привилегиями, реальным политическим^ янием или чем-то другим, будет ли эта дистанция между выси*¹¹

ними слоями первобытного или римского общества больше, л и*¹³ циальная дистанция между высшими и низшими стартами Бри- цеМ империи? Дадим наш предварительный ответ: в одинаковой та** ^ ^ будет и положительным, и отрицательным. Во всех ука- степе _{отношсниях} английский пэр или вице-король Индии не ближе ззянь. _{или а}фр_{Иканск0}му негру, чем римский патриций к рабу. t ^значит, что политический конус современной Британской империи Эт° _{нс Н}иже и не менее стратифицированный, чем конус многих ** _{х и} средневековых политических организаций. Выравнивание ДР^е®_НСКОго общества, которое происходило в последние несколько тий, компенсируется возвышением за счет приобретенных колоний ^колониальных низших страт. То же можно сказать и о Франции, Нидерландах и других европейских странах, которые имеют колонии. р з дело обстоит так, то тенденция, которую мы обсуждаем, становится песьма спорной. Если к этому добавить утверждение, что первобытные ^ппы были менее стратифицированными, чем современные европейс­кие политические организации, то наличие этой тенденции становится еше более спорным. Более того, принимая во внимание, что в других частях света (в Индии, неколониальной Африке, Китае и среди коренных жителей Монголии, Маньчжурии, Тибета, среди аборигенов Австралии и многих островов Океании) политическая стратификация такая же, какой она была многие века назад, то по сравнению с этими инертными слоями европейкое население оказывается в абсолютном меньшинстве. Среди европейских стран, например в России, политическая страти­фикация скорее усилилась за последние несколько лет, а потому есть все основания оспаривать существование постоянной тенденции к вы­равниванию политической стратификации.