Жив! И ты изволишь затевать, что он воскрес! Вот изрядный вымысел!

Софья. Да он никогда не умирал.

Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет,

Сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб

Мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих

руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня;

Однако, пожалуй, не очень веселись; дядюшка твой, конечно, не

Воскресал.

Скотинин. Сестра! Ну, да коли не умирал?

Простаков. Избави боже, коли он не умирал!

Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты бабушку путаешь? Разве

Ты не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой

поминали? Неужто-таки и грешные-то мои молитвы не доходили! (К Софье.)

Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.) Я об заклад бьюсь, что оно

какое-нибудь амурное. И догадываюсь, от кого. Это от того офицера,

Который искал на тебе жениться и за которого ты сама итти хотела. Да

Которая бестия без моего спросу отдает тебе письма! Я доберусь. Вот до

Чего дожили. К девушкам письма пишут! Девушки грамоте умеют!

Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее

Быть не может.

Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря бога,

Не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю

Другому. (К мужу.) Читай.

Простаков (долго смотря). Мудрено.

Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно, воспитывали, как красную

Девицу. Братец, причти, потрудись.

Скотинин. Я от роду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой

Скуки.

Софья. Позвольте мне прочесть.

Г-жа Простакова. О, матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень

Тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю...

Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится.

Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку.

Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от

Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной

Сержант Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. Ведь от нас и город

В трех верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец

Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год| Сажаем за стол

С собою. Белье его наши бабы моют. Куда надобно - лошадь. За столом

Стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка

Даром.

Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он ребенка не неволит.

Ведь, мой батюшка, пока Митрофанушка еще в недорослях, пота* его и

понежить а там лет через десяток, как войдет, избави боже, в службу,

Всего натерпится. Как кому счастие на роду написано, братец. Из нашей

же фамилии Простаковых смотри-тка, на боку лежа, летят себе в чины.**

Чем же плоше их Митрофанушка? Ба! Да вот пожаловал кстати дорогой наш

Постоялец.

До тех пор.

Дворяне в XVIII веке могли получать чины и звания не служа, числясь

В многолетнем отпуске.

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и Правдин

Г-жа Простакова. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя

Нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата

Моего.

Правдин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.

Скотинин. Хорошо, государь мой! а как по фамилии? Я не дослышал.

Правдин. Я называюсь Правдин, чтобы вы дослышали.

Скотинин. Какой уроженец, государь мой, где деревеньки?

Правдин. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои

В здешнем наместничестве.

Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, имени и отчества не знаю,

В деревеньках ваших водятся ли свинки?

Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка

Лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять

На свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с

того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись,

Прочти всем нам вслух.

Правдин. Извините меня, сударыня, Я никогда не читаю писем без

Позволения тех, к кому они писаны.

Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.

Правдин: Если вы приказываете. (Читает.) "Любезная племянница! Дела

Мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а

Дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известий! Я теперь в

Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что