Историческому процессу никто уже не мог противостоять.
А пока что в обществе идет не успокаивающийся дележ. Борьба, Интриги, злоупотребления. Все подозревают друг друга в обмане, никто не Воспринимает мыслей или идей другого без того, чтобы не начать Подозревать в них умысел, какую-нибудь личную выгоду. Политикой стали Заниматься дельцы и авантюристы разных масштабов. Просто Поразительно, сколько злоупотреблений было допущено в этот злосчастный для Рима период междуцарствия! Даже когда решались вопросы военные, вопросы самого существования республики — даже тог- Да люди решали проблемы, исходя из своей выгоды, из личных интересов. Вот так и сейчас, к огда у палатки Брута с обрались Главнокомандующие на военный совет. Переговоры идут очень Напряженно, мирно — только внешне, а по сути — грызня почти в Открытую. Брут явно всем мешает и путает карты. Кассий делает все, чтобы не показать свое неприятие планов Брута. Он уж слишком связан Какими-то интересами, чтобы так запросто отдать то, что намечено и запланировано. Но с Брутом нет никакого смысла спорить, его не Переспоришь. Поэтому Кассий неожиданно прекращает спор и решает Со всем согласиться, а на поле боя действовать по-своему. Вероятно, не Только случайность была причиной поражения войск Кассия и Брута. Здесь была заранее запрограммированная обреченность. В войсках Противника, при всех противоречиях, был молодой Октавий и Талантливый Антоний. Вероятно, это не надо сбрасывать со счетов при Анализе происходящих событий. Кассий пытался во время обсуждения вставить хоть одну фразу, но Брут не дал ему такой возможности. Разозленный Кассий уходит со Своими вождями, почти не прощаясь. № 42. «Кошмары Брута» Брут остался один, он устал. Сколько же нужно сил, чтобы перенести весть о смерти Порции?! И потом эта грызня с Кассием отнимает очень Много нервов и здоровья Брута. (Может быть, это и помогает пережить ему личное горе?!) И еще это страшное ощущение напрасности жертв. Ведь он, единственный, пожертвовал для Рима, для республики абсолютно всем. Ради чего? Ради этой стаи шакалов, называющих себя Патриотами. Они ведь только выкрикивают лозунги, чуждые им, но в Данный момент выгодные. Брут устал. Пьет из громадного кубка. Раз, Два, три. Постепенно хмелеет. Становится ласков с Люцием, его очень любила Порция. Это самая лирическая сцена в спектакле. Но не надо забывать, Что скоро конец, и нельзя терять ритма, нельзя отвлекать внимание Зрителя настроенчес-кими опусами, здесь это опасно. Люций тихо Напевает, почти для себя, грустный домашний мотив... Эту песню часто Пели у Брута дома слуги, а может быть, и сама Порция. Брут раскрыл Платона, хотел успокоиться, почитать, но не смог и Опустил голову на книгу, забылся. На фоне красного полотнища палатки Почти незаметно вся в красном появилась Порция, вернее, ее видение. Она улыбается и тихо говорит: «О пусть небо тебе поможет в замысле твоем!». Это последние слова Порции из сцены перед сенатом, на форуме. Порция сказала свои слова и исчезла, а на ее месте выросла Величественная фигура Цезаря. Кошмар. Бруту плохо. Он как-то очень По-обыденному поговорил с духом Цезаря. Это обычная сцена, без «пугания» зрителя, — так когда-то сидели Цезарь и Брут и беседовали о Делах человеческих, о философии Платона и стоиках, просто как хорошо Знакомые люди. Это событие надо играть как подчеркнуто бытовую Сцену, чтобы снять необычность ситуации, чтобы видение стало Похожим на те, которые к нам являются очень часто, когда мы остаемся Одни. В такие мгновения никаких внешних потрясений не происходит, Наоборот, присутствующие при этом даже не замечают происходящего Внутри нас. Бруту стало жутко. Он бросился к заснувшему Люцию и стал будить Его. Люций никак не может проснуться (кто был на фронте, прекрасно Знает, что это значит — проснуться, когда все твое существо противится этому!). Наконец, проснувшись, он оправдывается: «Разладилась струна». Пауза. Где-то кричит сова. А, может быть, нам это только кажется, может
|
