Глава 3. Пенсия отменяется

Как, заснув перед телевизором на пять минут, Алекс Фергюсон продлил стаж на 11 лет.

На Рождество 2001 года я задремал на диване перед телевизором. На кухне назревал бунт. В этом традиционном месте семейных советов было принято решение, которое изменило жизни каждого из нас. Я проснулся оттого, что глава мятежа пнула мою ногу. В дверном проеме я разглядел три фигуры: мои сыновья стояли в ряд, выражая сплоченность.

«Мы посовещались, — сказала Кэти, — и решили, что ты не подашь в отставку». Я взвесил услышанное и понял, что у меня нет желания сопротивляться. «Во-первых, твое здоровье в порядке; во-вторых, с домашними хлопотами я справляюсь без тебя; в-третьих, ты еще слишком молод». Кэти говорила это и раньше, но тогда сыновья не стояли за ее спиной. Банда была заодно. «Ты поступаешь как дурак, папа, — сказали мне мальчики, — не увольняйся. Тебе есть в чем прибавить. Ты можешь построить новый «Манчестер Юнайтед». Вот что значит задремать на пять минут. Закончилось тем, что я проработал еще 11 лет.

Одна из главных причин, почему я решил уйти, — замечание Мартина Эдвардса после финала Лиги чемпионов-1999 в Барселоне. Мартина спросили, найдется ли работа для меня, если я оставлю должность менеджера. Он ответил: «Мы не хотим, чтобы повторилась история с Мэттом Басби»⁽¹⁾. Меня впечатлили его слова. Мое время и время Басби нельзя сравнивать. В мою эру нужно бороться с дополнительными сложностями, создаваемыми агентами и СМИ. Ни один здравомыслящий человек не ввяжется в это после завершения тренерской карьеры. Не было малейшего шанса, что я буду вовлечен в перипетии трансферного рынка.

Мой план: не паникуй до последних 15 минут, сохраняй спокойствие до последней четверти часа, а потом иди ва-банк

Что еще подтолкнуло меня к отставке? После финала в Барселоне я не мог избавиться от чувства, что я достиг вершины. Прежде мои команды рано заканчивали борьбу в Европе, и европейские трофеи казались мне призрачными. Когда ты достиг того, к чему стремился всю жизнь, ты должен спросить себя, сможешь ли еще раз повторить успех. Когда Мартин Эдвардс сказал, что хочет избежать синдрома Мэтта Басби, моей первой мыслью было: «Чепуха». Второй: «60 — хороший возраст, чтобы уйти на пенсию».

Особняк Алекса Фергюсона

Итак три вещи не давали: расстройство от слов Мартина, который потревожил Мэтта Басби; неуверенность в том, что я смогу завоевать второй Кубок чемпионов; и цифра 60, превратившаяся в навязчивую идею. Я работал тренером с 32 лет.

60-летие сильно действует на человека. Как будто переходишь на другой уровень. 50 — поворотный момент. Полвека. Но ты не чувствуешь эти 50. В 60 ты говоришь: «Боже, я чувствую себя на 60, мне 60!» Ты проходишь через это. Хотя понимаешь, что изменение иллюзорно, просто смена цифр. Сейчас возраст меня не беспокоит, но 60-летие оказалось серьезным психологическим барьером. Оно мешало чувствовать себя молодым. Изменился мой взгляд на собственную физическую форму и здоровье. Победа в Кубке чемпионов уверила в том, что я исполнил мечты и, удовлетворенный, могу уйти на покой. Это катализировало ход мыслей. Но когда я понял, что Мартин относится ко мне, как к назойливому приведению на плече у нового тренера, я пробормотал: «Какая шутка».

Я показывал на часы во время матчей, чтобы напугать соперника, а не завести свою команду

Дав полный назад, я почувствовал облегчение. Осталось обсудить детали с Кэти и мальчиками: «Не уверен, что смогу переиграть ситуацию. Я уже уведомил клуб». Кэти ответила: «Тебе не кажется, что они должны выказать немного уважения, позволив тебе изменить решение?»

«Они уже могли нанять кого-то», — заметил я. «Учитывая все, что ты сделал, не думаешь, что они обязаны вернуть тебя?» — Кэти настаивала.

На следующий день я позвонил Морису Уоткинсу ⁽²⁾. Он засмеялся, услышав, что я возвращаюсь. «Охотники за головами» на следующей неделе назначили собеседование моему потенциальному преемнику. Я думаю, следующим тренером «МЮ» должен был стать Свен-Горан Эрикссон. Это моя версия, Морис никогда ее не подтверждал⁽³⁾: «Может, ты прав, а может, ошибаешься».

Помню, однажды спросил Пола Скоулза: «Сколзи, должен был прийти Эрикссон?» ⁽⁴⁾ Но Сколзи ничего не знал. Морис связался с Роландом Смитом, председателем совета директоров «МЮ». Роланд сказал мне следующее: «Разве я не говорил тебе, что ты поступаешь глупо? Нам нужно сесть и обсудить ситуацию».

Бобби Робсон отказывался принимать факт, что работа в «Ньюкасле» неожиданно потребовала больше, чем он мог дать. Этот вызов до конца не давал ему покоя

Роланд был тертым калачом. Он жил богатой и насыщенной жизнью. Его окружали яркие впечатления и приключения, он знал множество занимательных историй. Одна из них о том, как Маргарет Тэтчер пришла на ужин к королеве. Ее Величество хотела отремонтировать королевский самолет. Когда Роланд приехал, он увидел двух женщин, сидящих спинами друг к другу. «Роланд, — сказала королева, — не скажешь ли ты этой женщине, что моему самолету нужен ремонт?»

«Мэм, я тотчас займусь этим», — ответил Роланд.

Вот такой реакции я ждал от него — мне нужно было, чтоб он занялся этим прямо сейчас. Во-первых, я нуждался в новом контракте, действующий заканчивался летом. Время не ждало.

Я понимал, что совершил большую ошибку, объявив о дате ухода. Другие тоже это знали. Бобби Робсон всегда говорил: «Не ты решаешь, когда уйти в отставку». Бобби был замечательным персонажем. Как-то я сидел дома, когда зазвонил телефон:

— Алекс, это Бобби. Ты занят?

— Где ты?

— В Уилмслоу⁽⁵⁾.

— Тогда заезжай.

— Я уже у дверей.

Бобби нес в себе свежесть. Даже на восьмом десятке он хотел тренировать «Ньюкасл», откуда его уволил в начале сезона-2004/05. Бобби по природе был не таков, чтоб сидеть без дела. Он отказывался принимать факт, что работа в «Ньюкасле» неожиданно потребовала больше, чем он мог дать. Этот вызов до конца не давал ему покоя, что показывает, как он любил игру.

 

На похоронах Бобби Робсона

Я перестал думать о команде, когда решил уйти. Изменив решение, я начал планировать: «Нам нужна новая команда». Задор вернулся. Я снова почувствовал себя голодным. Я объявил скаутам, что пора браться за дело.

Я был здоров, и ничто не мешало мне продолжить. Тренер порой чувствует себя уязвимым. Начинаешь задумываться, а ценят ли тебя здесь? Я помню телевизионную трилогию моего друга Хью МакИванни о Стейне, Шенкли и Басби. Хью акцентировал внимание на том, что каждый из тройки оказался по-своему слишком большой личностью для своего клуба. Джок Стейн говорил мне о директорах и владельцах: «Помни, Алекс, мы — не они. Они управляют клубом. А мы — наемные работники». Большой Джок всегда это помнил. Есть они и мы, феодалы и вассалы.

Вам нужно общение. Но все думают, вы слишком заняты важными делами и не хотят путаться у вас под ногами

То, что сделали с Джоком в «Селтике», кроме дурного тона, выглядело нелепо. Ему предложили консультировать букмекеров. Он выиграл с «Селтиком» 25 трофеев, а ему предложили работу в букмекерской конторе. Биллу Шенкли никогда не предлагали войти в совет директоров «Ливерпуля», в нем зрела обида. Он даже начал ходить на матчи «Ман Юнайтед» и «Транмер Роверс». Он появлялся на нашем старом тренировочном поле «Клифф», посещал занятия «Эвертона».

Билл Шенкли

Каким бы хорошим ни было твое резюме, иногда ты чувствуешь себя уязвимым и преданным; хотя последние пять лет с Дэвидом Гиллом мне работалось просто прекрасно. У нас были великолепные отношения. Тренера постоянно преследует боязнь провала, он много времени проводит наедине с собой. Порой ты готов отдать что угодно, чтобы не оставаться со своими мыслями. Случались вечера, когда я сидел в кабинете, и никто не заходил ко мне, потому что все думали, что я занят. Я надеялся услышать стук в дверь. Мне хотелось, чтобы Рене Меленстен или Мик Фелан предложили выпить по чашке чая. Мне приходилось искать собеседников, вторгаться в их пространство. Тренер часто сталкивается с изоляцией. Вам нужно общение, а все думают, вы слишком заняты важными делами и не хотят путаться у вас под ногами.

С Рене Меленстеном

Примерно до часа дня ко мне шел постоянный поток посетителей. Парни из молодежной академии, мой секретарь Кен Рамсден, футболисты первой команды, что радовало, потому что они доверяли мне и обычно приходили с личными проблемами. Я всегда приветствовал доверительное отношение игроков, даже если они просили выходной из-за усталости или хотели пересмотреть свои контракты.

Если футболист просил дать ему выходной, на то была нужна очень серьезная причина, потому что никто не хочет пропускать тренировки «Юнайтед». Я всегда шел навстречу. Я верил им. Потому что, если бы я сказал: «Нет, и вообще зачем тебе выходной?» — а он ответил бы: «Потому что умерла моя бабушка», я бы оказался в дурацком положении. Если появлялась проблема, я всегда помогал ее решить.

Когда я прерывал Леса, он только распалялся. У него была степень профессора химии в университете Манчестера

Я работал с людьми, которые были стопроцентными Алексами Фергюсонами. Например, Лес Кершоу, Джим Райан и Дэйв Бушелл. Я пригласил Леса в 1987-м. Он — один из лучших, с кем я заключал контракт. Я нанял его по рекомендации Бобби Чарльтона. Тогда я не очень хорошо знал английский рынок, и советы Бобби были бесценны. Лес работал в футбольной школе Чарльтона и искал таланты для «Кристал Пэлас». Он также сотрудничал с Джорджем Грэмом и Терри Венейблсом. Бобби считал, что Лесу понравится в «Манчестере». Я заполучил его. Он оказался кипучим энтузиастом. Никогда не замолкал. Он звонил в 18.30 каждую субботу, чтобы отчитаться по скаутским делам. Через час заходила Кэти и удивлялась: «Ты все еще на телефоне?»

Когда я прерывал Леса, он только распалялся. Что за работник! У него была степень профессора химии в университете Манчестера. Дэйв Бушел управлял английскими школами для детей до 15 лет, я нанял его, когда Джо Браун ушел на пенсию. Джим Райан работал с 91-го. Мик Фелан играл в моей команде и стал ценным ассистентом, несмотря на перерыв с 95-го по 2000-й. Пол МакГинесс работал со мной с момента моего прихода в клуб. Он был сыном бывшего игрока и тренера «МЮ» Вилфа МакГинесса, и сам играл в футбол. Я сделал его тренером академии.

Обычно тренер приводит с собой помощника, и помощник работает с ним. В «Юнайтед» иная схема, поскольку мои ассистенты достигали высокого уровня, и другие клубы предлагали им самостоятельную работу. Мой помощник Арчи Нокс ушел в «Рейнджерс» за две недели до финала Кубка обладателей кубков-1991. В его отсутствие я взял в Роттердам Брайана Уайтхауса.

Позже я снова искал ассистента. Нобби Стайлс спросил: «Почему ты не попробуешь Брайана Кидда ?» Брайан знал клуб, он модернизировал скаутинговую сеть, пригласив старых приятелей из «МЮ», и привлек школьных учителей, которые хорошо знали местных ребят. Это была лучшая работа, которую когда-либо делал Брайан, потрясающий успех. Итак, я нанял Брайана. Он быстро подружился с футболистами, обеспечив хорошую атмосферу на тренировках. Он ездил в Италию, следил за командами Серии А и перенял там многое из отношений с игроками.

Когда в 98-м он собирался возглавить «Блэкберн», я сказал: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». Когда тренеры уходят, они всегда спрашивают мое мнение. Я не мог выбить из Мартина Эдвардса для Арчи Нокса столько, сколько предложил «Рейнджерс». Брайан Кидд, я считал, не подходит для работы главным тренером. Стив Макларен — без сомнений, тренер до мозга костей. Я посоветовал Стиву выбрать правильный клуб и правильного босса. Это принципиально важно. Всегда. «Вест Хэм» и «Саутгемптон» предлагали ему работу.

Со Стивом Маклареном

Неожиданно Стиву позвонил Стив Гибсон, председатель правления «Миддлсборо», и я посоветовал тут же принять предложение. Брайн Робсон, хотя и был уволен из «Миддлсборо», хорошо отзывался о Гибсоне: молодой, свежий, с желанием вкладывать в клуб. У них замечательная тренировочная база. «Это все твоя заслуга», — сказал я Гибсону.

В «Реале» тебя могут уволить до конца сезона. В «Манчестере» ты можешь провести всю жизнь

Организованный, сильный, в поиске новых идей, Стив был создан для тренерства. Он обладал хорошими человеческими качествами, был горяч и энергичен.

Карлуш Кейруш, еще один мой ассистент, был великолепен. Просто великолепен. Выдающийся. Дотошный, педантичный интеллигент. Его порекомендовал Энди Роксбург. В то время мы пристальнее присматривались к игрокам из южного полушария. Требовался человек не из Северной Европы, знающий один или два иностранных языка. Энди не ошибся. Кейруш тренировал сборную ЮАР, и я вызвал Квинтона Форчуна, чтобы узнать его мнение. «Фантастический», — сказал Квинтон.

— На каком уровне он может работать?

— На любом.

— То, что мне нужно.

Когда в 2002 году Карлуш прилетел в Англию на переговоры, я ждал его в спортивном костюме. Карлуш был одет безукоризненно. Он источал галантность. И так впечатлил меня, что я сразу предложил ему работу. Он взял на себя ответственность за многие процессы, которые формально его не касались.

«Нам нужно поговорить», — Карлуш позвонил мне летом 2003-го, когда я отдыхал на юге Франции. Что это может быть? Кто после него? «Нам нужно поговорить», — повторил он.

Он прилетел в Ниццу, я взял такси до аэропорта, и мы нашли тихий уголок.

— Мадридский «Реал» предложил мне работу, — начал Карлуш.

— Я должен сказать две вещи: во-первых, ты не можешь отказаться от такого предложения. Во-вторых, ты покидаешь очень хороший клуб. В «Реале» тебя могут уволить до конца сезона. В «Манчестере» ты можешь провести всю жизнь.

— Я знаю, но это слишком заманчивое предложение.

— Карлуш, я не могу отговорить тебя. Потому что если мне удастся, а «Реал» через год выиграет Лигу чемпионов, ты скажешь: «Я мог быть там». Но я говорю тебе, что работа в «Реале» — ночной кошмар.

 

Через три месяца он хотел уйти из Мадрида. Я сказал, что он не имеет права. Прилетел в Испанию и позавтракал с ним в его апартаментах. Мой посыл был конкретен: ты не можешь уйти сейчас, доведи дело до конца, а в следующем году возвращайся ко мне. В том сезоне я не нанимал помощника, потому что не сомневался, что Карлуш вернется. Я уговорил двух отличных парней, Джима Райана и Мика Фелана, помочь мне, но я не хотел связывать себя договоренностями, зная, что Карлуш может вернуться. Я провел собеседование с Мартином Йолом за неделю до того, как позвонил Кейруш и сказал, что в Мадриде не получается. Мартин впечатлил, я собирался нанять его, пока не позвонил Карлуш. Я сообщил Мартину, что пока оставляю должность вакантной. Я не мог объяснить ему почему.

Среди всех, с кем я работал, он, без сомнения, лучший

Помощник тренера в «МЮ» — престижная должность. Это величина. Когда Карлуш ушел во второй раз в июле 2008-го, были задеты патриотические струны его души. Я понимал, почему он согласился тренировать Португалию. Карлуш бил наотмашь. Он обладал всеми качествами, чтобы стать следующим тренером «МЮ». Он мог быть эмоциональным. Но среди всех, с кем я работал, он, без сомнений, лучший. Он был абсолютно прямодушен. Он мог зайти и сказать мне: «Я недоволен этим и этим».

Он подходил мне. Он был ротвейлером. Он мог шагнуть в кабинет и объявить, что нужно сделать что-то, а потом расписывал все на доске. Я иногда говорил: «Правильно, ок, Карлуш, да», думая: «Я сейчас занят». Но его желание сделать как нужно, — очень хорошее качество.

В тот год, когда я передумал уходить из «МЮ», несмотря на потерю Петера Шмейхеля и Дениса Ирвина, у нас была сильная команда. Мы называли Ирвина «Денис восемь из десяти». Он быстро соображал. Никогда не давал расслабиться. В СМИ ни разу не появлялись негативные истории с Денисом. Я помню, как в матче с «Арсеналом» в концовке он упустил Бергкампа и позволил ему забить. Журналист спросил: «Денис вас расстроил?» «Эй, — ответил я, — он играет у меня восемь или девять лет и ни разу не совершил ошибку. Думаю, одну я могу ему простить».

Из-за рождения ребенка во Франции Бартез потерял концентрацию, поскольку часто ездил туда-обратно

Самой большой проблемой стала вратарская позиция. С той минуты, как Шмейхель в 99-м ушел в лиссабонский «Спортинг» — потом мы упустили ван дер Сара, — я тыкал пальцем в небо. Раймонд ван дер Гоув был необычным вратарем, который самоотверженно работал на тренировках, но он недотягивал до первого номера. Марк Боснич — жуткий профессионал. Массимо Таиби не нашел себя здесь, зато вернулся в Италию и обрел вторую молодость. Фабьен Бартез приехал в статусе чемпиона мира, но, возможно, из-за рождения ребенка во Франции он потерял концентрацию, поскольку часто ездил туда-обратно. Он был хорошим парнем, отлично действовал на «ленточке», хорошо играл ногами, но когда вратарь теряет концентрацию, это проблема.

Когда команда узнала, что я ухожу, парни расслабились. Моя тактика — держать игроков в напряжении, чтобы каждый матч был вопросом жизни и смерти. Подход победителя. Я начал заглядывать слишком далеко, размышляя, кто заменит меня. В природе человека расслабиться и сказать себе: «В следующем году меня здесь не будет».

В клубе так привыкли ко мне, что сомневались, что и дальше все будет так же хорошо. Еще в октябре 2000-го я понял, что совершил ошибку. Мне хотелось, чтобы сезон закончился уже тогда. Я не получал удовольствия. Я проклинал себя: «Какой я дурак. Зачем я упомянул об уходе?» Команда не показывала прежний уровень. Я сомневался по поводу своего будущего. Куда я пойду? Что буду делать? Я понимал, что мне будет не хватать работы в «МЮ».

Уход Яапа Стама— ошибка, о которой я много говорил с тех пор

Сезон-2001/02 получился невразумительным. Мы финишировали третьими и проиграли «Байеру» в полуфинале Лиги чемпионов. Остались без трофеев после трех подряд титулов в АПЛ.
Блан и Верон

Тем летом мы сильно потратились на Рууда ван Нистелроя и Хуана-Себастьяна Верона. Лоран Блан пришел после продажи Яапа Стама. Уход голландца — ошибка, о которой я много говорил с тех пор. Блан был необходим как ветеран, который будет наставлять и организовывать нашу молодежь. Начало той кампании запомнилось благодаря Рою Кину, который бросил мяч в Алана Ширера и получил красную карточку (мы проиграли в Ньюкасле 3:4), и невероятной победе 5:3 над «Тоттенхэмом» 29 сентября 2001 года. Сначала за «шпор» забили Дин Ричардс, Лес Фердинанд и Кристан Циге, а потом мы совершили один из великих камбэков.

Яркое воспоминание. Игроки еле волокли ноги в раздевалку, уступая после первого тайма 0:3. Они ждали разноса. Вместо этого я сел и сказал: «Вот что вы сделаете: вы забьете первый гол, и мы посмотрим, куда это нас приведет».

Тедди Шерингем носил в «Тоттенхэме» капитанскую повязку. Когда команды шли на второй тайм, я остановил его в подтрибунном коридоре: «Не дай нашим забить быстрый гол». Я всегда буду помнить это. Мы забили на первой же минуте.