Студопедия — Love is your master, for he masters you
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Love is your master, for he masters you






Когда Дэвид счастлив, он выглядит немного грустным.
Вся его невероятная энергия словно преображается, и вместо фейерверка появляется мягкое пламя, как в старинной лампе, где за матовым стеклом – тихий свет, под которым хорошо читать детские сказки. Черты его лица становятся не такими выразительными, а на губах лишь намек на улыбку, эскиз, сделанный легкой рукой набросок.
Джон видел его таким рядом с собой лишь несколько раз, но всё-таки видел.
Именно это забыть оказалось труднее всего.
Он проснулся после той кошмарной пьяной ночи очень рано, едва забрезжил линялый зимний рассвет.
В горле было сухо, голова раскалывалась, всё ещё подташнивало, больше всего – от воспоминаний о собственном поведении, таком отталкивающем, как будто это был вовсе не он, а кто-то посторонний и чужой, карикатурная тень, выползшая из заросших паутиной темных уголков подсознания, чтобы выставить его в самом уродливом, искажающем свете.
Вспомнил он всё как-то сразу, мгновенно, ещё до того, как открыл глаза, возможно, потому что даже во сне продолжал слышать свои ужасные вопли, чувствовать абсолютную потерю контроля над собой, и видеть, какое у Дэвида было при этом лицо, будто он смотрел на какого-то червяка или другое мерзкое насекомое, копошащееся у его ног вместо человека, которого он знал, как в “Превращении” Кафки.
Джон тихо застонал, почувствовав волну дурноты, но заставить себя подняться всё равно не смог, несмотря на перспективу захлебнуться собственной рвотой, как гребаная рок-звезда.
Когда приступ прошел, он нашарил рукой валявшийся на постели мобильный, взглянул на время и обнаружил, что мог бы поспать ещё пару часов. Он всё-таки вынудил себя встать, выпил все запасы воды из мини-бара, чувствуя, что орошает пустыню, которую всё равно не оживить никаким поливом, рухнул обратно в постель и отключился.
Разбудил его звонок со студии.
Оказалось, что он проспал, и его давно ждут на съемках в гримерной. Джон смутно помнил, как Рассел, как-то тревожно посмеиваясь, обещал некие преображения в образе Мастера. Тогда Джон не обратил на эти слова особого внимания, сконцентрировавшись на том, чтобы изо всех сил не замечать находившегося рядом Дэвида.
Сюрприз произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Несмотря на мучительную поездку в студию, ослепляющую головную боль и общее желание лечь где-нибудь и тихо умереть, Джон нашел в себе силы на скандал.
- Я не буду красить волосы! – орал он возмущенно. – На кого я буду с ними похож?! Кто вообще придумал эту хуйню?
- Эту хуйню придумал я, - отвечал Рассел добродушно. – Ты будешь похож с ними на мальчика-эмо, беззащитного и потерянного, что позволит пробудить жалость к Мастеру со стороны зрителей.
- Я буду похож на мальчика по вызову!
- Не вижу с этим никаких проблем, - заметил Рассел безмятежно.
- Не сомневаюсь, - буркнул Джон. – Я не хочу этого делать, этого не было в моем контракте.
- Я надеялся, что ты пойдешь навстречу. Послушай, Мастер меняется после возрождения, так? Это уже не лощеный хлыщ Саксон, он окончательно съезжает с катушек, живет, как бомж на помойке, и…
- Я читал сценарий, - оборвал Джон раздраженно, перед глазами кружились световые пятна, в голове стреляли пушки, вхождение в образ обещало быть идеальным, осталось только отлепить себя от стула, встать и дойти до площадки, желательно не свалившись при этом по дороге. – Не могу этого делать, я от запаха краски сейчас, наверное, блевану.
- У тебя похмелье, что ли? – догадался Рассел. – То-то я смотрю, выглядишь, как…
Он тактично замолчал, но Джон и сам догадался.
- Как последнее дерьмо? – хмыкнул он и пожаловался, – В башке, как молотком стучит.
- Вот и отлично! Сможешь использовать это для роли.
“Дэвид тоже как-то советовал нечто в этом роде, интересно, захочет ли он вообще со мной теперь разговаривать, да уж, отличная вышла ночь любви, как в плохой комедийке с драматическими последствиями, модная штучка – смешение жанров, зашибись, в каком я тренде, Господи, пристрелите меня кто-нибудь, кажется, я до сих пор пьян…”
Рассел повел себя как добрый гений или ангел-хранитель, лично проводил его в какой-то тихий затемненный закуток, где стоял диван, и велел прилечь, а вскоре появился со стаканом “Алка-Зельцера”, бутылкой холодной воды и инструкцией подремать полчаса, и Джон был ему так благодарен, что дал согласие на окрашивание волос.
Через некоторое время, чувствуя себя немного лучше и уже надев костюм персонажа, он встал перед зеркалом, изучая новый образ Мастера.
- Черт, побриться не успел, - скривился он, проведя рукой по колючей щеке.
- И не надо, - сказал Рассел, - так даже лучше. Говорю же тебе, весь лоск остался в прошлом. Он больше сам на себя не похож.
- Сам на себя не похож, - проговорил Джон отрешенно.
Сощурив покрасневшие воспаленные глаза, он разглядывал кого-то странного, в ком почти не узнавал себя. Перед съемками ему пришлось похудеть ещё сильнее – сценарист заранее предупредил, что Мастер будет испытывать постоянный голод, поэтому должен выглядеть истощенным. Одежда специально была подобрана так, чтобы была ему великовата, и от этого он казался особенно изнуренным.
Худоба, панковские белые волосы и этот затравленный взгляд - Мастер действительно выглядит, как изгой, или как зверь, загнанный в ловушку, или это он сам так выглядит, и это его собственный взгляд, как трудно иногда отличить, где кончается герой, и начинаешься ты…
- А где Теннант? – осмелился спросить Джон, по-прежнему не отрываясь от собственного отражения, собственного чужого отражения.
Рассел взглянул на часы.
- Сейчас должен быть у себя в гримерке, у него перерыв.
- Он уже работал сегодня?
- Ага, отсняли кое-что, пока тебя дожидались. Хочешь обсудить с ним сцену перед съемкой?
- Я его не разбужу? Или, может, он там занят чем-то?
“Оставляет автограф на лифчике у поклонницы, пишет письмо Санта-Клаусу, ненавидит меня? Столько вариантов, выбирай на вкус, пишет письмо Санте о том, как ненавидит меня, и оставляет его в лифчике у поклонницы, я действительно ещё не протрезвел…”
- Понятия не имею, сам у него и спросишь, - сказал Рассел и бросил на него странный взгляд, - Вы с ним так особенно и не сошлись, да?
- Не очень, - обронил Джон как можно небрежнее и с замиранием сердца отправился к своему Доктору, не имея ни малейшего представления о том, что собирается говорить.
Оказавшись перед нужной дверью, он застыл, не решаясь постучаться. В голове было совершенно пусто, хорошо хоть, немного отпустила раскалывающая череп боль.
Он прислушался, внутри негромко играла медленная музыка.
- I really like Christmas
Though I'm not expecting
A visit from Jesus
I'll be seeing my dad
My brother and sisters, my gran and my mum
[14]
Джон вспомнил, что, когда у Дэвида умерла мать, он узнал об этом случайно, прочитав в какой-то газете.
Эта вторая реальная жизнь была такой зыбкой, хрупкой, призрачной, что достаточно дунуть на неё, как она исчезнет, и не останется ничего, кроме воспоминаний и снов, она и сама-то, вот как вчера, опять казалась ему сновидением. Чтобы прекратить разрываться на эти две реальности сейчас не требовалось никаких усилий, ведь ясно же, что после его ночного выступления Дэвид не захочет с ним знаться, зачем ему иметь дело с таким ебанутым истериком, это прекрасная возможность обрубить концы, прекратить терзаться чувством вины, въевшимся в подкорку ужасом перед разоблачением и постоянным страхом потери всего того, что дорого, что имеет значение… Не нужно делать ничего специально, достаточно развернуться и тихо уйти по коридору, не оглядываясь, не думая, не позволяя себе сожалеть, вспоминать и видеть во сне, всё, что требуется сейчас, это бездействие, непротивление так удачно сложившимся обстоятельствам, просто опустить руку, сделать шаг назад, как в прокрученной задом наперед пленке, и тогда они вернутся к тому, чем были, снова станут друг другу никем, ну, давай же, это ведь так просто, всего лишь шаг, раз, два, три, четыре…
Джон протянул руку к двери и постучал по ней четыре раза.
Через несколько секунд перед ним предстал Доктор.
На сей раз никаких сомнений быть не могло.
Дело было не в костюме и прическе.
Это просто действительно был Доктор, в двери которого только что постучалась его судьба.
Потом Джон увидел его таким на обложке журнала, и это было удивительно, потому что он один знал, на кого его Доктор смотрел и о чем думал.
Судьба выглядела, как последнее дерьмо, смотрела извиняющимся взглядом покрасневших воспаленных глаз, мучилась от тяжкого заслуженного похмелья и, конечно же, не догадывалась о том, что была судьбой.
- Я свинья, - сказал Джон Симм хрипло, - простишь меня?
Дэвид Теннант подумал – не очень долго, всего несколько лихорадочных биений пульса и пару тысячелетий, взлохматил волосы, засунул руки в карманы, вытащил руки из карманов, посмотрел на собственные руки с удивлением, как будто не совсем понимал, что это такое и зачем нужно, посмотрел на Джона точно таким же взглядом – что это такое и зачем нужно?
- Проходи, - сказал он.
Бывает так, что дверь хлопает, как крышка гроба, а бывает, что просто оставляешь что-то за спиной, а сам оказываешься в саду удивительной красоты с яркими цветочными клумбами и фонтанами, и, даже если какой-то голос в твоей голове твердит “Но ведь завтра когда-нибудь будет сегодня!” [15], просто посылаешь этот голос подальше, хватая пролетающую секунду за хвост.
- Мы ведь гребаные Тайм Лорды, правда? – спросил Джон.
Дэвид не обрадовался тому, что он, наконец, “включился” в его любимый сериал, посмотрел серьёзно и строго, пожал плечами. Что за беспомощный жест? Может быть, он ждет ещё каких-то извинений?
- Мы можем забыть, что я тебе наговорил?
- Нет, - ответил Дэвид спокойно.
От этого внутри всё оборвалось, но честность – вообще беспощадная штука, микроскоп, направленный внутрь себя, чтобы разглядеть мельчайшую личинку правды.
- Мы можем, ну, просто продолжить то, что было? – попробовал Джон ещё раз.
- “Просто”, - Дэвид ухитрился растянуть это короткое слово на пару сердечных приступов, и оно тоже значило – “нет”.
Джон подумал: “Я могу предложить только то, что могу предложить. Это значит, что я могу предложить – ничего. Никто на такое не согласится”.
Кое-что всё-таки было, мелочь, по сути.
Демонстрация абсолютного доверия, вряд ли это такая уж ценность, но вдруг.
- Всё ещё хочешь меня?
Джон собирался добавить ещё одно слово, но получилось почему-то именно так, не про секс, а чуть больше, чуть больше откровенности, чуть больше открытости, чуть сильнее ощущение того, что вспарываешь сам себя, лежа на хирургическом столе, и вот они – твои внутренности напоказ, можно раздавить легким движением.
Дэвид приподнял левую бровь, от этого захотелось рассмеяться, заплакать, схватить его и не отпускать никогда.
- Прямо сейчас? – его голос прозвучал озадаченно и чуть недовольно, мол, и где всё это раньше было, например, вчера, ты, чертов придурок?
Никаких других намеков на тот радиоактивный выброс не последовало.
Дэвид никогда ни в чем его не упрекал и не предъявлял никаких претензий, с ним было легко, невыносимо легко, ровно настолько, насколько с Джоном было сложно, и ровно настолько, что сломаться под этой тяжестью ничего не стоило.
- Теперь ты не в настроении? – спросил Джон, физически не способный обойтись без подколок, особенно когда сказать на самом деле хотелось “Я не то чтобы предлагаю, но вообще, если есть желание, можешь отыметь меня в любой позе на съемочной площадке у всех на глазах”.
- Сейчас мы работаем, - произнес Дэвид рассудительным тоном, как будто опять обращался к малому ребенку или кому-то до крайности несообразительному, - нет времени.
Время, время, конец времени, постоянно – время, сегодня-завтра, всегда-никогда, “Нет, никогда! Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну, вот, сейчас, наконец, завтра»?” [16], разве можно проснуться по утру и перестать чувствовать то, что с самого начала было таким – Дэвид, о, Господи, Дэвид, и не хотеть, и прекратить, я знаю, что бегу по кругу, не идиот ведь, я всё знаю, просто не могу остановиться…
- А что ты делаешь сегодня вечером? – спросил Джон робко, никогда в жизни ему так сильно не хотелось держать в руках сценарий, чтобы не вымучивать из себя эти убогие реплики. – Я имею в виду, что мне, правда, очень жаль, потому что я тоже… То есть, после вчерашнего ты можешь подумать, что нет, но на самом-то деле…Так что это я не в плане, что “Ну, раз уж тебе приспичило, то…”
Дэвид закатил глаза.
- Ты действительно не знаешь, когда надо перестать говорить, да?
Его непрошибаемое спокойствие вдруг перестало бесить, из стены, о которую можно было разбить лоб, превратилось в ту, на которую можно опереться.
Потом они целовались, как тогда, в первый раз, когда случилась метаморфоза существования, и реальность вывернулась наизнанку, распахнув блестящие крылья, и как во второй, когда всё внутри кричало “Я хочу тебя”, и как в третий, и как в четвертый, как всегда и как никогда раньше.
У Дэвида был во рту привкус карамели, на столе валялось несколько конфетных фантиков, и Джон сказал:
- Ты на вкус, как карамель.
Дэвид вдруг почему-то стал казаться очень счастливым, Джон не знал, как он обычно выглядит счастливым, но догадался сразу, поэтому добавил:
- И как солнечный свет.
За это ему сразу же стало невыносимо стыдно, поэтому он поспешил спрятаться:
- Какая тупая сопливая метафора. За это ты меня уже точно не простишь.
И хотя знал, что, конечно, его простят, всё равно счел нужным объясниться:
- Я до сих пор пьян после вчерашнего, несу всякую ахинею. Но это ещё, наверное, потому что я действительно полный мудак.
- Заткнись, - велел ему Дэвид.
- Заткни меня, если сможешь, - высокомерно бросил Джон вызов, сейчас в нём заговорил этот новый окончательно потерявший рассудок Мастер, которому уже не до чего не было дела, кроме того, чтобы Доктор на него смотрел.
Вскоре, несмотря на плачевное состояние организма, появилась серьёзная опасность испортить новый костюм персонажа, поэтому, чуть ли ни рыча от разочарования и желания, которое приходилось так беспощадно давить, Джон отстранился, окинул себя рукой и поинтересовался:
- Ну, что скажешь? Как я выгляжу?
- По-другому, - усмехнулся Дэвид.
Не сговариваясь, они, как по команде, повернулись к зеркалу, рассматривая своё двойное отражение.
- Доктор, - сказал Джон с насмешливой интонацией Мастера.
- Мастер, - сказал Дэвид с серьёзной интонацией Доктора.
Песня про Рождество давно закончилась, в гримерной было тихо, время опять свернулось и выжидающе замерло.
Отражение показывало ещё одну реальность, существующую на срезе воображения, затуманенную фантазией, выдуманную и абсолютно настоящую для них обоих, смыслы всего, происходящего с ними, накладывались друг на друга, рождая бессмыслицу, кристально ясную, пока они были вдвоем.
- Что будем делать? – спросил высокий человек в костюме, взгляд у него был такой сосредоточенный, что в нём почти не замечалась глухая отчаянная тоска от осознания наступления неизбежного.
- Притворяться другими людьми, - ответил невысокий человек в обносках и улыбнулся так широко, что исходящее от него безумие стало физически ощутимым.
Ещё он подумал: “Я люблю тебя”.
Но был так хорош в притворстве, что убедил даже сам себя, что этого не случилось.







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 375. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Йодометрия. Характеристика метода Метод йодометрии основан на ОВ-реакциях, связанных с превращением I2 в ионы I- и обратно...

Броматометрия и бромометрия Броматометрический метод основан на окислении вос­становителей броматом калия в кислой среде...

Метод Фольгарда (роданометрия или тиоцианатометрия) Метод Фольгарда основан на применении в качестве осадителя титрованного раствора, содержащего роданид-ионы SCN...

Гносеологический оптимизм, скептицизм, агностицизм.разновидности агностицизма Позицию Агностицизм защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления...

Функциональные обязанности медсестры отделения реанимации · Медсестра отделения реанимации обязана осуществлять лечебно-профилактический и гигиенический уход за пациентами...

Определение трудоемкости работ и затрат машинного времени На основании ведомости объемов работ по объекту и норм времени ГЭСН составляется ведомость подсчёта трудоёмкости, затрат машинного времени, потребности в конструкциях, изделиях и материалах (табл...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия