Студопедия — Однако теоретическая проблема разграничения гражданского и административного права этим не исчерпывается.
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Однако теоретическая проблема разграничения гражданского и административного права этим не исчерпывается.






Как указывает проф. Аскназий, <воспроизводство хозяйственного цикла как в антагонистическом, так и в социалистическом обществе опосредствуется различными правовыми формами; государство оказывает различное по своему характеру воздействие на поведение участников производственных и иных процессов. Это воздействие на различных звеньях воспроизводственного процесса одной и той же информации принимает две основные формы - гражданско-правовую и административно-правовую. Для научного познания этих двух форм правового регулирования не представляется возможным ограничиться нахождением лишь их правовых особенностей (что характерно для догматической юриспруденции); должна быть выявлена некоторая лежащая вне правовой сферы основа, необходимо предопределяющая на определенных участках системы ту или иную форму правового регулирования>[928]. Задача состоит не только в том, чтобы описать структурные признаки гражданского правоотношения, но и, прежде всего, в том, чтобы установить объективные причины и факторы, в силу которых один общественные отношения строятся по гражданско-правовому, тогда как другие виды таких же отношений (а на различных исторических этапах - одни и те же общественные отношения) строятся по административно-правовому типу. Какими объективно действующими закономерностями это обусловливается, какие реально существующие обстоятельства и факторы здесь являются решающими?

Согласно господствующей в нашей литературе точке зрения, решающим является характер и содержание той отрасли общественных отношений, которая составляет предмет гражданско-правового регулирования и которой определяется специфика его метода. Поэтому, казалось бы, достаточно установить круг общественных отношении, которые по своей природе объективно нуждаются в применении к ним метода гражданско-правового регулирования, как тем самым определятся общие границы действия гражданско-правовых норм, и мы получим, таким образом, предметное определение гражданского права.

Однако, несмотря на предельную ясность, с которой намечены методологические пути разрешения этой проблемы, до сих пор никому еще не удалось предложить ее правильное разрешение и разработать понятие гражданского права по предмету его регулирования. Когда говорят, что советское гражданское право есть отрасль советского социалистического права, регулирующая имущественные отношения социалистического общества, то такое определение не является адекватным в логическом смысле этого слова, поскольку имущественные отношения регулируются также и нормами советского административного права. Когда же для того, чтобы это определение соответствовало совокупности общественных отношений, действительно охватываемых нормами гражданского права, к нему добавляют логическое differentia specifica в виде указания на то, что к гражданскому праву относятся имущественные отношения, не регулируемые в порядке государственного управления, то такое определение, если бы оно даже было достаточным с формально-логической точки зрения, не решает вопроса по существу, ибо оно лишь но видимости является предметным определением, тогда как в действительности сам предмет регулирования продолжает в нем оставаться не определенным и поэтому, естественно, не может определять собою понятие гражданского права.

Предмет регулирования лишь тогда действительно определял бы собою границы действия соответствующей правовой отрасли, если бы из его характера с неизбежной необходимостью вытекала потребность в применении к нему только тех правовых норм, которые к данной отрасли права относятся. Имущественные отношения лишь в том случае действительно определяли бы собой сферу действия гражданского права, если бы в силу их характера они по необходимости должны были бы регулироваться нормами гражданского права и только этими нормами. Но именно многие из имущественных отношений таковы по своей природе, что сами по себе они могут регулироваться как в гражданско-правовом, так и в административно-правовом порядке, а то обстоятельство, что данное имущественное отношение включается в одну, а другое - в иную правовую отрасль, или что одно и то же имущественное отношение в определенное время подвергается гражданско-правовому, а в другое время - административно-правовому регулированию, не может быть, по-видимому, объяснено одним только характером самих имущественных отношений[929]. Следовательно, на основании анализа только регулируемых отношений нельзя ответить на вопрос о том, чтó собою представляет гражданское право как одна из отраслей единой системы советского социалистического права.

Единственный вопрос, ответ на который может быть получен в результате анализа регулируемых отношений, есть вопрос о том, к регулированию какими правовыми методами из числа объективно существующих и реально возможных по их общему характеру и внутренней природе эти отношения способны. Так, анализ налоговых отношений показывает, что они могут быть урегулированы только в административно-правовом порядке. Напротив, характер и специфика имущественных отношений между гражданами таковы, что к этим отношениям может быть применен только метод гражданско-правового регулирования. Наконец, такие имущественные отношения, как отношения по хлебопоставкам или по снабжению социалистических организаций сырьем, оборудованием и топливом, абстрактно рассуждая, могут быть урегулированы и в административном и в гражданско-правовом порядке.

Таким образом, нуждающиеся в правовом урегулировании имущественные отношения в одних случаях предполагают только единственно возможный метод их правового регулирования, а в других случаях устанавливают границы выбора между несколькими объективно применимыми к ним правовыми методами. Если природа имущественных отношений определенного вида такова, что они допускают возможность применения к ним только единственного правового метода, то этот правовой метод и получает свое законодательное закрепление применительно к данным имущественным отношениям. Если же имущественные отношения допускают по своему характеру возможность применения к ним различных правовых методов, то, поскольку границы выбора обозначены самим предметом, вопрос о том, какой правовой метод будет к ним действительно применен, в своем законодательном решении определяется не только самим предметом регулирования, но также обстоятельствами и факторами, лежащими вне этого предмета.

<Все, что побуждает к деятельности отдельного человека, - пишет Энгельс, - неизбежно проходит через его голову, воздействуя на его волю. Точно так же и все потребности гражданскою общества, - независимо от того, какой класс господствует в данное время, - необходимо должны пройти через волю государства, чтобы добиться законодательного признания. Это - формальная сторона дела, которая сама собою разумеется. Но, спрашивается, каково же содержание формальной воли, - все равно, отдельного лица или целого государства - откуда оно берется, и почему воля направляется именно в ту, а не в другую сторону? Ища ответа на этот вопрос, мы находим, что в новейшей истории государственная воля определялась изменяющимися потребностями гражданского общества, преобладанием того или другого класса, а в конечном счете - развитием производительных сил и условий обмена>[930].

Итак, воля государства, дающая законодательное признание потребностям гражданского общества - это <формальная сторона дела>. Следовательно, и тот специфический метод правового регулирования определенной совокупности общественных отношений, который устанавливается для них государством, также является формальным моментом. Материальными являются <потребности гражданского общества>, специфика которых обусловливает необходимость выбора и законодательного закрепления определенного правового метода для правового регулирования определенного вида общественных отношении.

Если бы эти потребности возникали только из данных общественных отношений, регулируемых данной отраслью права, тогда решение проблемы в целом не вызывало бы никаких затруднений: границы данной отрасли права обозначены ее предметом, теми конкретными общественными отношениями, которые ею регулируются. Но <потребности гражданского общества> вырастают не только из данных общественных отношений, регулируемых данной отраслью права, а определяются совокупностью всех материальных условий жизни общества, <в конечном счете - развитием производительных сил и условий обмена>. Поэтому, если, например, по действующему законодательству снабжение материалами и оборудованием производится в порядке распределения фондов, то выбор такого метода правового регулирования обусловливается не одними только потребностями, возникающими из самих отношений по снабжению материалами и оборудованием, но и условиями, в которых эти предметы производятся, а также потребностями социалистического хозяйства в отношении этих предметов. Само по себе, по своей собственной природе снабжение материалами и оборудованием могло бы протекать как в форме прямого административно-правового распределения, так и в договорной форме, на основании и в соответствии с административным актом, или даже в так называемом свободном договорном порядке. Однако совокупность потребностей нашего общества, материальные условия социалистического производства в целом приводят к тому, что из числа всех абстрактно возможных применительно к этим отношениям методов правового регулирования избирается и закрепляется только тот метод, который является единственно возможным и целесообразным при данных исторических условиях.

И так происходит с любыми общественными отношениями, допускающими известную альтернативу при определении правового метода их регулирования. Пока они рассматриваются сами по себе, изолированно от других общественных отношении и вырастающих из них материальных потребностей общества, они предполагают как будто абстрактную возможность применения к ним различных правовых методов. Когда же эти отношения рассматриваются под углом зрения конкретных материальных потребностей, вырастающих не только из них одних, но из совокупности всех материальных условий жизни общества, то оказывается, что при определенных исторических условиях они могут и должны регулироваться только данным конкретным правовым методом.

Таким образом, правовой метод, устанавливаемый государством для регулирования определенной совокупности общественных отношений, предопределяется не только предметом регулирования, но и совокупностью всех материальных потребностей общества, вырастающих из материальных условий его жизни. Предмет регулирования определяет границы выбора между объективно и абстрактно применимыми к нему правовыми методами. В зависимости от характера предмета, эти границы могут быть и более широкими и более узкими, заключая в себе несколько возможных или единственно возможный правовой метод. Совокупность всех материальных потребностей общества, вырастающих из материальных условий его жизни, определяет выбор и закрепление конкретного метода правового регулирования из числа тех правовых методов, возможность применения которых к данным общественным отношениям допускается в силу характера самих этих отношений.

Материальные интересы и потребности социалистического общества формируют общую волю советского государства, которая получает свое выражение в законе. Являясь юридическим способом обеспечения определенного поведения членов социалистического общества, закон выступает в качестве одного из средств для достижения целей и разрешения задач, сознательно поставленных и выдвинутых социалистическим государством. Но, как отмечает проф. С. И. Аскназий[931], обеспечивая поведение советских граждан, необходимое для достижения целей и разрешения задач, сознательно поставленных и выдвинутых социалистическим государством, закон может применить и метод прямого предписания, и метод административно-правового запрета, и метод гражданско-правового регулирования. Закрепляя конкретный метод для правового регулирования известной отрасли общественных отношений, советское государство исходит из совокупности материальных условий жизни нашего общества и внутренних законов его развития, из возникающих на этой основе общественных потребностей и интересов, сообразно с которыми оно выдвигает определенные цели и задачи, а также из того характера общественного поведения советских граждан, которое должно быть обеспечено для максимально быстрого и наиболее эффективного достижения поставленных им целей и разрешения выдвинутых им задач. Если метод гражданского права наиболее способствует удовлетворению назревших материальных потребностей и обеспечению необходимого поведения советских граждан, то на нем государство и останавливает свой выбор, закрепляя его в качестве метода правового регулирования данной отрасли общественных отношений.

Таким образом, для определения сферы применения норм гражданско-правового законодательства существенными являются следующие обстоятельства: специфика метода гражданско-правового регулирования, в силу которого гражданское правоотношение выступает в качестве отношения особого структурного типа; объективная природа общественных отношений, обусловливающая возможность применения к ним метода гражданско-правового регулирования; характер материально-обусловленных и сознательно социалистическим государством выдвинутых целей и задач, предопределяющих необходимость применения метода гражданско-правового регулирования к данным общественным отношениям.

Как известно, только определенная совокупность имущественных отношений, а также отношений, связанных с личными неимущественными правами граждан, объективно допускает возможность применения к ним метода гражданско-правового регулирования. Эти отношения могут строиться по типу гражданского правоотношения. Они должны строиться по его типу, если по своей природе допускают возможность применения к ним только гражданско-правового метода или если, при наличии объективной возможности применения к ним различных правовых методов, государство, в соответствии с выдвинутыми им целями и задачами, останавливает свой выбор на методе гражданско-правового регулирования.

Только все эти обстоятельства в их совокупности, думается нам, создают достаточные предпосылки для разработки общего определения понятия гражданского правоотношения, в отличие от иных видов правовых отношений, а на этой основе - и для разработки определения гражданского права как одной из отраслей единой системы советского социалистического права.

Отношение советского социалистического гражданского права есть правоотношение особого структурного типа. Его структурные особенности проявляются как в общем характере, так и в объекте правомочий и обязанностей его участников. По принципу гражданского правоотношения строятся социалистические имущественные отношения, а также отношения, связанные с личными неимущественными правами советских граждан. Эти отношения должны строиться по типу гражданского правоотношения, если по своей объективной природе ни допускают возможность применения к ним только метода гражданско-правового регулирования. Если же по своей объективной природе ни допускают возможность применения к ним не только гражданско-правового, но и административно-правового метода, то они будут строиться по типу гражданского правоотношения, если структурные особенности последнего обеспечивают такое поведение его участников, которое необходимо для разрешения задач, сознательно поставленных социалистическим государством в целях удовлетворения материальных потребностей и интересов советских граждан и всего советского народа.

Примечания:

[904] В. И. Ленин. Соч., т. XXIX, стр. 419.

[905] Некоторые буржуазные юристы и среди них едва ли не одним из первых русский цивилист Кавелин (см.: К. Кавелин. Что есть гражданское право и где его пределы, 1864), определили частное право как правовую отрасль, регулирующую все имущественные отношения, в том числе и отношения, связанные с уплатой налогов, различными имущественными повинностями и т. д. Поскольку, однако, эта концепция, по признанию ее авторов, ставит вопрос только в теоретическом аспекте, отвлекаясь от действующего законодательства, которому она явно противоречила, против нее были выдвинуты серьезные возражения, и она не получила более или менее широкого распространения.

[906] См., например: F. Savigny. System des heutigen römischen Rechts. Т. 1, 1840, стр. 23, и другие авторы.

[907] См., например: A. Brinz. Lehrbuch der Pandekten, т. I, 1857, стр. 48, и другие авторы.

[908] См.: С. Муромцев. Определение и основное разделение права, 1879, стр. 195 и сл.; Гамбаров. Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. т. I, 1879, стр. 77 и сл.; Л. Петражицкий. Теория права и государства в связи с теорией нравственности, 1909, стр. 688 и сл.; И. Покровский. Основные проблемы гражданского права, 1914, стр. 12, а также: A. Thon. Rechtsnorm und subjectives Recht, 1878, стр. 121 и сл., и другие авторы.

[909] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. I, стр. 376

[910] См.: И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 602, 603.

[911] H. Dernburg. Pandekten, т. I, 1902, стр. 45

[912] Там же.

[913] В. И. Ленин. Соч., т. XIX, стр. 173.

[914] L. Duguit. Les transformations du droit public. 1913, стр. XVIII.

[915] Там же.

[916] Там же, стр. XIX.

[917] Этого не отрицают и некоторые представители буржуазной юриспруденции (см. например: Л. Герваген. На чем основано разделение права на публичное и частное, гражданское, II. 1915, стр. 5, а также: W. Burkhardt. Methode und System des Rechts, 1936, стр. 196), откровенно заявляющие о невозможности разрешения проблемы публичных и частных прав.

[918] А. Я. Вышинский. XVIII съезд ВКП(б) и задачи науки социалистического права. - Советское государство и право, 1939, №3, стр. 22.

[919] См.: Гражданское право. Учебник для юридических вузов. Под ред. М. М. Агаркова и Д. М. Генкина, т. I, 1944, стр. 10 - 11.

[920] См.: Д. М. Генкин. Предмет советского социалистического права. - Советское государство и право, 1939, № 4.

[921] См.: С. Ф. Кечекьян. О системе советского социалистического права. - Советское государство и право, 1946, № 2.

[922] М. Аржанов. О принципах построения системы советского социалистического права. - Советское государство и право, 1939, № 3, стр. 31.

[923] Г. Петров. Предмет советского административного права. - Советское государство и право, 1940, № 7, стр. 44.

[924] М. М. Агарков. Предмет и система советского гражданского права. - Советское государство и право, 1940, № 8 - 9, стр. 61.

[925] Там же.

[926] Там же, стр. 63.

[927] В своей работе <Основные вопросы теории социалистического гражданского права> (докторская диссертация) проф. С. И. Аскназий детально рассматривает вопрос о гражданском правоотношении как отношении особого структурного типа, а также вопрос о его роли в воспроизводстве хозяйственной системы. Результатом его исследования явились выводы, которые вплотную подводят автора к разрешению проблемы разграничения гражданского и административного права (см.: С. И. Аскназий. Основные вопросы теории социалистического гражданского права (докторская диссертация - автореферат). - Вестник Ленинградского университета, 1947, № 12, стр. 95 и сл.). Ознакомление с работой проф. С. И. Аскназия позволило нам использовать ее основные положения для выводов, к которым мы приходим в настоящей главе.

[928] С. И. Аскназий. цит. соч., стр. 97

[929] Во избежание недоразумений, следует специально указать, что мы относим к области гражданского права не только имущественные отношения, но также и отношения, связанные с личными неимущественными правами граждан. Но поскольку разработка понятия гражданского права осложняется прежде всего и главным образом вопросом о круге неимущественных отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования, мы считаем целесообразным ограничиться здесь только анализом этих отношений.

[930] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 671.

[931] См.: С. И. Аскназий. цит. соч., стр. 100.

Иоффе О.С.
Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
;

Глава III. Содержание гражданского правоотношения. Воля и интерес в отношениях гражданского права

Наука гражданского права рассматривает гражданское правоотношение как отношение между определенными субъектами, установленное в связи с определенным объектом, по поводу которого у его участников возникают определенные правомочия и обязанности. Субъекты и объект, правомочие и обязанность - таковы основные элементы всякого, в том числе и гражданского правоотношения. Анализ гражданского правоотношения есть не что иное, как анализ его основных элементов. Сообразно с этим и должен быть построен план дальнейшего исследования.

Мы начнем с правомочия и обязанности для того, чтобы затем перейти к объекту и субъектному составу отношений гражданского права, а впоследствии рассмотреть гражданское правоотношение в единстве всех его элементов, в его возникновении, изменении и прекращении, осуществляющихся под влиянием юридических фактов как внешних обстоятельств, которым закон придает юридическое значение

Обращаясь к анализу правомочий и обязанностей в первую очередь, мы исходим из того, что как элементы, специфические только для правового отношения и не известные другим общественным отношениям, они являются его главными и ведущими элементами. Правовое отношение как общественное отношение особого рода обнаруживает себя прежде всего в том, что его участники выступают в качестве носителей прав и обязанностей. Но если в этом состоит специфика правового отношения, то по-видимому, и его содержание находится в непосредственной связи с характером и содержанием правомочий и обязанностей его участников. Следовательно, анализ гражданских правомочий и гражданско-правовых обязанностей составляет также необходимую теоретическую предпосылку для последующего выявления непосредственного относительно самостоятельного содержания гражданского правоотношения.

Буржуазная правовая наука, подходившая с различными критериями к оценке одних и тех же юридических категорий на различных этапах развития капитализма, не выработала, да и не могла выработать единого понятия субъективного права и правовой обязанности.

В эпоху становления капитализма, когда буржуазия, идя к власти под лозунгом всеобщей свободы и всеобщего равенства, вела за собою народные массы на борьбу с феодально-крепостническим строем, ее идеологи мало интересовались понятием правовой обязанности и сосредоточивали свое внимание прежде всего на понятии субъективных прав, определяя их как естественные и прирожденные свойства личности, которые не создаются, а лишь признаются и подтверждаются нормами положительного законодательства. Но эта концепция, которая могла бы впоследствии обернуться против самой буржуазии, была ею решительно отвергнута после того, как она пришла к власти и тем самым политически утвердила свое экономическое господство. Различные концепции субъективных прав, созданные буржуазной юриспруденцией в противовес теориям естественно-правовой школы, все более удаляются от идеи их неотъемлемости и прирожденности и все более приближаются к откровенно реакционным концепциям нового времени, которые широко проповедуются на страницах современной буржуазной юридической литературы. Отвергая категорию субъективных прав и сосредоточивая свои псевдонаучные изыскания всецело и исключительно на понятии юридической обязанности, буржуазные юристы эпохи империализма стремятся доказать всеобщее значение обязанности для современного устройства буржуазного государства, которое зиждется якобы на взаимной связанности личности и общества, выполняющих друг перед другом заранее предопределенные и юридически закрепленные социальные функции, возлагаемые на личность сообразно с тем, какое положение она занимает в обществе.

Общая эволюция в сторону реакции и мракобесия, проделанная буржуазной юриспруденцией, начиная от момента ее возникновения до ее современного состояния, наиболее ярко обнаруживает себя в той эволюции, которой подверглись ее взгляды на понятие субъективных прав и которая может быть прослежена уже при самом беглом обзоре се основных концепций.

Первой такой концепцией является волевая теория субъективных прав, которая была создана в борьбе с естественно-правовой доктриной, провозгласившей накануне захвата буржуазией власти прирожденность и неотчуждаемость прав личности, обеспечение и охрана которых вручается созданному на основе общественного договора государству[932]. Берущая свое начало в идеалистической философии Гегеля[933] и настойчиво проводимая в первой половине XIX в.[934], волевая теория определяет субъективное право как своеобразный приказ, который издается объективным правопорядком и вручается отдельной личности в ее свободное распоряжение, как пожалованную государством власть или господство, свободу или дозволенность воли в пределах, установленных законом[935].

Но если субъективное право есть пожалованная государством дозволенность индивидуальной воли, то из этого следует, что государство не признает, а создает права личности, наделяя ими отдельных граждан и определяя тем самым объем правоспособности каждого из них, который может быть и увеличен и сокращен по усмотрению самого государства.

Принцип прирожденности прав, выдвинутый представителями школы естественного права, заменяется, таким образом, принципом их государственного пожалования, а поэтому и принципу неотъемлемости и не-отчуждаемости прав должна быть противопоставлена принципиальная возможность их ограничения и упразднения по воле государства как органа, которым эти права создаются. Таковы выводы, к которым неизбежно приводит волевая теория в ее логической последовательности.

Однако, определяя субъективное право как предоставленную государством дозволенность воли отдельной личности, волевая теория формально утверждала свободу индивидуума, его известную независимость по отношению к государству, по крайней мере в пределах, в которых свобода личного усмотрения санкционируется самим государством. Если она и представляла собою значительное отступление вправо, по сравнению со взглядами наиболее прогрессивных представителей естественно-правовой доктрины, то в эпоху промышленного капитализма утверждаемый ею принцип свободы индивидуальных действий в известных законом установленных пределах был вполне приемлемым для господствующего класса уже постольку, поскольку он соответствовал экономическому принципу развития капиталистического общества в этот период.

Когда же с обострением классовых противоречий капитализма государственное вмешательство во внутреннюю сферу индивидуальной деятельности начинает приобретать все более широкое распространение, появилась потребность в ином теоретическом объяснении понятия субъективных прав, которое не только оправдало бы целесообразность этого вмешательства, но и обосновало его необходимость, придавая ему внешне легальную и потому юридически безупречную видимость. На смену волевой теории приходит теория интереса.

Воспользовавшись известными догматическими пороками волевой теории, сторонники нового воззрения на понятие субъективного права нанесли ей такой удар, от которого она никогда уже не могла оправиться. Волеспособность, - утверждают они, - не является необходимой предпосылкой права, поскольку в качестве носителей прав могут выступать лица, лишенные воли. Воля может быть перенесена на другое лицо, и это тем не менее не повлечет за собою одновременного перенесения права, поскольку управомоченный сохранит за собою удовлетворение интереса, которое право ему обеспечивает. Напротив, уступка пользования, интереса всегда является вместе с тем и уступкой самого права. <Право существует не для того, чтобы осуществить идею абстрактной <правовой воли>, а для того, чтобы служить интересам, потребностям, целям оборота>[936]. Интересы, получающие юридическую защиту, образуют субстанцию прав. <Права суть юридически защищенные интересы>[937].

Но интересы личности, даже тогда, когда им предоставляется юридическая защита, могут прийти в столкновение с интересами других лиц и с интересами буржуазного государства в целом. В разрешении этой коллизии теория интереса исходит из преимущества <власти, служащей интересам всех, над объемом власти, предоставленной в распоряжение отдельных лиц для защиты их интересов>[938]. Речь идет, таким образом, не об ограничении воли государства свободой, предоставленной им индивидууму, как об этом говорили сторонники волевой теории, а о поглощении интересов личности интересами государственного вмешательства в личную, ранее автономную сферу, поскольку это вмешательство осуществляется в целях охраны <общих> интересов, приходящих в столкновение с интересами отдельных лиц.

Известно, что такая теория, выдвинутая в последней четверти XIX в., вполне совпадает с практикой буржуазных государств этого периода. Но известно также, что и она перестала удовлетворять требованиям господствующего класса, когда капитализм вступил в последнюю стадию своего развития - стадию империализма.

Этим требованиям не удовлетворяли и созданные на базе волевой теории и теории интереса такие разновидности, как теория власти[939], теория власти и интереса[940], воли и интереса[941], силы и интереса[942], теория блага[943] и т. д. и т. п. Теоретический разброд, который эти концепции внесли в буржуазную юридическую науку, поставил перед нею вопрос о том, возможно ли вообще научно-правильное объяснение понятия субъективного права, а изменившиеся социально-исторические обстоятельства привели к тому, что самая категория субъективных прав подвергалась вначале сомнению, а затем и прямому отрицанию.

На этом пути, собственно, стоит Л. И. Петражицкий с его реакционной психологической теорией права. Отрицая реальность правовых явлений и рассматривая их как особый класс <сложных эмоционально-интеллектуальных психических процессов>[944], Петражицкий и субъективное право определяет как своеобразное психическое переживание, порождающее императивно-атрибутивные эмоции на стороне обязанных лиц[945]. Перенесение категории субъективных прав из реального мира в сферу психических переживаний есть уже значительный шаг на пути к их отрицанию вообще.

Последний шаг в этом направлении сделал французский юрист Л. Дюги. Исходя из своей <знаменитой> системы взаимной социальной зависимости (interdépendence sociale), Дюги умозаключает, что государство в его прежнем понимании перестало существовать (l'état est mort), уступив место новой общественной организации, каждый из членов которой выполняет определенную обязанность, функцию, в интересах общественного целого и тем самым и своих собственных интересах. Эта новая общественная организация <покоится на двух элементах - с одной стороны, на концепции объективного права как социальной нормы, основанной на факте взаимной зависимости. Вторым элементом является децентрализация, или синдикальный федерализм>[946], т. е., по существу, солидарность интересов антагонистических классов и их различных представителей. У ее членов <нет прав, как нет их и у коллективности, но все индивиды обязаны повиноваться социальной норме, так как они суть существа социальные>[947].

Таков окончательный вывод, к которому приходит Дюги, а вместе с ним и буржуазная юриспруденция в целом. Начав с определения прав как естественных и прирожденных свойств личности, буржуазная юридическая наука пришла к отрицанию субъективных прав вообще, к замене их понятием <социальных функций> и к превращению носителей прав в субъектов <социальных обязанностей>;.

В нашей стране, где охрана прав и интересов личности гарантируется основным законом нашего государства - Сталинской Конституцией, вопрос о субъективных правах вообще, о субъективных гражданских правах в том числе, имеет не только абстрактно-теоретическое, но и прежде всего большое практическое значение. Научная разработка этой проблемы должна сыграть большую роль в уяснении сущности прав, признаваемых нашим законом за советскими гражданами, но она имеет также большое значение для разрешения других специальных вопросов науки советского социалистического права. Неудивительно поэтому, что некоторые авторы, имея в качестве специального предмета своего исследования другие цивилистические проблемы, предпосылают их анализу изложение своих взглядов на понятие субъективных прав.

Так, в частности, в недавно опубликованной книге проф. С. Н. Братуся <Юридические лица в советском гражданском праве> специальная глава посвящается вопросу о значении воли в праве, а также понятию субъекта права и субъективных прав[948]. Определяя субъективное право как сферу власти, признаваемой объективным правом за управомоченным[949], проф. Братусь указывает, наряду с этим, что <содержание субъективного права заключается не только в том, что запрещено делать обязанному лицу, но и в поведении, дозволенном субъекту>[950]. Что же касается интереса, защищенного правом, то проф. Братусь исключает его из содержания субъективного права и считает вместе с критиками Иеринга, <что интерес - это только цель, а не сущность права, что право - лишь средство обеспечения или охраны интересов>[951].

С таким пониманием сущности субъективного права мы не можем согласиться. Как материально-правовое притязание, обращенное к обязанному лицу, субъективное право направляется в первую очередь на обеспечение поведения обязанного лица. Следовательно, содержание субъективного права действительно заключается в том, что предписано или запрещено делать обязанному лицу. Однако специфика этого содержания отнюдь не заключается в дозволенности действий самого управомоченного, ибо все, не запрещенное законом, является в то же время дозволенным, независимо от наличия или отсутствия специального правомочия на совершение этих действий. Но закон действует по-разному тогда, когда, не запрещая, он тем самым дозволяет, и тогда, когда, регулируя поведение конкретных обязанных лиц, он не только дозволяет совершение известных действий управомоченным, но и обеспечивает возможность их совершения. Только в этом последнем случае и происходит признание объективным правом специального правомочия за индивидом или юридическим лицом. Следовательно, специфика содержания субъективного права состоит не в дозволенности действии, не в праве на свои собственные действия, а в возможности этих действий, возникающей вследствие обеспечения определенного поведения обязанных лиц.

Не прав, конечно, Шершеневич, когда, определяя понятие субъективного права, он говорит: <Важно не то, что может субъект права, а чего не смеют субъекты обязанностей>[952].

Важно и то и другое. Но первое важно именно как возможность, а не как дозволенность. Не в одной только дозволенности действий управомоченного, а в юридической обеспеченности возможности этих действий заключается содержание субъективного права.

Разумеется, признавая субъективное право за управомоченным, государство исходит не только из характера действий управомоченного, возможность которых им обеспечивается, но и из характера защищаемого им интереса. Юридическую защиту может получить лишь такой интерес управомоченного, который совпадает с интересами государства или не противоречит им.

Кла







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 535. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Растягивание костей и хрящей. Данные способы применимы в случае закрытых зон роста. Врачи-хирурги выяснили...

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИЗНОС ДЕТАЛЕЙ, И МЕТОДЫ СНИЖЕНИИ СКОРОСТИ ИЗНАШИВАНИЯ Кроме названных причин разрушений и износов, знание которых можно использовать в системе технического обслуживания и ремонта машин для повышения их долговечности, немаловажное значение имеют знания о причинах разрушения деталей в результате старения...

Различие эмпиризма и рационализма Родоначальником эмпиризма стал английский философ Ф. Бэкон. Основной тезис эмпиризма гласит: в разуме нет ничего такого...

Машины и механизмы для нарезки овощей В зависимости от назначения овощерезательные машины подразделяются на две группы: машины для нарезки сырых и вареных овощей...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Именные части речи, их общие и отличительные признаки Именные части речи в русском языке — это имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.018 сек.) русская версия | украинская версия