Глава 2. Влияние мотива на квалификацию преступлений

Во-первых, они играют роль признаков, которые помогают отграничивать преступные деяния от уголовно-ненаказуемых. Например, не могут рассматриваться как преступление единичные действия должностного лица, не причинившие существенного вреда, если они лишены корысти или иной личной заинтересованности. Подобные действия следует рассматривать как должностной проступок, за который лицо может быть наказано лишь в дисциплинарном порядке.

Так, президиум Горьковского областного суда отменил приговор народного суда и прекратил за отсутствием состава преступления уголовное дело в отношении Ж. на том основании, что, будучи начальником сводной автоколонны, направленной в Омскую область на сельскохозяйственные работы, Ж. обменял запасные части к автомашинам на бензин, чтобы не допустить простоя автомашин и обеспечить их отправку в г. Горький после окончания уборочных работ. Следовательно, его действия были вызваны необходимостью, и Ж. при этом не имел корыстной или иной личной заинтересованности, что является обязательным признаком состава должностного злоупотребления.[37]

Во-вторых, могут быть обязательными признаками преступления, если законодатель вводит их в состав конкретного преступления в качестве необходимого условия уголовной ответственности, т.е. помогают отграничивать один состав преступления от другого. Так, мотив корыстной или иной личной заинтересованности - обязательный признак субъективной стороны злоупотребления властью или служебным положением, а цель завладения чужим имуществом - обязательный признак разбоя.

В-третьих, мотив и цель могут быть квалифицирующими, т.е. служить признаками, при помощи которых образуется состав того же преступления с отягчающими обстоятельствами. В данном случае они не упоминаются законодателем в основном составе преступления, но с их наличием изменяется квалификация и наступает повышенная ответственность. Например, похищение человека из корыстных побуждений повышает степень общественной опасности этого преступления и рассматривается как его квалифицированный вид (п. «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ).

В-четвертых, мотив и цель могут служить обстоятельствами, которые без изменения квалификации смягчают или отягчают уголовную ответственность, если они не указаны законодателем при описании основного состава преступления и не предусмотрены в качестве квалифицирующих признаков. Так в п. «ж» ч.1 ст.61 УК РФ предусматривает в качестве смягчающего обстоятельства совершение преступления по мотивам предотвращения общественно опасного посягательства, хотя и с превышением пределов необходимой обороны. А в п. «е» ч.1 ст. 63 УК РФ предусмотрено в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

В идеале содержание корыстного мотива должно раскрываться в самом уголовном законе. В нашем УК РФ такого понятия нет, и для правильной квалификации преступлений следует опираться на разъяснения высшей судебной инстанции, в соответствие с которыми мотив означает стремление получить материальную выгоду для себя или других лиц (в виде денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т.п.) или избавиться от материальных затрат (возврат имущества, оплата услуг, выполнение имущественных обязательств, уплата алиментов и др.).[38]

В отечественной науке понятие корыстного мотива трактуется по-разному. Например, Б.В. Волженкин считает, что «корыстная цель имеет место, если чужое имущество незаконно и безвозмездно изымалось и (или) обращалось: в пользу виновного; в пользу лиц, близких виновному, в улучшении материального положения которых он лично заинтересован; в пользу других лиц, являющихся соучастниками хищения».[39]

А М.Г. Миненок и Д.М. Миненок полагают, что «корыстными кроме побуждений к личной наживе или желания избавиться от материальных затрат, можно признать стремление обеспечить имущественную выгоду другим лицам путем сознательного причинения виновным ущерба чужой собственности».[40]

Их поддерживает А.Г. Безверхов. Он определяет корысть как «стремление виновного противоправным путем получить реальную возможность владеть, пользоваться и распоряжаться чужим имуществом, как своим собственным, а равно незаконно извлечь иные выгоды имущественного характера для себя или для других лиц».[41]

Подобные примеры чрезмерно широкой трактовки корыстного мотива противоречат их пониманию законодателем и Пленумом Верховного Суда РФ.[42]

Так ошибочным был признан приговор Елабужского городского суда республики Татарстан по делу Л.,И.,Ш., осужденных за покушение на грабеж. Как установлено по делу, осужденные попросили у продавца ночного магазина отпустить им водку в долг, а после отказа угрожали взорвать магазин, при этом Л. Бил ногами в дверь, а Ш. пытался ее поджечь зажигалкой. Судебная коллегия Верховного Суда РФ приговор отменила и действия виновного переквалифицировала на п. «а» ч.2 ст. 213 УК РФ, мотивировав свое решение тем, что «осужденные никаких попыток завладения чужим имуществом не предпринимали, а совершили хулиганские действия».[43]

Особый интерес представляет замена термина «мотив» на термин «корыстная цель» в прим. к ст. 158 УК РФ. В специальной литературе отмечается, что, хотя мотив и цель имеют много общего, они не тождественны. Безусловно, в большинстве случаев мотив хищения корыстный. Но при этом не следует исключать и иных мотивов. Если лицо действует из «благих» побуждений, но при этом преследует, в том числе и цель незаконного обогащения третьих лиц, то содеянное при наличии остальных признаков хищения следует квалифицировать по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления против собственности. Причем это правило подлежит распространять не только на соучастников преступления, но и на лиц, совершивших хищение единолично.[44]

Вполне обоснованным представляется предложение во всех подобных случаях использовать термин «мотив».[45]

Определенные сложности при квалификации представляют нормы УК РФ, в которых фактический мотив преступления не обозначен ни этим термином, ни словом «побуждения», а скрыт за формулировкой, что преступление совершено «в связи» с той или иной правомерной деятельностью.

Например, п. «б» ч.2 ст.105, п. «б» ч.2 ст.111, п. «б» ч.2 ст.112, п. «б» ч.2 ст. 117 УК РФ предусматривают совершение преступления в отношении лица, его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга. В ст. 296 и ст.298 УК РФ говорится о совершении преступлений в отношении лиц, участвующих в отправлении правосудия, в связи с рассмотрением дел и материалов в суде, с производством предварительного расследования либо исполнением судебных актов. В ст. 318 УК РФ предусматривается применение насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих служебных обязанностей.

Для уяснения характера связи преступления с правомерными действиями потерпевшего и для раскрытия содержания мотива и цели упомянутых преступлений можно обратиться к нормам уголовного права, в которых мотивы и цели преступлений, связанные с правомерными действиями потерпевшего, обозначены более определенно.

Так в ст. 227, 295 и 317 УК РФ установлена ответственность за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, а также сотрудника правоохранительного органа в целях воспрепятствования законной деятельности потерпевших или по мотиву мести за такую деятельность. Именно такое понимание цели и мотива преступления составляет основное содержание цели и мотива преступлений, совершаемых в связи с правомерными действиями потерпевшего. Однако следует иметь в виду, что совершение преступления в связи с правомерными действиями потерпевшего кроме цели воспрепятствовать законным действиям потерпевшего охватывает также цель изменить характер действий потерпевшего в интересах виновного или представляемых им лиц.[46]

Цель скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к» ч.2 ст.105 УК РФ) – это два самостоятельных квалифицирующих признака.

Цель скрыть другое преступление означает стремление утаить от правоохранительных органов факт совершения самим осужденным или другим лицом любого преступления независимо от его тяжести. В этом случае потерпевшим может оказаться любое лицо, которое стало свидетелем случившегося или узнало о совершенном преступлении из любых источников. Причем укрываемое преступление может быть совершено не обязательно до убийства, убийство с целью скрыть другое преступление может быть совершено в процессе или даже перед началом совершения укрываемого преступления.[47] Это преступление должно квалифицироваться самостоятельно, независимо от ответственности за убийство.[48]

Цель облегчить совершение другого преступления означает стремление создать необходимые условия для совершения другого преступления (независимо от его характера и тяжести) и всегда предшествует ему. При этом не имеет значения, кем конкретно, самим убийцей или другим лицом, предполагается совершение этого другого преступления. Если оно относится к категории тяжких или особо тяжкий преступлений (ч.2 ст.30 УК РФ), то убийство само по себе означает приготовление к совершению другого преступления и образует совокупность преступлений, если другое преступления так и не было совершено.[49]

Мотив политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной или социальной ненависти или вражды (п. «л» ч.2 ст.105 УК РФ) включен в перечень квалифицирующих признаков убийства и некоторых других преступлений.

Политическая, идеологическая, национальная, расовая, религиозная или социальная ненависть означает устойчивую неприязнь ко всем лицам другой партии, идеологии, национальности, расы, религии или социальной группы. А вражда по этим же признакам означает состояние непримиримого конфликта между представителями разных национальностей, рас, религий и т.д.

Убийство по вышеуказанным мотивам означает, что потерпевший вызывает у виновного неприязнь или враждебное отношение не своими личными качествами или конкретными действиями, а именно как представитель определенной нации, расы или религиозной конфессии и т.д. Для данного вида квалифицированного убийства характерно, как правило, отсутствие конфликта личного характера.[50]

Убийство на почве кровной мести (п. «е¹» ч.2 ст.105 УК РФ) является пережитком родового строя и универсальным средством разрешения конфликтов между родами и семьями.

Кровная месть - это обычай, в равной степени свойственный любому народу при родовом строе как средство защиты интересов рода, и предписывает мстить членам рода обидчика, если сам обидчик недоступен для мести или не представляет ценности для своего рода. Суть этого вида убийства заключается в лишении жизни представителя враждебного рода не из личной неприязни, а по «обязанности», которая переходит по нисходящей линии на мужчин рода, а при их отсутствии – на женщин.[51]

По п. «е» ч.2 ст.105 УК РФ могут квалифицироваться только действия лица, принадлежащего к роду, признающему обычай кровной мести, когда потерпевший принадлежит к другому роду, состоящему в кровной вражде с родом виновного.[52]

Цель использования органов и тканей потерпевшего - абсолютно новое, неизвестное российскому уголовному законодательству обстоятельство, повышающее ответственность за убийство. Включение в часть 2 ст. 105 УК РФ этого признака обусловлено возможностью использования в преступных целях прогрессивных достижений медицины. Повышенная общественная опасность убийств такого рода обусловлена изощренным, трудно раскрываемым способом, подрывающим доверие к лечебным учреждениям и трансплантологической деятельности.

Правоприменительная практика зарубежных государств показывает, что мотивы убийств, совершаемых в целях использования органов или тканей человека для трансплантации, носят преимущественно корыстный характер. При корыстных побуждениях преступление дополнительно квалифицируется как убийство по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Однако рассматриваемое преступление может быть совершено в целях использования органов и тканей потерпевшего не только для трансплантации. Возможны и иные цели: каннибализм, половой фетишизм, использование человеческих органов и тканей в промышленных целях, для изготовления консервированной продукции, продажи тканей под видом мяса животных, для кормления животных и т.п., то есть характер использования органов и тканей значения не имеет.[53]

Несмотря на то, что в целом цель изъятия (или использования) органов и тканей человека отражает сущность и направленность сравнительно небольшого круга преступных посягательств, справедливыми представляются высказывания С.С. Тихоновой, что повышение степени общественной опасности преступления, совершаемого в целях изъятия (или использования) органов или тканей потерпевшего, целесообразно отражать в уголовном законе, однако не путем конструирования дополнительных квалифицирующих признаков в ст. ст. 110, 112, 115, 126 - 128, 140, 244 УК РФ, а посредством вынесения соответствующего признака за пределы состава преступления, учитывая его при индивидуализации уголовной ответственности, в п. "и" ч. 1 ст. 63 УК РФ.[54]

Наибольшую сложность в судебной практике вызывает вопрос о квалификации преступлений по смешанным мотивам. Среди них следует различать главные, основные мотивы, определяющие смысл и содержание совершаемых действий, и мотивы второстепенные, побочные. Любое поведение, в чем бы оно не выражалось, характеризуется определенной иерархической соподчиненностью мотивов, благодаря которой оно приобретает логический смысл и целевую направленность. В данном случае имеет место говорить о конкуренции мотивов. Эта проблема в науке рассматривается по-разному.

Г.В. Верина считает, что в одном преступлении могут сосуществовать два (или более) равнозначных мотива, среди которых нет доминирующего, поэтому все конкурирующие мотивы должны найти отражение в квалификации преступления.[55]

Сходную позицию занимает и Р.Р. Галиакбаров: «Законом предусмотрены случаи конкуренции мотивов. Например, убийство может быть совершено из корыстных побуждений (п. «з» ч.2 ст. 105 УК РФ) одновременно с мотивами вражды или кровной мести (п. «л» ч.2 ст.105 УК РФ). При квалификации таких преступлений следует учитывать все мотивы, а не выбирать какой-либо один из них».[56]

Правомерность такой квалификации оспаривают многие ученые. Так, Б.С. Волков пишет: «Человек не может положить в основу своего поведения сразу несколько различных по содержанию и значению мотивов. Намерение совершить преступление обычно связывается с каким-либо одним мотивом, который и является главным, основным мотивом преступной деятельности. Всегда «перевешивает» тот мотив, в пользу которого избран волевой акт и который положен в основу решения. Другие же побуждения хотя и действуют, так сказать, в унисон, изменяют или усиливают значение общей решимости совершить преступление, но в совершенном деянии играют подчиненную, второстепенную роль».[57]

Высказывается и точка зрения, согласно которой квалифицирующие мотивы могут сочетаться, но только в том случае, если это мотивы одного рода. Так, С.А. Тарарухин допускает сочетание хулиганских побуждений с побуждениями, обусловленными выполнением потерпевшим обязанностей по охране общественного порядка. По его мнению, это возможно в двух случаях: при перерастании хулиганства в посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка; и если хулиганские действия непосредственно направлены против указанных лиц в связи с указанной деятельностью.[58]

В постановлении пленума верховного суда говорится: «По смыслу закона квалификация по п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ совершенного виновным убийства определенного лица с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение исключает возможность квалификации этого же убийства, помимо указанного пункта, по какому-либо другому пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающему иную цель или мотив убийства. Поэтому, если установлено, что убийство потерпевшего совершено, например, из корыстных или из хулиганских побуждений, оно не может одновременно квалифицироваться по п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ».[59] Это говорит о том, что квалификация определяется тем мотивом, в пользу которого избран волевой акт и принято решение.[60]

Я думаю, что и в умышленных, и в неосторожных преступлениях возможна ситуация, описанная Б.С. Волковым, а именно в основе волевого акта лежит какой-либо одни, главный, основной мотив, а остальные будут играть второстепенную роль. Я думаю это обусловлено спецификой человеческого поведения, а именно – поведение человека избирательно. Человек в данный момент времени может совершать только одно действие, и, если есть варианты, то он должен выбрать нужный в данный момент для него, следовательно, будет лишь один главный мотив, т.к. человек не может физически в определенный момент времени выполнять несколько действий.

Под сочетанием мотивов С.А. Тарарухин понимает сочетание мотивов субъекта преступления и мотива потерпевшего на предотвращение действий преступника. А мы говорим о мотивах преступного поведения, т.е. мотивах поведения субъекта, а не потерпевшего.