Студопедия — Новая латиноамериканская проза в контексте постмодернизма
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Новая латиноамериканская проза в контексте постмодернизма






Довольно уникальный феномен в литературе второй половины ХХ столетия представляет латиноамериканская литература. Ее главным признаком принято считать «магический реализм», то воплощение в достоверных формах иррациональных явлений, репрезентирующих инонациональную, отличную от европейской, версию коллективного бессознательного. Оно выражено в повсеместном присутствии на бытовом уровне реальности, являющейся одновременно сакрально-магической. Это не «фантастика» и не «сюрреализм» западного толка, а не изжитая мифичность национального мышления. В специфическом интуитивном синтезе магического реализма с постмодернизмом рождаются художественные миры Кортасара и Маркеса. В романах Х. Кортасара акцентирована игровая модель реальности, которая призвана разоблачить устойчивые клише, мешающие человеку быть свободным. У Маркеса («Сто лет одиночества», 1967) присутствует типичная для постмодернистской поэтики модель жизни как Книги (Текста), выйти за пределы которой невозможно: вместе с последней дочитанной страницей об истории Макондо завершается и сама история Макондо (метафора эсхатологической гибели мира). Таким образом Маркес вписывает постмодернистскую пантекстуальность в органичный для него код национальной мифологии.

Отдельным явлением в постмодернистском контексте выглядит творчество Х.Л. Борхеса. Как и другой великий писатель, В. Набоков, Борхес не «изобретал» постмодернизм как поэтику и не примыкал к нему в рамках своей литературной биографии. Он скорее типологически предвосхитил рождение постмодернизма, причем еще в 1940-х годах. Его новеллы «Сад расходящихся тропок» (1941), «Вавилонская библиотека» (1941) причисляются сегодня к классике постмодернизма, но возникли они задолго до его исторического появления. В «Саду расходящихся тропок» формулируется важный художественный принцип: сюжет может строиться не линейно, с возможностью одного-единственного финала, а в виде «лабиринта», и в различных вариантах судьбы героя сюжетные линии будут подобны «расходящимся тропкам». Как здесь не вспомнить провозглашенную постмодернистами-философами Ж. Делёзом и Ф. Гваттари метафору «ризомы», т.е. корневища, - для обозначения такой модели повествования или культуры в целом, где разные линии хаотично переплетаются, не образуя четкой иерархии. Восприятие жизни как вселенской библиотеки было продиктовано в большей мере обстоятельствами жизни (он был библиотекарем, рано начал терять зрение, в результате чего его контакт с миром был сведен постепенно к миру текстов) и познавательной страстью Борхеса, чем постмодернистским осознанием исчерпанности воображения.

Ситуация пост-постмодерна 1990-2000-х годов: дефицит подлинности

 

К началу 1990-х годов в западной литературе обозначилась ситуация творческого истощения постмодернизма. Кризис назревает изнутри, поскольку многие авторы, по-прежнему использующие постмодернистские приемы, наделяют их уже критическим потенциалом, доводя до самопародии, навязчивой стилизации. Как художественное содержание, мироощущение, постмодернизм перестает удовлетворять потребностям культуры.

Довольно радикально эта тенденция выражена в творчестве австрийской писательницы Э. Елинек, парадоксально соединившей постмодернистскую стилистику (коллаж интертекстов, плетение философских и литературных аллюзий, диалог с текстами массовой культуры) и леворадикальные, т.е. откровенно ангажированные действительностью, взгляды. Ее ранний роман «Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек» уже открывает тематику разоблачения массовой культуры как сферы производства бесконечных симулякров. Этот текст-коллаж демонстрирует механизм зомбирования индивидуального сознания телевидением, политикой, корпоративной идеологией, превращающих людей в обезличенные марионетки. Роман «Дети мертвых» (1999), стилизуя и пародируя роман-триллер, выполненный в поэтике «безобразного» (Х.-Р. Яусс), доводит эту сатирическую линию до абсурда.

Английский писатель Дж. Барнс также обнажает «мифологическую» природу современных представлений, превративших в «бренды» не только материальные товары, но прежде всего идеальные представления, такие как, например, национальные символы («Англия, Англия», 1998), будь то шедевр «Алиса в стране чудес», музыка «Битлз» или легендарный Робин Гуд.

Возрождение интереса к экзистенциальной проблематике четко обозначилось в творчестве французского писателя М. Уэльбека. Через его разные романы проходит один и тот же герой – органическая часть мира потребления, тридцати-сорокалетний усталый интеллектуал, иронизирующий по поводу вовлеченности всех и вся в глобальное «шоу». В романе «Расширение пространства борьбы» (1994) показаны тихий бунт такого героя против унифицированной системы ценностей общества потребления и попытка обрести свое подлинное «я». Вместе с исповедальными интонациями в текст возвращается форма психологического романа от 1-го лица, имитирующего дневниковую, документальную стилистику. Новый шаг в критическом освоении постсовременности осуществлен М. Уэльбеком в романе «Возможность острова» (2005), тоже использующем дневниковое повествование. Следуя философско-утопической традиции, восходящей к просветителям, и мировому опыту антиутопии ХХ века, автор описывает возможное будущее человечества, отказавшегося от великих «иллюзий» - истины, Бога, любви, сострадания – и поставившего на их место опасную иллюзию всемогущества научного разума. Отныне индивид, согласно фантастической утопии Уэльбека, живет в виртуальной реальности, не знающей «слишком человеческих» феноменов - смерти (она устранена клонированием), страдания, красоты, страха и др. Однако развитие сюжета раскрывает тупиковость такой цивилизационной модели, а финал демонстрирует попытку, пусть трагическую, возврата к экзистенциальным ценностям. «Возможность острова» представляет собой новый вариант цивилизационной, технической антиутопии, главным настроением которой является ностальгия по «естественному» человеку.

Современник и соотечественник М. Уэльбека Ф. Бегбедер создает в романе «99 франков» (1998) язвительно-ироничную пародию на мир рекламного бизнеса, показывая, что тот поглотил реальность, и выйти за пределы «маркетинга» в подлинное бытие невозможно. Бегбедер развивает линию «разрушителей рекламы» - движения, актуального в западной культуре последней четверти ХХ века (см. Н. Кляйн. NO LOGO: Люди против брендов). В недрах этой бунтарской литературы «антикарьеры» формируются новые ценности, и они связаны с экзистенциальным императивом «быть собой». Более глубокое, уже философско-религиозное осмысление современного состояния западного общества автор дает в романе-дискуссии «Я верую – Я тоже нет» (2004). Здесь воскрешены эссеистическая мысль Монтеня, Паскаля, Шатобриана, переосмыслена в популярной форме, близкой интервью, традиция модернистского философского романа, содержатся прозрачные для романского мира аллюзии на средневековые жанры «словопрения», диалога между Учителем и учеником.

 

 

***

 

На пороге XXI века западная литература снова находится в ситуации пересмотра наследия века предшествующего, мало отступая от свойственной тому стратегии «заметок на полях» (И. Бродский). ХХ век был эпохой глобальной ревизии мирового наследия, рефлексии культуры рационализма, подошедшей к своему закату, над собственными истоками. Именно этим топтанием перед пропастью, «метафизикой молчания» объясняется более или менее радикальный отказ от категорий оригинальности, авторства, по сути, создавшими всю великую литературу Нового времени. Интертекстуальность, бесконечное диалогизирование с кодами других эпох, жанров и авторов, стали для последней трети ХХ столетия единственно жизнеспособной стратегией, указующей на онтологический кризис литературы.

Одна из серьезных проблем, обозначившихся в развитии словесных искусств Запада (и пока лишь отчасти России) сегодня, но назревавшая по мере бурного развития медиатехнологий и медиаментальности, – это переориентация культуры со словесной парадигмы на визуальную, на культуру клипового образа, быстрой смены картинок, что позволяет редуцировать умственную, психологическую рефлексию до эмоциональных реакций. Литература в традиции индивидуального словесного творчества, требующего как медленного сотворения, так и медленного вчитывания и вычитывания смыслов, размывается под натиском «сверхбыстрых» (В.А. Шкуратов «Историческая психология») дискурсов повседневности, овладевших в век масс некогда законным пространством Книги. Постмодернистский тип личности взыскует не «глубины», а объема информации, предпочитая сосредоточенному ее выбору тактику ускоренного перелистывания – страниц, сайтов, TV-каналов. Можно, по-видимому, говорить о ситуации онтологической растерянности литературы перед реальностью нового типа реципиента – уже не «читателя» и отнюдь не пытливого и старательного «со-автора» золотого периода постмодерна 1970-80-х, а требовательного потребителя, отказывающегося от формы диалога в пользу модели «сервиса». Литература, согласно всё более активно утверждающейся идеологии, призвана «обслуживать» такого реципиента и конкурировать за его инфантильно-переменчивое внимание с другими источниками информации. Единственная альтернатива такой культурной модели, которую литература 1990-2000-х смогла предложить, - это пост-экзистенциальный роман и документальный гиперреализм (жанры дневников, бесед, хроник, свидетельств, репортажей). «Подлинность», «истина», «достоверность» - таковы главные ценностные полюсы, которые может выдвинуть мыслящий автор в противовес массовой продукции «симулякров». Однако и эти формы относятся к уже бывшим и лишний раз свидетельствуют о позиции ностальгирования, об охранительно-консервативных тенденциях высокой литературы, не способной предложить в незнакомых ей доселе (и генетически чуждых) условиях качественно новые виды высказывания.

Можно предположить, что литература будущих десятилетий будет двигаться в двух направлениях – неоконсервативном (реконструкция и трансформация реалистических и модернистских форм, сегодня уже работающих в культурной памяти как «архаика») и «футурологическом». Второе направление - это уже начавшееся активное слияние вербального искусства с медиатехнологиями, поглощение литературы «моментальными» жанрами перформанса, инсталляции, видео-арта, искусством кино, телевидением, виртуально-компьютерным моделированием художественных интерактивных миров. Вербальный текст будет всё более срастаться с контекстом своего «исполнения» - театрально-сценического, перформативного, телевизионного, компьютерно-виртуального. Стационарно зафиксированный в книге текст уходит из постмодерной культуры так же, как картина на холсте – из изобразительных искусств. Кстати, в критическом искусствоведческом языке всё чаще термин «изобразительное» искусство вытесняется понятием «визуальное», «визуалистика», и это словоупотребление не случайно. За последние 20-30 лет произошла перефокусировка акцента с творца-субъекта, изображающего объект, на реципиента, видящего его. Фактор коммуникации становится более важной составляющей в contemporary art, чем предшествующая встрече публики и произведения стадия созидания. Акт созидания десакрализован, профанирован, почти уравнен с актом рецепции – и это итог постструктуралистских усилий по символическому «умерщвлению» Автора. Такое развитие может сформировать принципиально новую, ранее не существовавшую форму литературы внутри синтетического медиацелого и, не исключено, заставит в будущем изучать период словесного искусства ХХI века в рамках искусствоведческого образования, поскольку расчленить «тело» будущих медиатекстов на составляющие арт-языки будет и некорректно, и невозможно.







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 670. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Логические цифровые микросхемы Более сложные элементы цифровой схемотехники (триггеры, мультиплексоры, декодеры и т.д.) не имеют...

Потенциометрия. Потенциометрическое определение рН растворов Потенциометрия - это электрохимический метод иссле­дования и анализа веществ, основанный на зависимости равновесного электродного потенциала Е от активности (концентрации) определяемого вещества в исследуемом рас­творе...

Гальванического элемента При контакте двух любых фаз на границе их раздела возникает двойной электрический слой (ДЭС), состоящий из равных по величине, но противоположных по знаку электрических зарядов...

Сущность, виды и функции маркетинга персонала Перснал-маркетинг является новым понятием. В мировой практике маркетинга и управления персоналом он выделился в отдельное направление лишь в начале 90-х гг.XX века...

Демографияда "Демографиялық жарылыс" дегеніміз не? Демография (грекше демос — халық) — халықтың құрылымын...

Субъективные признаки контрабанды огнестрельного оружия или его основных частей   Переходя к рассмотрению субъективной стороны контрабанды, остановимся на теоретическом понятии субъективной стороны состава преступления...

ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЮ В УСЛОВИЯХ ОМС 001. Основными путями развития поликлинической помощи взрослому населению в новых экономических условиях являются все...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия