Уложение 1845 года

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. было уделено большое внимание регулированию религиозной сферы и ответственности за государственные преступления.

Это Уложение представляло собой уже приближенный к подлинному кодексу законодательный акт. Наказывалось составление шаек для учинения разбоя, поджога, фальшивомонетничества (ст. 924), кражи, мошенничества (ст. 925), нарушений акцизных законов, законов о торговле и игре, контрабанды, подкупа чиновников (ст. 926). Однако законодатель точно дифференцировал ответственность организатора шайки и всех ее участников, а дополнительно он оговаривал, что для признания преступления оконченным не требуется совершения преступления, для учинения которого и создавалась шайка.

В шестой главе "О тайных обществах и запрещенных сходбищах" Уложение предусматривало уголовную ответственность лиц, организовавших и руководивших преступными сообществами. Так, согласно ст. 347 "основатели и начальники тайных обществ, имеющих вредную для спокойствия или целостности государства или противную установленным законом образу и порядку правления цель, приговаривались к наказаниям в виде лишения всех прав и смертной казни".

(Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года // Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век - 1917 год) / Сост. В.А. Томсинов. М.: Изд-во "Зерцало", 2000. с. 235.)

Ни в одной из статей Уложения не сказано о степени тяжести преступлений, для совершения которых создавалось преступное сообщество. Зато в нем содержится ст. 348, которая предусматривала ответственность для "основателей и начальников обществ... хотя и не имеющих явно преступной направленности против спокойствия или целостности государства, но старающихся посредством каких-либо не указанных и не дозволенных законом действий или влияния произвести перемену в общих государственных, губернских и других местных учреждениях". Индивидуальная ответственность предусматривалась и для рядовых участников общества.

(Ж.В. Виденькина Ответственность за организацию преступного сообщества или участие в нем: Научно-практическое пособие (отв. Ред. Н.Г. Кадников, «Юриспруденция», 2014)

Определением преступления как юридического действия предрешается и вопрос о том, кто может быть его субъектом. В противоположность случаям посягательства на предметы, пользующиеся юридической охраной, субъектом преступления может быть только лицо" – указывал Таганцев Н.С.. Понятие "лица" распространяется не только на лиц физических, но и на так называемых лиц юридических", которыми признаются "единения лиц физических", с отдельными интересами и целями. В контексте уголовной политики признание принципа ответственности юридических лиц внесет "крайний произвол и неопределенность в установление объема и условий этой наказуемости". Кроме того, можно допустить привлечение к ответственности корпораций только за некоторые виды преступных деяний, прежде всего имущественного характера, злоупотреблений политическими правами, полицейских нарушений и проч.

По сути, такие санкции расцениваются как гражданско-правовые меры. При этом, как отмечает Н.С. Таганцев, важно учитывать, что "юридические лица всех категорий существуют только как продукт юридического вымысла", а уголовная ответственность обусловливается виновностью лица (умыслом, небрежностью, наличием реальной, но не фиктивной воли, правоспособностью, дееспособностью, возможностью мыслить и осознавать совершенное деяние). Деяния юридических лиц являются проявлением "виновности толпы, масс", простой совокупности физических лиц, особой формы коллективной вины, разновидности соучастия.

(В.И. Лафитский, О. И. Семыкина Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса «pro et contra» «Журнал российского права», 2014, № 2)

Определяя минимальный возраст за совершение указанного преступления, законодатель понимает, что подросток уже в таком возрасте должен понимать и осознавать общественную опасность своих действий.

Взгляд на признаки субъекта преступления как на элемент состава преступления утвердился в российском уголовном праве в XIX в.

Так, «Уложение о наказаниях 1845 г. в редакции 1885 г. в отношении несовершеннолетних в возрасте от 10 до 17 лет требовало от суда выяснения вопроса, действовали ли они с разумением или без разумения.»

(Т.Н. Рычкова О субъективных признаках заведомо ложного сообщения об акте терроризма/ «Российский следователь», 2009, № 12)

Уложение о наказаниях подвело итог почти двухвековому периоду кодификационных работ, которые имели большое значение для развития уголовного права. Именно в этот период сформировались и получили законодательное закрепление признаки субъекта преступления - вменяемость, возраст наступления уголовной ответственности. Субъектом преступления признается только физическое лицо.

Вменяемость субъекта, как условие осуществления карательной власти государства, становится краеугольным камнем всех теорий, признающих основанием наказуемости виновное посягательство на правопорядок. В ст. 92 Уложения был дан подробный перечень состояний, исключающих способность к вменению: детство до 7 лет, безумие от рождения, сумасшествие, болезнь, доводящую до умоисступления и беспамятства, одряхление, лунатизм и глухонемота. Но вместе с этим перечнем в данной статье были упомянуты причины, устраняющие виновность безотносительно к вменяемости (случайность причиненного вреда, ошибка), и причины, устраняющие преступность деяния (необходимая оборона, крайняя необходимость).

Возраст привлечения к ответственности долгое время был неопределен, лишь в 1765 году возраст наступления уголовной ответственности был определен 10 лет. Уложение 1845 года понизило возраст до 7 лет.

Таким образом, признаки субъекта преступления были отражены в законодательстве.