Действие первое 6 страницаСледует отметить, что, как только разговоры вокруг ранения миссис Латрелл затихли и сиделка Кравен вновь вернулась к своим обязанностям, настроение миссис Фрэнклин существенным образом улучшилось. Однажды утром Кёртисс предложил Пуаро посидеть среди буковых деревьев недалеко от лаборатории доктора Фрэнклина. Пуаро любил этот уголок, ограждённый от любых ветров. Ведь маленький детектив не переносил сквозняков и всегда подозрительно относился к свежему воздуху. Мне кажется, он предпочитал находиться в помещении, но, бывая на свежем воздухе, тщательно укутывался пледом. Я решил присоединиться к нему. Когда я подошёл к Пуаро, из лаборатории вышла миссис Фрэнклин, подобающим образом одетая и очень весёлая. Она сказала, что собирается съездить с Бойдом Каррингтоном посмотреть его дом и дать советы относительно его благоустройства. - Вчера, во время разговора с Джоном, я оставила в лаборатории свою сумочку, - сказала она. - Бедный Джон! Он и Джудит уехали в Тэдкастер за каким - то реактивом. Она села рядом с Пуаро и покачала головой с комическим выражением лица. - Бедняжки! Я так рада, что не интересуюсь наукой. В такой прекрасный день, как сегодня, заниматься ею - просто ребячество. - Смотрите, мадам, как бы вас не услышали наши учёные! - Да, конечно, - выражение её лица стало серьёзным. - Вы не должны думать, месье Пуаро, - произнесла она спокойно, - что я не восхищаюсь своим мужем. Напротив, мне кажется, что он живёт только ради своей работы - это просто потрясающе! - с волнением произнесла она. Я невольно подумал, что миссис Фрэнклин любит играть разные роли. В данную минуту она играла роль преданной жены, обожающей мужа - героя. Она наклонилась вперёд и положила руку на колено Пуаро. - Джон, - сказала она, - святой. Иногда это меня просто пугает. Назвать Фрэнклина святым, по моему мнению, было просто невозможно. - Он будет делать всё возможное, идти на любой риск, только для того, чтобы увеличить знания человечества, - продолжала Барбара Фрэнклин, глаза её сверкали. - Ведь это очень хорошо, как вы считаете? - Конечно, конечно, - быстро ответил Пуаро. - Но иногда, знаете, я очень беспокоюсь за него. А эти ужасные бобы, с которыми он сейчас экспериментирует. Я так боюсь, как бы он не задумал испытывать их на себе. - Наверняка он принял все меры предосторожности, - быстро сказал я. Она покачала головой с печальной улыбкой. - Вы не знаете Джона. Вы когда - нибудь слышали, как он испытывал какой - то газ? Я покачал головой. - Это был какой - то газ, о котором все хотели знать абсолютно всё. Джон изъявил желание провести необходимые опыты для того, чтобы изучить последствия воздействия газа на животных и человека. Он закрылся в боксе на 36 часов, измерял свой пульс, температуру, дыхание. Это был ужасный риск, как сказал мне один профессор. Он вполне мог умереть, но таков уж Джон, его совершенно не волнует собственная безопасность. Мне он кажется таким самоотверженным человеком, а вы как думаете? У меня никогда не хватило бы мужества на такие опыты. - Да, нужна огромная сила воли, - вставил Пуаро, - чтобы хладнокровно проводить такие опыты. - Конечно. Вы знаете, - сказала Барбара Фрэнклин, - я ужасно горжусь им, но в то же время очень беспокоюсь за него. В конце концов, от этих морских свинок и лягушек никакого толку нет, просто нужна реакция человека. Вот почему я так боюсь, что Джон как - нибудь решит испытать на себе эти ужасные бобы и может случиться непоправимое. - Она вздохнула и покачала головой. - Он только смеется над моими опасениями. Он действительно святой. В эту минуту к нам подошёл Бойд Каррингтон. - Привет, Барбара. Вы уже готовы? - Да, Билл, я жду вас. - Надеюсь, это вас не утомит. - Конечно, нет. Сегодня я чувствую себя намного лучше, чем обычно. Она встала, мило улыбнулась нам обоим и со своим сопровождающим двинулась через лужайку. - Доктор Фрэнклин... Современный святой... Хм..., - сказал Пуаро. - Какие перемены в её поведении! - заметил я. - Например? - Любит выставлять себя в различных ролях. То изображает из себя покинутую жену, которую никто не понимает, то страдающую женщину, способную на самопожертвование, чтобы не быть камнем на шее любимого человека, а сегодня - помощницу обожаемого ею героя. Однако она несколько переигрывает. - А вам не кажется, - задумчиво произнёс Пуаро, - что миссис Фрэнклин просто глупа? - Я бы этого не сказал, хотя она и не очень умна. - Ясно. Она не вашего круга. - Моего круга? - выпалил я. - Откройте рот, - неожиданно сказал Пуаро, - закройте глаза, и вы сразу же увидите, что посылают вам феи... Я не успел ответить, так как появилась сиделка Кравен. Она быстро шла по траве. Бросив на нас сияющую улыбку, она открыла дверь лаборатории, вошла в неё и скоро вновь появилась с парой перчаток. - Вначале носовой платок, а вот сейчас перчатки. Обязательно что нибудь да оставит, - заметила она, направляясь туда, куда ушли миссис Фрэнклин и Бойд Каррингтон. Миссис Фрэнклин, должен заметить, была довольно беззаботным существом. Всегда что - то теряла, что - то где - то оставляла и ждала, пока кто нибудь найдёт это и принесёт ей. Я заметил, она была горда тем, что у нее так получалось. Как - то раз она жалобно прошептала: "Конечно, у меня голова как решето". Я сидел и смотрел как сиделка Кравен бежала через лужайку. Вскоре она исчезла из виду, потому что бегала очень хорошо и быстро. - Мне кажется, - импульсивно произнёс я, - с детьми не надо нянчиться, надо воспитывать их в здоровом духе. А миссис Фрэнклин, между прочим, отнюдь не добра и внимательна к другим. Реакция Пуаро была довольно странной. Он закрыл глаза и пробормотал: - Каштановые волосы. У сиделки Кравен, правда, были каштановые волосы, но я не понял, что он хотел этим сказать. Я не произнёс ни слова. Глава 11 На следующий день, перед обедом, произошёл разговор, взволновавший меня. Нас было четверо - Джудит, Бойд Каррингтон, Нортон и я. Как - то случайно у нас зашла речь об эутаназии <Эутаназия (греч.) лёгкая смерть или умерщвление в случае неизлечимой болезни.>. Говорил в основном Бойд Каррингтон. Нортон вставил всего несколько слов, а Джудит молчала и внимательно слушала. Я заявил, что имеются все основания для поддержания практики "лёгкой смерти", хотя чисто по - человечески я против этого. Кроме того, подчеркнул я, эутаназия даёт слишком много власти родственникам умирающего. Нортон согласился со мной и добавил, что умерщвление должно происходить с согласия и одобрения самого больного, если исход продолжительной болезни все равно будет смертельным. - Да, но вот в этом - то и загадка, - заметил Бойд Каррингтон. - Вряд ли найдутся люди, желающие, как мы обычно говорим, "прекратить своё существование". Затем он рассказал историю, которая, по его словам, произошла с человеком, страдавшим раком, а оперировать было уже поздно. Этот больной попросил дежурного врача дать ему какое - нибудь лекарство, чтобы навсегда покончить с жизнью. Доктор, однако, отказался. "Не могу, старина", - сказал он. Позднее, уходя домой, он оставил пациенту несколько таблеток морфия, тщательно объяснив при этом, сколько таблеток можно принять за один раз и какова опасная доза. Таблетки остались у больного, который мог легко принять смертельную дозу, но не сделал этого, доказав тем самым, что, несмотря на просьбы, человек быстрой и лёгкой смерти предпочитает страдание. В этот самый момент в разговор вступила Джудит. - Конечно, он предпочёл страдание, - резко произнесла она. - Ведь у него не было другого выхода. Бойд Каррингтон попросил объяснить, что она имеет в виду. - Я хочу сказать, что у больных душой и телом нет силы принять решение. Это должны сделать за них. Это обязанность тех, кто их любит. - Обязанность? - с сомнением спросил я. - Да, именно обязанность тех, у кого здравый ум, и кто может взять на себя всю ответственность. - И оказаться в тюрьме за преднамеренное убийство? - Бойд Каррингтон покачал головой. - Не обязательно. В любом случае, если вы кого - то любите, то следует рискнуть. - Послушайте, Джудит, - вставил Нортон, - вы просто предлагаете брать на себя ужасную ответственность. - Не думаю. Люди слишком боятся ответственности. Они берут её на себя, когда дело касается собаки, а почему нет, когда речь идёт о человеке? - Это другое дело, разве не так? - Да, так, - ответила Джудит. - Оно важнее. - Я умолкаю, - пробормотал Нортон. - Так значит, - с интересом спросил Бойд Каррингтон, - вы бы пошли на риск? - Думаю, что да, - ответила Джудит. - Я не боюсь риска. Бойд Каррингтон покачал головой. - Вы же прекрасно знаете, что так никогда не будет. Вы не сможете дать людям право самим решать вопросы жизни и смерти. - Бойд, - вставил Нортон, - у многих просто не хватит духа взять на себя такую ответственность. Я не думаю, что вы пошли бы на это, если бы встал такой вопрос. - Конечно, нельзя быть абсолютно во всём уверенной, но, мне кажется, произнесла Джудит, - я бы пошла на такой риск. - Только в том случае, если это коснётся ваших личных интересов, - с усмешкой заметил Нортон. Джудит вспыхнула и резко ответила: - Ваши слова лишний раз подтверждают, что вы ничего не понимаете. Напротив, я ничего не смогла бы сделать, если бы это касалось лично меня. Неужели вы не понимаете? - спросила она, обращаясь ко всем нам. - Это не должно иметь никакого отношения к вашей личной жизни. Только при таких условиях вы сможете взять на себя тяжелую ответственность прервать чью - то жизнь! Здесь нет места личному эгоизму. - Всё равно, - сказал Нортон, - вы бы не сделали этого. - Нет, сделала бы, - настаивала Джудит. - Для начала должна сказать, что, в отличие от большинства людей, не считаю жизнь священной. В жизни не должно быть неудачников, бесполезных людей. И так слишком много грязи. Жить должен только тот, кто может внести честный вклад в развитие общества, с другими же следует решительно бороться. Разве вы не согласны со мной? неожиданно обратилась она к Бонду Каррингтону. - В принципе согласен, - медленно произнёс он. - Только достойные должны жить. - А вы взяли бы всё на себя, если бы это было необходимо? - Возможно. Я не знаю... - Бойд Каррингтон отвечал нерешительно. - Многие согласились бы с вами в теории, - спокойно заметил Нортон, но практика - это другое дело. - Нелогично. - Конечно, - нетерпеливо парировал Нортон. - В сущности это вопрос мужества, но у большинства людей, грубо выражаясь, кишка тонка. Джудит молчала, а Нортон продолжал: - Честно говоря, Джудит, вы такая же как все и у вас не хватило бы мужества в нужную минуту. - Вы так думаете? - Уверен в этом. - Боюсь, вы ошибаетесь, Нортон, - произнёс Бойд Каррингтон. - Мне кажется, у Джудит мужества более чем предостаточно. К счастью, подобные проблемы редко возникают. Из дома послышался звук гонга. Джудит поднялась. - И всё же вы не правы, - произнесла она чётко, обращаясь к Нортону. У меня гораздо больше силы духа, чем вы думаете. Она медленно пошла в сторону дома. - Эй, подождите меня, Джудит, - крикнул Бойд Каррингтон и последовал за ней. Поднялся и я, чувствуя себя несколько обескураженным. Нортон, который всегда быстро чувствовал настроение, попытался успокоить меня. - Она это несерьёзно, - сказал он. - Такие глупые идеи всегда бывают у молодых. К счастью, они их никогда не осуществляют. Это просто болтовня. Мне кажется, Джудит слышала эти слова, так как бросила на нас через плечо яростный взгляд. Нортон понизил голос. - Теории не должны никого беспокоить, но послушайте, Гастингс... - Да? Нортон казался несколько смущённым. - Я не хочу вмешиваться, но что вы знаете об Аллертоне? - Аллертоне? - Да. Возможно, я сую нос не в свои дела, но будь я на вашем месте, я не позволил бы своей дочери слишком часто видеться с ним. Он.., у него, видите ли, не совсем хорошая репутация. - Я сам вижу, что он за тип, - горько произнёс я. - Но в наши дни всё не так просто. - Да, конечно. Большинство девушек сами о себе заботятся, но, видите ли, Аллертон - большой специалист в этой области. После некоторого колебания он добавил: - Чувствую, я должен рассказать вам всё. Не позволяйте развиваться их отношениям дальше - мне удалось узнать достаточно много скверного о нём. И тогда Нортон рассказал мне во всех подробностях потрясающую историю о самоуверенной, современной, независимой девушке. Аллертон воспользовался всем своим опытом, чтобы завоевать её, а затем наступил финал - бедная девушка покончила с собой, приняв смертельную дозу веронала. Самое ужасное заключалось в том, что эта девушка была того же типа, что моя Джудит - независимая и высокомерная. Уж если она в кого - либо влюбится, то всей душой, со всей глубиной отчаяния, что не характерно для женщин глупых и кокетливых. Я шёл на обед со странным предчувствием близкого несчастья. Глава 12 - Вы чем - нибудь обеспокоены, mon ami? - спросил Пуаро, когда я позже навестил его. Я ничего не ответил, просто покачал головой. Я чувствовал, что не имею права взваливать свою ношу, свои трудности, на плечи Пуаро. Здесь он ничем не смог бы помочь. Джудит с улыбкой бы встретила любые увещевания с его стороны. Так обычно молодежь относится к нудным нотациям стариков. Джудит, моя Джудит... Трудно описать мои чувства в тот день. Впоследствии, размышляя над событиями этого дня, я пришёл к выводу, что на моём настроении сказалась атмосфера самого Стайлза: его прошлое и настоящее. Тень убийцы призраком бродила по дому. Я был абсолютно уверен, что убийца - Аллертон. Подумать только: Джудит отдала своё сердце ему! Это было просто невероятно, ужасно, я не знал, что делать. После обеда Бойд Каррингтон отвёл меня в сторону. Несколько минут он говорил о всякой чепухе, а затем перешёл к делу. - Не думайте, - довольно резко произнёс он, - что мне нравится вмешиваться в ваши дела, но, мне кажется, что я должен поговорить с вами о вашей дочери. Её следует предостеречь. Вы не знаете Аллертона. У него неважная репутация, а ваша девочка, похоже, влюбилась в него. Как легко другим, особенно бездетным, произносить подобные слова! Предостеречь? А будет ли от этого польза? Не будет ли ещё хуже? Если бы только Сайндерс была со мной! Она бы знала, что делать, что сказать... Должен признаться, я хотел сдержаться и промолчать, но, немного поразмыслив, пришёл к выводу, что это будет трусостью. Я всегда уклонялся от неприятных разговоров с Джудит, потому что несколько побаивался своей высокомерной красивой дочери. Я бродил по саду и, наконец, оказался в розарии, где в полном одиночестве скрывалась Джудит. Никогда в жизни не видел я более несчастного выражения на женском лице. Маска была сброшена. Я взял себя в руки и незаметно подошёл к ней. - Джудит, - заговорил я. - Ради бога, Джудит, не думай об этом так много. Вздрогнув от неожиданности, она повернулась ко мне. - Отец? Я не слышала, как ты подошёл. - О, моя дорогая, не думай, что я ничего не знаю и не вижу, продолжил я разговор, понимая, что ситуация коренным образом изменится, если Джудит сведет его к обычной повседневной беседе. - Он не стоит того, поверь мне. - А ты уверен в том, что говоришь? - Я знаю, тебя интересует этот человек. Но, моя дорогая, из этого не выйдет ничего хорошего. Она скромно улыбнулась обезоруживающей улыбкой. - Возможно, я это знаю не хуже тебя. - Нет, не знаешь, не можешь знать. Джудит, из этого ничего не выйдет. Он женат. У тебя с ним нет будущего. Только печаль и стыд. Всё закончится горьким самобичеванием. Улыбка Джудит стала печальной. - Как гладко ты говоришь. - Брось ты это всё, Джудит, брось. - Нет! - Он не стоит того, дорогая. - Он для меня дороже всего на свете, - произнесла она медленно. - Нет, нет, Джудит, прошу тебя... Улыбка исчезла. Джудит моментально взорвалась. - Какое право ты имеешь вмешиваться в мои дела? Я не потерплю этого. Не смей со мной так разговаривать. Я ненавижу тебя - ненавижу. Это не твоё дело. Это моя жизнь, моя собственная жизнь! Она встала, твёрдой рукой отстранила меня и прошла мимо. В смятении я смотрел ей вслед. Ещё примерно четверть часа я стоял в розарии - беспомощный, ошарашенный, не зная, что предпринять. Именно там на меня натолкнулись Элизабет Коул и Нортон. Они были, как я понял позже, очень внимательны ко мне, потому что видели, как я сильно расстроен, но не сделали ни малейшего намёка на это. Напротив, они предложили мне прогуляться. Оба обожали природу. Элизабет Коул показывала мне различные цветы, а у Нортона был полевой бинокль, и он показывал мне птиц. Их разговор меня успокаивал, он касался только пернатых и дикой флоры. Постепенно я вернулся к нормальному состоянию, хотя в глубине души ещё был в сильном смятении. Я был убеждён, что происшествия того дня были неразрывно связаны с моими личными делами. Вот почему, когда Нортон, глядя в бинокль, воскликнул: - Неужели это пёстрый дятел?! Я никогда... - Он тут же вдруг резко прервал себя, у меня невольно возникло подозрение. Я протянул руку за биноклем. - Дайте посмотреть, - властно потребовал я. - Я.., я... - заикаясь, произнёс Нортон, - ошибся. Он улетел... Это была самая обыкновенная птица. Он резко побледнел, старался не смотреть на нас, казался потрясённым, опечаленным и каким - то встревоженным. Даже сейчас я думаю, что не ошибся: он что - то увидел в бинокль, что, по его мнению, было не для моих глаз. Нортон был настолько ошарашен, что его смятение заметили и я и мисс Коул. Бинокль у него был очень сильный, рассчитан на дальние расстояния. Что же он там увидел? - Дайте взглянуть, - потребовал я и стал хватать бинокль. Помню, что он пытался удержать его, но я вырвал его из рук Нортона. - Это был не дятел.., а птица улетела... Я хотел бы... Мои руки дрожали. Я поднёс бинокль к глазам и направил в ту сторону, куда смотрел Нортон, но ничего не увидел, кроме белого пятна (возможно, это было белое женское платье), исчезающего среди деревьев. Я вернул бинокль Нортону. Он старался не смотреть на меня, был сильно смущён и обеспокоен. Мы двинулись по направлению к дому. Как я помню, Нортон всю дорогу молчал. Вслед за нами в дом вошли миссис Фрэнклин и Бойд Каррингтон. Он возил её на своей машине в Тэдкастер за покупками, на которые она, видимо, затратила не один час. Из машины вынесли множество различных пакетов. Миссис Фрэнклин была необычайно оживлена, бесконечно болтала и смеялась. На её щеках играл румянец. Она послала Бойда Каррингтона наверх, вручив ему какую - то хрупкую вещицу, часть покупок любезно перенёс я. - Ужасно жарко, - быстрее обычного, несколько возбужденно произнесла она. - Думаю, будет гроза. Погода скоро изменится. Говорят, наступила ужасная засуха, какой не было долгие годы. - Что вы все здесь делали? - спросила она, обращаясь к Элизабет Коул. - Где Джон? Он сказал, что у него головная боль и что он собирается совершить прогулку. Это так непохоже на него. У него редко болит голова. Я думаю, он чересчур поглощён своими экспериментами. Что - то там не всё в порядке. Хотелось бы, чтобы он больше о них рассказывал. Она замолчала, а затем обратилась к Нортону: - А вы что молчите, мистер Нортон? Что - нибудь случилось? Вы так.., испуганы. Может быть перед вами предстал призрак миссис.., как её звали? - Нет, нет, - Нортон вздрогнул. - Я.., я просто задумался. В этот момент в дверях показался Кёртисс. Он вёз в коляске Пуаро. В холле он остановился, приготовившись взять своего хозяина на руки и отнести его наверх. Пуаро окинул всех нас встревоженным взглядом. - В чём дело? - резко спросил он. - Что - нибудь произошло? Все молчали, затем Барбара Фрэнклин с натянутым смехом произнесла: - Конечно, ничего, да и что могло произойти? О, дорогие, я ужасно устала. Отнесите эти вещи наверх, капитан Гастингс. Будьте так любезны. Благодарю вас. Я последовал за ней. Мы поднялись по лестнице и повернули в восточное крыло. Её комната была в самом конце коридора. Миссис Фрэнклин открыла дверь. Я стоял позади неё, руки мои были заняты пакетами. Она резко остановилась в дверях. У окна стоял Бойд Каррингтон, ему по руке гадала сиделка Кравен. Он поднял голову и несколько трусливо улыбнулся. - Хэлло, а мне судьбу рассказывают. Мисс Кравен может прочитать по руке абсолютно всё. - Неужели? Не знала об этом, - голос Барбары Фрэнклин звучал резко. Я вдруг подумал, что её раздражает присутствие сиделки Кравен. - Сестра, пожалуйста, возьмите и уберите эти вещи. Можете сделать мне гоголь-моголь. Я очень устала. Да, горячую грелку, пожалуйста. Я сразу же лягу в постель. - Конечно, миссис Фрэнклин. Сиделка Кравен нисколько не возмутилась, вела себя профессионально и сдержанно. Она вышла из комнаты. - Да, Билл, пожалуйста, идите, я ужасно устала, - сказала миссис Фрэнклин. Бойд Каррингтон был очень встревожен. - О, Барбара, я как - то не подумал, что это такая нагрузка для вас. Я так виноват. Я - набитый дурак. Вам не следовало переутомляться. Миссис Фрэнклин одарила его ангельской улыбкой мученика. - Я не хочу ничего говорить. Я ненавижу быть усталой. В некотором замешательстве мы оба вышли из комнаты, оставив женщин одних. - Какой я дурак! - сокрушенно воскликнул Бойд Каррингтон. - Барбара выглядела такой весёлой и живой, поэтому я совершенно забыл, что ей нельзя переутомляться. - О, я думаю, - заметил я, - она отдохнёт и завтра всё будет в порядке. Мы спустились вниз. Я колебался, идти к себе или к Пуаро, который меня ждал. Впервые за всё время мне не хотелось идти к нему. Я был так занят своими мыслями, что мне было ни до чего. Я медленно шёл по коридору. Из комнаты Аллертона раздались голоса. Не думаю, что я сознательно хотел подслушать, хотя и остановился на минуту около дверей его комнаты. Дверь вдруг открылась, и вышла моя дочь Джудит. Она замерла, увидев меня. Я схватил её за руку, и потащил в свою комнату. Я был ужасно зол. - Зачем ты заходила в его комнату? Она посмотрела мне прямо в глаза. В ней не чувствовалось раздражения, только холодность. Несколько секунд она молчала. Я опять схватил её за руку. - Я не потерплю этого, говорю тебе. Ты не понимаешь, что делаешь. - Я думаю, у тебя пошлый склад ума, - язвительно произнесла она. - Как сказать. Ваше поколение любит унижать нас, но у нас, по крайней мере, были определённые принципы. Пойми, Джудит, я запрещаю тебе иметь какие - либо дела с этим человеком. Она пристально посмотрела на меня и спокойно произнесла: - Понимаю. Так вот в чём дело. - Ты любишь его? - Да. - Ты не знаешь, что это за человек. Не знаешь! Затем слово в слово я передал ей всё, что услышал об Аллертоне. - Теперь ты понимаешь, - сказал я, - что это подлое животное. Казалось, её не тронул мой рассказ. Она презрительно усмехнулась. - Уверяю тебя, никогда не считала его святым. - Разве это не имеет для тебя никакого значения? Джудит, ты не можешь быть такой испорченной. - Называй это как хочешь. - Джудит, ты не.., ты не... Я не мог произнести этих слов. Она вырвала свою руку. - Послушай, отец. Я делаю то, что считаю нужным. Не запугивай меня. Не нужно проповедей. Ты не сможешь остановить меня. В следующий момент она выбежала из комнаты. Ноги мои дрожали. Я опустился на стул. Всё было хуже, гораздо хуже, чем я предполагал. Мне не к кому было обратиться за помощью. Её матери, единственного человека, который мог бы помочь, уже не было в живых. Теперь всё зависело от меня. Не думаю, что я когда - либо страдал так сильно, как в те минуты... Наконец я заставил себя подняться, умылся, побрился, переоделся и спустился к обеду. Вёл я себя, как мне кажется, обычно. Никто, по - моему, ничего не заметил. Джудит бросала на меня странные взгляды. "Она, должно быть, смущена", - подумал я. С каждой минутой я чувствовал себя всё более и более решительным. Единственное, чего мне не хватало - храбрости и сообразительности. После обеда мы вышли в сад, посмотрели на небо, посетовали о духоте и пришли к выводу, что будет гроза. Краем глаза я заметил, что Джудит скрылась за углом дома. Вскоре в том же направлении поспешил Аллертон. Поспешно закончив разговор с Бондом Каррингтоном, я двинулся вслед за ними. Нортон, как мне кажется, пытался остановить меня. Он взял меня под руку и предложил прогуляться к розарию. Я не обратил на это никакого внимания. Вместе со мной он завернул за угол. Да, они были там. Я видел, как Аллертон наклонился к Джудит, обнял её и поцеловал в губы. Затем они резко отпрянули друг от друга. Я сделал шаг вперёд. Нортон силой удержал меня и затащил за угол. - Послушайте, вам не следует..., - начал он. - Следует, - прервал я его. - И я это сделаю. - В этом нет смысла. Это всё очень неприятно, но всё равно вы не сможете ничего сделать. Я молчал, и Нортон продолжал: - Я понимаю, насколько это неприятно, как это бесит, но единственное, что вы можете сделать, - это признать свое поражение. Признать его, понимаете! Я не возражал ему, ждал, пока он закончит. Затем твёрдым шагом вновь завернул за угол дома. Они уже исчезли, но я смутно догадывался, что они в летнем домике, который был скрыт кустами сирени. Я двинулся в том направлении. Нортон, как мне кажется, был всё ещё со мной, но я в этом не уверен. Подойдя поближе, я услышал голоса и остановился. Я разобрал слова Аллертона: - Ну, тогда, моя дорогая девочка, всё утрясено. Не надо больше возражать. Ты завтра поедешь в город. Я скажу, что собираюсь пару дней провести с приятелем в Ипсвиче. Ты позвонишь из Лондона и скажешь, что задерживаешься. Кто узнает о встрече в моей квартире? Ты не пожалеешь об этом, обещаю тебе. Я почувствовал, что Нортон дёргает меня за рукав. Я повернулся и увидел его встревоженное лицо. Он потащил меня к дому. Я притворился, что уступаю ему, так как точно знал в ту минуту, что собираюсь сделать... - Не беспокойтесь, старина, - сказал я ему. - Всё напрасно. Нельзя контролировать жизнь своих детей. Я упустил своё время. Как ни странно, он вздохнул с облегчением. Вскоре я заявил, что у меня головная боль и я собираюсь рано лечь спать. Он даже не подозревал, что я собираюсь сделать на самом деле. На мгновение я остановился в коридоре, осмотрелся. Вокруг никого не было. Царила полнейшая тишина. Нортона я оставил внизу. Элизабет Коул играла в бридж. Кёртисс, как мне было известно, ужинал внизу. Коридор был в моём полном распоряжении. Я утешал себя тем, что долгие годы проведённые вместе с Пуаро, не пропали впустую. Я знал, какие меры предосторожности следует принять. Встреча Аллертона с Джудит произойдёт в Лондоне только завтра, но завтра Аллертон никуда не поедет... Всё так удивительно просто! Я зашел к себе в комнату и взял бутылочку с таблетками аспирина, затем прошёл через комнату Аллертона в его ванную. Таблетки сламберила были в шкафчике. "Восьми таблеток, - подумал я, - будет достаточно, ведь нормальная доза - одна - две". Сам Аллертон говорил, что смертельная доза всего несколько таблеток, так что восьми, наверное, будет вполне достаточно. Я улыбнулся про себя, когда прочитал на этикетке: "Опасно превышать установленную дозу". Я обмотал кисть руки носовым платком, затем осторожно открыл бутылку. На ней не должно остаться отпечатков пальцев. Я высыпал таблетки. Они были почти точно того же размера, что и таблетки аспирина. Я положил в бутылку восемь таблеток аспирина, остальное заполнил таблетками сламберила, восемь из которых оставил себе. Подмену невозможно было заметить. Я вернулся в свою комнату. У меня была бутылка виски. Я достал два стакана и сифон. Не помню, чтобы Аллертон когда - либо отказывался От выпивки. Когда он пойдёт в свою комнату, я предложу ему выпить перед сном. Я бросил таблетки в небольшое количество виски. Они полностью растворились. Я осторожно попробовал - напиток был едва горьковат. У меня был план. Я буду наливать себе виски как раз в тот момент, когда войдёт Аллертон. Я протяну ему свой стакан, а себе налью другой. Всё очень просто и естественно. Вряд ли он может что - либо знать о моих переживаниях - конечно, если Джудит не поставила его в известность. Я на секунду задумался над этим, но потом решил, что не стоит беспокоиться, так как Джудит никогда ничего никому не рассказывает. Вероятно, он думает, что я не догадываюсь об их планах. Мне оставалось только ждать. Наверное пройдёт достаточно времени, возможно час или два, прежде чем Аллертон отправится спать Он всегда очень поздно ложился. Я сидел тихо и ждал. Неожиданный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Это оказался всего лишь Кёртисс. Пуаро спрашивал меня. Я едва пришёл в себя от шока. Пуаро! За весь вечер я ни разу с нём не вспомнил. Он, должно быть, подумал, что со мной что - то произошло. Это меня несколько взволновало. Во - первых, мне было стыдно, что я не зашёл к нему, во - вторых, я не хотел, чтобы он думал, что что - нибудь случилось.
|
