Тимофеев небольшими шажками приближался к незваной гостье, ломая свой учёный мозг в поисках ответов. Зоолог из него был не ахти какой, ну да это к делу не имело никакого отношения. Даже мировой светила в этой области не смог бы внести ясности в ситуацию, объяснив, почему лошадь синяя, с крыльями и рогом…
«Постойте-ка, а где собственно рог? — инженер присел в полуметре от кобылы, и тут ему стало ясно, почему она, подогнув ноги, продолжала висеть на стене.
— Мда-а-а, нехорошо как-то получилось, — человек осматривал застрявший в гипсолитовой стенке рог. Ещё шаг и в стене оказалась бы её голова, с весьма печальными для неё последствиями. Опасная штука эта материя: если она и исчезает ненадолго, это вовсе не значит, что исчезла навсегда. К счастью, в этом случае дело поправимо.
Во время обдумывания плана по спасению «несчастного животного», Тимофеев начал замечать, как оно приходит в себя. Кобыла открыла глаза и принялась смотреть во все стороны ещё дезориентированным взглядом. Рог был воткнут под углом приблизительно в тридцать градусов, поэтому она поспешила подняться, дабы избавить себя от столь неудобной позы, находясь в которой и шею сломать немудрено. Завидев справа от себя чужака, кобылица максимально повернула к нему свою голову.
— МЫ ПОВЕЛЕВАЕМ НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОДИТЬ НАС, ПОДЛОЕ ПОРОЖДЕНИЕ ТАРТАРА!!! — на инженера обрушился сильный шквал, и он, не сумев удержаться на корточках, завалился на спину.
«Всё! Кажется оглох. Мало того, что она разговаривает, хотя об этом я уже догадывался, услышав чей-то женский голос во время эксперимента, но чтобы её слова меня с ног сбивали?!»
— Успокойтесь, гражданочка, и извольте быть повежливее, я как раз размышлял над тем, как вытащить вас из… этой неловкой ситуации, — поправляя на носу очки, заверил её Тимофеев.
— ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С МОЕЙ СЕСТРОЙ?! — всё не унималась кобыла.
— Если вы про белую лошадь, то могу сказать лишь, что она, как и три случайный человека, стала жертвой моего злосчастного эксперимента. Эх, любопытство ни к чему хорошему не приводит, — пожаловался Шурик, прислонив руку ко лбу.
«Так! Надо взять себя в руки. Раз заварил эту кашу, то теперь и расхлёбывай. Сколько проблем-то! Ну-с, начнём с более простых».
— Не дёргайтесь и не мешайте мне вам помогать. Хорошо? — сказал он, подойдя к кобыле.
— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, ДИСКОРДОВО ОТРОДЬЕ, РАЗГОВАРИВАТЬ ТАК С НАМИ?! С ПРИНЦЕССОЙ НОЧИ! — вновь её голос громогласными раскатами потряс своды скромной комнатушки, да так, что аж побелка посыпалась.
— Принцесса, Королева, да как хотите! Только прошу потише, сейчас же весь дом сюда сбежится! — как можно вежливее попросил Тимофеев.
— Только недолго, слуга. Нам ещё сестру нужно спасать, — уже нормальным тоном обратилась к человеку ночная кобылица.
«Нам, нам… кому нам-то?.. Видать, сильно её встряхнуло».
Инженер принялся рассматривать будущее место работы, а именно — область стены вокруг её рога.
«Хм, ну не будем ходить вокруг да около и попробуем напрямик», — он немного порылся в настенном шкафу, с которым благо ничего не случилось, и, достав оттуда небольшой чемоданчик, положил его на стол сзади лошади.
«Мда, неудобно как-то, вроде и разумная. Принцесса даже! Не буду же я её лошадью кликать?!»
— Гражданочка, тьфу… ваше высочество, не хотелось бы вас лошадью называть, да и монархизма нынче нет, поэтому скажите мне ваше имя без всяких там приставок и титулов, — открыв крышку чемоданчика, профессор бережно достал из него новенькую болгарку — дорогущую заразу!
— Наше имя Луна, но ты не должен забывать, что мы принцессы. Это ясно? — ответила она, после небольшого раздумья. — А что это ты там делаешь? — как принцесса Ночи не старалась выворачивать свою шею, разглядеть происходящее у себя за спиной у неё не выходило.
— Луна значит… интересненько. Так принцесса, сейчас вам придётся немного потерпеть. Могу я узнать какой длины ваш рог?
— Ну, где-то треть его длины ушло в эту треклятую стену! — гневно бросила кобыла.
— Ясненько… — Тимофеев подключил пилу в расположенную в этой же стене розетку и вхолостую опробовал механизм. Раздался неприятный, режущий уши звук, заставивший человека поморщиться, а Луну испуганно одёрнуться. Боковым зрением ей удалось увидеть очертания этого предмета, и острота его лезвия вызвала у неё сильный страх.
— Ты что задумал?! — некогда уверенный с повелевающими нотками голос сейчас приобрёл жалостливое звучание.
— Как что? Облегчить ваши страдания… ой, я имел в виду положение! Положение облегчить, — прикидывая, какой смысл он придал своей фразе, стоя с этим инструментом, человек поспешил поправиться и, приближаясь к ночной принцессе, добавил. — Вы же не хотите торчать так вечно?
— Неужели эта штука в твоих лапах способна мне помочь?! — шарахалась от надвигающегося человека испуганная кобылица.
— Ну, я же не вас буду этим резать! За кого вы меня держите? Луна… странное у вас имя, конечно. В общем, стойте смирно, и всё будет хорошо, — он, как мог, старался её успокоить. И вроде бы получилось: лошадь замерла и закрыла глаза. Пока она смиренно ожидала раздражающей звуковой волны, Шурик успел сбегать на кухню и вернуться обратно. Кобылица распахнула глаза, когда её мордочки коснулось что-то холодное и влажное. Это была смоченная в воде марля, которую человек намеревался на неё нацепить.
— Какого сена ты делаешь? — принцесса огрызнулась на столь бесцеремонное отношение к своей персоне.
— Сами же потом спасибо скажете, — убеждал Луну инженер. — Глаза лучше закройте.
«Эх, вот знала бы она, зачем я это делаю, обязательно попросила бы мешок на голову одеть. Боюсь, её гриве придётся пережить некоторые… неудобства», — хмыкнул Шурик, насилу бинтуя мордочку тщетно уклоняющейся кобылицы.
Себя он тоже не лишил этого новшества. Даже прибавил к нему тряпку, надетую на манер банданы, а свои обычные очки заменил сварщицкие. На этом все прелюдии были завершены. Теперь можно приступать и к самому освобождению.
«Ну, с Богом!» — Он планировал обрезать стенку по квадрату, тем самым освободив Луну с куском гипсолита на роге. Для начала так, а дальше виднее будет.
Тимофеев врубил болгарку и вонзился ею в двадцати сантиметрах от рога. Едва лезвие коснулось поверхности, в воздух поднялось целое облако пыли и искры, но Шурик, игнорируя эту бурю, продолжал под прямым углом нарезать стену.
— Так-с, — вытерев со лба пот и грязь, произнёс инженер. Две стороны квадрата были готовы, а для продолжения фигуры нужны было зайти с другой стороны «пострадавшей». Понимая, что его гостья уже устала стоять как статуя, он решил поспешить, и спустя миг противный скрежет и пылевая буря возобновились.
По завершению фигуры на кобылицу было страшно смотреть: некогда яркий окрас шёрстки и гривы заменил грязно серый цвет пыли, обильно сыпавшейся на неё во время работы. Человек решил ей пока об этом не говорить.
— Ну, всё вроде… осталось пару деталей, — Тимофеев снял с себя все элементы защиты, и, вооружившись стамеской, направился на кухню, ведь именно в стене, которая перегораживает её с этой комнатой, застряла его гостья.
«Везучая, однако», — поглядывая на торчащий из стены синий кончик, подумал Шурик. Благодаря её не слишком большому, но и не маленькому росту, рог вышел из стены как раз между кухонным шкафом и верхними полками.
Дабы облегчить следующий шаг, инженер стамеской принялся ковыряться в пропилах, ликвидируя места, где схалтурила болгарка. После же он осторожно надавил на обрезанный квадрат, и тот с треском отошёл от стены внутрь комнаты, образуя в перегородке окошко.
Луна, почувствовав, что больше её ничего не удерживает, облегчённо опустила свой круп на ковёр. Теперь осталось только избавиться от этого нелепого «зонтика», нависшего на роге.
— Осталось пара штрихов, — заверил её инженер, откладывая болгарку. После он избавил кобылицу от марли, в которой боле не было нужды, и достал из чемоданчика молоток и крупный гвоздь. — Луна… хм, я, пожалуй, буду называть вас принцессой, не могли бы вы опустить свой рог на пол?
Некогда иссиня-чёрная кобыла последовала его совету, посмотрев на него усталым и немного измученным взглядом. Подогнув передние и выпрямив задние ноги, она прислонила к полу обузу, тяготившую её голову.
Шурик, конечно, мог бы сначала размочить гипсолит, а потом уже приступить к раскалыванию, но у него не было на это времени. Придётся прибегнуть к более грубому, но скорому на результат варианту.
Он приложил к глыбе гвоздь и нанёс по шляпке слабый пробный удар.
— А-А-А, НЕМЕДЛЕННО УБЕРИ СВОИ ЛАПЫ! — пронзительно закричала Луна. Инженер со страху выпустил из рук инструменты и отполз от кричащей принцессы. Та после удара тут же вскочила и даже угрожающе растопырила крылья. — НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ К НАМ!!!
— Что разорались-то?! — начал приходить в себя испуганный Тимофеев. — Я даже не в полную силу ударил, да и не по рогу вовсе, в чём дело?
— ДА БУДЕТ ТЕБЕ ИЗВЕСТНО, что наш рог ОЧЕНЬ чувствительное и болезненное место! МЫ с трудом терпели, пока ты орудовал своим крутящимся диском, но это уже перебор! Сделай с этим что-нибудь, невежда! — держа дистанцию, произнесла Луна.
«Обезболивающее ей что ли дать?! А откуда оно у меня? Хотя… есть одна идейка»
Шурик, не обращая внимания на грозный взгляд кобылицы, вновь потрусил на кухню и, оказавшись там, распахнул холодильник. Семьянину было бы стыдно от этого жалкого зрелища: десяток яиц, банка с килькой и две бутылки с водкой: одна столичная — немного отпитая, другая посольская — ещё нетронутая. Но Шурику, особенно после того, как его бросила жена, было настолько безразлично содержание своего холодильника, что делать на этом акцент не имело смысла. Хотя кого он обманывает? Так было всегда: работа над его изобретением отнимала всё свободное время, и жрать, если до этого вообще доходило, приходилось на ходу или в спешке.
«Посольская или столичная?» — размышлял Тимофеев, держа в руках «лекарство от недугов душевных». Дабы не открывать нетронутую «посольскую», он выбрал второе. Прихватив с собой бутылку с парой стаканов и откручивая на ходу крышку, инженер поспешил вернуться к Луне — не хотел он её надолго без присмотра оставлять.
Представ перед недовольной мордочкой принцессы, Шурик плеснул в стакан пятьдесят грамм и протянул его ей.
— Вот выпейте — это обезболивающие. Не факт, что оно вам понравится, но думаю, без этого у нас ничего не выйдет.
«Всё до последнего слова — чистейшая правда, так что нечего ей раздумывать».
Луна поддела стакан своим копытом и недоверчиво поднесла к своему носу.
«Хе-хе, водка то хорошая, и запах не будет резким, или она думает, что я её отравить собираюсь?»
— Пейте, принцесса, иначе никак, — пожал плечами Шурик. — И да, вот совет — лучше залпом.
Кобыла посмотрела на человека ещё раз, а затем пригубила сосуд, заливая в себя это подобие обезболивающего. Тимофеев с трудом скрыл улыбку, глядя на Луну, активно махающую крыльями перед широко открытым ртом. Он мог представить, каково это — с непривычки, да ещё и без закуски…
«Эх, вот я невежда, надо ж было хоть килечку предложить, но тогда это не было бы похоже на приём лекарства».
— Ты… ты хочешь НАС отравить?! — вопрошала принцесса, продолжая использовать свои крылья в качестве вентилятора.
— Успокойтесь, у меня такого и в мыслях не было! Через минуту вы сами сможете почувствовать действие лекарства, — сказал Шурик, вновь наполняя стакан, на этот раз уже себе — воспринимать происходящее на трезвую голову было сложно.
— Может, продолжим? — глядя на более-менее успокоившуюся принцессу, предложил Тимофеев.
— Ну, продолжай, — наклоняя к полу голову, сказала Луна.
Шурик хотел было уже повторить действие с гвоздём, но едва он дотронулся им до края гипсолитового набалдашника, пациентка вновь запротестовала.
— Боюсь обезболивающего, которое вы мне дали, оказалось слишком мало. Мне необходимо ещё столько же, — выдвинула требования кобылица, убирая из-под молотка свой рог.
— Ну, надо, так надо, — инженер плеснул ночной принцессе ещё пятьдесят грамм. Та, как и в первый раз, залпом выпила порцию прозрачной жидкости, только теперь всё обошлось без крыльев.
— Хватит? Или ещё плеснуть? — вместо ответа, Луна опустила рог.
— Ясно… — Шурик в этот раз проделал всё быстро: едва кончик гвоздя прикоснулся к камню, как тут же на шляпку обрушился сильный удар молотком. В результате откололась добрая треть куска. Ещё два удара и рог был освобождён. На нём осталось лишь несколько небольших прилипших кусочков материала. Во время этой «операции» Луна недовольно фыркала и всё пыталась унять свои гуляющие влево вправо бёдра. Если б человек был не перед ней, а сзади — она не за что на свете не встала бы в такую позу.
Принцесса выпрямилась и, приметив на стенке зеркало, поковыляла к нему. Вот тут-то Тимофеев искренне обрадовался, что принцесса лицезрела свой нынешний облик в нетрезвом состоянии, хотя даже так не обошлось без драмы.
— Моя шёрстка… что ты с ней сотворил, дискордов сын?! А грива! Я же только вчера в спа-салоне была!
— Ну уж извините! — пожал плечами инженер. — Я и сам, как видите, сухим из воды не вышел.
Правота человека немного остудила кобылу, но свой раздражённый тон она не оставила.
— Очисть мой рог, да поскорей, — почти приказала принцесса.
— Да не вопрос, — беря в руки стамеску, ответил Тимофеев. Но он и камушка не успел отковырнуть, как вновь был прерван капризной кобылой.
— Ау-у-у, больно! — жалобно промямлила Луна. — Нужно ещё лекарства!
— Ну, в принципе не жалко… Эй-эй! Куда?! — даже его согласия не потребовалось: бутылка, неизвестно каким образом, сама подлетела к принцессе, и её содержимое начало быстро уменьшаться.
— Принцесса нуждается в обезболивающем! Жалко, что ли?! К тому же ты провинился перед особой королевских кровей и теперь будешь расплачиваться! — шатаясь проговорила Луна, после того как Шурик отобрал то, что осталось от половины литра столичной водки.
«Знаю я, в чём принцесса нуждается! Свалилась пьяная лошадь на мою голову!» — Дальше дело шло не то чтобы гладко — Луна то и дело заваливалась в разные стороны, не в силах держать равновесие — но зато хоть сопротивления и жалоб с её стороны больше не было.
— Благодарю! — довольно любуясь своим очищенным рогом, сказала принцесса. Хоть что-то в её облике вернуло себе вменяемый вид.
— Да не за что. Фу-у-ух… не думал я, что это займёт так много времени, — Тимофеев решил убрать все инструменты в ящик и начал с болгарки. Засунув пилу в чемодан, он повернулся за молотком и заметил, что Луны рядом нет.
— Ну что ты будешь делать, а?! — воскликнул Шурик, глядя, как шедшая вразвалочку кобылица почти добралась до балкона. Он вскочил, стремясь не дать её выбраться наружу, но не успел: та, уже обдуваемая уличными ветрами, стояла около низких перил, вытянув вперёд свою шею.
— Принцесса, немедленно вернитесь в квартиру! Если вас кто-нибудь увидит… — пытался объяснить ей человек, но та его не замечала.
— Не могу понять, почему луна не встаёт?! — прищурив глаза, кобыла продолжала сосредоточенно «сверлить» своим «жезлом» полуденное солнце.
— Хватит нести бред! Марш внутрь! — уже вне себя от вопиющей безответственности принцессы, вскричал инженер.
Раздавшийся снизу шум бьющегося стекла заставил Тимофеева поинтересоваться, что же это было. Посмотрев вниз, он увидел на асфальте мокрое пятно и зелённые осколки бутылки. Шурик поднял взгляд на левый соседний балкон, где стоял хозяин разбившегося сосуда. Это был сантехник Петруха из соседнего подъезда, застывший с отвисшей челюстью и глазами навыкат.
— Та-а-а-ак, вот теперь нам точно пора! — прошептал Шурик и принялся, чуть ли не пинками загонять Луну внутрь комнаты.
«Ну кто поверит местному пьянице? — утешал себя инженер. — Всё могло обстоять куда хуже… всё-таки зря я ей водки дал, ой зря…»
***
Пётр Иванович с трудом приковылял на кухню и, схватив кружку с водой, вылил её на свою голову.
«Прости меня Господи, алкаша несчастного! Уже до лошадей рогатых допился!»
Сантехник вытащил из холодильника ящик своих недельных запасов и достал оттуда крайнюю бутылку. Подойдя к раковине, он трясущимися руками отвертел крышку, и безо всякого зазрения совести начал выливать свой ненаглядный нектар в раковину.
— Всё! Пора с этим завязывать!
