Новое знакомство
Травка и Солнечка шли и всю дорогу болтали. Было похоже, что чирикают воробьи. -- Твою куклу как зовут? -- Машка-замарашка. Видишь, какие у нее щеки грязные. И нос. Уж я их мыла, мыла -- и водой и слюнями, а они все не отмываются. -- А у нас есть кукла Мальвина. Волосы у нее оранжевые. Глаза с настоящими ресницами. Она их открывает и закрывает. У нее кружевное платье, а в платье веревочка с фарфоровой горошиной. Дернешь -- она говорит: "Папа! Мама!" У Солнечки разгорелись глаза. Она тяжело вздохнула. Травка понял, что ей, наверно, очень хочется иметь такую куклу. Он сказал: -- Но твоя Машка гораздо лучше. Что Мальвина! С ней и играть-то нельзя: она бьющаяся. А потом, разве она разговаривает? Вместо "папа" -- "ква-ква"! Как лягушка. А вместо "мама" -- "мяяяу"! -- Травка мяукнул котенком. Солнечка рассмеялась. -- А твоей Маше, хочешь, я выкрашу волосы в любой цвет? Я все цвета знаю. И рожицу ей выкрашу белым, а щечки розовым. Краски есть? Мы с Ваней хотели сделать, чтобы Мальвина разговаривала как следует. Попробовали... Теперь она совсем молчит. Сколько ни дергай. Солнечка опять засмеялась. -- А ты на каком поезде приехал? -- Я не на поезде приехал, а на паровозе. Вот страшно было! Но я ничего не боялся. У меня есть знакомый машинист, Беляков. А потом еще начальник станции знакомый, Николай Иваныч. Травка все это рассказывал очень важно. Но Солнечка ничему не удивлялась: -- У меня самой папа начальник станции. Я всегда здесь живу и знаю все поезда. Да, да! -- вдруг она вскрикнула: -- Папа! Папа! -- и бросилась куда-то в сторону. У Травки екнуло сердце. Он посмотрел туда, куда побежала Солнечка, но вместо своего папы он увидел двух лыжников в лыжных костюмах, с ремнями, биноклями на груди и полевыми сумками через плечо. Лыжники шли Солнечке навстречу. Она бросилась на шею сначала одному, потом другому и крикнула: -- Травка! Травка! Иди скорее сюда! Оказывается, это был Солнечкин папа с товарищем. Дети рассказали им, как они встретились, и все Травкины приключения. Солнечкин папа внимательно посмотрел на Травку и сказал: -- Так ты, значит, и есть тот мальчик, который потерялся? По линии была телеграмма. Родители о тебе беспокоятся. -- Нет, это не я потерялся, -- ответил Травка, немного обидевшись. -- Это папа потерялся. А я -- вот он. И он, чтобы было понятней, ткнул себя пальцем в грудь. Солнечка постаралась все объяснить: -- Ну да. Папа потерялся у него, а он -- у папы. Солнечкин папа раздумывал вслух: -- Как же мне с тобой быть? Поезд в Москву пойдет только в семь часов вечера... Измайловы ушли на Московскую гору, это ясно... А ты небось кушать хочешь? -- Пусть он идет к нам, -- решительно сказала Солнечка. Но Травка начал отказываться: -- Да что ты! Я вовсе не обедать шел к вам. Я на паровозе почти что пообедал. Тут вмешался другой лыжник: -- Разговаривать больше не о чем. Идем все на Московскую гору. Разыщем там Измайловых. А оттуда до моей электростанции рукой подать. Пообедаем у меня. Забирайте, лейтенант, свою дочку, а я -- этого мужичка. Солнечкин папа взглянул на Травку и спросил: -- А вам не тяжело будет, капитан? -- Забыли, дорогой, как на фронте ходили: с винтовкой за плечами, с вещевым мешком, с запасом гранат, да еще, бывало, и пулемет на себе. По сорок километров делали, и никто не говорил, что тяжело! А теперь двое ребятишек для нас тяжелы? Да не за них ли мы и воевали? -- Есть, капитан! -- сказал Солнечкин папа. -- Ну, дочура, прячь свою Машку. Или ты с собой ее возьмешь? -- Пусть тут остается, -- решила Солнечка. -- Только бы не простудилась! Она потеплее завернула Машку в одеяльце, засыпала ее вместе с санками снегом и нарисовала на снегу букву "М". -- А здесь ее никто не возьмет? -- забеспокоился Травка. -- Нет, что ты! -- убежденно сказала девочка. -- Все же знают, что она у меня живет. Если нечаянно кто-нибудь ее найдет, сразу отвезет ко мне домой. -- Ну-с, занимайте места согласно взятым билетам! -- весело сказал тот лыжник, которого Солнечкин папа называл капитаном. Он схватил Травку, поднял его высоко над головой и посадил себе на плечи.
|
