Типы инвесторов 9 страница

Единственное, что движет Бхактиведантой Свами —проповедь Абсолютной Истины, в том виде, в каком он получил ее по цепи ученической преемственности. Но если кому-нибудь в этой комнате-вагоне и придет в голову вопрос: «Должен ли я предаться духовному учителю?» — то он почувствует исходящую от Свами силу - силу истинного гуру. Каждый может воспринимать его слова, как хочет.

Духовный учитель руководит каждым шагом в жизни ученика. Но, чтобы обеспечить такое руководство, духовный учитель должен быть совершенным. Иначе как он поведет ученика? Арджуна знает, что Кришна совершенен. Поэтому он принимает Его — шишйас те ‘хам шадхи мам твам прапаннам.

Санскрит! Да здесь же никто не знает слова на санскрите! Но у Бхактиведанты Свами даже и вопроса такого не возникает — ну и что, что не знают - божественные звуки шастр очистят их! Изначальные слова мудрецов - пусть даже чуждые американцам —сразу же придают его проповеди вес и научность. Как же он может обойти их молчанием?

«Я предаюсь Тебе, прими меня Своим учеником», — говорит Арджуна. Дружеские беседы не помогут найти выход из затруднительной ситуации. Можно годами общаться по-дружески, но это не решит проблем. Итак, мы видим, что Арджуна принимает Кришну духовным учителем. Это значит, что он должен будет соглашаться со всем, что скажет ему Кришна. Ученик не может ослушаться приказа духовного учителя. Поэтому нужно выбрать такого духовного учителя, чьи указания не заставят вас совершить ошибку.

Предположим, вы приняли духовным учителем не того, кого нужно, и он ведет вас в неверном направлении. Тем самым вы испортите себе жизнь. Поэтому следует принять такого духовного учителя, наставления которого помогут вам достичь совершенства. Таковы отношения духовного учителя и ученика. Это не простая формальность. Это серьезная ответственность, как для ученика, так и для духовного учителя. И… Да?

Студент: А если ученик до этого находился в невежестве…

Бхактиведанта Свами: Да. (Бхактиведанта Свами соглашается с серьезностью заданного вопроса. Именно для того, чтобы отвечать на подобные вопросы — вопросы «учеников, находящихся в невежестве» — он и покинул Индию и приехал сюда).

Студент: …откуда ему знать, какого учителя выбрать? — Ведь у него нет необходимых знаний, чтобы принять мудрое решение.

Бхактиведанта Свами: Да. Поэтому, в первую очередь, человек должен искать духовного учителя, так же как вы, например, ищете какую-нибудь школу. По крайней мере, у вас должно быть хоть какое-то представление о том, как эта школа выглядит, чтобы вы не искали ее среди магазинов тканей. Если вы в таком невежестве, что не можете отличить школу от магазина тканей, тогда вам будет очень трудно. Вы должны хотя бы приблизительно представлять, что такое школа. То же самое относится к этому знанию:

тад-виджнанартхам са гурум эвабхигаччхет

самит-паних шротрийам брахма-ништхам

Согласно этому стиху, духовный учитель нужен тому, кто проявляет интерес к духовному знанию. В «Шримад Бхагаватам» есть похожий стих: тасмад гурум прападйета джиджнасух шрейа уттамам. «Пытливый человек, жаждущий духовного знания, должен искать духовного учителя». Если у человека нет хотя бы предварительного духовного знания, то как же он сможет задавать духовному учителю вопросы?

Студент, кажется, вполне доволен ответом. Бхактиведанта Свами не готовился читать лекцию на какую-то определенную тему. Хотя речь его серьезна, содержательна и точна с научной точки зрения, она охватывает несколько философских тем. Но Бхактиведанта Свами не выбирает слова специально. Он точно знает, что? хочет сказать, — вопрос только в том, смогут ли понять его слушатели.

Но иногда в голосе его проскальзывают шутливые нотки, и тогда он сочувственно обращается к своим слушателям, посмеиваясь над трудностями, которые им сообща приходится разделять: «Вот, например, прошел снегопад, и весь Нью-Йорк завалило снегом, и это всем причиняет неудобства. Вы страдаете, но что вы можете поделать?» Порой он хвалит учеников доктора Мишры за их прилежание: «Итак, то, чему учит доктор Мишра — это очень хорошо. Он учит тому, что во-первых вам нужно понять «Кто я?». Это прекрасно, но узнать «Кто я?» можно и из «Бхагавад-гиты» — «Я не тело»». Порой кто-то из гостей задает совершенно неуместный вопрос, но Свами терпеливо пытается его рассмотреть.

Внешне терпеливый, внутренне Бхактиведанта Свами страшно торопится. Иногда он говорит очень быстро - это выдает его желание как можно скорее заложить фундамент сознания Кришны на Западе. У него нет ни последователей, ни храмов - все, что у него есть — это книги. Он открыто говорит о своей гонке со временем: «Я пожилой человек. Я в любое время могу уйти». За этими лекциями о философии сознания Кришны стоит тревога и страстное, почти отчаянное желание убедить принять сознание Кришны хотя бы одну душу. Немедленно.

Все условности, которыми он был скован в Батлере или «Ананда Ашраме» доктора Мишры, позади. Теперь он может свободно говорить об Абсолютной Истине во всей ее полноте. Всю жизнь он готовился к этому, но даже сейчас он не переставая изучает своих западных слушателей, их реакцию, чтобы понять, как лучше представить им Кришну.

Мы должны всегда помнить, что Он — Бог. Он всемогущ. Никто не может превзойти Его в силе. Что же касается красоты, то когда Он был на поле битвы…Кто-нибудь из вас видел изображение Кришны? Вы видели? Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел Кришну? О-о…Нет?

Голос Прабхупады замирает, он останавливается и испытующе смотрит на слушателей. Никто из них никогда не видел Кришну. Ни у кого из них нет ни малейшего представления о Кришне. В Индии сотни миллионов людей каждый день поклоняются Господу Кришне - вечному средоточию красоты и истины - созерцают Его прекрасный образ, запечатленный в Священных писаниях, на картинах и в танце, и нет никого, кто не слышал бы о философском учении «Бхагавад-гиты», и Бхактиведанта Свами послан Им Самим. Но мужчины и женщины в комнате № 307 просто недоуменно взирают на Свами.

Он говорит об истинном смысле посещения святых мест в Индии.

Человек должен отправиться в святое место, чтобы найти там ученого, сведущего в духовном знании, и общаться с ним. Как, например, я…Я живу во Вриндаване. Во Вриндаване есть много великих ученых и святых. Поэтому в такие святые места нужно ехать не только для того, чтобы омыться в озере или реке. Нужно быть достаточно разумным, чтобы отыскать там настоящего святого, который полон духовного знания, внимать его наставлениям и получить от этого благо. Если человек посещает места паломничества лишь для того, чтобы принять там омовение, но не питает интереса к ученым людям, проживающим в этих местах, то он ничем не лучше осла. (Смеется) Са эва го-кхарах. Го значит «корова», а кхара значит «осел». Вся современная цивилизация - культура коров и ослов. Каждый считает себя телом. Да, вы хотели что-то сказать?

Женщина: Это в местах, которые называют «скрытыми»1?

Бхактиведанта Свами: Святыми… Да.

Женщина: Ага, так эти места «святые»?

Бхактиведанта Свами: Да.

Женщина: Правда ли, что места, где собираются святые и духовно зрелые люди, становятся более притягательным?

Бхактиведанта Свами: О, да, разумеется. Конечно. Потому-то такие места и притягивают сами по себе.

Женщина: Да, и когда…

Бхактиведанта Свами: Как, например, Вриндаван. Так и есть. Сейчас я в Нью-Йорке, величайшем, великолепнейшем городе мира, но сердце мое стремится во Вриндаван.

Женщина: Да. (Смеется).

Бхактиведанта Свами: Да. Здесь я не счастлив.

Женщина: Да, я понимаю.

Бхактиведанта Свами: Я буду счастлив вернуться в свой Вриндаван, в это святое место. Вы спросите: «Тогда почему вы здесь?» Потому что это мой долг. Я принес для вас послание. Мой господин, мой духовный учитель дал мне наказ: «Все, чему ты научился, ты должен донести до жителей западных стран». Поэтому, несмотря на все трудности и неудобства, с которыми мне пришлось столкнуться, я здесь. Я связан долгом. Если я уеду и буду жить во Вриндаване, лично мне будет там хорошо и удобно — никаких беспокойств, ничего такого. Но я пошел на этот риск в столь преклонном возрасте, поскольку меня связывает долг. Я связан долгом У меня есть долг, который я должен исполнять, невзирая ни на какие неудобства.

Кто-то посторонний открывает дверь и нерешительно заглядывает в комнату.

Бхактиведанта Свами (прерывая лекцию): Да, да, заходите. Проходите сюда.

* * *

Роберт Нельсон, хотя и вырос в Нью-Йорке, с виду казался медлительным, грубоватым и простым деревенским парнем. Ему было двадцать лет. Он не примкнул к растущему движению хиппи, не увлекался марихуаной и прочими наркотиками и был не слишком разговорчив. Получив техническое образование в общественном колледже Стейтен Айленд, он пробовал найти себя в производстве грампластинок, но без особого успеха. Его интересовал Бог, и он посещал многие духовные собрания Нью-Йорка. Как-то вечером он забрел в Общество Йоги, чтобы послушать лекцию доктора Мишры, и там впервые увидел Бхактиведанту Свами.

Роберт: Он сидел на скамейке, скрестив ноги. Там собралось около пятидесяти человек, а доктор Мишра стоял и говорил на тему «Я есть Сознание». После лекции доктор Мишра представил нового гостя. «Среди нас находится Свамиджи», — произнес он, делая широкий жест рукой в сторону Свами. Это смотрелось очень артистично. Он представил его в конце своей лекции, которая шла около часа. Свами ничего не говорил. Он только спел одну песню.

Я подошел к нему. Он широко мне улыбнулся и сказал, что ему нравится, когда молодые люди принимают сознание Кришны. Он относился к этому очень серьезно. Он хотел, чтобы вся молодежь приняла сознание Кришны. Это мне понравилось. Это было разумно. Поэтому я захотел ему помочь.

Мы стояли и разговаривали около часа. У Мишры была библиотека, и мы смотрели картинки в его книгах — Арджуну, Кришну, колесницы и так далее. Потом мы просто ходили по комнате и рассматривали висевшие на стенах изображения разных свами. Было уже поздно, и Свамиджи попросил меня прийти к нему на следующий день, к десяти часам.

На следующий день Роберт Нельсон постучал в дверь комнаты № 307, и Свамиджи пригласил его войти. Комната была совершенно не приспособлена для жилья — там не было ни туалета, ни душа, ни стульев, ни кровати, ни телефона, а стены были какого-то темного, унылого цвета. Бхактиведанта Свами показал Роберту трехтомник «Шримад Бхагаватам», который тот сразу же купил за шестнадцать с половиной долларов, а затем вручил юноше маленький листок бумаги с отпечатанной на нем Харе Кришна мантрой.

Роберт: Когда Свамиджи давал его мне, на лице его была такая широкая улыбка, словно он вручал мне целый мир.

Мы провели вместе целый день. В какой-то момент он сказал: «Нужно немного поспать», — и прилег рядом со своим столиком. Я сказал: «Я тоже устал» — и улегся в другом конце комнаты. Прямо на полу. Ничего другого не оставалось. Но спал он совсем не долго —около полутора часов, не более того. Весь остаток дня мы провели вместе. Он рассказывал мне о Господе Чайтанье и Его играх. Он показал мне маленькое Его изображение. Затем он начал говорить о преданных Господа Чайтаньи — Нитьянанде, Адвайте. У него был рисунок, на котором были изображены все пятеро: Они и еще двое; а также фотография его духовного учителя. Он постоянно цитировал что-то на санскрите, а потом переводил. Комнатой его жилище было нельзя назвать. Если бы вы это увидели, вам бы совсем не понравилось.

Роберт Нельсон не мог оказать Бхактиведанте Свами той помощи, которая была ему нужна. Господь Чайтанья говорит, что у человека есть четыре сокровища — жизнь, деньги, разум и слова, из которых, по крайней мере, одно он должен отдать на служение Богу. Жизнь свою Роберт Нельсон не был готов посвятить сознанию Кришны, денег у него было не слишком много, особым разумом он не отличался, да и, кроме того, был косноязычен. Да и знакомых, которым он мог бы что-то рассказать, у него практически не было. Но он полюбил Свами. Из восьми миллионов людей в городе он был практически единственным, кто проявил к нему серьезный интерес и хотел хоть как-то помочь.

Мистер Роберт, как называл его Бхактиведанта Свами, понимал кое-что в производстве пластинок, поэтому у него родился план выпустить пластинку с пением Свамиджи. Он объяснил, что сейчас чуть ли не каждый первый записывает свои альбомы, со всем, что только можно себе представить. Это приносит немалый доход или, по крайней мере, покрывает расходы. Поэтому убытков можно почти не бояться. Он полагал, что это принесет Свами известность, и изо всех сил старался его убедить. Бхактиведанта Свами не стал отговаривать Мистера Роберта, который горел желанием взяться за это служение.

Роберт: Мы пошли в студию звукозаписи, которая находилась на Сорок шестой улице. Мы вошли туда, и я взялся за переговоры. У человека, с которым я имел дело, в голове были одни деньги, он был скупой и очень противный. Мы принесли с собой магнитофонную запись и попытались договориться с этим типом. Сам Свами тоже с ним разговаривал, но этот человек сказал, что не будет выпускать пластинку с этой записью. Насколько я помню, он прослушал запись, но не захотел ее выпускать. Нас это расстроило. Но Свами почти ничего не сказал по этому поводу.

До того, как стать санньяси, Бхактиведанта Свами занимался бизнесом. Ему и в голову не проходило - ни с того ни с сего браться за новое дело - к тому же здесь, в чужой стране, по совету американца. Он приехал сюда не для того, чтобы зарабатывать деньги, а ради проповеди. Однако Роберту не терпелось послужить. Возможно, он не станет учеником-брахмачари, но у него есть желание служить Кришне. А если бы Свамиджи отказал, то этот искренний молодой человек, возможно, потерял бы к нему всякий интерес. Бхактиведанта Свами приехал сюда, чтобы говорить о Кришне и научить людей повторению Святого имени - а если мистер Роберт хочет ему посодействовать, организовав выпуск пластинок, это можно только приветствовать.

Мистер Роберт и Свами были совсем не похожи друг на друга: Бхактиведанта Свами — убеленный сединами ученый, возвышенный знаток «Бхагаватам» и санскрита, и Роберт Нельсон — нескладный тип, ни на что не способный, даже с точки зрения западной культуры. Гулять они ходили вместе — Свами, в своем зимнем пальто (с воротником из искусственного меха), в индийском дхоти и белых остроносых туфлях, и мистер Роберт - в старых штанах цвета хаки и облезлом плаще. Бхактиведанта Свами ходил быстрым решительным шагом, сильно опережая неуклюжего, грузного увальня, который так старался ему помочь.

Мистеру Роберту приходилось помогать Свамиджи заводить знакомства с бизнесменами и агентами по недвижимости, хотя сам он отнюдь не отличался деловой хваткой. Он был очень простодушен.

Роберт: Однажды мы проходили мимо большого административного здания на Сорок второй улице и решили зайти. Цена за аренду была тысячи долларов за этаж. Я говорил с ответственным лицом, но совершенно не понимал, где мы возьмем такие деньги. Свами хотел найти просторное помещение, а я не знал, что сказать тому человеку.

Свамиджи хотел просторное помещение, но большое помещение — это большие деньги. У самого Свамиджи денег не было вообще, а у Роберта Нельсона - разве что пособие по безработице, но Бхактиведанту Свами это не останавливало. Если будет здание, это можно считать большим шагом на пути к выполнению его миссии. К тому же, так можно занять служением мистера Роберта. Если Кришна захочет, Он может сделать, дать, и устроить все что угодно — обыкновенным образом или же явив чудо. У Бхактиведанты Свами были свои доводы, а у мистера Роберта - свои.

Роберт: Здание находилось между Шестой (Авеню?) и Бродвеем, на Сорок второй улице. Это было местечко прямо под храм Кришны — то, что надо! Мы поднялись на второй этаж, поговорили с агентом и ушли. Кажется, он попросил то ли пять, то ли десять тысяч долларов в месяц. Мы до чего-то договорились, но цена была непомерной. И мы ушли. Когда он назвал цену, я сказал что-то в том смысле, что нам это не подходит. Нужно было остановиться.

В другой раз Роберт Нельсон отвез Бхактиведанту Свами к отелю «Колумбия», № 70 по Сорок шестой Западной улице. В отеле был номер, который, по мнению Свами, вполне бы подошел для храма, но это в очередной раз было слишком дорого. Платить было нечем.

Иногда на свое пособие Роберт что-нибудь покупал для Свамиджи. Однажды он купил ему оранжевые футболки. Как-то раз он съездил в Вулвортовский универгмаг1, где купил Бхактиведанте Свами кастрюли, сковородки и рамки для изображений Господа Чайтаньи и духовного учителя Бхактиведанты Свами.

Роберт:

Однажды я поинтересовался у Свами, как готовить чапати, а он и говорит: «Сто долларов, пожалуйста, за рецепт. Сто долларов». Я пошел, достал кое-какие деньги… Но не сто долларов. Но он все равно мне показал. Он учил меня готовить и постоянно твердил: «Мой руки, мой руки», и «Всегда ешь только правой рукой».

Свами производил впечатление на всех, с кем встречался. Люди отвечали ему улыбкой на улыбку. Иногда они обменивались добрыми, веселыми фразами, и это было здорово. Английская речь Свами была очень богатой. Я имею в виду словарный запас. Но иногда понимать его было немного сложно, поэтому приходилось помогать.

* * *

На Седьмой улице, в Нижнем Ист-Сайде в доме № 64 находился макробиотический ресторан «Парадокс», где собирались последователи философии Джорджа Осавы. В полуподвальном помещении, тускло освещенном свечами, стояли маленькие столики. Еда была недорогая и пользовалась хорошей репутацией, чай подавали бесплатно, можно было пить сколько хочешь. Это был не просто ресторан, а центр духовной и культурной жизни, место встреч - что-то вроде парижских кафе двадцатых годов или ресторанчиков Гринвич Вилледжа. Посетитель мог провести в «Парадоксе» весь день, ничего не заказывая, и никто бы ему слова не сказал. Завсегдатаи «Парадокса», принадлежали к некоему мистическому братству и все до одного увлекались восточными учениями. Когда до «Парадокса» докатилась молва о новом свами, поселившемся на окраине, у доктора Мишры,, об этом быстро узнали все его посетители.

Свободный художник Харви Коэн и рабочий из «Парадокса» Билл Эпштейн были друзьями. Несколько раз побывав на лекциях Бхактиведанты Свами в студии йоги доктора Мишры, Харви с восторгом рассказал о новом свами Биллу и другим своим приятелям из «Парадокса».

Билл: Однажды вечером, когда я что-то делал в «Парадоксе», ко мне пришел Харви и сказал: «Я ходил к Мишре и встретился там с новым свами. Он такой классный!» Я увлекался макробиотикой и буддизмом, и поначалу мне было в высшей степени плевать на эту новость. Но человеком Харви был обаятельным и сердечным и, казалось, горел этой идеей. Он сказал: «Почему бы тебе не съездить туда? Я хочу, чтобы ты его увидел».

И вот, я отправился на Семьдесят вторую улицу, на лекцию. Я вошел и сразу почувствовал исходящую от Свами силу. Он излучал поток какой-то мощной духовной энергии. В общем, он произвел на меня впечатление, хотя внешне выглядел бледным и слабым. Я подумал, что он, наверное, только приехал, и ему пришлось многое пережить. Он сидел и повторял мантру. Его четки лежали в маленьком мешочке. Говорил один из учеников доктора Мишры. Наконец, он дошел до Свами и представил его. Он сказал: «Мы — луны в сравнении с солнцем Свами». Так и сказал. Свами встал и заговорил. У меня не было каких-то конкретных мыслей по этому поводу. Единственное, что я знал тогда из индийской мудрости, это были труды Рамакришны. В тот момент я впервые услышал, что на землю Америки пришла религия бхакти.

Билл Эпштейн, в отличие от Роберта Нельсона, был человеком эффектным - романтиком с черными кудрями до плеч и бородой. Энергичный и красивый, он взял на себя обязанность сообщать завсегдатаям ресторана обо всех новостях в духовной жизни города. Заинтересовавшись новым Свами, он стал постоянно упоминать о нем в разговорах, которые вел в ресторане.

Билл: Я зашел через служебный вход и спросил у Ричарда, менеджера:

— Я хотел бы отнести Свами кое-какие продукты. Ты не против?

— Конечно. Бери что хочешь.

Я взял немного коричневого риса и кое-чего еще и понес это к Свами.

Я поднялся наверх и постучал. Никто не отозвался. Я постучал еще раз. Сквозь матовое стекло я видел, что внутри горит свет. Наконец, он услышал. Я ужасно боялся, поскольку никогда еще не принимал никакого учителя. Он позвал:

— Проходите! Проходите! Садитесь.

Мы начали беседовать, и он сказал:

— Первое, что делают люди, когда знакомятся — выражают свою любовь друг к другу. Они представляются и чем-нибудь друг друга угощают.

Он угостил меня долькой яблока и показал мне свой магнитофон, на который, по всей видимости, записывал свое пение. Затем он спросил:

— Ты пробовал когда-нибудь петь мантры?

Я ответил:

— Нет. Никогда.

Он включил для меня какую-то песню, и мы еще немного поговорили.

— Заходи еще, — сказал он напоследок.

Я ответил:

— Ладно. Если приду, то принесу вам еще продуктов.

Джеймс Грин, тридцатилетний преподаватель плотницкого мастерства из Союза Купера, глубоко увлекался восточной философией. Он жил в том же квартале, где находился «Парадокс» и много раз, ужиная в ресторане, слышал разговоры Харви Коэна и Билла Эпштейна о Свами.

Джеймс: Истинными зачинщиками всего этого были Харви и Билл. Я был как-то на вечере у Мишры - там Свамиджи только присутствовал, ничего не говорил. Учеников Мишры больше привлекала «телесная» сторона йоги. Это было одной из причин недовольства Свамиджи.

Его жилище на Семьдесят второй улице было очень мало. Он жил в узенькой комнатушке, в одном конце которой была входная дверь. Свамиджи садился в одном конце, а мы - в другом, и нам там было довольно тесно. Комната была не шире двух с половиной метров и очень темная. Он садился на свой тонкий матрасик, а мы — прямо на пол.

Мы не пели. Мы просто приходили, и он читал лекцию. В программе не было ничего, кроме лекции по «Бхагавад-гите». Я много читал, и, по-своему, как мог, искал учителя. Я не был выскочкой. Я просто слушал «Бхагавад-гиту» - похоже, только это от нас и требовалось. Я заходил туда еще не раз. Кажется, с того момента все и началось: людей приходило все больше и больше. Вскоре его комнатушка уже не могла вместить всех желающих, и пришлось искать новое место.

Компания из «Парадокса» была молодой и жадной до всего нового, не в пример пожилой, более консервативной публике, посещавшей до этого лекции Бхактиведанты Свами. В те дни вид молодого человека с длинными волосами и бородой был еще зрелищем непривычным, и когда такие люди стали приходить на лекции Свами в Вест-Сайде, люди постарше не на шутку встревожились. Один из них вспоминал: «Свами Бхактиведанта начал собирать вокруг себя совсем другую публику. Он подбирал их где-то на Бауэри или на чердаках. Они приходили в нелепых шляпах, завернувшись в серые пледы — я их побаивался».

Дэвид Аллен, двадцатилетний искатель приключений из «Парадокса», переехал в город совсем недавно. Его привлекли эксперименты с наркотиками, о которых он вычитал в газетах. Первые слушатели лекций Свами показались ему «компанией нервных старух из Вест Сайда».

Дэвид: Тогда нас еще не называли хиппи. Но людям, которые до этого ходили на лекции Свами, мы казались странными. Им сложно было найти общий язык с новыми слушателями. Насколько я знаю, до этого большинство учителей из Индии собирали вокруг себя главным образом людей старшего поколения. Нередко они кормились за счет богатых вдовушек. Но Свамиджи сразу же переключился на аудиторию помоложе и победнее. После этого Билл Эпштейн и другие начали говорить о том, что Свами лучше переехать ближе к центру города, в Нижний Ист-Сайд. Там кипела настоящая жизнь, на окраинах такого не было. Центр города — вот, где он был нужен. Там все уже было готово. Там жизнь била ключом, и творились настоящие дела!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

На Бауэри.

Я не видел разницы между друзьями и врагами. Когда один мой друг узнал, что я собираюсь перебраться на Бауэри, он был в шоке. Но хотя я прошел через множество опасностей, мне никогда не приходило в голову: «Это опасно». Где бы я ни был, я всегда думал: «Это мой дом».

Шрила Прабхупада.

Беседа, апрель 1966 года

 

ОДНАЖДЫ, КОГДА БХАКТИВЕДАНТЫ СВАМИ не было дома, кто-то забрался в комнату № 307 и украл его пишущую машинку и диктофон. Когда Бхактиведанта Свами вернулся, привратник сообщил ему о краже: неизвестный разбил стекло над дверью, проник внутрь, забрал ценные вещи и скрылся. Пока Свами слушал этот рассказ, в нем крепла уверенность, что преступником был не кто иной, как сам привратник. Разумеется, ничего доказать было невозможно, поэтому ему, разочарованному и огорченному, оставалось только смириться с потерей. Друзья принесли ему новые пишущую машинку и диктофон.

В одном из своих писем в Индию он написал, что его обокрали более чем на тысячу рупий (157 долларов).

Видно, что подобные преступления — обычное явление для Нью-Йорка. Такова материальная природа. Американцы ни в чем не знают недостатка: они зарабатывают в среднем по сто рупий в день. И все равно воруют - не хватает честности. Состояние общества оставляет желать лучшего.

Бхактиведанта Свами говорил Джозефу Фостеру, агенту по продаже билетов компании «Синдия», что через пару месяцев вернется в Индию. С тех пор прошло уже семь месяцев. И вот теперь, впервые после прибытия в Америку, Свами направился в билетные кассы «Синдии» в Бруклине. Он рассказал м-ру Фостеру о краже, на что тот ответил: «Добро пожаловать в наше общество», — и, в свою очередь, поведал, что совсем недавно у него угнали автомобиль. Он объяснил, что подобное в Нью-Йорке происходит на каждом шагу и рассказал об опасностях, с которыми здесь можно столкнуться. Рассказал он и о том, как не стать жертвой воров и хулиганов. Свами слушал, качая головой, а потом заключил, что американская молодежь зашла в тупик. Потом, помолчав немного, он сказал, что хочет вернуться в Индию и показал м-ру Фостеру экземпляр «Бхагаватам».

У Бхактиведанты Свами не было ни малейшего желания оставаться в этой комнате. Где гарантия, что привратник не обворует его еще раз? Харви Коэн и Билл Эпштейн посоветовали ему переехать в центр, уверяя, что там, среди молодежи, он найдет гораздо больше благодарных слушателей. Предложение казалось заманчивым. Тут-то Харви и предложил Свами свою «студию» на Бауэри.

До недавнего времени Харви работал на рекламную компанию «Мэдисон Авеню», а потом, получив наследство, перебрался в мансарду на Бауэри и стал «вольным художником». Однако Нью-Йорк его совершенно разочаровал. Пользуясь гостеприимством Харви, к нему зачастили приятели, употреблявшие героин, и недавно его мансарду ограбили. Он решил уехать в Калифорнию, а перед отъездом предложил свою комнату Свами и Дэвиду Аллену.

Дэвид Аллен слышал, что Харви Коэн хочет сдать свой чердак и уехать в Сан-Франциско. Они не был близко знакомы, но накануне отъезда Харви в один и тот же вечер случайно трижды повстречал Дэвида в трех разных местах Нижнего Ист-Сайда. Он принял это как знак судьбы, и понял, что квартиру нужно сдать именно ему. Так он и поступил, поставив, однако, условие, что Свами тоже будет жить там.

Когда Бхактиведанта Свами готовился к переезду, к нему зашел один знакомый — электрик, работавший в этом же доме, — зашел, чтобы отговорить. Бауэри - не место для порядочного человека, предупреждал он. Это просто вертеп. Да, он знал, что Свами обокрали, но переезд на Бауэри — не выход из положения.

***

Район Бауэри, где обосновался Бхактиведанта Свами, имел богатую историю. В начале семнадцатого века, когда Манхэттен назывался «Новый Амстердам» и управляла им голландская компания «Вест-Индия», Петер Минуит, губернатор Новых Нидерландов, проложил с севера на юг дорогу, которую назвали Бауэри — из-за крестьянских усадеб (bouweries), расположенных по обеим ее сторонам. Это была пыльная сельская дорога, вдоль которой тянулись ряды изящных голландских коттеджей в старинном стиле и цвели персиковые сады, разбитые во владениях Питера Стуйвзанта. Бауэри стала частью государственной дороги на Бостон и сыграла важную стратегическую роль во время Американской Революции, так как была единственным «сухим» путем в Нью-Йорк.

В начале девятнадцатого века основное население Бауэри составляли немецкие иммигранты, а в середине столетия подавляющее большинство его жителей были евреи. Постепенно район превратился в центр театральной жизни города. Однако, как сказано в «Истории Нижнего Манхэттена», «после 1870 года начался знаменитый упадок Бауэри. Сомнительные аукционы; бары, где за пять центов подавали виски с какими-нибудь убойными каплями; умопомрачительные выставки; грязные и душные забегаловки с полчищами крыс и неизменной песенкой Чарльза М. Хойте — «Бауэри! Бауэри! — Я больше туда ни ногой!» — таким этот район навечно запечатлелся в сознании американцев. Притон отвратительнейшего порока».

Поэтому в реакции электрика, друга Бхактиведанты Свами, не было ничего удивительного. Бауэри и по сей день знаменит на весь мир как «Дно», куда скатываются опустившиеся, бездомные пьянчуги. Возможно, электрик, живший на окраине города, бывал там и видел, как эти изгои распивают спиртное, или без памяти валяются в канаве, или, шатаясь, пристают к прохожим и клянчат у них деньги.

Большинство бездомных на Бауэри — а всего таких было тысяч семь или восемь — спали в ночлежках, а утром должны были освобождать комнаты. Податься им было некуда, а заняться - нечем, поэтому они просто бесцельно слонялись по улицам, молча стояли на тротуарах, прислонившись к стене, или тащились по дороге куда глаза глядят. В холодную погоду оборванцы натягивали на себя все, что у них было, порой по два пальто зараз, и грелись вокруг костров, которые разводили в городских мусорных баках. По ночам те, кому не удалось попасть в ночлежку, спали на тротуарах, на ступенях, на углах улиц, а иногда забирались в выброшенные коробки, или рядком заваливались у входов в бары. Воровство было в порядке вещей - пока человек спал, его карманы могли проверить раз двадцать. Заболеваемость и уровень смертности на Бауэри были в пять раз выше, чем в среднем по стране; многие бездомные были ранены или носили следы недавних побоев.