Типы инвесторов 25 страница

На этом Свамиджи окончил очередное утреннее занятие и закрыл книгу.

Бхактиведанта Свами хотел как можно скорее завершить и опубликовать свой перевод и комментарии к «Бхагавад-гите» — это было одной из самых важных его задач. И однажды случилось нечто, что позволило ему ускорить работу над рукописью. Откуда ни возьмись в Нью-Йорк приехал какой-то парень по имени Нил, студент-практикант Антиохийского колледжа. Руководство колледжа разрешило ему отработать один семестр в ашраме Свами Бхактиведанты, о котором парень узнал из газет. Нил спросил, не может ли он чем-то помочь, упомянув, что хорошо печатает на машинке, и Свамиджи решил, что Сам Кришна послал ему этого паренька. Он сразу же взял напрокат диктофон и начал надиктовывать «Бхагавад-гиту». Хаягрива пожертвовал свою электрическую пишущую машинку, и Нил, устроив себе рабочее место в передней Свамиджи, приступил к работе. Печатал он по восемь часов в день. Это воодушевило Бхактиведанту Свами, и он почувствовал себя обязанным делать больше. Над «Бхагавад-гитой как она есть» он работал быстро, иногда дни и ночи напролет. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как был основан ИСККОН, но на своих лекциях ему по-прежнему приходилось пользоваться переводом Радхакришнана. Но когда выйдет «Бхагавад-гита как она есть», говорил он ученикам, это будет очень ценным вкладом в движение сознания Кришны. Ведь наконец-то появится авторитетное издание «Гиты».

Ученики хотели знать все, что говорил или делал Свамиджи. Их вера и преданность ему крепла день ото дня. Они считали его представителем Бога, а его слова и поступки - безупречными. Если кто-то из учеников беседовал с ним наедине, то сразу после разговора его окружали духовные братья и сестры и выспрашивали у него обо всех подробностях встречи. И это было сознание Кришны! Джадурани особенно простодушно пересказывала все, что говорил или делал Свамиджи. Однажды он наступил на кнопку, которую она уронила на пол. Конечно, Джадурани осознавала, насколько серьезным было это оскорбление, но и ей, и другим ученикам важнее показалась реакция Свамиджи, отражающая его духовное сознание. Молча и совершенно бесстрастно он нагнулся и вытащил кнопку из стопы, не издав ни звука. Однажды, когда она пыталась повесить над его рабочим столом картину, то случайно наступила на его подушку для сидения.

— Я совершила оскорбление? — спросила она.

Свамиджи ответил:

— Нет. Ради служения ты можешь стать даже мне на голову.

Брахмананда иногда рассказывал, что с глазу на глаз Свамиджи говорит ему о каких-то очень сокровенных вопросах сознания Кришны. Но когда он пересказывал, что же именно сказал Свамиджи, кто-то другой вспоминал, как читал о том же самом в «Шримад-Бхагаватам». Свамиджи говорил, что духовный учитель присутствует в своих наставлениях, и сам постарался вложить в эти три тома «Бхагаватам» все, что говорил сам. Преданные убеждались в том, что это правда.

Последователи Свамиджи ничего друг от друга не скрывали. Все знали, что Умапати на несколько дней ушел из храма, потому что ему не понравилось, как Свамиджи критикует буддистов; но потом он вернулся и после тяжелой и откровенной беседы со Свамиджи снова решил принять сознание Кришны. Все знали, что Сатсварупа уволился с работы, а когда пришел к Свамиджи и поставил его в известность, Свамиджи совсем этого не одобрил и велел ему продолжать зарабатывать деньги для Кришны и жертвовать их Обществу. И это должно стать его лучшим служением. И еще все знали, что Сатсварупа просил Гаргамуни состричь волосы — Свамиджи в шутку называл их «Шекспировские кудри Гаргамуни» — но Гаргамуни не соглашался.

 

Год подошел к концу. Свамиджи по-прежнему работал над рукописью «Бхагавад-гиты», по утрам читал «Чайтанья-чаритамриту», а по понедельникам, средам и пятницам проводил вечерние лекции по «Бхагавад-гите». И по-прежнему часто поговаривал о том, чтобы ехать в Сан-Франциско…

В канун Нового Года преданным пришла в голову идея: раз уж скоро наступит праздник, и люди выйдут на улицы, чтобы его отметить, то почему бы и им не устроить торжество в честь сознания Кришны.

Рупануга: И мы закатили огромный пир, на который пришло много народу - хотя и не так много, как по воскресеньям. Мы принимали прасад, а Свамиджи сидел на своем возвышении и тоже ел. Он велел, чтобы мы ели больше, и постоянно приговаривал: «Повторяйте Харе Кришна!» Мы слушали и то клали в рот прасад, то говорили «Харе Кришна», а он требовал, чтобы мы брали еще и еще. Я был изумлен. Он сидел и заставлял нас есть как можно больше! Он оставался с нами до одиннадцати вечера, но затем почувствовал усталость, и на этом вечеринка закончилась.

 

Каждое утро на страницах большой книги разворачивалась новая глава истории о Санатане. Читать и комментировать ее мог только он, Свамиджи.

Господь Чайтанья сказал Санатане, что за такую милость тот должен быть очень благодарен Кришне, на что Санатана ответил:

— Ты говоришь, что Кришна очень милостив, но я не знаю, кто такой Кришна. Это Ты спас меня.

В Бенаресе у Господа Чайтаньи было много друзей, и Он послал Санатану в дом одного из них, чтобы тот мог поесть, помыться, побриться и переодеться в новую одежду. Но Санатана отказался от новой одежды и не хотел ни от кого зависеть в отношении пищи. Теперь, приняв отречение, он ходил просить милостыню, каждый день в новом месте. Увидев это, Господь Чайтанья был очень доволен, но Санатана почувствовал, что Господу не нравится его дорогое, новое одеяло, поэтому он обменял его на старое. Довольный им, Господь Чайтанья сказал:

— Теперь ты отрекся от всего. По милости Кришны ты избавился от своей последней привязанности.

Санатана припал к лотосоподобным стопам Господа Чайтаньи и сказал:

— Я потратил все свое время на наслаждения. Родившись в низкой семье, я общался с порочными людьми. Я не способен к духовной жизни. Я даже не знаю, что благо для меня, а что нет. Люди называют меня ученым, но я — последний глупец, ведь несмотря на мою славу мудреца, для меня по-прежнему загадка, кто я такой.

Считая себя полным глупцом, Санатана спросил Господа:

— Кто я? Почему я попал в материальный мир? Почему я страдаю?

Свамиджи заострил внимание учеников на этом эпизоде. Он сказал, что именно в таком настроении должен обращаться к духовному учителю ученик.

Закончив историю о том, как Санатана присоединился к Господу Чайтанье, Свамиджи приступил к изложению наставлений, которые Господь дал Своему преданному. Сначала Господь Чайтанья объяснил, что живое существо не является материальным телом, оно - заключенная в него вечная душа. Затем, в течение двух месяцев, Господь Чайтанья наставлял Санатану в глубочайших и самых возвышенных истинах ведической мудрости. Он просветил Санатану в вопросах природы души и ее отношений с Кришной, рассказал о материальном и духовном мире. Он поведал ему о качествах полностью осознавшей себя личности и о запредельной этому миру сущности Господа Кришны и Его бесчисленных образов, проявлений, воплощений и божественных игр. Он рассказал о превосходстве метода бхакти-йоги над методами философских рассуждений и мистической йоги. Он открыл Санатане эзотерическое знание о духовных эмоциях душ, достигших чистой любви к Кришне. Ум Санатаны Госвами утонул в наставлениях Господа, которые были подобны океану сладости и великолепия. Закончив наставлять Санатану, Господь Чайтанья дал ему благословение, что все эти возвышенные наставления полностью проявятся в его сердце, и тогда он сможет писать духовные книги.

Два месяца Господь Чайтанья давал Свои наставления Санатане, и два месяца, начиная с середины ноября 1966 года, Бхактиведанта Свами рассказывал о них, прочитав в общей сложности более пятидесяти лекций по «Чайтанья-чаритамрите». Хотя в своих лекциях Свамиджи опирался на конкретные стихи, он никогда не ограничивался темами исключительно этих текстов, и никогда не готовился к лекции заранее.

*****

Иногда, у себя в комнате, во время вечерних бесед Свамиджи спрашивал ребят, как дела у Мукунды, на Западном побережье. В течение нескольких месяцев ребята обсуждали поездку Свамиджи в Калифорнию как один из возможных вариантов его дальнейших действий. Наконец, в начале января 1967 года от Мукунды пришло письмо — он снял магазинчик на первом этаже дома, в самом центре района Хейт-Эшбери, на Фредерик-стрит. «Сейчас мы оборудуем его под храм», — писал он. Свамиджи объявил: «Я еду немедленно».

Мукунда писал о «сходке племен» в Хейт-Эшбери. Тысячи хиппи со всей страны стекались туда, где Мукунда снял магазинчик. Эта волна молодежного ренессанса была гораздо мощнее той, что захлестнула Нью-Йорк. Чтобы собрать средства на новый храм, Мукунда задумал устроить концерт «Мантра-рок-дэнс», в котором будут участвовать известные рок-группы. Гвоздем программы будет мантра «Харе Кришна» в исполнении Бхактиведанты Свами!

В письмо Мукунда вложил авиабилет, но некоторые ученики Свамиджи были против того, чтобы тот им воспользовался. Те, кто не мог поехать с ним, критиковали саму идею поездки. Они сомневались, что преданные на Западном побережье смогут как следует позаботиться о Свамиджи. Чтобы он выступал с рок-музыкантами? Похоже, Мукунда и его друзья принимают его за кого-то другого. К тому же, в Сан-Франциско не было даже подходящего храма. Не было там ни типографии, ни журнала «Назад к Богу». Зачем уезжать из Нью-Йорка, в какую-то там Калифорнию, да еще и принимать участие во всяких там сомнительных мероприятиях, неизвестно с кем? Как он может бросить их в Нью-Йорке одних? Что станет без него с их духовной жизнью?

Несколько недовольных робко, обиняками, высказали эти соображения Свамиджи, чуть ли не упрекая его за самую мысль оставить их, и даже намекая, что в случае его отъезда ни в Сан-Франциско, ни в Нью-Йорке дела не пойдут. Но они обнаружили, что Свамиджи уже окончательно все решил. Он не принадлежал Нью-Йорку. Он принадлежал Кришне. И если Кришна хочет, чтобы он куда-то ехал, то он поедет. Он ни к чему не был привязан и горел желанием отправиться в путь, чтобы повсюду распространять мантру «Харе Кришна».

Брахмананда: Мы были в шоке, узнав, что он уезжает. Нам и в голову не приходило, что Сознание Кришны когда-нибудь выйдет за пределы Нижнего Ист-Сайда, не говоря уже о Нью-Йорке. Я думал, что оно может существовать только здесь, и останется здесь навсегда.

 

В середине января преданные забронировали ему место в самолете и начали паковать его рукописи в чемоданы. Раначора, новый преданный, пришедший после киртана в Томпкинс-сквере, собрал достаточно денег, чтобы купить билет на самолет, и преданные решили, что он должен поехать вместе со Свамиджи в качестве его личного слуги. Свамиджи объяснил, что едет всего на несколько недель, и хочет, чтобы во время его отсутствия все шло своим чередом.

 

Пока ребята ловили такси, чтобы отвезти его в аэропорт, он ждал у себя в комнате. День был серый и холодный. В батареях шипел пар. Он возьмет с собой только небольшой чемодан — одежду и книги. Свамиджи открыл стенной шкаф и проверил, в порядке ли его рукописи. В его отсутствие за вещами в квартире присмотрит Киртанананда. Бхактиведанта Свами сел за рабочий стол. За минувшие шесть месяцев он провел за этим столом немало часов, печатая свои переводы «Бхагавад-гиты» и «Шримад-Бхагаватам». Здесь он сидел, беседуя с многочисленными гостями и последователями. Но сегодня он не будет разговаривать с друзьями или печатать рукопись, а просто посидит в одиночестве несколько минут, оставшихся до отъезда.

Это была его вторая зима в Нью-Йорке. Он начал движение сознание Кришны. За ним пошли несколько искренних молодых людей. О них уже хорошо знали в Нижнем Ист-Сайде — по многочисленным заметкам в газетах. Но это было только начало.

Именно для этого он покинул Вриндаван. Сначала Свамиджи не был уверен, удастся ли ему пробыть в Америке больше двух месяцев. В Батлере он впервые рассказал американцам о своих книгах. Потом в Нью-Йорке увидел, как идут дела у доктора Мишры и какое огромное здание занимают майявади. Они брали деньги, но даже не собирались открывать людям истинный смысл «Гиты». Но американцы оказались ищущими людьми.

Этот год был трудным. Его духовные братья не хотели помогать ему, несмотря на то, что он исполнял волю их Гуру Махараджа Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура, и Господа Чайтаньи. Но поскольку Сам Господь Чайтанья хотел этого, он был уверен, что благословение Господа рано или поздно придет к нему, и ему удастся осуществить задуманное.

Здесь, на Второй авеню в доме №26, все шло довольно неплохо. Он начал движение, и ребята продолжат его дело. Некоторые из них уже жертвовали свой заработок. И это только начало.

Бхактиведанта Свами посмотрел на часы, надел зимнее твидовое пальто, шапку и башмаки, опустил правую руку в мешочек с четками, и снова стал читать мантру. Он вышел из квартиры, спустился по лестнице и прошел через двор. На дворе было морозно и тихо, деревья стояли совершенно голые, на ветвях не осталось ни одного листика. И он вышел на улицу.

Он уехал днем, когда Брахмананда, Рупануга и Сатсварупа были на работе. Не было ни трогательных объятий, ни прощальных речей...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

«Свами приглашает хиппи»

 

16 января 1967 года.

Когда самолет компании «Юнайтэд Эйрлайнз» пошел на снижение над заливом Сан-Франциско, Бхактиведанта Свами повернулся к Раначоре и сказал:

— Дома похожи на спичечные коробки. Представляешь, как это выглядит с точки зрения Кришны?

Бхактиведанте Свами шел уже семьдесят второй год, но на самолете он летел впервые. Раначора, девятнадцатилетний юноша в костюме и галстуке, должен был исполнять обязанности его секретаря. Он получил посвящение совсем недавно, но собрал кое-какие деньги и очень хотел полететь со Свамиджи в Сан-Франциско. Во время полета Бхактиведанта Свами был немногословен. Он повторял: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе». Держа правую руку в матерчатом мешочке для четок, он перебирал бусины и тихо повторял мантру. Когда самолет только-только поднялся над Нью-Йорком, он смотрел в иллюминатор, наблюдая за тем, как здания становятся все меньше и меньше, но затем самолет вошел в облака, которые показались Свамиджи океаном в небе. Он пожаловался, что от давления у него заложило уши, и больше ничего не говорил - только повторял имена Кришны. Теперь, когда самолет шел на посадку, он едва слышным голосом продолжал повторять— «Кришна, Кришна, Кришна…» — а в иллюминаторе, словно на карте, открывался вид на тысячи крошечных домиков, похожих на спичечные коробки, и улиц, растянувшихся во всех направлениях.

Когда в зале ожидания объявили о прибытии самолета компании «Юнайтэд Эйрлайнз», следующего рейсом №21 из Нью-Йорка, около пятидесяти хиппи сбились в кучу в предвкушении встречи. Они ощущали некоторый страх и неуверенность, не зная, чего ожидать и как выглядит Свами.

Роджер Сигал: Мы представляли собой довольно разношерстную толпу — даже для аэропорта Сан-Франциско. Мукунда был одет в мантию волшебника Мерлина, шотландской расцветки, Сэм носил марокканскую овечью накидку с капюшоном — от него даже пахло овчиной — а на мне было что-то наподобие синего в белую крапинку домотканого самурайского кимоно. Все были увешаны длинными нитками бус. Штаны из оленьей шкуры, сапоги, военные куртки, маленькие круглые темные очки — сан-францисская богема во всей красе.

Из всей толпы лишь несколько человек знали Свамиджи: Мукунда с Джанаки; Равиндра-сварупа и Рая-Рама — все они приехали из Нью-Йорка. Аллен Гинзберг тоже пришел на встречу. За несколько дней до этого он был одним из лидеров «Тусовки» в Голден-гейт-парке, где собралось более двухсот тысяч человек — «Сходка племен… на веселый совет и Танец Мира». Сегодня же Аллен приехал специально, чтобы встретить Свами Бхактиведанту, с которым он познакомился несколько месяцев назад в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка.

Мукунда сказал, что Бхактиведанте Свами очень понравится, если все собравшиеся встретят его пением «Харе Кришна», когда он будет выходить из терминала. О Харе-Кришна-мантре хиппи уже были наслышаны. До них дошли известия о пении Свамиджи в нью-йоркском парке: местная богемная газета «Оракул» напечатала об этом статью. Еще несколько часов назад, перед тем, как длинной вереницей машин отправиться в аэропорт, эти хиппи, откликнувшись на листовку, которую распространял Мукунда, собрались в Голден-гейт-парке и больше часа пели мантру. Теперь многие из них — также вдохновленные листовкой Мукунды — стояли у выхода с благовониями и цветами в руках.

Пассажиры, выходившие с самолета, поднимаясь по бетонированной площадке, с изумлением взирали на группу поющих хиппи с цветами в руках. Однако те пристально смотрели поверх этих обычных, усталых людей, ища взглядами особого пассажира, который должен был прилететь этим рейсом. Вдруг все они увидели идущего им навстречу Свами, с золотистой кожей, в ярком шафрановом одеянии.

Бхактиведанта Свами услышал пение еще до того, как подошел к терминалу, и начал улыбаться. Он был приятно удивлен. Окинув взглядом лица, он узнал лишь некоторых. Но пятьдесят человек встречали его пением «Харе Кришна», хотя он не сказал еще ни слова!

Мукунда: Едва завидев Свамиджи, мы сразу предложили ему поклоны — я, моя жена и друзья, которых я привел, — Сэм и Марджери. И тут же все собравшиеся последовали нашему примеру и склонились перед Свамиджи, поняв, что так надо.

Толпа хиппи выстроилась по обе стороны узкого прохода, по которому должен был пройти Свамиджи. Пока он шел мимо своих поклонников, десятки рук протягивали ему цветы и благовония. Он улыбался, собственноручно принимая дары, а Раначора шел рядом и за ним наблюдал. Вышел Аллен Гинзберг с большим букетом, и Бхактиведанта Свами изящным жестом принял цветы из его рук. Затем Свамиджи начал раздавать подарки обратно, всем, кто сумел до них дотянуться. Он продолжал идти вдоль терминала, а толпа молодых людей, не переставая петь, следовала за ним.

Во время небольшой паузы, в ожидании багажа, Бхактиведанта Свами рассмотрел каждого из тех, кто его окружил. Подняв открытые ладони, он жестом попросил собравшихся петь громче, и толпа запела с еще большей силой. Свамиджи, стоя в центре, мягко хлопал в ладоши и пел «Харе Кришна», а затем, грациозно подняв над головой руки, он начал танцевать, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вызывая у служащих аэропорта и пассажиров смешанные чувства недовольства, изумления и безудержного веселья, группа встречающих окружала Бхактиведанту Свами, пока он не получил багаж. Затем они вышли на улицу, где ярко светило солнце, и проводили его до ожидающей его машины, черного «флитвуда» 1949 года выпуска. Бхактиведанта Свами, вместе с Мукундой и Алленом Гинзбергом, сел на заднее сиденье. До самого отъезда машины, Свамиджи, по-прежнему улыбаясь, продолжал раздавать цветы всем, кто пришел поприветствовать его как посланника, несущего сознание Кришны жителям Запада.

«Флитвуд» принадлежал Харви Коэну, который почти год назад предложил Свамиджи остановиться у него в мансарде на Бауэри. Харви вел машину, но поскольку на нем была шоферская кепка (купленная в магазине Армии спасения), черный костюм и борода, Бхактиведанта Свами его не узнал.

— А где Харви? — спросил Свамиджи.

— За рулем, — ответил Мукунда.

— О, это ты? Я тебя не узнал.

— Добро пожаловать в Сан-Франциско, Свамиджи, — улыбнулся Харви.

Бхактиведанта Свами был счастлив от того, что воля Бхактисиддханты Сарасвати и Господа Чайтаньи привела его еще в один западный мегаполис. Чем дальше на Запад, говорил Господь Чайтанья, тем более материалистичны люди. Но Он же предсказал, что сознание Кришны распространится по всему миру. Духовные братья Бхактиведанты Свами недоумевали по поводу пророчества Господа Чайтаньи о том, что имя Кришны когда-то будут петь в каждом городе и деревне. Они думали: может быть, стих этот - аллегория; иначе как это понимать — Кришна в каждом городе? Но Бхактиведанта Свами глубоко верил в слова Господа Чайтаньи и наставления своего духовного учителя. Не успел он приехать в этот город на дальнем Западе, а люди уже поют Святое имя. Они радостно встретили его цветами и киртаном. А по всему миру еще много подобных городов.

Помещение для храма, которое арендовали Мукунда и его друзья, находилось на Фредерик–стрит, в районе Хэйт-Эшбери. Подобно храму на Второй авеню, 26, в Нью-Йорке, это было маленькое помещение на первом этаже, с витриной, выходящей на улицу. Вывеска над витриной гласила: «ХРАМ ШРИ ШРИ РАДХИ КРИШНЫ». Кроме того, Мукунда с друзьями на третьем этаже примыкающего здания сняли для Свамиджи трехкомнатную квартиру. Это была маленькая, пустая, давно требующая ремонта квартирка с окнами на улицу. В сопровождении нескольких машин, битком набитых преданными и любопытствующей молодежью, Бхактиведанта Свами подъехал к дому №518 на Фредерик-стрит и вошел в магазинчик, который был украшен лишь несколькими гобеленами, развешанными на стенах. Сев на циновку, Свамиджи провел киртан и прочитал лекцию, в которой предлагал всем принять сознание Кришны. После выступления он вышел из магазинчика, вошел в соседнюю дверь и поднялся на два лестничных пролета в квартиру №32. Его сопровождали не только преданные и поклонники, но и журналисты из главных газет Сан-Франциско: «Кроникл» и «Икземинэр». Пока несколько преданных готовили ему обед, а Раначора распаковывал чемодан, Свамиджи беседовал с корреспондентами, которые сидели на полу и делали пометки в блокнотах.

Журналист: Там, внизу, Вы говорили, что приглашаете принять сознание Кришны всех. Относится ли это к богеме с Хэйт-Эшбери и битникам?

Бхактиведанта Свами: Да. Мы приглашаем всех, включая вас и всех остальных, будь то наркоманы, хиппи, или кто угодно еще. Но как только они становятся учениками, они уже не те, кем были раньше.

Журналист: Что нужно, чтобы стать членом вашего движения?

Бхактиведанта Свами: Есть четыре необходимых условия. Я не позволяю своим ученикам жить с подружками. Я запрещаю все одурманивающие средства, включая кофе, чай и сигареты. Я запрещаю употреблять в пищу мясо. И еще я не позволяю играть в азартные игры.

Журналист: Распространяются ли эти заповеди на прием ЛСД, марихуаны и других наркотиков?

Бхактиведанта Свами: Я считаю ЛСД одурманивающим средством и никому из моих учеников не позволяю употреблять это или любое другое опьяняющее вещество. Я приучаю своих последователей рано вставать, каждое утро принимать душ и три раза в день посещать молитвенные встречи. В нашем движении практикуется аскетизм. Это наука о Боге.

Бхактиведанта Свами заметил, что журналисты в своих статьях, как правило, не пишут о его философии, но пользовался любой возможностью проповедовать сознание Кришны. Ничего, что корреспонденты не желают вдаваться в тонкости философии - этого желают его последователи.

— Большая ошибка современной цивилизации, — продолжал он, — состоит в том, что человек покушается на чужую собственность, считая ее своей. Это причина ненужных беспокойств. В конечном счете, все во Вселенной принадлежит Богу. Когда люди поймут, что Бог — владыка всего, что Он — лучший друг всех живых существ и цель всех жертвоприношений — тогда наступит мир.

Журналисты спросили Свами о его прошлом, и он вкратце рассказал о том, как приехал из Индии и начал свое движение в Нью-Йорке.

После ухода репортеров, Бхактиведанта Свами продолжил беседовать с молодыми людьми. Мукунда, отпустивший волосы и бороду, но с большими красными четками на шее (теми самыми, что Свамиджи дал ему при посвящении), представил нескольких друзей и пояснил, что все они живут вместе и хотят помочь ему донести сознание Кришны до молодежи Сан-Франциско. Жена Мукунды, Джанаки, спросила у Свамиджи, как он перенес перелет. Он сказал, что перелет прошел замечательно, если не считать того, что постоянно закладывало уши.

— Дома как будто спичечные коробки, — сказал он, показав их размер большим и указательным пальцами.

Прислонившись спиной к стене, он снял все гирлянды, которые ему сегодня предложили, пока на нем не остались только бусы — обычное недорогое украшение с маленьким колокольчиком. Свамиджи взял их в руку, полюбовался тем, как искусно они были сделаны, и немного поиграл ими.

— Это особый подарок, — сказал он, подняв голову, — потому что сделан с любовью.

Он продолжал рассматривать ожерелье, словно подарок этот был самым важным событием дня.

Когда принесли обед, понемногу досталось всем, но затем Раначора, беспокоясь о своем духовном учителе, несколько бесцеремонно попросил гостей покинуть помещение и дать Свамиджи возможность поесть и отдохнуть.

В коридоре и внизу, в магазинчике, все только и говорили, что о Свамиджи. Все были довольны. Всё, что Мукунда рассказывал о нем, оказалось правдой. Особенно всем понравились его слова, что на все можно смотреть с точки зрения сознания Кришны.

 

В тот же день, в одиннадцать вечера, местное телевидение сообщило в новостях о приезде Свамиджи, а на следующий день об этом же писали газеты. Вторую полосу «Икземинэр» занимала статья — «Свами приглашает хиппи», там же красовалась фотография переполненного храма, и несколько снимков Свамиджи, который выглядел очень серьезным. Бхактиведанта Свами попросил Мукунду прочитать статью вслух.

— «Долговязый Мастер веры, — начал Мукунда, — облаченный в развевающееся длинное одеяние и сидящий со скрещенными ногами на большом тюфяке…»

— Что это за слово — «долговязый»? — прервал Свамиджи.

Мукунда объяснил, что это значит «высокий и стройный».

— Не понимаю, почему они так написали, — добавил он. — Может, потому, что вы сидели очень прямо, вот они и подумали, что вы высокий.

Далее в статье описывались многочисленные встречающие в аэропорту как «длинноволосая, бородатая толпа в сандалиях».

Крупнейшая газета Сан-Франциско, «Кроникл», также опубликовала статью: «Свами на земле хиппи — святой открывает храм в Сан-Франциско». «Святой из Индии, — так начиналась статья, — о котором его друг и поэт-битник Аллен Гинзберг отозвался как об одном из самых консервативных лидеров своей веры, развернул успешную проповедь в самом сердце рая хиппи в Сан-Франциско».

Бхактиведанта Свами не согласился с тем, что его назвали консервативным. Он возмутился:

— Консервативный? Почему?

— Наверное, в отношении секса и наркотиков, — предположил Мукунда.

— Да, правда, в этом смысле мы консервативны, — сказал Бхактиведанта Свами. — Но это просто значит, что мы следуем шастре. Мы не можем отступать от «Бхагавад-гиты». Но мы не консерваторы. Чайтанья Махапрабху был настолько строг, что избегал даже смотреть на женщину, а мы принимаем в это движение каждого, независимо от пола, касты, положения или чего-либо еще. Каждый может приходить и петь «Харе Кришна». Такова необыкновенная щедрость Чайтаньи Махапрабху, Его либерализм. Нет, мы не консервативны.

* * *

Бхактиведанта Свами поднялся с постели и включил свет. Был час ночи. Никто не будил его, он поднялся сам, даже без будильника. В квартире было прохладно и тихо. Завернувшись в чадар, он неподвижно сел перед своим импровизированным столом (чемоданом, полным рукописей) и с глубокой сосредоточенностью начал повторять на четках мантру Харе Кришна.

Прошел час. Бхактиведанта Свами отложил четки и вернулся к рукописям. Минуло уже два года с тех пор, как он издал книгу (третий и последний том Первой песни «Шримад-Бхагаватам»), но по-прежнему ежедневно работал - иногда над переводом и комментариями ко Второй песни, но в основном над «Бхагавад-гитой». В 1940 году, в Индии, он написал перевод и комментарий ко всей книге, но единственный экземпляр его рукописи исчез при загадочных обстоятельствах. Затем, в 1965 году, в Нью-Йорке, после нескольких месяцев жизни в Америке, в своей комнате на Семьдесят второй улице он вновь приступил к «Бхагавад-гите», написав введение. Сейчас уже тысячи рукописных страниц «Гиты» заполняли его чемодан, и если его нью-йоркский ученик, Хаягрива (в прошлом преподаватель английского языка) сможет отредактировать рукопись, а другие ученики найдут возможность опубликовать книгу, это будет большим шагом вперед.

Но в Америке издание книг было делом непростым — гораздо более непростым, чем в Индии. В Индии он был один, но за три года ему удалось напечатать три тома. Здесь же, в Америке, у него было много последователей, но большое количество учеников подразумевало и бoльшую ответственность. При этом никто из них пока не проявил особого желания перепечатать рукопись, отредактировать ее и вступить в переговоры с американскими издательствами. Но, несмотря на туманные перспективы публикации «Бхагавад-гиты», Бхактиведанта Свами начал переводить еще одну книгу, «Чайтанья-чаритамриту», главное Священное писание вайшнавов, повествующее о жизни и учении Господа Чайтаньи.

Надев очки, Бхактиведанта Свами раскрыл книги и включил диктофон. Сначала он внимательно прочитывал бенгальские и санскритские тексты, затем брал микрофон, переключал диктофон на «запись» (загоралась маленькая красная лампочка), и начинал диктовать: «Когда Господь шел, пел и танцевал, … (за один раз он произносил не больше одной фразы, щелкал переключателем, делал паузу, а затем диктовал снова) … тысячи людей следовали за Ним, … кто-то из них смеялся, кто-то танцевал, … а иные пели… Некоторые падали ниц, предлагая Господу поклоны». Свамиджи то говорил, то останавливался, включая и выключая микрофон, при этом он сидел, выпрямив спину, иногда слегка раскачивался в такт словам и кивал головой. Временами он низко склонялся над книгами, внимательно изучая их сквозь очки.

Прошел час. Бхактиведанта Свами продолжал работать. Во всем доме свет горел у него одного. Ночную тишину нарушал лишь звук его голоса, да щелканье и жужжание диктофона. На нем был серый шерстяной чадар, накинутый поверх выцветшего розового свитера с высоким горлом. Он недавно поднялся с постели, поэтому его шафрановое дхоти было мятым. Не умывшись и не приняв душ, он сидел, углубившись в работу. По крайней мере, в течение этих нескольких редких часов на улице и в храме Радха-Кришны было тихо.