Воодушевленный встречей с Боном Махараджем, Бхактиведанта Свами написал несколько писем своим ученикам, приглашая их приехать изучать санскрит.

Если вы хотите изучать санскрит, в этом институте для этого есть все возможности. Мы все предварительно оговорили, и есть надежда, что Свами Бон может дать нам участок земли для здания; впрочем, в любом случае, с помощью уже имеющихся в наличии средств, мы вполне сможем все организовать так, чтобы наши студенты, приезжающие сюда изучать санскрит и произведения Госвами, не испытывали никаких трудностей… Это очень хорошая возможность для наших учеников, и я буду рад узнать, многие ли из вас захотят приехать.

* * *

В день Джанмаштами, 28 августа, в храме Радха-Дамодары Бхактиведанта Свами дал Киртанананде санньясу. Таким образом, Киртанананда стал первым учеником Свамиджи, принявшим санньясу – теперь его звали Киртанананда Свами. На церемонии присутствовали сотни гостей, приехавших во Вриндаван на празднование дня рождения Господа Кришны, и многие из них подходили, чтобы поздравить юного санньяси. Кто-то сказал, что он похож на Господа Чайтанью. Свамиджи писал:

Скоро он вернется в Штаты и начнет проповедовать с еще большей энергией и успехом. А пока я постараюсь использовать этого «белого санньяси», чтобы сделать членами нашего Общества нескольких индийцев.

В начале сентября в Дели прилетел Ачьютананда. Какая-то индианка дала ему пять рупий, и он на поезде доехал до Матхуры, где ему показали дорогу к Кешаваджи-Гаудия-Матху. Нараяна Махарадж, друг Свамиджи, взял Ачьютананду под свою опеку и, показав ему зал, где в 1959 году Бхактиведанта Свами принял санньясу, посадил его на автобус до Вриндавана, дав в сопровождающие какого-то старичка. Вместе со своим попутчиком Ачьютананда подъехал на рикше к храму Радха-Дамодары.

Ачьютананда вошел в комнату Свамиджи и распростерся у его ног.

— О, — воскликнул Свамиджи, — и ты здесь!

Когда Ачьютананда поднял голову, он увидел, что лицо Свамиджи покрыто пятидневной щетиной, а одет он в обмотанный вокруг туловища кусок ткани, концы которого пересекались на груди и завязывались сзади на шее. Бхактиведанта Свами улыбался и выглядел совершенно здоровым.

Киртанананда Свами тоже поприветствовал Ачьютананду и показал ему свою новую данду.

Больше всего Ачьютананду поразило то, в какой убогой обстановке живет его духовный учитель во Вриндаване. Хотя в Нью-Йорке Свамиджи тоже носил простую одежду, он всегда имел царственный вид, всегда был гуру. Однако здесь он жил просто и скромно. Как-то раз он вышел из комнаты на веранду, чтобы вымыть руки, и все тело его тотчас облепили мухи. Киртанананду и Ачьютананду мухи просто сводили с ума (был сезон дождей), но Свамиджи как будто не замечал их и продолжал спокойно мыть руки.

Делясь друг с другом впечатлениями, Киртанананда и Ачьютананда сошлись в том, что Свамиджи не просто один из вриндаванских бабаджи. Таких, как он, больше не было. И уж конечно, совсем не похож на Свамиджи Гаурачанд Госвами, владелец храма Радха-Дамодары. Он носил очки с толстыми линзами и едва видел сквозь них. Когда Киртанананда и Ачьютананда однажды подошли к Божествам, Гаурачанд Госвами громко спросил их:

— Как они вам нравятся? Кто вам нравится больше?

— Они мне все нравятся, — сказал Ачьютананда.

— А мне нравится вон тот большой, с краю, — сказал священник, небрежно махнув рукой в сторону мурти Кришны. — Он чем-то напоминает мне генерала Чаудри.

Ученики Свамиджи переглянулись — что это за тип? — и вернулись к Свамиджи за разъяснениями.

— Это кастовые госвами, — объяснил Свамиджи.

Первые госвами, заложившие храмы во Вриндаване, например, Джива Госвами, основатель храма Радхи-Дамодары, поручили заботу о Божествах своим ученикам-домохозяевам. А эти кастовые госвами — потомки тех первых пуджари. Свамиджи также объяснил, что кастовые госвами являются владельцами храмов. Для них забота о храме и поклонение Божествам — это бизнес, на доходы от которого они содержат свои семьи. Всего несколько лет назад у каждого из Божеств, стоящих сейчас на алтаре, был собственный храм, земля, доходы и жрецы, но из соображений экономии госвами распродали недвижимость, упростили поклонение и объединили Божества.

Во Вриндаване было немало и других занятных персонажей: старая вдова Сараджини с обритой головой, шикхой и мозолистыми босыми ногами, которая спала в комнате у ворот храма, подметала кухню Свамиджи и стирала ему одежду; Панчудас Госвами, сын владельца храма, который постоянно жевал пан и целыми днями с заспанным видом слонялся по двору в шелковом дхоти с красной вышитой каймой; темнокожий старый бабаджи, который приходил по вечерам, все время смеялся и делал для Свамиджи сандаловую пасту; местный врач-травник Ванамали Кавираджа, с неизменной широкой улыбкой восседающий за конторкой в крошечной комнатке, уставленной сверху донизу маленькими пузырьками; знаменитый пандит, который изредка наведывался к Свамиджи и носил оправленные в золото бусы из туласи и перстни с бриллиантами. Все эти люди были преданными — жителями священного Вриндавана. Но никого из них нельзя было поставить в один ряд со Свамиджи.

Киртанананда Свами даже огорчился, что во Вриндаване не оказалось ни одного человека, похожего на Свамиджи. Даже на земле, где все были индийцами и преданными, Свамиджи оставался неповторим. Никто не был так же прост и серьезен, как он, никто не обладал такой способностью распознавать фальшь, ни к кому так не влекло сердца людей, и никто не был так беззаветно предан Кришне. Вести их мог только он.

Как Киртанананда Свами с Ачьютанандой с недоверием относились к некоторым обитателям Вриндавана, так и некоторые обитатели Вриндавана смотрели на них с подозрением. В один из дней по Вриндавану бродила парочка хиппи из Европы, и Ачьютананда сопровождал их, показывая некоторые храмы. Но в храм Ранганатхи их не пустили. Ачьютананда рассказал об этом Свамиджи, и тот ответил:

— Это потому, что ты ходил с этими глупцами.

Когда Бхактиведанта Свами проходил по улице, люди с почтением кивали ему, приветствуя:

— Дандават, Махарадж.